Темный матукай

33 ДБЯ, Татуин       Утром, после завтрака, ничуть не уступавшего ужину, мы все разбрелись согласно вчерашнему плану: Квай-Гон собрался идти оформлять наше участие в гонке, Падме бдительно пресекла попытку Энакина свинтить к кару и принялась обучать его тонкостям правильной медитации, отчего Квай-Гон весьма недовольно поморщился, а я отправился к летающему местному еврею, то есть к Уотто.       Находившийся в своей лавке тойдарианец уже с утра был не в духе, что, впрочем, было привычным для него состоянием.       — А, спутник того придурка с датари? — поприветствовал он меня, стоило мне только переступить порог. — Тоже пришли убеждать меня рисковать головой, принимая датари?       — С чего бы? Я пришел с целью предложить вам пеггаты и зарезервировать этот гипердвигатель, — спокойно ответил я.       — Пятнадцать процентов сверху, и гипердвигатель будет вас ждать, — тут же отреагировал этот жлоб.       — А мне вот кажется, что ничего переплачивать я не буду, и это вы сделаете мне скидку на те же пятнадцать процентов, — улыбнулся я.       — Ха-ха-ха! Хорошая шутка! — заржал Уотто. — Потому как если вы говорите всерьез, то вы точно сошли с ума.       — Отнюдь, просто взгляните вот сюда, — приподняв рукав, я показал торговцу тыльную часть браслета коммуникатора, на которой тонкими линиями нанесены две эмблемы-значка — матукай и Черной стражи.       Тут стоит пояснить насчет подобных значков — они используются в криминальном мире ДДГ повсеместно, причем очень давно. Конечно, изредка находятся желающие их подделать, но таких идиотов быстро выявляют, и их участь становится остерегающим примером для остальных. Правда, полноценным удостоверением такой значок не является, и в случае серьезной сделки твою личность проверят у представителя группировки, чью эмблему ты предъявил. Понятное дело, что гипердрайв стоимостью в несколько десятков тысяч был достаточно серьезной причиной для проверки.       — Хм-м, вы понимаете, что я сейчас наведу справки? — ожидаемо спросил Уотто. — Как вас называть?       — На Татуине меня знают как Потрошителя, — я широко улыбнулся едва не навернувшемуся от такой новости торговцу.       — Кхм, подождите минутку, пока я проверю, — взял себя в руки Уотто. Все же на Татуине живет и дела проворачивает, к тому же этот летающий толстяк не так уж и безобиден сам по себе, как это может показаться. — Вы пока осмотритесь, может, вас что-то еще заинтересует?       Буквально через пару минут Уотто снова подлетел ко мне, и его тон был крайне вежливым и уважительным. Еще бы, злить головореза с моей репутацией даже Джабба не станет.       — Уважаемый, гипердрайв зарезервирован за вами, и я сделал скидку, как вы и просили. Могу я вам предложить что-то еще?       — Можете, — кивнул я. — Вот по этому списку соберите детали с нормальным остаточным ресурсом, — я протянул ему список Энакина.       Уотто пробежал глазами по списку, на несколько секунд задумался, а потом спросил с хитрым прищуром:       — Значит, малыш Энакин все же решился участвовать в Бунта-Ив, да еще и на своем каре? А вы, наверное ему в этом помогаете? Ваше дело, но должен сказать, что пока Энакин не то что не выиграл ни одной гонки, но даже до финиша доходил очень редко.       — Вот как? — я заинтересовано поднял бровь. — А в чем причина: Энакин плохой гонщик или ему давали плохую технику?       — Ну-у, откровенно говоря, кары Энакину доставались действительно не самые лучшие, выиграть на таких почти нереально, но вот до финиша дойти легко. Проблема в том, что Энакин играет честно, а вот другие гонщики — убежденные сторонники грязной игры.       — И фаворит этой гонки, Себульба, самый рьяный из них? — я мягко улыбнулся, и от моей улыбки Уотто передернуло.       — Он главный недруг Энакина, ведь тот при всех обвинил дага в том, что без грязных приемов Себульбе не выиграть даже у гаморреанца, — Уотто развел руками. — Вот с тех пор Себульба откровенно пытается убить Энакина во время гонок. В последний раз мальчик чудом сумел выжить и спасти кар, большую его часть. Если бы не статус раба, то Себульба уже давно убил бы Энакина при встрече на улице.       — Надо же… — мягко произнес я. — Надо будет обязательно побеседовать с дагом насчет преимуществ честной игры.       — Если вы убьете Себульбу перед гонкой, то хатты точно объявят награду за вашу голову, — немного нервно предупредил меня Уотто.       — А зачем мне его убивать? — искренне удивился я. — Я собираюсь с ним именно побеседовать.       — М-м-м… Дело в том, что Себульба, как и все даги, самоуверен, нагл и вспыльчив, а несколько побед подряд на Бунта-Ив и последовавшие за этим почести в определенной мере исказили его восприятие реальности, — уклончиво ответил Уотто.       — Это с ним просто разговаривали неправильно, — я усмехнулся, отчего тойдарианец подавился воздухом, надо полагать, опять-таки от моей доброй и всепрощающей улыбки. — Я вот как раз умею правильно беседовать с такими типами, даже пальцем к ним не прикасаясь и не угрожая оружием.       — Будет любопытно на это взглянуть, — ухмыльнулся Уотто. — Вот запчасти по списку, что-то еще?       — Хм-м… А тускены устраивают засады на участников гонки?— вспомнилась одна из деталей канона.       — Устраивают, их для этого специально нанимают сами гонщики, чтобы те стреляли по соперникам. Но дикари, не будучи идиотами, на встречи посылают разных представителей, а контракт берут на все племя, поэтому и палят во всех без разбору, будучи полностью правыми. На Бунта-Ив они устраиваются на одном и том же месте, сначала их оттуда гоняли и пытались делать на них засады, но потом хатты решили, что это придает гонкам дополнительную зрелищность, — объяснил Уотто.       — Тогда мне понадобится еще и вот это, — я продиктовал короткий список, в конце которого Уотто ухмыльнулся и подмигнул мне:       — Не любите случайностей?       — Скорее, предпочитаю предотвращать те, которые могу предвидеть заранее, — я улыбнулся в ответ. — Отправьте все это в дом Скайуокеров и подскажите мне, где сейчас можно найти рукожопа по имени Себульба?       Заржав, как жеребец, Уотто объяснил, где искать дага. Обычно тот сидел в недорогих забегаловках со своими прихлебателями. Поблагодарив тойдарианца, я отправился на поиски. По закону подлости даг оказался в самой дальней от магазина Уотто тошниловке. А прогулка под солнцами не добавила мне благодушия, и к моменту встречи я был несколько раздражен.       Увидев дага, я подошел к его столику. Тот прервал разговор и недовольно посмотрел на меня:       — Чего тебе надо? — наглым тоном спросил Себульба.       — Ты Себульба? — выдерживая спокойный тон, ответил я, хотя желание отрихтовать рожу этому засранцу появилось. Себульба внимательно меня осмотрел, отчего я сначала подумал, что получится поговорить спокойно, но после первых же слов придурка стало ясно, что дегенерат слов не понимает.       — Да, я Себульба, а ты банта пуудо и можешь валить отсюда к своим родичам-дерьмоедам, — вдобавок к словам он еще и плюнул мне на сапоги.       Убью скотину! Такое ничтожество что-то вякнуло насчет моих родичей? Да я же его заставлю собственные кишки жрать. Оставшийся невозмутимым дальний уголок сознания отметил, что, скорее всего, даг оказался обманут моими неказистыми пончо и шляпой, а дорогие сапоги со штанами в пыли и выглядят такими же тряпками. К тому же я еще и оружие по привычке ношу скрытно. Но честно говоря, мне плевать, никто этого урода за язык не тянул, и за базар ему придется ответить по полной. Хотя убивать его прямо сейчас не стоит — неохота ругаться потом с Джаббой по поводу упущенной прибыли.       Криво усмехнувшись, я мягко переспросил смертника:       — Как ты меня назвал? Или мне показалось?       Себульба радостно влетел в ловушку:       — Я назвал тебя банта пуудо, ты, дефективный выродок тупой шлюхи, — и выплеснул мне в лицо похлебку, которую до того ел и от которой я увернулся.       В следующее мгновение дегенерат схватился за горло, зависнув над столом. Стоя в характерной позе с вытянутой рукой, я спросил дебила:       — А теперь назови мне хоть одну причину, по которой я не должен разорвать тебя на куски?       — Эй, отпусти его, а не то мы тебя пристрелим! — вякнули прихлебатели дага, вскакивая из-за стола и пытаясь вытащить бластеры. До их обдолбанных мозгов только сейчас дошло, что их покровителя обижают, но пока не дошло, что надо валить. И уже не дойдет.       Взмах моей левой руки — и они отправились в полет, финишировав с громким треском в ближайшей стене. Проследив, как бесчувственные тела сползли на пол, я повернулся к Себульбе.       — За то, что ты сказал, обычаи моей родины требуют пытать тебя долго и мучительно, но я не хочу тратить время на такую падаль, как ты. — Себульба даже перестал дергаться, глядя на меня с надеждой, но следующая моя фраза заставила дергаться его еще сильнее, протестующе хрипя. — Поэтому я всего-навсего вырву твой поганый язык.       В этот момент ко мне подбежал хозяин заведения, таща с собой коммуникатор.       — Уважаемый, не убивайте Себульбу, с вами хочет поговорить великий Джабба Хатт. — С этими словами он включил коммуникатор, над которым показалась голограмма хатта.       — Здравствуй, Джабба Хатт, — я приветственно кивнул этой умной сволочи.       — Здравствуй и ты, Потрошитель, — довольно благодушно ответил хатт. — Что это ты не поделил с Себульбой?       Когда хатт назвал мое татуинское прозвище приободрившийся было даг выпучил глаза, с шоком и недоверием смотря на меня.       — Представляешь, уважаемый Джабба, не успел я подойти к этому куску дерьма, чтобы кое о чем поговорить, как этот ублюдок оскорбил сначала меня, а потом моих родичей, в конце вообще назвав мою мать тупой шлюхой. — От таких новостей Джабба даже позабыл в очередной раз затянуться кальяном.       — И он еще жив? — с удивлением спросил хатт.       — По обычаям моего народа, я теперь должен подвергнуть его длительным пыткам, но я не хочу возиться с таким дерьмом, — пожал я плечами. — Поэтому я вырву его поганый язык и оторву яйца, чтобы если он выживет, то не смог бы породить таких же имбецилов.       Тут со стороны дага, наконец в полной мере понявшего, КОМУ и ЧТО он сказал, и то, что я действительно сделаю обещанное, хотя бы для поддержания своей репутации на Татуине, послышался какой-то всхлип и донеслась волна вони — Себульба тряпкой висел в моем захвате, а под ним расплывалась вонючая лужа.       — Тьфу ты, вот же пакость, — проворчал я, отбрасывая дага в дальний от выхода угол. Нет, сбежать у него все равно не выйдет, но бегать за ним по такой жаре?       — Х-ха, неужели у этого задаваки нервы не выдержали? — притворно удивился Джабба и захохотал. Отсмеявшись, он мгновенно посерьезнел и холодно на меня взглянул. — Я понимаю, что ты хочешь наказать его прямо сейчас, но завтра Бунта-Ив, на которую многие придут, чтобы посмотреть и на этого червя. Если ты убьешь сейчас, то я не получу часть этих денег. Может быть, ты согласишься подождать со своей местью, а я подарю тебе за взаимопонимание, скажем… сорок тысяч?       — Джабба, неужели ты так дешево оцениваешь честь моего рода? — спросил я с несколько наигранным недоумением. — Сто пятьдесят, не меньше. И то — исключительно из уважения к тебе я вообще обсуждаю этот вопрос.       От названной суммы Джабба аж поперхнулся очередной затяжкой. Еще бы — сто пятьдесят тысяч пеггат — это очень немалые деньги, чуть ли не половина чистой прибыли от Бунта-Ив. Откашлявшись, хатт пошел в атаку:       — Да этот кусок дерьма никогда не сможет отбить мне эти затраты, ты, верно, издеваешься. Шестьдесят.       — Если об этом узнает кто-нибудь из моего народа, то опозоренным окажусь не только я, но и весь мой род, — покачал я головой. — Сто двадцать.       Джабба возмущенно надулся:       — Даю слово, что никто ничего не узнает. Семьдесят.       — Но я ведь знаю? — развел я руками. — А малая вира тоже позорит честь рода. Сто.       — Да за такие деньги мне проще плюнуть на потерянную прибыль, а потом заказать твою голову, чтобы не испортить себе репутацию. Семьдесят пять.       — А испортившиеся отношения с моими братьями? — поинтересовался я. — Девяносто.       — Это лучше, чем удар по моей репутации, — скривился хатт. — Восемьдесят.       Я задумался, и тут мне в голову пришла идея, думаю, Джаббе она тоже придется по вкусу.       — Джабба, давай сойдемся на восьмидесяти пяти, но с двумя условиями.       Джабба заинтересованно прищурился:       — Сначала назови свои условия, а потом я скажу, согласен или нет.       Я оглянулся на тушку Себульбы, вроде, пока еще в отключке, но для надежности… Повинуясь моему взгляду, ближайшая к дагу табуретка поднялась в воздух, подплыла к Себульбе и хорошенько ударила того по голове, с гарантией выбивая сознание. После чего я снова повернулся к Джаббе.       — Я тут подумал, что, платя такие деньги, ты фактически выкупаешь его жизнь, а он становится твоим рабом?       — Да, это так, но к чему ты ведешь? — с подозрением спросил хатт.       — Когда этот отброс придет в себя, пусть твои подручные скажут, что ты выкупил его жизнь. А после гонки я его покараю, как именно — я уже говорил.       — Но это будет нарушением моего слова! — возмутился Джабба.       — Почему же? — нехорошо усмехнулся я. — Ты ведь скажешь, что выкупил его жизнь, а про язык и яйца разговора не было. Если рядом будет врач, то этот урод выживет и еще долго будет тебе служить. А самое главное — каждую секунду своей жизни он будет вспоминать, что с ним случилось и почему. Даже обычаям предков это будет полностью соответствовать.       — Ха-ха-ха! Это отличная шутка, я согласен! — воскликнул Джабба. — А каково второе условие?       — А оно очень простое, и, собственно, из-за него я и хотел поговорить с этим отбросом, — видя интерес Джаббы, не задерживаюсь с пояснением: — Я тут услышал, что один мальчишка обвинял Себульбу в том, что без грязных приемов тот и гаморреанца не обгонит. Узнав, что этот пацан собрался участвовать в гонке, я решил узнать, где правда.       — Ты хотел предложить Себульбе не использовать грязных приемов? — захохотал Джабба. — Это все равно что запретить ему участвовать в гонке. К тому же немалая часть его поклонников ходит посмотреть на гонки с его участием именно из-за этих подлянок. Он тебя все равно послал бы.       — Ну, значит, это все равно привело бы к нынешнему разговору, — я с философским видом пожал плечами. — В общем, мое второе условие состоит в том, чтобы Себульба участвовал в завтрашней гонке без своих грязных приемов.       Джабба на некоторое время задумался, потом, подозвав одного из своих помощников, что-то сказал ему на ухо и жестом отослал прочь.       — Я согласен с твоим условием, — довольно пророкотал Джабба. — Оно добавит неожиданностей гонке, а значит, повысит мою прибыль. Я приглашаю тебя на пир ко мне во дворец после гонки.       — Уважаемый Джабба, к сожалению, я сейчас связан контрактом, и мой наниматель собирается улететь сразу после гонки. — Я склонил голову в знак благодарности. — Поэтому позволь мне воспользоваться твоим широко известным гостеприимством в другой раз, когда я не буду выполнять контракт.       — Что ж, контракт — это в самом деле важная причина, ведь мы во многом зависим от своей репутации, — после короткой паузы ответил Джабба. — Поэтому я оставляю свое приглашение действительным, воспользуешься им, когда сможешь. А сейчас дождись моих слуг, которым отдашь моего нового раба.       — Благодарю, уважаемый Джабба, я дождусь твоих слуг.       Джабба кивнул и выключил связь, а я с удовлетворением потер руки — вот так, на ровном месте поднял денег. Ждать слуг хатта пришлось недолго, и на вопросительный взгляд старшего пятерки громил я кивнул на угол, в котором валялся Себульба. Подойдя ближе, они почти синхронно поморщились и, тяжело вздохнув, подхватили его и потащили наружу.       Вышел наружу и я, но сразу к дому Скайуокеров не пошел, предполагая слежку, приставленную Джаббой, просто так, для порядка. Поэтому я пошел к арене, точнее к той ее части, где были букмекеры и прочие подобные персонажи. В общем, на победу Энакина, только появившегося в списке гонщиков, заявленных на участие в Бунта-ив, я сделал пару десятков мелких ставок, общей суммой тысяч на тридцать пеггат и анонимно. Самое замечательное, что этим я все равно никак не мог выдать себя или Энакина — тут крутились такие деньги, что это была просто капля в море.       А уж оторваться от возможной слежки в толчее арены для обученного форсъюзера проблемой не является. Так что вскоре я снова был в доме Скайуокеров, где все, кроме Шми и Квай-Гона, возились с каром. Шми готовила обед, а Квай-Гон делал вид, что помогает, больше расспрашивая женщину про Энакина.       Я сразу направился к кару, но сначала замер, разглядывая открывшуюся картину: все что-то делали, для всех нашлась работа, причем надо отметить, что «дикарь» Джа-Джа и якобы утонченная аристократка Падме выступали отнюдь не в роли «принеси, подай иди на…й, не мешай». Гунган довольно ловко управлялся с гаечным ключом и отвертками, а Падме весьма сноровисто прозванивала проводку и укладывала на место жгуты. Энакин на пару с R2-D2 буквально закопался в один из двигателей, в то время как второй был разобран на детали рядом.       Но стоило мелкому меня заметить, как я был немедленно привлечен к работам, ведь Энакин совсем не забыл мою вчерашнюю демонстрацию возможностей Силовой Ковки. Плюс, то ли он сам, то ли его надоумила Падме, но освоивший начальную медитацию Энакин очень внимательно наблюдал что и как я делаю. Провозился я долго, но в конце концов собранный кар стал настоящим произведением технического искусства, которое невозможно повторить, просто собрав идентичный из новых деталей. В качестве завершающего штриха кар был покрашен согласно придуманной Падме цветовой схеме. Понятное дело, что и окраска была произведена с помощью Силовой Ковки, так что желающим поцарапать машину придется запастись очень большим количеством терпения, хе-хе-хе.       Закончили мы поздно и очень устали, поэтому после короткого ужина все разбрелись по постелям — ведь завтра гонка. И в доме снова воцарилась тишина.