"Второе я"

      Тогда мне было чуть больше пятнадцати лет. Однажды утром няня разбудила меня раньше, чем обычно. Это было около четырёх часов утра, и за окном ещё было темно. Мне было приказано немедленно одеться, после чего я натянула своё вчерашнее платье, покоившееся на спинке кресла. Оглядев меня, няня недовольно поворчала и отрицательно покачала головой. После этого она протянула мне другое платье. Оно было восхитительно. Цвета белого золота, расшитое каменьям и в меру украшенное ажурной вышивкой. Цветок нежной лилии украшал корсет. Вообще-то, как я теперь поняла, оно было не особенно богатым, но очень милым и обращало на себя внимание. А тогда мне казалось, что лучше этого великолепия быть не может. Боже мой, платье! Да уже это можно считать одним из самых выдающихся событий моей жизни! Эмоции захлестывали меня, счастливая улыбка озаряла лицо. Ничто не смогло бы омрачить день, начавшийся столь удивительным и чудесным образом. Откуда это платье взялось у таких бедных людей, как мы, я честно не знала, хотя мне была очень интересна его история. Несмотря на мой любопытствующий взор и бессмысленные вопросы по поводу того, почему мы встаем так рано, куда мы идём и зачем, нянюшка молчала. Она вообще говорила неохотно, если была не в настроении. Только затянула мне корсет туже, чем обычно. Я уперлась двумя руками в стол, и тут няня затянула шнуровку так, что у меня перехватило дыхание. Я подняла глаза вверх, в них читалась такая мука, как будто я доживала последние минуты. Пока я думала, какими бы ещё словами описать мои страдания, корсет был зашнурован. Я посмотрела в старое, немного треснувшее зеркало и, надо отдать должное, увиденное мне понравилось. Талия выглядела намного тоньше, чем обычно. Само платье сидело на мне идеально. Да и как иначе? Долго восхищаться собой не пришлось. Няня собрала мои длинные непослушные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и скрепила шпилькой. Но сделала она это не так, как всегда, а зачесала немного по-другому и оставила две пряди волос, обрамлявших лицо. Так я стала выглядеть взрослее, года так на два, точно. Я была довольна переменой, она мне нравилась, но, опять же, долго любоваться собой мне не дали, и почти пинком выгнали за дверь.       Мы пошли вдоль русла реки, а потом свернули на еле заметную тропинку, которая вела вглубь леса. Эту дорожку я никогда не видела, хотя и выросла в этой местности. Мне стало вдвойне интересно, куда мы направляемся, но няня упорно не желала мне что-либо объяснять. Я надулась, так как характер мой в то время был вспыльчивым, но вскоре обида исчезла без следа. Мы шли по лесу, и мне нравилось смотреть на деревья-великаны, умытую росой траву, на многочисленные кустарники с нежно-розовыми цветами, через которые мы пробирались. Я и не заметила, как подол моего шикарного платья покрылся пылью. Но мне было на это всё равно. Я любила природу, думала, что такой красоты нигде больше не встречу, поэтому любовалась, пока могла. Шли мы около двух часов, солнце уже поднялось, но не очень высоко. Лес кончился, и мы вышли на широкую дорогу, возле которой нас ждала упряжь. В том, что она ждала именно нас, я убедилась только после того, как няня поговорила с кучером и высыпала ему в руку горсть монет. Мы сели в карету, а я, по своему обыкновению, начала рассматривать пейзажи, мелькающие за окном. Я не привыкла к такой езде, к тому же корсет был затянут очень туго, и меня немного тошнило, но я держалась. Солнце начало безжалостно припекать, мне было плохо, поэтому всё-таки пришлось остановиться. Постояв минут десять на свежем воздухе, я убедила всех, что мне намного лучше, и мы можем продолжать путь. Так мы останавливались ещё два раза, и моим мучениям пришёл конец только тогда, когда солнце уже начало садиться. Это был ещё не вечер, день, ещё было так же жарко. Ну вот, я думала, лес – предел совершенства. Но я ошибалась. Едва открылась дверца кареты, моему взору предстали такие картины, которые описать было просто невозможно. Ухоженные, высокие деревья, сплетающиеся между собой и образующие необыкновенной красоты арки, необычные цветы, стебли которых по высоте напоминают кустарники. Аккуратные дорожки, выложенные камнем. И самое главное – виднеющийся поодаль замок. Мы двинулись по направлению к нему. На пути мы всё больше встречали людей. Они стояли, разговаривали друг с другом, смеялись. Мимо нас рысью пробежала лошадь, везущая всадника. Я присмотрелась. Это был молодой человек, лет шестнадцати - семнадцати. Будто почувствовав, что я обратила на него своё внимание, он обернулся, посмотрел на нас и, улыбнувшись, приподнял шляпу. Через несколько мгновений всадник скрылся за деревьями. Я вздохнула.       Тем временем мы приближались к замку. У входа нас встретили стражники. - Цель вашего прихода? – устало спросил один. Няня ответила что-то, но я не смогла разобрать её слов. - Проходите, - ответил второй.       Войдя в просторный зал, я обнаружила в нем множество людей разного возраста. Тут они уже не позволяли себе говорить громко. Если была необходимость сказать что-нибудь, говорили шёпотом. Мы подошли к столу, стоящему посредине этого огромного зала. У него уже стояло несколько людей. Одним из них был мужчина. Или юноша. На вид ему было лет двадцать. - Говорите, - разрешил человек, сидящий за столом. - Адели де Жамен, - произнесла няня моё имя. - Хорошо, - ответил человек. Мужчина, с надменным видом стоящий рядом, тихонько засмеялся. После чего сказал на ухо своему товарищу: - Провинциалка! Помнится, как-то раз я говорил вам о ней. Она дочь неких супругов де Жамен. Эй, вы, как вас там, дама, де Жамен, - он заговорил громче, - откуда у беднячки платье? Кого вы ограбили по пути, а? – и он разразился противным смехом. Я уже открыла рот, дабы что-то сказать в ответ, но так и не придумала, что, а он продолжал: - Хорошо, хорошо, не ограбили. Кого вы одарили своей любовью, чтобы заработать на наряд? Милочка, вы знаете, что этот способ, к которому вы вынуждены были прибегнуть, (я вас, конечно, не виню...) ну так вот, он вознаграждается клеймом. – и он опять засмеялся. - Не обессудьте, это так, на всякий случай. Мои щёки вспыхнули. - Только не сердитесь, вам не идёт красный, дорогая, - и его друг тоже засмеялся вместе с ним.