Темный матукай

33 ДБЯ, Татуин       Следующее утро, как и предполагалось, оказалось крайне суматошным. Поскольку накануне мы допоздна провозились с каром, то собирались с самого утра и, конечно, со спешкой и нервозностью. Но в конце концов загрузились на повозки и выдвинулись на арену.       Кстати, пару слов о повозках. Многие называют их варварством и наглядным примером того, что случается при попадании высоких технологий в руки дикарей, а вот я видел в этом очевидную практичность и наплевательское отношение к общепринятым предрассудкам и сложившимся стереотипам.       Дело в том, что обычные репульсорные платформы напичканы различной сложной автоматикой: и выдерживание заданной высоты над поверхностью, и гасители инерции, чтобы остановить платформу и не дать ей от случайного толчка куда-либо сместиться, и прочая, прочая, прочая. Понятное дело, что эта вся автоматика сложна, стоит дорого и плохо поддается ремонту в полевых условиях, которые обычны даже для поселений многих планет фронтира. К тому же на фронтире не наблюдается лишних денег.       Поэтому решение, когда-то найденное безвестным техником, можно считать гениальным по соотношению цена/качество. Идея вот в чем: берем списанный корабельный репульсор, точнее, его рабочие ячейки, собираем из них нужную по размеру платформу, подаем питание от аккумулятора, и вуаля — собранная платформа парит над поверхностью.       Да, до максимальной мощности на аккумуляторе никогда не дойти, но репульсоры ведь уже списаны именно из-за ненадежности работы на максимальной мощности, для корабля это приговор, а в качестве грузовой платформы, да к тому же на частичной мощности, ячейки послужат еще очень долго.       Автоматики нет от слова «совсем», так зачем она нужна? Высоту регулировать? Вот тебе крутилка: в одну сторону — выше, в другую — ниже. Ну и регулируй, как тебе надо или сколько ты нагрузил. Нет автоматики гашения инерции и прочего? Приделываем пару оглобель и привязываем к упряжи тягача, которым может служить что угодно: от животного до подходящей техники. Управляемость никакая? Да какие там скорости, пешком догнать можно, так что управляемостью можно и пренебречь.       А в остальном — выносливая, предельно дешевая техника, которую в состоянии эксплуатировать даже полный дебил. Что еще надо на фронтире? Как по мне, отличный пример того, что даже в эпоху высоких технологий и для примитивных технологий всегда найдется ниша, главное — не пытаться пускать другим пыль в глаза.       Тем временем, пока мы неспешно добирались до арены, я прослушал разговор Квай-Гона и Уотто с помощью жучка, повешенного вчера на джедая. Ну что сказать? Я согласен со словами Уотто, брошенными Энакину — такими темпами Джинн и сам в рабство попадет. Уотто обул его, как последнего лоха — кар, допущенный к участию в Бунта-Ив, по любому стоит двух рабов.       Но главная фишка в том, что если кар займет призовое место, не говоря уже о победе, то его цена возрастает в несколько раз. Поэтому перед гонкой торговля карами временно замирает: никто не хочет продешевить и потерять деньги. Уотто отлично понимает, что на нормальном каре Энакин без труда займет призовое место. Самое смешное, что и Квай-Гон это знает.       Впрочем, джедай, как ему кажется, достиг главного — мальчика он забирает, причем на законном основании перекрывает мне возможность взять Энакина в ученики, а мешающая Квай-Гону Шми остается на Татуине, причем вроде как по независящим от джедая причинам. Действительно, сплошная красота и благодать. Ну-ну, пусть помечтает, я теперь из принципа ему всю малину обгажу — ну не люблю я подобных хитрованов.       Правда, в данный момент мне было не до того — техкомиссия, последние документы, шугание пробравшихся в техзону болельщиков. В общем, все мы, даже пытавшийся откровенно сачковать Квай-Гон, были как лошади на свадьбе — башка в цветах, а жопа в мыле.       Единственным порадовавшим меня моментом было созерцание Себульбы, сидевшего с потерянным и ошарашенным видом. Ну еще бы: вчера ты свободный и даже с кое-какими деньгами в кармане, а сегодня — обычный раб, и вместо компании симпатичных твилечек тебя окружают хмурые мордовороты, контролирующие каждый твой чих.       Но нет в мире совершенства: полюбоваться страданиями уродца получилось недолго — настало время выводить кары на стартовую позицию. Потянулась тягомотина последних приготовлений: присоединить кабели, проверить все в последний раз, присмотреть за соперниками и их механиками — чтобы ничего лишнего в турбинах «случайно» не оказалось. Хорошо хоть, даг сидел смирно и не шарился возле чужой техники.       Но вот кары собраны и готовы, гонщики представлены публике, скоро старт. Знаменосцы уходят, а возле Энакина присела Шми, обнимая его:       — Береги себя, — следует тихая просьба.       — Мам, все будет в порядке, это ведь я, — храбрится нервничающий Энакин.       Следующим хочет подойти Квай-Гон, но его ловко отвлекает какой-то просьбой Шми. И к Энакину наклоняется Падме:       — Пожалуйста, будь внимательнее. — Тут Падме оглядывается и снова склоняется к мальчику.       Шляпа на голове, свешиваясь в сторону, закрывает их лица с одной стороны, со второй — корпус кара, а с третьей стою я. И мне отлично видно, что Падме коротко целует Энакина, причем не детским поцелуем в щечку, а нежным, но каким-то привычным поцелуем в губы. Будь они постарше, я назвал бы это поцелуем уже давно живущих вместе супругов, по-прежнему крепко любящих друг друга.       От Энакина прямо-таки полыхнуло незамутненным счастьем, гордостью и дикой, обжигающей смесью чувства собственности и желания защитить от всего мира. От Падме доносилась нежность, опасения и тревога, а фоном, каким бы странным это ни казалось — чувство собственницы, лично заклеймившей лучшего.       Падме, Падме, в вас же сейчас бушует такая буря эмоций… Ты-то ладно, а Энакину еще гоняться, в таком состоянии он или в первую же скалу влепится, или порвет всех.       Тут Падме разорвала поцелуй и шепнуло в ухо Энакину:       — Выиграй, для меня.       Ндэ-э-э, недооценил я эту тропическую змейку — остальным в сегодняшней гонке ловить уже нечего. Интересно, я еще успею поставить на то, что сегодня будет побит рекорд трассы?       Падме отошла, а я помог Энакину забраться в кабину и затянуть привязные ремни.* Уже надевая шлем, Энакин спросил меня:       — Ничего не хочешь сказать?       — А что говорить? — пожал я плечами. — Доверься Силе, слушай ее подсказки. Запомни — сейчас ничего нет, только ты и трасса, даже соперников нет, это просто подвижные препятствия. Растворись в этом, стань единым целым, и ты увидишь единственно верный путь.       — Кажется, я понимаю… — задумчиво ответил Энакин.       — Дерзай, ведь она ждет от тебя победы, — хлопнул я мальчишку по плечу, возвращая отступивший было кураж.       Квай-Гон, быстро справившись с просьбой Шми, тоже хотел подойти, но прозвучал сигнал, и гонщики начали заводить двигатели, а механики и другие члены команд бегом покинули зону старта. Так что джедаю пришлось вернуться на нашу трибуну, которая тут же поднялась. Тем временем гонщики гоняли двигатели, отчего над ареной повис невероятный шум. В этой какофонии оказался еле слышен даже оглушающе громкий, в обычных условиях, звуковой сигнал о начале гонки, и должно быть, гонщики больше ориентировались на счетчик кругов. Как только загорелся первый индикатор, вся лавина каров рванула вперед.       Я с некоторым волнением следил за стартом Энакина — хоть ему и достался на жеребьевке второй ряд, но его кар, очень скоростной и управляемый, был не очень хорош в рывке с места, в отличие от машин многих соперников. Поэтому Энакин мог при старте оказаться в самой середине пелотона и попасть в завал на первом повороте, расположенном как раз за концом трибун. А ведь кар Скайуокера — один из самых маленьких и легких в заезде, поэтому силовая борьба — это совсем плохой вариант.       Но вопреки моим опасениям, кар Энакина буквально выстрелил со старта, сразу оказавшись в пятерке лидеров, а после первого поворота — в тройке. Такими темпами в Ущелье Энакин войдет первым, а дальше обойти его будет уже практически нереально. Однако до чего же сильна связь пацана с Силой — вот так, на чистых инстинктах, вообще без обучения, так рвануть кар телекинезом… Он ведь всего лишь захотел — и все получилось.       Бросаю косой взгляд на джедая — тот тоже все понял, и теперь выцарапать пацана из загребущих лап джедаев без открытой войны невозможно. Ну, пусть забирают, как говаривал Ильич, «мы пойдем другим путем». И при этом будем держать в памяти народную мудрость про ночную кукушку. Так что вполне может быть, что Палычу придется закатать губу, вместо получения такого перспективного ученика.       Тем временем Энакин прошел каньон Беггара и, пулей проскочив открытое пространство, не снижая скорости влетел в нагромождение скал перед входом в каньон Бича. Зрелище того, как он проходил эти скалы, было завораживающе красивым и до обморока страшным — кар на предельной скорости несся между скал, оставляя до них считанные сантиметры, сходившие с кузова воздушные вихри срывали пыль со скал. Одно неверное движение, дрогнувшая рука или даже миллисекундный сбой в работе кара…       Публика неистовствовала, возле букмекеров выросли очереди, надо полагать, все кинулись ставить на то, разобьется ли Энакин в пещере или нет, а если нет, то тогда где и на каком круге. Наивные — я могу с уверенностью сказать, что уж гонку он точно закончит, а заодно перечислить заранее тех, кто ее не переживет. Для обученного форсъюзера это нетрудно, и пресловутая печать смерти на челе — для нас вовсе не метафора. Поэтому так непробиваемо спокоен Джинн — несмотря на свою концепцию Живой Силы и зацикленность на текущем моменте, джедай идиотом не был и необходимые для выживания навыки предвидения использовал, поэтому он тоже был заранее уверен в судьбе Энакина.       Я бросил взгляд на Шми: пальцы, держащие датапад, побелели от напряжения, губы плотно сжаты, на лице живут только глаза и брови. Но в эмоциях, несмотря на вполне естественные страхи матери при очередном лихом проходе Энакина, есть лишь железобетонная уверенность в победе сына. Она что, из бескара отлита?       На ее фоне Падме смотрелась не так невозмутимо: руки, сжатые в кулачки, подрагивают, терзает зубами нижнюю губу, неосознанно переступает. Но в эмоциях, помимо страхов, все та же непоколебимая уверенность в победе Энакина, ведь это ЕЕ избранник, а значит, он лучший. Эх, вот же повезло мелкому с самыми главными женщинами, теперь еще не дать мозги засрать, тогда и с последней самой главной женщиной повезет.       Между тем Энакин пролетел и каньоны, и пещеру и теперь мчался по Дюнному повороту, в середине которого на скалах стены располагались излюбленные позиции тускенов. Заметив одиночный кар, они приготовились стрелять всем скопом, но успели выстрелить всего один раз. При этом только одна пуля с искрами отрикошетила от кузова кара. Что характерно — кар даже не дернулся на траектории, могу поспорить, что Энакин и не заметил этой пули, полностью поглощенный гонкой и своеобразной подвижной медитацией, к которой он, если верить канону, имеет настоящий талант.       Второй выстрел тускены сделать не смогли — мой палец откинул предохранительную крышку и вдавил кнопку детонатора. На скальной полке, занятой тускенами, с хлопком взвилось пять небольших предметов и лопнули, распространив вокруг себя какой-то газ, после чего полку заволокло мощнейшими разрядами, змеями ветвящимися вокруг трех центров. Прожаренные до хрустящей корочки тускены рухнули на скалы, делая данный участок полностью безопасным для гонщиков.       Да, я не люблю полагаться на случайности, поэтому сегодня ночью слетал на это место и сделал маленький сюрприз для наших диковатых друзей. Пять емкостей с ионизированным газом, к ним пять старых конденсаторов, взорвавшихся по моей команде из-за резкого заряда от прикопаных аккумуляторов. А поджарили их три здоровых конденсатора, так же списанных с кораблей, но заряд еще держащих.       Зачем я так заморочился, когда взрывчатку в Мос-Эспа можно купить на счет «раз»? Да вот захотелось сделать нестандартно и только с помощью того, что было в лавке Уотто. Просто эксперимент: получится или нет? Тем более что там и противопехотная лягушка была прикопана, для страховки. Сейчас я ее переведу в режим мины, ведь тускены обязательно вернутся за оружием и прочими вещами соплеменников, пусть тоже отхватят свою долю веселья.       А Энакин, пропетляв по Штопору, уже мчался к финишу первого круга, выжимая все из кара. Вот он пролетел мимо трибун, и комментатор объявил о новом рекорде трассы — средняя скорость круга 860 км/ч. Трибуны взорвались воплями радости и разочарования, а кар лидера уже превратился в точку для сидящих на трибунах.       Второй круг прошел спокойно, если, конечно, так можно выразиться. Поскольку трудно говорить о спокойствии, когда кар пролетал на бешеной скорости узкие и крутые повороты. И снова объявление о рекорде трассы — 863 км/ч!       Между тем Энакин даже не думал сбавлять темп и потому уже перед каньоном Бича, в нагромождении скал, догнал самого медленного аутсайдера. Короткая борьба в самом каньоне, красивый обход по стенке каньона с переворотом, и серебристо-синий кар умчался дальше, оставляя для неудачника лишь возможность глотать пыль. От этого публика на трибунах взвыла, как стая зверей, ведь такое случилось на этих гонках впервые.       Впрочем, этот гонщик был самым медленным, и следующего Энакин обошел уже после Штопора, финишировав среди еще не улегшихся клубов пыли, поднятых пролетевшими перед ним карами.       Трибуны словно сошли с ума, там был и триумф, и дикая радость, и одновременно трагедия и крах всех надежд. В зависимости от того, какие ставки и на что каждый делал. Некоторые даже пытались прорваться на трассу, забыв, что охрана Джаббы шутить не любит, а сам хатт очень трепетно относится к репутации хозяина Татуина, где все случается по его воле. И забывать древний инцидент, когда проигравшие болельщики порвали гонщика, он не собирался. Да и все знали, чем чревата попытка проникнуть к гонщикам без разрешения, которое стоило очень немало и выдавали его далеко не всем из имеющих возможность его купить.       В этом шуме утонуло новое объявление комментатора о еще одном рекорде трассы — 15.36:473. Думаю, этот рекорд будет побит еще очень нескоро, если вообще когда-нибудь будет побит. Хотя если младшее поколение Скайуокеров решит превзойти папашу, то может быть. Но это все в настолько далекой перспективе и настолько зыбко, что…       И вообще — сейчас надо бежать, чтобы помочь Энакину с каром и успеть завести его в ангары до подхода гонщиков.