"Второе я"

Бывает такое необычное ощущение, что тебе просто необходимо проснуться. Как будто что-то давит на твою психику. То ли физически, то ли духовно - не поймешь. Но чувствуешь, что должен сейчас открыть глаза и посмотреть, увидеть то, что звало тебя и заставило так спешно уйти из мира сновидений. С трудом разлепив веки, я уставилась в пространство перед собой. Над моей (моей?) кроватью возвышался Атос. Арамиса не было. На меня гневно смотрели черные глаза. Я напряглась, но не смогла вспомнить ничего такого, за что на меня можно было разозлиться. Ну да, целых три раза постучала в дверь комнаты Атоса. Но ведь это не преступление! Глаза сверкали. Или преступление? - Вы ответите за свой поступок, Адель. Я попыталась придать своему удивленному лицу нормальный и спокойный вид и сдержанно ответила: - Я не понимаю вас, Атос. - Не понимаете? Так поймете! Ясней от этих слов не стало. - Объяснитесь... После этих слов, казалось, грянула буря. Это было во много раз страшнее, чем тогда, когда Арамис приставил клинок к моему горлу. - Я? Я должен объясняться перед вами? С каких это пор? Он подошел к маленькому окошку, немного постоял около него и опять вернулся ко мне. - Вы не пытаетесь оправдаться. Это странно для меня. Я горю желанием убить вас и не знаю, почему разговариваю с вами. Обычно я не церемонюсь с предателями. - Атос, вы говорите страшные вещи. - Разве? Если я повешу вас или утоплю, вы не в силах будете так издеваться над чувствами кого-то ещё. И я не удивлюсь, - добавил он, - если обнаружу на вашем плече лилию! Боже праведный, неужели я напилась до беспамятства, до безумия и вершила что-то ужасное? Но я четко помню все, что со мною было. Несчастный Арамис... Атос подошел ко мне и сильно дернул ткань на плече. Она порвалась и сползла вниз, естественно, никакого клейма там не оказалось. Но Атос не успокоился и дернул за второй рукав моей одежды. Ткань опять треснула. - Да что вы себе позволяете? - Крикнула я возмущенно, но потом осеклась. Пусть делает все, что хочет. Он, наверное, до сих пор пьян, хотя не очень-то похоже. Принять смерть из его рук было бы приятнее всего, но по какой-то совершенно неизвестной причине мне этого не хотелось. - Перед тем, как убьете меня, потрудитесь объяснить причину такого сумасбродного поступка. - Я не смогу простить вам измены. Ах, вот оно что! С кем же? - Где Арамис? Где этот грешник, причисленный вами к лику святых? Святая пятница! - Я не знаю. - Ах, не знаете? - Атос, вы рехнулись. Вы или выпили слишком много вина, или повредились рассудком. - Быть может, я пил много, но протрезвел к сегодняшнему утру! Я знаю все. Вчера вы изволили гулять до полуночи, много выпили, а потом вы соблазнили Арамиса, перебрав все достойные кандидатуры и остановившись на нем. Вы опоили его и заперлись с ним наверху! - Я не могу поверить, что все это говорю вам в то время, когда вы и сами это знаете, лучше, чем я.Я не могу поверить в то, что вы отвергли мою любовь. Мое сердце теперь закрыто для вас! Вы сделали это... - Опомнитесь и помолчите. - Я тоже начала раздражаться, мне надоело моя собственная беспомощность и бездейственность. Я встала, обошла комнату и встала рядом с Атосом, смотря ему прямо в глаза. - А теперь выслушайте вы меня, господин мушкетер. - Вчера вы вели себя неподобающим образом. Вы много пили, вы не хотели говорить со мной, хамили мне, игнорировали меня, в конце концов. После этого вы заперлись в комнате. Я трижды стучала, но вы не открыли. Все комнаты были заняты. Я решила лечь спать на улице, но пошел дождь, поэтому мне пришлось зайти обратно в трактир. Я ходила по нему как тень, но вот я встретила Арамиса, и этот добрейшей души человек пригласил меня переночевать у него, предоставив мне свою постель. Атос все это время молча слушал, на протяжении всего моего рассказа лицо его менялось, видимо, мне почти удалось его убедить. - Даме не пристало делить комнату с мужчиной. - Это, кажется, был единственный оставшийся аргумент. - Даме - нет. Товарищу Адольфу - запросто. Вам не моглу прийти в голову, что хотя бы несколько странно было бы вешаться на шею всем подряд, будучи Адольфом, а не Адели? Так что подумайте-ка ещё раз над тем, что было вчера, и сделайте соответствующие выводы. Может быть, в вас наконец заговорит совесть. Атос дослушал меня и вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь. Не любит он, когда я оказываюсь права. Что ж, он не оставил мне выбора. Я была довольна собой. Вообще-то, я девушка не глупая, но когда я говорю с Атосом, я теряю остатки своего разума. В этот же раз мне не пришлось даже долго подбирать слова, голос не дрожал, да и взгляд был соответствующий. Может, это заставило его задуматься? Я привела себя в порядок. Нужно было выезжать. Завтра мы уже будем в Ла-Рошели. В первой половине дороги я вообще не видела Атоса. Напрасно я везде искала его глазами. Себя хотелось утешить фразой "не очень то и хотелось", но и это не подходило под мой слай. Как раз-таки хотелось. Я могла бы принести сотню извинений (хотя была убеждена в том, что правда на моей стороне), тысячу раз казаться слабее, чем он, проиграть ему миллион партий. Только бы он опять появился. И он появился. Как солнце. На лице его был грустная улыбка. Я встретилась с ним глазами и вдруг поняла, что мысли наши совпадают. Мне не хотелось упускать такой редкий и особенный момент. Ехали мы в самом конце дружного строя, поэтому не составило труда развернуть коней и пришпорить их. Четверть часа - и мы на широком поле. С ромашками. Среди бескрайней степи. Я могла бы сказать, что это похоже на сюжет какого-нибудь романа - пожалуй. Но ни в одном романе это не выглядит так натурально. И ничто не сравнится с тем блаженством и той радостью, которые меня сейчас обволакивают. Кони наши где-то вдалеке питаются солнечными одуванчиками, которые раскиданы по полю. Словно кто-то провел по земле золотой исполинской кистью. Я подхожу к Нему. Он улыбается мне, но не трогается с места. Бывает же такое - люди умеют улыбаться глазами. Но вот и губы растягиваются в мягкой улыбке. Я делаю шаг навстречу, потом другой. А он - опять стоит и не двигается. Хорошо, я проиграю и эту партию. И плевать я хотела на то, кто должен делать эти самые первые шаги. Ещё один шаг - и я совсем близко. Нас разделяет несколько сантиметров. Он улыбается шире, но не делает лишних движений, ждет их от меня. Раз уж начала - делай, что хотела. Тебе и карты в руки, как говориться. А я так и сделаю. Так, как хочу. Я становлюсь на цыпочки, медленно приближаюсь...Но резко отхожу в cторону. Посмотрим! Я тоже могу заставлять волноваться и трепетать. Атос недоволен. Его выдают глаза. Они всегда его выдают. Я опять подхожу к нему. Он протягивает ко мне руку, но тут же убирает её. Кто из нас сдастся первым? О, я даже знаю ответ. Я опять приподнимаюсь, становясь на цыпочки, провожу рукой по его щеке. Он кусает губы и кивком головы сбрасывает челку с глаз. О, даю слово, он сделал это нарочно. Я так люблю этот его жест. Он сводит меня с ума. Придется сдаться на милость победителя...Между нами почти не остается расстояния. Я касаюсь его правильного носа кончиком своего носа. Его дыхание сбивается и становится прерывистым. Всегда закрывала глаза во время поцелуев - не попробовать ли мне...Я хотела бы на этот раз смотреть ему в глаза. Я целую его. Теперь я вижу: страсть, нежность, ласка, какое-то бессилие, взволнованность, воодушевление - это все отражается в его глазах. Я падаю в объятия счастья. Счастье обнимает меня так крепко, как в последний раз. Он прижимает меня к себе и целует, жадно и решительно. Я падаю, но мне не больно. Мы падаем вместе. Он целует мои кисти, запястья, плечи, шею. Каждый поцелуй отзывается сладкой истомой. Я дотрагиваюсь до него рукой, ерошу его волосы, густые и непослушные. В воздухе - упоение и легкость, проникающие в душу. Мою и его. Мы лежим на мятной траве. И слов - не нужно. Они - лишние. Они - пыль. Я думаю, можно было сказать, что между нами отныне окончательный мир. ... Так о чем это вы? О нашем отсутствии? Его никто не заметил. О Ла-Рошели? Да, мы добрались сюда. Ночью. Его высокопреосвященство не заметил, что нас не было. Он был слишком занят подготовкой к предстоящей осаде. Мы расположились недалеко от общего лагеря; у нас было крепкое испанское вино хорошей выдержки и замечательное настроение. Я оставила ненадолго своих друзей. с которыми мы встретились уже нам месте, и решила пройтись. На пути я увидела какую-то тень, закутанную в плащ. Мне даже показалось, что у меня галлюцинации, но потом я увидела женщину, прятавшуюся в складках плаща. Она кинула на меня уничтожающий взгляд и убежала. Какое-то мгновение - и среди высоких деревьев её не стало видно. Что за черт? Я подумала, что где-то видела её, и с ней у меня связаны не очень приятные воспоминания; я пошла за ней. Она скрывалась за толстыми стволами, но я не отставала, следя за тем, как мелькает среди листвы тонкая светлая ткань её пышной юбки. Азарт погони захватил меня полностью, обострились чувства. Внезапно она исчезла. Я остановилась как вкопанная, гадая, куда могла она деться. Не было слышно ни шороха. Ладно. Далось мне то видение. Обойдемся. Через пару минут я поняла, что не знаю, как отсюда выйти. Деревья и кустарники образовывали что-то похожее на лабиринт, и я, похоже, находилась в самом его центре. Я и не заметила, как забралась сюда. Или это было частью плана заинтересовавшей меня фигуры? В любом случае мне это не нравилось. Не то, чтобы я была трусихой, ночная темень всегда пугает. И Больше всего, когда не знаешь, что в ней может ждать тебя. Почему со мной вечно происходит какое-то безобразие? Других ждут ратные подвиги, приключения, слава, а меня? А я буду искать выход из какой-то непонятной глуши, в которую сама же и забрела. Очень полезное занятие. Где-то ухнула сова. Стало как-то неприятно. . Пора возвращаться, не так ли? И я, не позволив себе растечься мокрой лужицей, поковыляла в сторону...В какую? Да куда-нибудь. Почему поковыляла? Да ясно же! У меня всегда обе ноги левые. Умудрилась споткнуться по дороге сюда. Тогда боль почти не чувствовалась — и понятно, почему. Но теперь лодыжка противно ныла. Я передвигалась как черепаха, чувствуя себя самой неудачливой из всех великих неудачниц. Но когда-то моим поиском жизненного блага должен был прийти конец. Вдали я увидела свет, огонек. Слава богу, что мне хватило ума не броситься к нему с радостными воплями. Я пригляделась. Это был Д`Артаньян. «Наши подтягиваются» - подумала я. Что-то во мне страстно желало кинуться к нему на шею и заключить в объятия — ведь он наверняка знал, как отсюда выйти, но природные инстинкты были всеми руками и ногами против этого безумного и необдуманного действия. А д`Артаньян стоял так ещё какое-то время, прислушиваясь к ночной тишине, после чего плюнул в сторону (какое искреннее проявление досады) и направился....Прямо мне навстречу! Я нырнула в заросли орешника, и он прошел мимо. Стараясь не терять из виду нашего всеми любимого, точнее даже сказать — обожаемого гвардейца, я осторожно зашагала за ним. Боль как рукой сняло. В прочем, история эта кончилась весьма благополучно, хотя кому кроме меня придет в голову заблудиться в этом несчастном лабиринте! Мое маленькое ночное приключение и рядом не стояло с теми, которые мне удалось пережить, но было в нем кое-что примечательное. Возвращаясь, я увидела какое-то украшение, поблескивавшее в траве. Подняв его, я обнаружила, что это был медальон. И сейчас я сидела у костра и рассматривала резную крышку этого медальона. Жутко хотелось спать, и глаза просто закрывались сами собой, но интерес было ничем не угасить. Повертев в руках медальон, я так и не смогла его открыть, но тут под моими пальцами что-то нажалось, и крышка открылась сама собой. Это были часы с инициалами. Я не сомневалась, что их потеряла дама, за которой я сегодня «охотилась». Вопросов было много. К примеру, «Какой целью задавалась я, преследуя эту женщину?» Ведь я не пылкая её поклонница...Но...Я оглядела свое платье..-Вполне возможно, что поклонник. К тому же, как я уже отметила ранее, я где-то видела эту девушку, и, если бы ей нечего было от меня скрывать, она не бежала бы от меня, как лань от дикого зверя. Ну, не похожа же я на разбойника, в самом деле! Возможно, дама не хотела быть узнанной, хотя и эта информация тоже не проверена. Решив отдать медальон женщине, которая обронила его, я со спокойной душой уснула. Завтра будет сложно - первый день осады Ла-Рошели. Мне нужно показать, чего я стою. Там, среди серого дыма и огня. Я ещё не видела этого, не видела настоящей мушкетерской жизни. Но всякому металлу нужно пройти закалку, прежде чем окончательно стать крепким. Так и отличают мягкий и послушный воск от глины, которая в огне становится твердой, обретает форму и становится уже похожей на то, что планировал сделать из неё мастер, на произведение искусства. И я не буду воском. И мною будут гордиться. Меня будут знать, уважать. Мне будут завидовать...Хотя нет, этого не надо. Не то, чтобы я чего-то боялась, но чувство зависти - не очень хорошее чувство и тесно связано с личной неприязнью, а там...Глина станет твердой, воск останется мягким...А потом этим воском мы будем заряжать мушкеты на осаде Парижа...Какая ерунда получается... Снились мне выгравированные на медальоне инициалы: М.М. И надпись внизу: «Le risque est notre vie». Примечание: глава не длинная, но уж какая есть! )