***
В конце концов она добралась до дома сама. Каким бы Гермиона не считала это глупым, в глубине души девушка всё равно надеялась, что всё то, что она прочитала в газете, — враньё. Но, стоило ей перейти порог своего дома, все надежды рухнули. Всё поглотила тишина, никаких звуков, никаких признаков того, что в доме была хоть одна живая душа. Гермиона закрыла за собой дверь, оставив чемоданы в гостиной, и долгое время просто стояла, не зная, что делать. Девушка долго пыталась сдерживать слёзы, но сил не осталось, и она зарыдала. Оставшийся день Гермиона старалась выяснить, что произошло. Она проверила весь дом в поисках зацепки, записки от родителей или хоть чего-то в этом роде, но ничего не нашла. Она обзвонила всех знакомых, расспрашивая их, но ничего не узнала. Всё, что было известно, — родителей не было дома со вчерашнего дня, но никто не видел, как их забрали. С каждой минутой становилось страшнее. Отчаяние охватывало душу, страх сковывал тело, а разум отключался, упрямо не давая Гермионе мыслить здраво. Когда день подходил к концу, девушка, уставшая плакать, просто легла на кровать и уткнулась в подушку, не найдя ничего лучше. Она обзвонила всех, она проверила всё, что можно. И не нашла ничего. Ничего, что могло бы хоть немного помочь ей разобраться в том, что случилось. Гермиона не знала, что делать. И это было самое ужасное в её жизни — чувство, пожирающее изнутри. Гермиона Грейнджер не знает, что делать! Она сталкивалась с подобным всего несколько раз, и это определённо были самые худшие моменты. Но тогда у неё было хоть что-то, что-то, что могло бы ей помочь. Сейчас же не было ничего. Ни надежды, ни помощи — ничего. В конце концов она собралась спать, надеясь, что утром всё станет яснее, как это обычно бывает. Но когда Гермиона уже почти заснула, в гостиной что-то упало. Девушка вскочила с кровати, надежда и страх боролись друг с другом. Пока она бежала к источнику звуков, все её мысли были примерно одинаковыми: «Вдруг это они?» или «А вдруг это пришли и за мной?» Но это было ни то, ни другое. В гостиной никого не было, лишь свёрток валялся на полу, явно прилетевший из приоткрытого окна. Очевидно, это он упал. Гермиона подняла его, руки её дрожали. Развернув обёртку, она достала содержимое, и записка, лежавшая внутри, медленно опустилась на ковёр. Девушка подняла её и поднесла к лицу. «Привет, Гермиона.Случившееся с твоими родителями — это же настоящий кошмар! Небось гадаешь, что же на самом деле произошло? Но никто не знает. Всё это останется загадкой, если ты не придёшь завтра в Лютный Переулок в пол-одиннадцатого. Надень этот плащ, может, все примут тебя за обычную ведьму. И не волнуйся, твоих родителей нет, чтобы запретить тебе ходить туда.
С любовью, Тайный доброжелатель.»
Гермиона нахмурилась, перевернула записку, но на обратной стороне было пусто. Никаких подсказок, кто это мог быть, не было. Вздохнув, девушка положила записку на стол и достала из свертка длинный чёрный плащ, от которого воняло сыростью и пылью. Сморщившись, Гермиона кинула его на диван и снова посмотрела на записку. Это не предвещало ничего хорошего, но ей надо было узнать, что случилось.***
В половину одиннадцатого она была на месте. Как и говорилось в записке, стоило ей надеть плащ, и проходящие мимо жуткие личности практически перестали обращать на неё внимание, видимо, посчитав своей. Капюшон был глубоким и закрывал лицо, из-за чего приходилось то и дело поправлять его. Тайный доброжелатель не появлялся. В этом переулке было поистине жутко, но Гермиона держалась стойко. Её грела мысль, что скоро она узнает что-то о родителях. Вдруг ей на глаза попалась коробка, слегка спрятанная под кустом. Гермиона тут же подскочила к ней и взяла в руки. «Гермионе Грейнджер» — гласила надпись, наспех начирканная чёрным маркером. Девушка не сдержала взволнованную улыбку и медленно, будто растягивая удовольствие, открыла коробку. Улыбка тут же погасла — внутри было пусто, лишь записка на дне слегка шевелилась от ветра. Гермиона вытащила её. «Снова привет, Гермиона!В этой коробке то, что поможет тебе найти родителей. Что-что? В ней ничего нет? Какая жалость. А знаешь, почему в ней пусто? Потому что тебе надо бросить поиски, иначе добром это не кончится. Надеюсь, мне не придётся снова писать тебе эти дурацкие записки.
Тайный доброжелатель».
— Ты что, издеваешься?! — Не выдержала Гермиона и с яростью скомкала записку. Этот неизвестный просто водит её за нос! И у неё снова нет ничего, что могло бы помочь. — С кем ты разговариваешь? — Послышался сзади жуткий и трескучий голос. Гермиона резко вскочила, и капюшон упал ей на лицо, скрыв от глаз женщину, стоящую перед ней. Но она явно была не слишком симпатична, судя по тому, что Гермиона успела увидеть. А увидела она длинный нос с бородавками и бледную нездоровую кожу. — А-а, так это ты, старая карга! А я тебя повсюду ищу, чёрт бы тебя побрал, — лепетала ведьма, а Гермиона всё ниже и ниже опускала голову. — Идёшь в «Горбин и Бэркес»? Я тоже. Ну, что молчишь? Гермиона промямлила что-то невнятное, и ведьма приблизилась к ней, чтобы лучше слышать. Страх парализовал её, девушка лихорадочно выдумывала, что сказать, а изо рта ведьмы завоняло чем-то тухлым. Но женщина внезапно отвернулась, и Гермиона машинально посмотрела в сторону подошедших людей. — Люциус! — выдохнула носатая ведьма, и девушка тут же опустила голову. Нельзя, чтобы Малфой узнал её! И, как назло, он был с сыном. — Люциус, опять продаёшь что-то? — ехидно поинтересовалась ведьма. — Это не твоё дело, — сухо отчеканил Малфой-старший, и Гермиона почувствовала, что он смотрит на неё. — Кто это? — Отец, мне надо зайти в этот магазин. — Это был голос Драко. Гермиона легко его узнала. Она слегка подняла голову, чтобы взглянуть на Малфоев, и внезапно встретилась взглядом с Драко. Ей показалось, что он ухмыляется, смотря на неё, и она тут же отвернулась. Люциус забыл про Гермиону и пошёл за сыном, уже стоящим около магазина, а ведьма, будто тоже забыв про девушку, отправилась за ними, злобно хихикая. Ну, может, Драко и не понял, что спас Гермиону Грейнджер, но девушка ликующе улыбнулась.