***
Начиналось всё нормально. Если вообще можно говорить о нормальности, обсуждая войну. Мы ехали куда-то на северо-запад, огибая ту часть страны, что отвесным берегом выходила в море и не обращая внимания на границы территорий Линнов. Ах да, бывшие границы. Я перемещалась вместе с командной частью и лагерем обозов. В принципе, логика в построении была. Но ни в одной другой стране такого не могло быть. Считается ведь, что идти с обозами не то чтобы недостойно, но уж точно не почётно. Впрочем, с почестями и привилегиями в этой армии и без того странностей хватало. Если бы я была шпионом соседей, то сказала бы, что тут творится полнейший бардак. Но, как часть третьей армии Аршара, скажу что всё было… необычно и оригинально, вот. Ксилия много времени проводила за разбором докладов и составлением каких-то планов, так что у меня было предостаточно времени, чтобы всё изучить. К тому же, теперь получать информацию стало совсем просто. С началом кампании мне торжественно вручили какой-то значок и назначили командиром отряда из тридцати человек. Девушка тогда сказала, что конечно, начала изменять основы построения армий и почти полностью сменила личный состав, но знаки и различия для воинов всё ещё значат слишком много. Я тогда кивнула, хоть и подумала, что это, по сути, хорошо. А то кто знает, что могут устроить люди, не верящие в командиров? Поразмыслив на эту тему, я к своему неудовольствию отметила, что стала слишком нервной. Оно, конечно, понятно, но такая ситуация меня всё равно не устраивала. В общем-то именно из-за нервов я решила изучить структуру войска, частью которого внезапно оказалась. Это, кстати, помогло. Напряжённость никуда, конечно, не делась, но так даже лучше. Война, в конце концов, неизвестно, чем всё может кончиться, и когда нападут враги. Лучше быть настороже. Ну да вернёмся к бардаку. На самом деле никакого беспорядка в армии не было. Даже наоборот: на мой вкус слишком чётко и выверено. Но с традиционными представлениями об «организации военных сил», этот порядок имел слишком мало общего. Как я уже заметила, шатры командования и продовольственно-военные запасы передвигались вместе, в центре походного построения, гораздо более защищённые, чем это обычно бывает. В дополнение к этому, даже если не копаться в размерах отрядов, связи между ними и большой роли личности командира, оказалось, что разные роды войск не возвышались друг над другом. Будь ты хоть лучник, хоть конник, хоть копейщик, уважение к тебе будет одинаковым. Потому что для каждого найдётся своё место в строю и подходящее время для атаки, соответствующее возможностям и умениям. И при этом всём много внимания уделялось личным достижениям, качествам и заслугам, которые поощрялись наградами и знаками отличия. Которые, в свою очередь, не означали какого-то более высокого ранга в общей структуре… В общем, механизм работы был достаточно сложен и местами противоречив, но при этом гармонично работал. «Да что разбираться, всё просто! Главное, что ни один твой поступок без внимания не оставят!» — сказал мне как-то один подчинённый. Выбивался из общей картины только специальный отряд, детище Ксилии. Несколько десятков, без малого полторы сотни, волков — единая стая — жили по своим правилам. Как я поняла, они всегда атаковали первыми и почти никогда не обращались в людей. А ещё на их атаку всем прочим было настрого запрещено смотреть. Эти существа были другими. Не-люди настолько, насколько вообще возможно для оборотня. Чужие. Нас они сторонились, и это всех устраивало. Обычных, человечных, оборотней в армии тоже хватало. Но мало кто из них мог полностью обратиться. Да и не любили этого те, в ком людской крови оказалось больше. Вот ускоренные рефлексы и переходная форма — это сколько угодно. В моём отряде, по официальным данным обеспечивающего ближайшую разведку во время боя, связь подразделений и защиту тылов на одном из участков, таких было человек десять. Треть. С отрядом у меня отношения сложились вполне хорошие. Идеальное выполнение всех распоряжений, вежливые кивки при встрече, уважение. Не без отстранённого холодка, конечно, но мы и не семья, в конце концов, чтобы такие чувства друг к другу питать. Я даже прониклась к ним некоторой симпатией. Опытные бойцы, в основном специалисты ближнего боя, хотя ещё десяток из них, почему-то ни на человека не пересекающийся с десятком оборотней, умел управляться с луками. — Почему не арбалеты? — спросила я Ксилию, — Они, конечно, дороже и перезаряжаются дольше, но зато и целиться проще. А значит — никаких долгих тренировок, чтобы научиться точно попадать в щели доспехов. — Это да, — девушка кивала, задумчиво постукивая пальцем по деревянной столешнице, — Против мастеров с юга мы бы так и сражались, но Виллы… Скажем так, доспехов они почти не носят, зато стрелы, любые стрелы, отражают легко. Чтобы их подстрелить, нужно много одновременных ударов, даже если не слишком точных. Тогда я впервые серьёзно задумалась, с кем нам предстоит воевать. Насколько я знала из маминых книг, Виллы как раса появились в начале второй эпохи, от потомков Дриад — одних из духов леса. У моих предков тоже была лесная кровь, но другая, их родичей Дриады звали лешими и недолюбливали. Поэтому, наверное, в Лесном Королевстве и было так нестабильно. Одни духи имели крылья, вторые могли пускать корни. Виллы унаследовали полёт. Но не каждый из их народа умеет летать, с пробуждением этих сил связана какая-то неясная история, самими крылатыми скрываемая. Подробностей ни я, ни мама не знали. Зато знали, что степные жители умеют колдовать, и при том хорошо. Ладно, решила я, никому из моих предков, ни земных, ни водных, Дриады и Виллы друзьями не были. Посмотрим, как там всё обернётся. Вот примерно до этого момента всё и шло нормально. А потом мы оказались на степной территории, где в первую же ночь произошло столкновение. Стратеги ожидали чего-то подобного, поэтому войска были готовы. А я, как оказалось, нет. То есть, когда прозвучал сигнал, я людей повела куда надо, и какое-то время свою задачу мы выполняли без проблем. Насколько это возможно в сражении. Но Виллы не могли не оставить в засаде часть своих людей. И, видимо тогда, когда основные силы Аршара продвинулись в нападении, эти люди были призваны. Конечно, не с передней или задней частей армии, где защитников было много. Нет, вышли они с краю, из-за леса, который казался слишком далёким, чтобы прятать в нём подмогу. На самом деле он таким и был. Только для этих существ расстояния особой роли не играли. Не знаю, с чего такая удача, но пробуждённые крылатые вышли именно к той зоне, которая была под наблюдением моего отряда. Конечно, один из связных сразу отправился к основным силам — сообщить. Но по хищным лицам врагов и ровным, замершим, союзников, было понятно, что помощи ждать ещё долго не придётся. Ну да, Ксилия наверняка в гуще передового фронта, а оставшемуся за старшего Борлу плевать, выживет ли первый отряд. Ему важно защитить армию в целом. «В общем, мы одни. Прекрасно, » — подытожила я. Так или иначе, а умирать мне не хотелось. Руки перехватили рукояти мечей. Посмотрим, чего стоили мои тренировки. Приказ получился сам собой, стал естественным продолжением броска вперёд. Мы же отряд ближнего боя? Вот с него и начнём. Строй на строй, существа на существ. Первая волна ударов встретилась в центре поляны и откатилась, каждый к своей стороне. Пернатые замерли. Видимо, отпора не ожидали. Хорошо. Местность была вполне удачной. Поле, поросшее невысокой травой, за нами, на западе, один несчастный пригорок. По крайней мере больше засад не будет. Передышка долгой не вышла. Стороны снова двинулись, бросились друг на друга, в этот раз уже по-серьёзному. Если при первой атаке крови не было, то сейчас в воздухе уже повис её запах. Ещё не пролитая, она ощутимо щипала нос и глаза. Я сосредоточилась на своём противнике. Впервые Вилла была так близко от меня, я видела каждое пёрышко в тяжёлых крыльях. Их было всего два, но работали они как лишняя пара рук. Причём более сильных рук. Их удары не отразишь простым блоком — надо уклоняться, и я даже обрадовалась, что держать перьями оружие невозможно. Эти же крылья, меняя положение в воздухе, помогали удерживать равновесие на поворотах. Ловкость на ловкость, меч на меч. И глаза на глаза. Когда мой клинок сумел обойти оборону и вошёл в живот, чуть ниже грудной клетки, у меня открылись уши. Крик боли раненой полуптицы вернул ощущение пространства и времени. Вокруг гремело, ревело, скрежетало. Эхо битвы неслось, казалось, на многие километры. Осколки этого эха засмеялись, когда я повернула меч, одновременно погружая в чужое тело, а затем резко дёрнула назад. И откуда у меня такая спокойная жестокость? Только глаза щипало. Соль? Интересно, это слёзы или кровь? Так или иначе, сегодня мы платим за кровь кровью. И смертельная рана кого-то из моих по правую руку — повод для гордости, сила тех, кто жив. Руки становились всё твёрже, расчищая пространство вокруг. И с каждым ударом окружающий мир расползался клочьями тумана. Тьма, крики, чей-то расколотый череп… А зрение всё острее и острее. И оскал на губах расползается. Поворот, удар, увернуться от крыла, воспользоваться моментом, достать лезвием до опорной ноги, вторым перерубить шею. С каждым телом сталь лишь разогревается, просит ещё и ещё. Больше. Сильнее. Глубже. Со всей силы, которой не становится меньше. Чёрт. Сколько времени прошло? Сколько осталось Вилл? А моих людей? Обернуться как следует не удаётся. Враг рядом. «Ничего, сами разберутся, не маленькие, не впервой, » — шепчет голос… Кровь приливает к голове, стучит, снова заглушает звуки боя, расползается муть в глазах. Почему из груди вместо выдоха выходит тихий рык? И этот блеск в глазах, на секунду отразившийся в чьём-то мече, разве он мой? Трупов всё больше. Вот ещё одна Вилла лежит на земле с вскрытыми рёбрами, пытается дышать. Тихий шёпот в ушах: «Добей!» — И лезвие послушно опускается, пронизывая сердце. Боже, да кто я?! Где та я, что начинала бой? Мир исчезает, оставляет рефлексам основную работу, а сознание проваливается глубже. Тихо. Темно. И тени кругом. Я, они… Мы? Чем мы были всё это время? Или ещё важнее: кто такие мы? Откуда внутри этот второй голос? Был всегда? Тогда почему пробудился? Зачем смотрит тёмными щелями зрачков посреди жёлтого круга? Для чего внутри, в подсознании, проведена черта? И будто в кривых зеркальных призмах: человек, русалка, дух леса, эльф, зверь… А внутри последнего смеётся, обернувшись в длинный плащ, фигура женщины с длинной русой косой. Кружит движением ладони тени существ, прищуривает три сапфировых глаза. «Ну вот видишь, » — говорит — «Как я и сказала. Твоя жизнь и твоя смерть и так внутри тебя, полукровка с даром. Распоряжайся, как хочешь.» И снова круговорот: следы, отблески, чужой смех, чужая кровь. Все пять чужие и все во мне. Но… Если все они вокруг, то кто же я? Та, что осталась в центре? Дочь Тайного Леса, создание Топи, морская пена или же просто звонкий голос землепашца, тысячу лет назад решившего следовать за сердцем? Нет, все они кругом. Смотрят. Ждут. Я делаю шаг вперёд, к черте. Их снова двое передо мной. Наследница Берега, последняя в роду, маг Ризаннель, с глазами в штормовое небо, и чудовище. Нет, не так. Зверь. Живое существо другой природы, которое хочет жить, которому плевать на жизнь врагов. Даже на свою, если речь идёт о верности. Но я не они. Не женщина от мудрости и покоя. Не ребёнок-щенок из Аршара. — Кто же тогда ты? — шёпот леса из прошлого. Из далёкого чистого августа, когда тени ещё не вошли в меня с воздухом и отравленной чарами водой. Долго же до меня доходило, что именно ты хотел услышать… — Рис. Наследница матери и отца, та, в чьём сердце звучит помесь кровей, раньше не виданная этим миром. Но кроме этих сил там есть и ещё одна. Та, что сильнее и глубже. Моя сила. Мой дар и талант, полученный не от дальних предков, а от самой жизни. В подарок за дружбу. Распоряжаться им могу лишь я. Да, и ответственность за все решения тоже будет за мной. Моё желание привело меня на поле боя. Туда, где Ксилия. Чтобы быть рядом. Я это я. Если прошлые поколения не согласны и не хотят помочь мне — пожалуйста. Буду сражаться сама. Не важно это. Важны — сейчас, для меня, по-настоящему — только мы. Я, Рис, из вольного племени, и она — полководец, друг и любовь. Аршарская девушка-воин, Ксилия. Королева всех волков и мечей. Они, зверь и колдунья, склонились. Растаяли, вернувшись в меня. Их устроил ответ? Да. Устроил он и меня. Устроил нас. Я вернулась. Мир не успел слишком измениться за время, что я провела внутри себя. Когда вновь распахнулись глаза, туман упал к моим ногам, расползся по краям поляны, затих. Бой не закончился, хотя людей с обеих сторон стало заметно меньше. Перегруппировка. Снова люди понимают меня по первому движению. Прыжок назад, и остальные рядом. Мало. Почти половина лежит вокруг, перемежая своими трупами трупы Вилл. Но пернатых всё равно больше. Настороженный взгляд бегал по смятым рядам обеих сторон, пытался анализировать. Жажда крови и безрассудство остались в прошлом. Сейчас важнее всего выжить, не отступив при этом самим, такого Аршар не простит. А если подкрепления до сих пор нет… На секунду показалось, что вместе с каплями крови из ладони, сжимающей меч, в траву слетают хлопья пепла. Не сейчас. Не время. Мои люди. Почти все живые — волки в какой-то степени. И снова усмешка. Та, что заставила дёрнуться Виллу напротив. Отвращение или страх? Лучше бы второе. Да. Возможно, наши жизни так и останутся на этой поляне. Но идея у меня есть. «Значит, вы готовы помогать, внутренние я?» Они поняли. И когда я обернулась к своим, обнажая клыки, они ответили. «Отлично». Моя стая. Уже не закрывая глаз, не оставляя сознания. Мы против них. Нас было мало. Но мы были волками. Светились глаза, сужались зрачки, летели к чёрту мечи. Волки со стальной кровью против птиц. На такой случай мы знаем лишь один закон — разорвать. Тень. Ещё, ещё, ещё. Цветное зрение отошло, оставив чёрно-белое изображение, чёткое и острое, в мгновение отображающие изменения на поле. Теперь ночной ландшафт, раньше одинаково мешавший воинам обеих сторон, вспомнил, что является нашим родителем. Сумеречное зрение, тихое движение и тени, тени, тени. Виллы не были глупы. Круг, спинами друг к другу, оружием наружу… Хоть их и больше, по одиночке не лезут, знают, как обращаться со стаей. Но это не поможет. Круг, петля, тихий рык справа, ускоряясь, сжимая и расширяя строй, спиральные обороты рядом. И — рывок. Чья-то лодыжка, ради лёгкости только в кожаной защите. Кровь на зубах, во рту, кругом. Тёплая и сладкая. Совсем не такая, как у людей. Нам нравится. Хруст. Кажется, это был хрящ. Но не время. Сплюнуть осколок чего-то, лапой отбросить полуживое тело младшим, через брешь — в центр, меняя форму, поднимаясь на ноги во вращении, разбивая фигуру. Теперь мои собратья разберутся. А мне — главный. Где? Который? Чья кровь ещё не наполнила воздух, кто даёт им сил на бой? Перья: белые, чёрные, серые. Не то. Не то! Из ниоткуда, сбоку, звон и скулёж. Этот мёртвый в прошлом волк. Значит, его убийца мой. Посмел тронуть слабого, посмел тронуть моего. Посмел… Умрёт. Мужчина. Всего два крыла. Но столько оттенков серого… Цветной получатся. Главный. Люди, свои и чужие, расступились, не прекращая своих сражений, почувствовали на уровне подсознания, где будет место вожаков. Упасть на четыре лапы, раскрыть пасть, прыгнуть. Меч, другая рука в железном наруче, крыльями не защищается, но подлетает и разворачивается в воздухе. Не боится. Думает. Слабая зона — оборона груди во время парения. Решил — высоко, не достанут. Как бы не так. Шерсть, ткань, ссадины, удары, укусы, блоки. Неплохо для птички. Почему-то по щеке от брови стекает несколько алых капель. Рефлекторно слизнув, понимаю — соль и горечь, муск. Не Виллы. Моя. Зато следующий бросок последний. Оттолкнуться как следует, преодолеть небольшое расстояние, повалить на землю, ломая хрупкий каркас неистинных крыльев. Что-то толкает в плечо справа, несильно, но достаточно, чтобы оттолкнуть. Волк чувствует победу, кровь, непонимание. В голове всплывают слова Ксилии, негромкие, чёткие, вошедшие в кровь. Рука находит второй меч, чудом не отброшенный с прочим оружием, сжимает. Направляемая второй, пронзает открытую шею. Снова кровь. Сбоку чья-то лапа разбивает череп противника, откидывая его в сторону. На секунду рядом мелькают жёлтые глаза, полные смешанных чувств, и снова затишье. Волк отступает внутрь, засыпает, свернувшись калачиком вокруг сидящей колдуньи, по-домашнему укрывает её пушистым серым хвостом. Я поднимаюсь, осматриваюсь. Кажется, скоро рассвет. Бой завершился. Не только на моей позиции, везде. Больше убивать мне не пришлось. Остатки чужих воинов смели свежие силы пришедшего таки подкрепления. Действительно светало. Небо уже было светло-голубым, пока без солнца, но и без лун, благополучно скрывшихся от меня. Обычное человеческое зрение, со всеми его оттенками цветов, теперь вполне могло показать мне плоды собственных усилий. Сколько же тел… И тех и других стаскивали в кучи. Только вот своих — на возвышенность. Сзади подошёл кто-то, похлопал по плечу, кивнул, будто поздравляя, и так же тихо отошёл. Борл. Только вот с чем он поздравлял? С победой? Или с тем, что выжила?.. На холме, где собрали большую часть Аршарских мертвецов, подняли на пике флаг. Красное полотно, вышитый тёмным шестиугольник. Ветер слегка поднимал его. Мне казалось, что я слышу звук, издаваемый тяжёлой тканью, так же отчётливо, как скрип огня на погребальном костре. Пламя — чистое погребение, вот и все почести для погибших, вся память, вся печаль. Если огонь тоже мог бы биться на нашей стороне, было бы хорошо. Биение языков пламени, стук сердца, так ли велика разница? Надо было найти второй меч, пока его не забрали куда-нибудь. Но я всё стояла там, рядом с местом последнего убийства. Тело Виллы давно оттащили, а я не могла оторвать глаз от костра. Как и тела, горели мои щёки, раздираемые слезами. Жглись на теле царапины, болезненно пульсировало плечо в месте удара. Совсем не хотелось шевелиться. В заново развёрнутый лагерь, к одному из пустых шатров меня почти за руку привёл один из выживших в подразделении. Кивнул на прощание, искренне приложил руку к сердцу. Теперь я понимаю слова Ксилии о её стае. Только проку с этого… Я сидела на походной кровати, оперевшись на руки и уставившись в полог. Судя по звукам снаружи, кого-то удалось взять в плен. Мне принесли чистой воды в тазу, ткани и бинтов, какую-то мазь. Чуть позже — вина и еды. Сменить мокрую испорченную одежду и проверить ранения стоило, как, наверное, и поесть. Но не хотелось. То ли апатия, то ли опустошённость. Просто не хотелось. Что изменится, если я пару часов спокойно посижу? Пока все изменения в силах командиры не обсудят, меня трогать не станут. Правда зверь внутри хотел мяса. Даже сквозь сон. Но он тоже может подождать… Когда полог шатра поднялся, впуская чью-то фигуру, я удивилась. Кто-то всё же решил зайти? Или прошло больше времени, чем я думала? Неподвижность, ставшую такой желанной, всё же пришлось прервать, на что мышцы ответили слаженной болью. Чёрт. Видимо, сильно больше времени. Я села поудобнее, готовясь к долгому разговору, потёрла затёкшие руки, наконец подняла взгляд. У порога стояла Ксилия. Как обычно, слегка склонив голову к плечу и уже проанализировав всё в помещении. И, конечно, сделав выводы. Да и доложили ей обо всём уже, она же командующая. Девушка всё ещё молчала. Просто стояла. Мне показалось, что ей сейчас очень нужен косяк или просто стена — опереться. Только вот матерчатые стены для этого совсем не подходили. — И сколько времени прошло? — Слова были лишними, но неловкая тишина мешала сильнее. — Полтора часа примерно. Что с плечом? — Разговор тоже не клеился. Плечо? Да я и не знаю толком. — Ноет. Она выдохнула, проворчала себе под нос что-то не совсем приличное, глянула с усмешкой. Напряжение из воздуха мигом прошло. Упало к ногам разбитыми осколками, которые теперь можно было разглядеть. Ксилия наконец подошла, стянула защитные пластины и рукав. — Это надо промыть и обработать. Не слишком глубоко, но проблем доставить может. — Хорошо, — киваю, всё ещё не совсем осознавая, что сделала несколько часов назад. Но осколки лежали на полу, у ног, прятаться от них больше нельзя, приходится смотреть. А им того и надо. Сверкают, подкидывая картинки утихшего боя, хотят вызвать… что? Зверь внутри приоткрывает глаз, и вина прячется в груде стекла, так и не успев подобраться к сознанию. Но раньше мне и правда не приходилось убивать. Девушка вдруг резко притягивает к себе, обнимает за плечи, стараясь не задеть рану, садится рядом. — Хорошо, что ты жива, — я не вижу её лица, но хорошо слышу голос. Тихий, глухой, но такой родной… Ксилия. Правой рукой она неосознанно выстукивала на моей спине чуть пониже лопатки какой-то ритм, и от этих прикосновений внутри тепло становилось. Будто каждый раз из подушечек пальцев выходят маленькие молнии-искорки, которые сквозь одежду проникают в тело и кровь, выгоняя изнутри всю боль и тяжесть. И в горле почему-то ком стоит. — Ну за это тебе спасибо. Ты ведь ту птичку убила. — Да, я. Но и ты неплохо справлялась. Не знала, что в тебе есть волчья кровь. — Я тоже не знала. Не знала, что могу вот так. Но это папочкино наследство, — смотрю ей в лицо, чуть отстранившись. И улыбаться хочется. Только изображение в глазах слегка размыто, — Хотя нужно было раньше догадаться, это же Аршар, тут каждый второй немного оборотень. И тут внутри что-то прорвало. Сквозь смех пробилась парочка шмыганий, откуда-то появились слёзы. Впервые я рыдала, уткнувшись в мягкий живот, не думая ни о чём, кроме рук на спине. Ведьма и полководец давно были знакомы, ночью зверь познакомился со зверем. А сейчас человек сидел рядом с человеком. И это было хорошо. Потом были объятия, чистая одежда, обработка плеча, царапин и ссадин, поздний завтрак, обсуждение дальнейших действий, о которых мне вообще-то знать не положено… Даже мой второй меч между делом нашли. Но я навсегда запомнила то утро, свои слёзы, ладони Ксилии и чувства, вытащившие меня из ямы. Именно в этот момент я окончательно решила для себя, что готова сражаться ради того, что мне дорого. Сражаться, побеждать и умирать. Потому что жизнь того стоит.***
Моё ли решение повлияло на восприятие дальнейших событий, опыт ли первого сражения дал больше результатов, чем я думала, но дальше было проще. Мой отряд переформировали, соединив с другим, тоже почти уничтоженным, определили новую позицию. Мы воевали. Убивали. Захватывали селения и небольшие города. Никаких внезапных атак, больших потерь, серьёзных ран и тяжёлой борьбы за жизнь больше не было. Мы прошли через половину страны и встали большим лагерем в двух переходах от столицы птичьего королевства. Третий день армия не двигалась с места, вокруг периодически появлялись Виллы, богато одетые и с разными подарками. Слухи о переговорах и капитуляции уже не витали в воздухе, а принимались за неоспоримый факт. Так оно и было. Меня не звали на советы, но от Ксилии я всё равно узнавала многое. Степь понимала, что войну не выиграет, но также знала, что Аршарская армия не подготовлена к долгой осаде, которую могла обеспечить столица на холме. Птицы были готовы платить — и их дань была щедрее, чем стоило рассчитывать. У крылатых было только одно условие. Или, скорее, требование. Вернуть сородичам всех пленных, находящихся в лагере. Таких было не мало. Они содержались в специальных клетках, охранялись как часть обоза и были на хорошем содержании, не только горячая еда, даже ванна у них иногда бывала. И конечно — медики для раненых. В общем, для пленных жилось Виллам совсем не плохо. — Зачем они нам? — Спросила я наконец Ксилию, — Проще не брать пленных, или на выкуп менять. — Недостаточно практично для Аршара? — Девушка усмехалась и отшучивалась, как делала почти всегда. Только вот я уже заметила, она всегда чуть кривила рот, когда не понимала цели приказов или была с ними не согласна. В этот раз было так же. Сквозь улыбку проступил этот изогнутый оскал, а во взгляде появилась тонкая молочная плёнка. — Совсем не практично. Их часто кормят лучше, чем простых воинов. Если их потом убивать — зачем такие сложности? — Честно говоря, я и сама не до конца уверенна. И уж точно не знаю всего. Но у меня есть приказ. От короля. — И чего же он хочет? — Девушка повела плечом, отошла чуть в сторону, — Ксилия! Что нужно твоему королю? — Нашему, — поправила она, снова посмотрев на меня с той же странной улыбкой. — Хорошо, нашему. И всё же? — Он хочет, чтобы в Аршар после войны было доставлено как можно больше разнообразных представительниц Вилл в хорошем состоянии. Полумёртвые и бескрылые не годятся. — А зачем они ему? — Этого я и правда не знала, а представлять боялась и не хотела. — Не знаю, Рис, не знаю. Но именно ради этого мы начали войну. Степь сама по себе стране ни к чему, а предлагаемая ими плата очень хороша. Они сделали заманчивое предложение, от которого трудно отказаться, но у меня приказ, не подлежащий обсуждению. Я не знаю, что делать с этим, Рис. — Ну мы придумаем что-нибудь, всегда ведь справлялись, — я улыбнулась, стараясь уйти от неприятной темы, — Уж точно об этом не нужно думать на ночь глядя. Есть, скажу тебе, более приятные занятия. В этот вечер о делах мы больше не говорили. А с полуднем четвёртого дня на подступах столицы решение само пришло к нам. В какой-то момент в шатёр зашёл Борл, попросивший всех, кроме «главнокомандующей леди Ксилии» выйти. Лицо воина мне не понравилось, слишком уж спокойное, замороженное. Если у опытного вояки появляется такая гримаса — дело плохо. Но Ксилия кивнула, и я вышла на улицу. Парочка солдат, также находившихся в шатре, ушли куда-то влево, а я отправилась на поиски своих людей. Сидели они не так уж далеко, у костра, разведённого прямо около дороги, ведущей от главного шатра к палаткам и дальше, к выходу за территорию. Я подсела к огню. Тут же рядом очутилась фляга вина, кто-то подал железный прут с насаженным куском мяса и хлеб. Отношения в отряде за войну заметно потеплели. Моей стае было плевать, с кем я сплю, почему оказалась в рядах армии и каким богам молюсь. Они точно знали, что я на их стороне и были, в ответ, на моей. В жизни это проявлялось как простая забота, даже опека, понимающее молчание и ни к чему не обязывающий смех. Не так много, если смотреть по большому счёту, но гораздо лучше, чем то, что имеет большинство аршарцев. Ближе и роднее, чем было в моём селе. Они хорошие люди, бок о бок с которыми я была не против провести жизнь. Если бы не встретила Ксилию. А она… совсем другая. Образ девушки, всплывший в мыслях, отразился на лице, тут же вызвав смешки и шутливые подколки со всех сторон. Ткнув локтем хихикающего соседа и получив ещё одну порцию мяса, я оставила сложные размышления на другое время. Просто дышала, наслаждаясь моментом. Слушала. Вот в такой компании я и просидела довольно долго, пока на дороге не появилась странная фигура. Без каких-либо следов долгой дороги, в тёмной одежде незнакомого фасона, с клинком на поясе. Светлые, довольно коротко обрезаные волосы закрывали часть лица, фигура была тонкой и текучей, но при этом совсем не хрупкой. Какого пола был внезапный гость, я сказать не могла. За фигурой на почтительном расстоянии шли два стражника. И вот их страх я чувствовала отлично. Все трое прошли мимо костра, прямо к шатру, полог которого вышел отодвинуть лично Борл… Но я так и не смогла почувствовать ничего, что казалось бы существа. Ладно, зайдём с другой стороны. Ведьма внутри с азартом расправила плечи, концентрируясь. Я закрыла глаза. Прямо передо мной — пламя, я не могу видеть его, но чувствую поток силы, пляшущий в снопе искр и сердце из углей. Вокруг — светло-серые, голубые и коричневые пятна, кто чуть больше, кто чуть меньше — мой отряд. Все с рубиновыми искрами в телах. Их я уже видела. Дальше — дорога, знакомые ощущения от охраны и, наконец, шатёр. В сознании отделив его от остального мира, я прислушалась. Тёмно-зелёный в центре, расходящийся прожилками, что вязнут в давящей оболочке цвета земли. Это первый, не закрытый от магии, но совсем не страшащийся её. Оно и правильно, нечего бояться тому, кто сам себя заживо погребает, ломаясь по воле судьбы. Я знаю этого человека. У него есть принципы и воля, но нет желания жить. Бесстрашный и поступающий разумно в любых ситуациях — Борл. Следующая фигура укутана молочным щитом, отводящий дурной взгляд, моим щитом. Живая, цельная, но до боли холодная. С ярким рубином в груди, расходящимся красными, рыжими и жёлтыми волокнами, плавно перетекающими друг в друга. А сверху — сеть царапин из чернёного серебра. Её жизнь завязана на зверя, которого она не отделяет от себя, а воздух вокруг пахнет кровью и холодным зимним снегом. Дать волю снегу — он сотрёт, зверю — затопит всё вокруг в крови. И только вместе они создают личность. Ксилия. В шатре остаётся только один. Гость-незнакомец, которого никак не получается найти. Даже отделившись от знакомых цветов моих старых знакомых. Выбрасывать их образы из себя мне не хочется, но результат важнее, да? Я осталась один на один с ним, на пустом пространстве. Чувство присутствия не покидает, наоборот обостряясь, я могу сказать, что незнакомец ходит по полукругу, ощущаю, как он говорит, не слыша самих слов. Но цвета вокруг не меняются. Совсем. Ладно. Я нахожу внутри нить силы, пронизывающую меня насквозь, хватаюсь рукой и прыгаю вниз. Всегда есть, куда погрузиться. Так далеко я уходила лишь однажды, это уровень, когда видны даже не проявления людских душ, а потоки силы, придающие им форму. Тут он появляется. Она. Единственное чувство при встрече оказалось самым верным. Это существо, рождённое в женском теле. Но это не важно. Совсем. Существо появилось на свет так давно, что потеряло всякое представление о себе, о времени и о самой жизни. Оно выцвело, под воздействием веков стало прозрачной тенью, несущей чужую волю. Своего цвета у существа давно не было. И всё же что-то болезненно родное отзывалось во мне, звало, почти кричало о родстве с тенью, выгоревшей до самой сути. Я дёрнулась. Назад. Сразу, через все слои, в обычный мир. Свет, запахи и голоса появились со всех сторон одновременно, лишая почти всех чувств. Кто-то вложил в руку флягу. Не глядя я выпила почти половину, не заботясь о крепости, сбоку присвистнули. Стало чуть лучше. Но ещё несколько минут я просидела с закрытыми глазами, перед тем как прийти в себя. Всё тот же костёр, те же люди, с тревогой смотрящие на меня. Я улыбнулась, приложила ладонь к сердцу, сделала ещё глоток. Горло обожгло. — Тьфу! Что вы мне подсунули? — Вот теперь они расслабились. Кто-то фыркнул, смех пополз по кругу. — А минуту назад тебе очень даже нравилось, — заявил хозяин фляжки, протягивая руку, — Хороший, между прочим, ром. — Ром. И где ты его добыть-то умудрился! — Обижаешь, леди, — снова фыркнув, он мотнул головой и рассмеялся. — Ну вы конечно и сами… Устроили здесь непонятно что, — подключился к разговору другой воин, выживший ещё из первого отряда, — Осторожнее со своими способностями надо! А если случилось бы что? Ксилия-то нам головы оторвёт, что не уследили. — Это не страшно, друг мой, отрывают головы достаточно быстро и почти безболезненно, — донеслось с третьей стороны. — Ну надо же знать, что за гости у нас. Как бы их приказы потом исполнять не пришлось. — Да что там знать! За два полёта стрелы чёрной магией от девчонки разит, — воин сплюнул, — А на счёт приказов вы правы. Я видел её уже. Только однажды и очень-очень давно, когда сам ещё мальчишкой был. Она из Топи пришла и здорово с нашим королём повздорила, а это дорогого стоит. Так что мой совет — держитесь-ка подальше от этого, целее будете. — Пожалуй, — я кивнула, вспоминая страшную бесцветную тень, — Я пойду освежусь, тут ручей недалеко… Пусть меня не ищут, хорошо? — Они кивнули, расступились. Ни о чём не спросили. Хорошие. На берегу никого не было, и всё же я пробралась через заросли рогоза, ближе к воде. Когда это для ведьмы было проблемой найти хороший камень и устроиться на нём так, чтобы никому со стороны видно не было? По краям ручей затопил низкий песчаный берег, образовав небольшое болотце, но в центре продолжал резво журчать. На каменных перекатах играли блики. Красиво здесь. В Степях климат мягче Аршарского, да и свободных пространств больше. Население у Вилл небольшое и в основном они живут в нескольких крупных городах. Странно даже, что никто ещё не отнял у них половину территорий. Хотя почему никто? Именно этим ты здесь и занимаешься, леди Рис. Несколько минут без движения, и тишина вокруг рассеялась. Журчание ручья разделилось на десяток разных нот и переливчатых оттенков, лягушки, цикады и небольшие зелёные насекомые, каких я раньше не видела, продолжили петь, ветер шелестел высокой травой. Здесь, у воды, её уже всю вытоптали, но на соседнем берегу она осталась. Ни знакомого леса, ни луны рядом не было, чтобы спросить совета. Тревога, меж тем, не уходила. Это не было тем чувством, что заставляло бояться за жизнь, мне, Ксилии и даже армии наша гостья не угрожала. Возможно, у неё даже найдётся решение для Вилл… Только всё это меня мало волнует. Вспоминать её мне не хочется из-за чувства родства. Почему оно пришло? Я же не похожа на… это? Или… Я даже не могу сказать, какой из моих частей принадлежит ощущение! Хотя все они составляют меня, есть ли разница? — Я же просила, чтобы меня не искали, — не глядя сказала я за спину, когда под чьей-то ногой захрустел песок. — Да, слышала. Но я, вроде как, не подчиняюсь твоим солдатам, — Ксилия села на соседний камень, тоже глядя на соседний берег. Я молчала, — Тебе, по-моему, не помешает компания. Расскажешь, что случилось? — Я присмотрелась к этой твоей гостье и не могу понять, что именно почувствовала. Точно что-то нехорошее, но довольно размытое. И даже обсудить это не с кем! — Уверенна? — Она вопросительно подняла бровь, изучая меня каким-то странным нечитаемым взглядом. — Ну, сейчас не ночь и луны мне не помогут, леса я поблизости тоже не вижу, а солдаты говорят про чёрную магию и плюются. — Я их вполне понимаю, — фыркнула девушка, — Но кое-кого ты всё-таки забыла. — И? — Видение забрало у меня гораздо больше сил, чем я думала, разгадывать загадки мне совсем не хотелось. Она вздохнула. Достаточно грустно, как мне показалось. — Меня. Ты всегда можешь поговорить со мной. О чём угодно. И особенно, если оно тебя настолько волнует, — пришла моя очередь тяжело вздыхать и ронять голову на руки. Она права. Молодец, Ризаннель, нечего сказать. — Прости, — вернуть голову в обычное состояние всё же пришлось, — Я как-то не подумала. — Да ладно, с кем не бывает, — она снова ухмылялась, привычным движением наклоняя голову к плечу, — Я тоже в своё время достаточно долго привыкала, что есть такая возможность, — уточнение это мне не понравилось, но я решила не спрашивать, — Так что там с нашей гостьей не так? — Я рассказала о том, что видела, чувствовала и думала. Действительно, какого чёрта я буду скрывать от неё что-то? — В принципе ты всё правильно почувствовала, — после некоторой паузы начала Ксилия, — И твой старик-воин тоже не дурак. Ладно, слушай. Её зовут Сильд. Она не просто пришла из Топи, там её дом. Всегда был и всегда будет, как я понимаю. Её хозяйка — давняя подруга нашего короля. У них раньше была какая-то совместная работа, по поводу которой они до сих пор общаются. Подробностей я не знаю, но бумаге они эти разговоры не доверяют. Хотя им и незачем, есть же разные магические способы. А если нужно передать что-то материальное, приходит Сильд. Она не плохая на самом деле, сражаться хорошо умеет. И она наша с тобой дальняя родственница. То есть я думала, что только моя, но как показала практика… — Ксилия широко улыбнулась, — Сильд — тоже оборотень. Одна из самых первых. Возможно, она даже старше Короля. Но она, как и мы с тобой, не Древняя. А что в таком случае делает с личностью время, ты и сама видела. — Ага, видела. И на мой взгляд гуманнее было бы убить. — Возможно. Но это решать не нам. Стало тебе спокойнее? — Пожалуй. Главное — не жить слишком долго. Вот жизнь-то, а! Слишком мало — плохо, долго — не лучше. Тьфу! — Она засмеялась, — Так чего хочет Сильд от нашей армии? — Ты не поверишь, но она ничего не хочет. Наоборот, помогает. Пойдём в лагерь? — Девушка протянула руку, помогла встать и перебраться через воду. — Решение у нас такое, — говорила она по дороге в лагерь, — С Виллами мы заключим мир. Они нам дань на постоянной основе и часть земель, мы им пленных. Но не всех, а примерно десятую часть. Остальных ночью увезут. — Сильд и увезёт? — Да. — А значит — часть королю, а часть в Топь. — С чего вдруг такие мысли? — Сама же говорила, что она приходит, когда нужно передать что-то материальное, — я замедлила шаг, посмотрела на Ксилию. Хотела увидеть выражение её лица, — Мне не нравятся эксперименты на живых людях. — Рис, они наши враги, и… — Даже если так. Они ведь живые! — Ну, как мы только что говорили, жизнь не всегда лучше смерти. И почему именно эксперименты? Может допросы, или работу, для них подходящую, нашли, мало ли что ещё может быть, — и всё-таки она не верила. Для неё Аршарец всё так же чист и невинен, какие бы приказы не отдавал, — К тому же, это будет означать мир, — прервала мои мысли девушка, — А это значит, что мы вернёмся домой ещё в тёплые месяцы. Недалеко от столицы есть место, думаю тебе оно понравится. Сходим туда? — Договорились, — я улыбнулась. Всё таки это Ксилия. И её отношение к Аршарцу не влияет на наши отношения. Ну и ладно. Тогда пусть думает о нём что хочет, пока это не касается нас, мешать я не стану.