"Второе я"

В тот же вечер явился мой истязатель. Я знала, что рано или поздно это событие наступит, но судьба, которую я с недавних пор взяла в свои руки, позволила мне быть готовой больше, чем прежде. - Что ж, сударыня, подошло время расплаты. На лице моём не отразились ни ненависть по отношению к вошедшему, ни страх - ничего, что могло бы послужить корыстным целям безумного разума. Это удивило моего собеседника, но сбить его с толку было не так-то просто, поэтому он продолжал: - Сегодня вы должны отправиться в Блуа. Вот этот человек, - он кивнул на юношу, стоящего за окном, - будет показывать вам дорогу. Прибыв в Блуа, вы отправитесь в гостиницу «Медичи», подойдёте к хозяину и произнесёте три слова : «Король и зеркало». Это пароль. Хозяин расскажет вам дальнейшие инструкции. Я о них упоминать не буду, ввиду того, что не доверяю вам, и сдаётся мне, это не просто так. Надеюсь, вы всё уяснили для себя? И он вышел, не дожидаясь ответа. Здесь не было места прежней растерянности испугавшегося существа, коим являлась я раньше. Я знала, что делать, ибо не раз обдумывала это долгими ночами, и без промедления стала воплощать задуманное в жизнь. В первую очередь сняла тёмное домашнее платье из грубой ткани, вместо него надела мужское (спасибо моему доброму учителю). Длинные, блестящие волосы, которыми так гордилась, мне было жаль обрезать, хотя позже я и пожалела об этом. Пришлось скрепить их и спрятать под широкополую шляпу. Я не забыла захватить с собой шпагу, ставшую мне в последнее время верной подругой, и вложила её в ножны. Результатом оказалась довольна. Около одиннадцати вечера дом был покинут. Разумеется, через чёрный ход. Да, я не забывала о человеке, который должен был дождаться меня. Спокойным и уверенным шагом я отправилась вдоль улицы. Вот и знакомое лицо – мой сопровождающий. - Не найдётся ли медяка? – спросила я, приблизившись. Старалась сделать свой голос глубже, ниже и грубее – кажется, выходило. – Представьте себе, сударь, - настойчиво продолжала я, - Оказался в Париже без единого экю. Брат мой живёт в Сен-Клу, к обеду следующего дня мне надобно быть на месте. В Париже я проездом. Раздражение, появившееся сначала на лице человека, стоящего передо мной, исчезло. Он повернулся ко мне. - Любезный, - начал он, - не видали ли вы здесь даму? Пока он подробнейшим образом описывал мне мои же черты, я стояла и не могла скрыть радости от того, что перевоплощение моё удалось. Благо ночь была безлунной и удачно скрывала в тёмном облаке мои черты. Я ответила, что видела кого-то, кто отдаленно напоминает ту, о ком идёт речь, и отправила моего «спутника» в сторону, противоположную той, куда собиралась сама. Он, видимо, догадался, что молодая леди его одурачила и скрылась. Но, похоже, ещё не понял, как именно я его провела. Я размышляла над своим дальнейшим маршрутом. Настроение у меня было превосходное. Как вдруг перед глазами предстала такая картина: на проходивших мимо мушкетёров (кажется, их было шесть, насколько я успела заметить) из-за угла напали шесть человек. Это были гвардейцы. Всё началось очень тихо. Двое мушкетёров упали на землю. За ними и третий. Между остальными завязалась драка. Раненый попытался подняться, но не смог. Я в ужасе наблюдала и пыталась принять решение. Слышна была ругань. Один из гвардейцев упал. В это время у двоих мушкетёров сломались шпаги, а шпагу третьего выхватили гвардейцы. Троих человек в синих плащах гвардейцы поволокли за собой, смеясь и радуясь хорошему улову. Те пытались всячески сопротивляться, но силы были неравными. - Атос! – услышала я мелодичный голос одного из них. Раненый опять попытался подняться, услышав голос, но, охнув от боли, упал снова и закрыл глаза. Всё случилось слишком быстро, я, не успев прийти в себя от увиденного, наглости, бесчестья, подлости, жестокости, бросилась за гвардейцами и мушкетёрами. Двоих из нападавших я ударила по голове рукояткой шпаги, они упали сразу же. Бросив мушкетёров, повернулись ещё трое. Впервые я оказалась перед противником, мне предстояло драться, если хотела сохранить жизнь. Выпад, ещё один. Я не подозревала, что это так сложно. Тем временем один из мушкетёров (он был настоящий великан!) перекинул гвардейца через себя, тот упал, больно ударившись. Ещё одного гвардейца постигла та же участь. Оставаться было нельзя. Оружие было только у меня, и этого мало чем помогло бы. Гвардейцы уже начали приходить в себя. Через минуту нас уже не было на месте. Я убежала в одну сторону, мушкетёры направились в другую. Вот и всё. Конец моему маленькому ночному приключению. Неужели они входят у меня в привычку? Скажу, что на следующее утро я была в роте гвардейцев короля. Туда меня приняли безоговорочно, убедившись, что я достаточно хорошо владею шпагой. Должна заметить, что в полк, в котором я оказалась, принимали людей без роду без племени. Это были не дворяне. Часто грубые, неучтивые и неотёсанные. На войне таким обычно дают любое попавшееся оружие, отправляют на передовую, не переживая о их неизбежной гибели. Но мне было всё равно. В службе я не просто видела для себя выход - она была единственно возможным способом моего существования. "Повезло!" - чуть ли не единственное, что можно было бы сказать по поводу моего присоединения к гвардейцам. Так незаметно проходило время. Учения, грубый юмор, сплетни. Я к этому привыкла – ко всему когда-нибудь привыкаешь. Это было лучше, чем жить как на пороховой бочке. К тому же теперь я ничего не боялась. Я оттачивала мастерство фехтования, и, надо сказать, не без успехов. Я превзошла в этом искусстве многих, лейтенант гвардейцев был в восторге от меня. Мне было приятно беседовать с ним. Он был дворянином, и его уровень существенно отличался от уровня тех, с которыми мне приходилось служить. Он называл меня «милым юношей», его лицо всегда освещала доброжелательная улыбка. От него я постепенно узнавала о политике, о каких-то важных событиях. Случалось, он просто развлекал меня историями или рассказами. Один раз он решил спросить у меня совета, посчитав меня достойной выслушать его тайну и помочь ему. Это касалось его. Его и дамы, которую он любил. Поскольку я была девушкой, мне легко было разобраться в ситуации и подсказать верное решение. Он был так благодарен мне, что это ещё больше сблизило нас. В пылу нахлынувших чувств и счастья он предложил мне отметить, так сказать, удачу. Понятное дело, я отказываться не стала. Тем более, что это был чуть ли не единственный человек, общество которого было мне приятно. Мы расположились в трактире. За беседой и шампанским время текло незаметно. Вдруг послышался грохот, лязг шпаг и крики. - Что за чёрт! – Лейтенант встал из-за стола и резко выхватил свою шпагу, оборачиваясь. Я сделала то же. Два мушкетёра дрались с гвардейцами. Противник, число которых превосходило мушкетёров примерно в четверо, сильно теснили их. Лица показались мне знакомыми. Лейтенант бросился на помощь. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Гвардейцы были выпившими, поэтому нам удалось отбиться от них, несмотря на то, что их было больше. Произошёл обмен любезностями, и все разошлись. - В душе я всегда был мушкетёром, - сказал мне лейтенант, уходя. Всю ночь я пыталась понять, кого напомнили мне мушкетёры, и наконец-то мне это удалось. Похоже, это были те двое, которых я встретила ночью. Отважные люди. За те моменты, когда мне удавалось видеть их, я прониклась симпатией. Но что мне до них? Так, представляя себе образы, я заснула.