"Второе я"

На следующее утро была назначена прогулка. С кем? С графом, с кем ещё. Пока меня одевали, причесывали (хотя я с легкостью могла бы справиться с этим сама), я настраивалась. Дьявол, как же колются булавки! Это невозможно терпеть. Ох, быстрее бы всё это закончилось! Почему все вокруг бегают, суетятся. Зачем? Неужели им не хочется равновесия и спокойствия? - Миледи, вы прекрасны… - Какая лесть, какая лесть! Как всё это ненатурально и неприродно! Какая напущенность и наигранность! И так живут? О, это точно не для меня. Внутри меня все кипело и негодовало, но ни словом, ни жестом я не выдавала себя. Приготовления закончены. Хвала небесам! Повозка. Опять множество людей. Лес. Теперь и лес. Сейчас я увижу графа. Главное не упасть в обморок, не броситься бежать, а там уже и получше будет. Несколько людей, которые сопровождали нас, отправились гулять. Полагаю, дабы оставить нас наедине. Кто же знал, что мне меньше всего этого и хотелось? Открылась дверь кареты. Кого я вижу? Мужчина, не юноша. Те же волосы, те же мутные глаза и рассеянный взгляд. Только бородка стала чуть длиннее, а волосы ещё более редкими. Чёрт, ещё ужаснее, чем на портрете! Главное, не убежать. - Моё почтение, - поклонилась я, так как чувствовала, что если останусь в том же положении, то мысли так или иначе убьют меня. - Доброе утро, сударыня, - сказал мужчина, глядя на меня оценивающим взглядом. Да провались ты сквозь землю! Видеть тебя не желаю. Где моя шпага? Где плащ? Что делаю я здесь? А какой отвратительный голос, вы не находите? Слишком высокий для мужчины, да и чересчур приторный. - Давайте пройдёмся. Погода нынче свежа и прекрасна. – Язвительно проговорил он, смакуя каждое слово. - Я не против. – И я одарила его самой очаровательной улыбкой. Пусть бесится! - Маскарад был великолепен, не так ли? – Спросил он, когда мы шли по дубовой аллее. - Несомненно. Самый лучших из всех, на которых мне приходилось бывать, ваша светлость. Это был мой первый маскарад, но это не так важно. Пусть. Чего не скажешь для поддержания беседы - Гостей было полно. Сколько же пальцев на ногах отдавили вам ваши партнеры? Это такое удовольствие – танцевать с теми, кто этого делать не умеет. Ах ты язвительное, ядовитое животное! Какое твое дело до моих ног? То есть тьфу ты, до моих партнеров? - В прочем поговорим о другом, - раздражительно сказал мой собеседник, которому, по всей видимости, надоело моё молчание и мои улыбки, - С завтрашнего дня ваша жизнь изменится. Хочу предупредить вас, что я обычно не болтлив, - начал он загибать пальцы. О! Да Слава Богу! Если бы ты знал, какие усилия я прикладываю, чтобы не дать тебе пощёчину и не уйти отсюда! - Я не люблю свет, - продолжал он тем временем. А вот это уже плохо, подумала я. - Я не люблю устраивать шумные празднества и балы. Аллилуйя! Он надеялся расстроить меня этим фактом, но обрадовал. Вот незадача. Я ему сочувствую. - Я ненавижу, когда мне перечат, ненавижу, когда со мной спорят. Да я с тобой даже разговаривать не собираюсь, хам ты эдакий! - Возлагаю надежды на нашу с вами счастливую семейную жизнь! – Он рассмеялся. Не говори этого, вообще не говори, если не хочешь, чтобы я вернулась за шпагой или вспомнила боевые искусства. А вон булыжники валяются – смотри, красивые какие! Интересуешься? Могу познакомить! Видел бы ты меня по дороге в Англию и попадись ты мне на пути… - Что вы говорите? Мы заживём с вами душа в душу… - Но учтите, дорогая, если я заподозрю измену, то я не знаю, что с вами сделаю! - Вы не любите шумные празднества и балы...Значит, мне в помощь: повар, конюх, - И я тоже принялась загибать пальцы. - Что? - Успокойтесь, ради Бога! – Засмеялась я. – Меня привлекают исключительно мужчины с непонятным цветом волос, маленькими лисьими глазами и ехидной улыбкой, - захлопала я ресницами. Пока до него доходило, в каком месте я нанесла ему оскорбление, я скрылась за деревьями. Через несколько минут он нашёл меня. - Пусть сегодня, леди, вы изволите шутить, но уже завтра вам этого будет не позволено. Вы будете в моих руках и в моей власти. - Вы надеетесь меня запугать? – Так же, смеясь, отвечала я, - У вас это не получится. «Вы будете в моей власти» - перекривляла я его. Вы не находите, что звучит слишком по-книжному? А если говорить по делу? Я была в ударе. - Никто, - процедил он сквозь зубы, - никто не посмеет насмехаться надо мной. - «Никто» не посмеет, а я – может быть! Я, хохоча, начала продвигаться обратно, в сторону кареты. - Противная девчонка! – Вышел из себя граф. – Ну, ничего, мы ещё посмотрим, кто кого. На ужин я не явилась. Сказала, что плохо себя чувствую, и попросила принести мне ужин в комнаты. К тому же мне не хотелось расстраивать своим присутствием беднягу графа. Я не была уверена в том, что он окончательно пришёл в себя от моей сегодняшней наглости. Но завтра – свадьба. А, прорвёмся как-нибудь! Не привыкать. Как говорил один мой знакомый гасконец: «Париж ещё узнает д’Артаньяна!» При воспоминании о друзьях что-то в груди шевельнулось. Я ещё увижу их! Не будь я Адольфом! И не один из них так и не узнал моего настоящего имени. Что странно, они даже не спрашивали про него. Я погасила свечу и легла. Мне не спалось. Утром я выглядела помятой и несчастной. Румяна и белила, а так же обилие других всевозможных средств, исправили это. Из зеркала на меня смотрела молодая и привлекательная особа. «Мушкетёр в юбке» - Подумала я. В душе всегда останусь им. А сейчас – ковры, гости, платье. Там, за дверью – граф. А дальше – церковь. Всё готово, всё ждёт одну меня. «Не заплачь, не убеги. А главное – не запутайся в подоле платья» - говорила я себе. Ну же. Один шаг. Один шаг вперед. Двери открылись, а перед глазами всё расплылось. Опять непонятный туман. Я пыталась смахнуть его, но не получалось. Я не понимала, были ли это слезы. Скорее, поток слез. Я еле различала дорожку, по которой должна была идти. Глаза застилала пелена, похожая на ту, которая маячила передо мной, когда я не могла прийти в себя от боли, получив ранение. И вдруг я опять вижу знакомые черты. Рановато для галлюцинаций. Я забыла всё, что так долго внушала себя на протяжении этих нескольких дней. Чёртов мираж. Я схожу от него с ума. Но почему он не исчезает. Господи? И всё так же расплывчат? Ах, эти слезы. Сколько я плакала за последнее время? Пожалуй, моих слёз хватило бы, чтобы разом затопить Париж и Булонь. Я смахиваю слезы рукой и опять вижу его. Уже четче. Изображение становится резким и ясным. Но где же граф? Я уже совсем близко к знакомой до боли фигуре… Вот он берет меня за руку. - Позвольте мне узнать ваше имя, - произносит он почти шепотом. Как? Это же я! Неужели он не узнал меня? Или это всё ещё тот мираж? - Атос, куда вы дели графа? - Спрашиваю я тихо, во все глаза смотря на юношу, стоящего передо мной. - О чём вы говорите? И почему называете меня Атосом? Постойте, мне кажется, я где-то видел вас. - Я не получила ответа на свой вопрос, - заметила я, - когда наша процессия двинулась к собору. - А я на свой, - отвечал человек, буравя меня взглядом. - Адольф, - со смешком сказала я. - Что? - «Мушкетёр в юбке» - Но этого не может быть! - А теперь ответ на мой вопрос! - Граф там, в конце процессии. – Сквозь смех проговорил Атос. (Теперь я всё-таки убедилась, что это действительно он, а не обман зрения) - Но почему он там? – Удивленно пыталась выяснить я. - Гримо! – Крикнул тот, кто стоял рядом со мной, - поди сюда! Граф услышал и подошёл к нам. - Видите ли, - начал Атос, - всё это не больше, чем моя детская выходка. - Да объясните же вы толком! – Стала я выходить из себя. – За кого я замуж выхожу? - Мой храбрый мушкетёр, если вы – леди де Жамен, то вполне возможно, что за меня. Я теряла терпение. - Возможно? - А за кого вы хотели бы? – Продолжая смеяться, спросил Атос. - Это некорректный вопрос. - Ну, почему же. Мне кажется, мой слуга отлично справился бы с ролью вашего мужа. Тут я наконец-то всё поняла. - Вы негодяй! – Крикнула я, заливаясь краской. – Мало того, что вы не сказали мне о том, что женитесь, не сказали о том, что женитесь на мне, и не сказали что вы – это не вы, а ваш слуга! Вы! – Я возмущенно вырвала у него свою руку, не в силах больше совладать с собой. Но он удержал её и прижал меня к себе, дабы я не сопротивлялась. - Поверьте мне, я увидел свою невесту только сегодня. - Сдается мне, что вы не слишком удивлены и не слишком обрадованы. Он проигнорировал мой комментарий. - Теперь я начинаю понимать, - сказал он своим бархатным баритоном, доставая сапфировое кольцо. Барышня, которая обронила его, думаю, по случайности… - Я выкинула его! - Зачем? - У меня был портрет… - Ах, портрет! – Это ещё одна удивительная история. Когда нужно было нарисовать мой портрет, я не мог усидеть на месте, и поэтому, как вы уже поняли, на портрете был тоже Гримо. - Разбойник! Ну что ж, значит, вы не выносите света и шумных празднеств… - Я? - Вы так сказали. Во время нашей прогулки, помните? Он снова рассмеялся. - Да, я не захотел идти на эту прогулку. Мне не слишком улыбалось идти туда. А этот Гримо всё-таки славный малый! Что ещё он говорил вам? - Много чего, сударь, о чём я хотела бы умолчать. – Я опять отстранилась от него и всхлипнула. По моей щеке прокатилась слеза. Как он мог! Он изверг! Или всё это сон? Я проснусь, и всё это исчезнет? - Ну-ну, не надо, - Атос стер с моей щеки слезинку мягкой и теплой ладонью. Я вздохнула. - Вы удивительно хороши сегодня в этом платье, - сказал граф. - Настолько, что вы даже не узнали меня? - Это было приятной неожиданностью. - Приятной? - Можете не сомневаться. В это время мы уже подошли к церкви. Внутри было изумительно красиво. Звуки органа наполняли собор, разливаясь по нему и отражаясь от стен. Началось священнодействие. - Ego conjimgo vos in mat-rimoiiium in nomine Patris, et Filii, et Spirit! Sancti, - раздались над присутствующими слова священника, что значило: «Я соединяю вас в супружество во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Дальше всё было как во сне. Но вот и этот длинный и важный для меня день подошёл к концу. Мы остались одни. Я говорю «мы» и чувствую себя неотъемлемой частью уже нашей жизни, нашей идиллии. Внезапно я помрачнела. Это не укрылось от взора моего…супруга? Непривычное слово. - Что случилось? – Обеспокоенно спросил он. - Тогда, - ответила я, поглощенная рассматриванием стен, - тогда, в Париже, вы говорили, что я сама попросила вас остаться. Это было моей просьбой. «Прихотью» - сказали тогда вы. Вы говорили, что я не слышала ваших слов любви, и я тогда я поняла, что это правда. Изменилось ли теперь что-нибудь? Я не могу этого знать. - «Я никогда не говорил вам, что люблю вас» - Сказал я вам тогда. Но я ни разу не сказал вам, что я вас не люблю. - О, дьявол! Прекратите говорить загадками! Это начинает раздражать меня. Я не хочу сейчас расшифровывать всё это. Я слишком утомлена. Он улыбнулся. - Вас утешит, если я скажу вам, что думал о вас с момента первой нашей встречи? - Нет, не утешит. Не то я хотела услышать от вас. - Вы же знаете, что красивые речи – это не лучшее, что мне удается. - Как сказали бы вы, всё это – пустые слова. А я не люблю бесполезных разговоров. Надо полагать, беседа окончена. – Я отвернулась. - Как вас зовут? - спросил Атос после минутного молчания. - Разве это имеет значение? - Если вы предпочитаете, чтобы я всю жизнь называл вас мушкетёром в юбке, да будет так. Я задумалась: врать, не врать? И решила не врать. - Адель. - Я люблю вас, Адель де Ла Фер, - просто сказал он, - с нежной улыбкой посмотрев мне в глаза. Он сказал это так искренне, так просто, что пришло время смущаться мне. - Вы не скажете мне ваше имя? – Спросила я, желая переменить тему разговора. - Зови меня Атосом. – Он опять улыбнулся. - Подлец! Я открыла ему своё имя, а он… - возмущалась я. - А он – Оливье, - закончил за меня мой супруг. – Задуй свечи, любовь моя, уже поздно.