"Второе я"

Последствия твоих дел оценят другие; ты же старайся только о том, чтобы сердце твое сейчас, в настоящую минуту было чисто и справедливо.

Джон Рескин

В первые секунды я даже забыла о боли, которая должна была мучить меня. Эта боль притупилась. Возникло странное, очень странное чувство отдаленности от мира. Это было похоже на оцепенение. Я будто находилась за стеклянной перегородкой, отделявшей меня от того, что вокруг меня. Я могла видеть и слышать все, но чувствовалось какое-то препятствие или же преграда. Это был ещё не конец всем ужасам, меня подстерегающим, но значительной их части. Мне не хотелось сейчас разбираться в том, каким образом оказался здесь господин де Сен-Ренто, как он связан (или не связан) с нашим сегодняшним похождением - все это, разумеется, требует восприятия и обдумывания, но исключительно на свежую голову, а в данный момент я бы не позволила себе утверждать, что мой рассудок ни в какой степени не помутился. Даже если бы я и рискнула пойти на такое, никто бы мне не поверил. Хотя, в большей мере мне пришлось убеждать бы саму себя. В голове стоял слабый шум, являющийся некоторым фоном для главных событий. Я потерла виски. Видимо, этим бесполезным жестом я обязана тому, что часть меня, самая самонадеянная, верила, что это поможет шуму исчезнуть насовсем. Буквально в шаге от меня покоилось распростертое тело, и теперь мне пришлось посмотреть на это другими глазами. Не так, как на одну из моих проблем, уже разрешенную. Рядом со мной была смерть. Я никогда не боялась умереть, не боялась видеть, как умирают другие. Мне нужно было время, чтобы научиться смотреть на это зрелище равнодушно, поскольку все это было неизбежным при созданных мною же обстоятельствах, к тому же я была не так ранима и далеко не так чувствительна...Однако, передо мной был человек, который жил для чего-то, во имя чего-то, пусть даже преследуя низкие цели. Об этом я думала до тех пор, пока не признала все это бредом, который пришел в голову только потому, что я была в неустойчивом состоянии, и мои нервы были совсем расстроены. - Взгляните, - услышала я голос возле себя. Это было прекрасной возможностью отвлечься. Я слегка наклонила голову, дабы узреть то, что привлекло внимание Атоса на этот раз, но мое движение отдалось резкой болью в плече и виске, что заставило забыть о моем желании выяснить нечто о взволновавшем Атоса предмете. Мой супруг сразу же заметил резкую перемену на моем лице. - В прочем, об этом мы можем поговорить и позже, - сказал он, беря меня на руки. Мое воображение рисовало догадки - создалась некая небольшая интрига, и то, о чем намеревался сказать мне Атос заняло все мои мысли. Когда мы оказались на очень небольшом расстоянии от лагеря, я попросила Оливье опустить меня на землю. Тот пожал плечами, и я, опираясь на его руку, поковыляла вперед. Нас уже поджидал взволнованный де Тревиль. - Где, позвольте спросить, вас носило столько времени? - Шепотом крикнул начальник, не успев ещё даже подойти к нам. Увидев меня, он изменил тон и обеспокоенно спросил: - Что случилось? Я вижу, не все прошло так гладко! Я от боли уже почти теряла сознание, но, заметив Тревиля, передумала его терять. По крайней мере, до того, как он узнает все новости. - Прошу прощения, командир, - сказал Атос жестко, - я расскажу вам все, что угодно и даже больше,но после того, как раненому окажут помощь. - Разумеется, Атос! Как вам могло прийти в голову, что я буду стоять здесь и выслушивать вас в то время, как один из моих людей истекает кровью! Господи, какая чушь! - С этими словами де Тревиль подставил свое плечо, чтобы я могла опереться на него. - Благодарю вас, сударь. - Произнес Атос. Тревиль в ответ только махнул рукой. Я пришла в себя ближе к обеду, проспав несколько часов. Через несколько минут после моего пробуждения рядом со мной уже сидел Атос. Любопытство вспыхнуло во мне с новой силой. Я не могла больше томиться в ожидании того, что Оливье сам вспомнит и все расскажет мне. - Ночью вы предлагали мне взглянуть на что-то, - быстро проговорила я. - Да, так и есть, у вас прекрасная память. О, самое время для того, чтобы восторгаться моими личными качествами, не так ли? - Спасибо, жаловаться на неё ещё не приходилось. Будьте так добры сделать то, что собирались - озвучить свои мысли. - Ничего особенного, можете не беспокоиться, всего лишь две мелкие детали. - Даже если это так, я все равно хочу знать то же, что и вы. Я буду счастлива, если вы доставите мне такое удовольствие. - Господин, встреча с которым принесла нам несказанное облегчение, очень многому обязан его высокопреосвященству. - То есть, вы хотите сказать... - Совершенно верно. Как и миледи. Кстати, о ней. У нашего господина есть с миледи некая связь. - Но это ведь и так понятно - и он, и она находятся под одним началом у человека, который оказывает им покровительство. - Я вынужден говорить о более тесных связях. Я умолкла на мгновение. - Если это то, о чем я думаю,... - ...то вы несомненно правы. - И вы называете это мелочью? - А вы считаете, что от этого картина кардинально меняется? - Миледи обязательно узнает, граф. - Так или иначе, это случится. - Она будет мстить. - Она попытается. - Остановить её представляется мне невозможным. - Вряд ли она успеет привести свои коварные планы в действие. - Вы в этом уверены? - Убежден. До этого момента у неё будет не один шанс покинуть этот суетный мир. Воцарилось молчание. Первой его нарушила я. - Но позвольте, каким образом вы узнали обо всех этих связях? Видимо, я многое пропустила. Это прошло мимо меня. - Вчера на глаза мне попались некоторые бумаги, из которых можно было сделать соответствующие выводы. - И ваши выводы, конечно, абсолютно правильные? - В этом нет смысла сомневаться. Истина лежала на поверхности, и мне не трудно было открыть её. Не было никакой двойственности или неоднозначности, чтобы я мог ошибиться. - Тогда я верю вам. - Это мудро. - Но что мне делать с письмом? - Внезапно вспомнила я. - Нужно отправиться и найти... - Нет. - Прервал меня Атос. - В таком состоянии вы никуда не поедете. - Почему? - В этом нет нужды. Базен отлично справится сам. - С какой целью вы отправляли туда с самого начала именно меня, скажите на милость? - Рассердилась я. - Если вы с легкостью могли обойтись помощью одного только лакея? - Не горячитесь, Адель. Если бы вы могли сами следить за ходом событий, это было бы намного лучше. Но вы должны понять, что вам необходимо несколько дней, для того, чтобы вновь обрести форму, и мы не можем рисковать. Зачем вы требуете, чтобы я напоминал вам об этом? Ничего я такого не требую. И не собираюсь. Кто такую глупость вообще сказал? Ах, да, он же и сказал. Безобразие! Я тяжело дышала. Мои плечи поднимались и опускались. В словах моего супруга есть нечто разумное, и я готова согласиться с ними, но то, как он это сказал, с какой интонацией в голосе и каким тоном (тоном, не терпящим ни единых возражений!), мне не понравилось. Хотелось сделать все наоборот и уехать, не сказав никому не слова. - Мне нужно поговорить с нашими друзьями. Я вернусь позже. Прекрасно, он вернется позже. Может быть, мне хватит этого времени, чтобы остыть. Атос ушел. Я продолжала сердиться. Но в этот раз уже на себя. Что со мной происходит? Я отнеслась к ситуации как к конфликту, хотя для него не было оснований. Разве что пара неправильно истолкованных мною фраз. И всё. И больше ничего... Я ещё раз глубоко вздохнула и закрыла глаза, позволяя себе немного расслабиться. Вскоре ко мне заглянул де Тревиль. Он справился о том, насколько тяжело мое состояние и как я себя чувствую, после чего объявил мне свою благодарность за успешно совершенную ночную разведку. - Я знал, что вы не подведете меня! На вас можно положиться! Добытым вами сведениям цены нет, но подумать только, куда вас понесли черти! Знаете ли вы, насколько вам повезло, что вы остались живы? Да, то, что Атос успел сообщить мне сегодня, многое меняет. Более того! Теперь мы осмеливаемся даже предположить, каким будет исход этой войны! А все благодаря кому? Мушкетерам! А мушкетеры, как известно, самые отважные люди на земле! Начальник сиял. Я млела от его одобрения. - ...Но! Не вздумайте вообразить, что на этом все закончится. Стремление к подвигам во имя Франции не должно угасать у вас никогда! Никогда! Слышите? Я слышала. Но пока решила не говорить Тревилю о том, что в скором времени вынуждена буду оставить службу у его величества и вернуться в тихий спокойный уголок, где меня ждет семейное счастье. - Дайте мне вашу руку! - С жаром произнес де Тревиль. Я протянула командиру руку, и он крепко пожал её. Настолько крепко, что у меня потемнело в глазах. - Эй, кто-нибудь! Нужен лекарь! Благо лекарь уже спешил ко мне, чтобы заново перевязать раны. Это и спасло его от гнева господина де Тревиля. Измученная острой не пропадающей болью, я уснула. Я не могла понять, сон это или нет, но мне казалось, что я слышу голоса. Один принадлежал лекарю - грубоватый и низкий. А второй какой-то женщине. Я уже слышала этот голос раньше. - Разрешите мне дождаться, пока он проснется, умоляю вас. Я ненадолго задержусь здесь, - говорила женщина. - Сударыня, я не могу вам этого запретить, однако если у вас к этому господину какое-то дело, то... - Мужчина замолчал на полуслове, и послышался шепот. - Да, - произнес врач через некоторое время, - разумеется. Покидаю вас. Меня лихорадило, так что эти голоса и обрывки фраз вполне могли быть галлюцинацией, последствием полученного мной сегодня ночью ранения. Когда я наконец открыла глаза, рядом была женщина. Та самая женщина, при упоминании о которой возникает так много ассоциаций: Арамис, часы, записки и лес... Я так и не успела на встречу с ней! Но что ей нужно, если она так настойчива в желании видеть меня? Это и пугает, и настораживает. Что ей понадобилось, и что я могу ей дать? Все слишком запутанно и странно, чтобы я могла развивать какие-либо теории. - Добрый день, - сказала она учтиво. - Я знаю, вы очень удивлены видеть меня здесь. Я и сама удивляюсь себе. Мне давно хотелось поговорить с вами. Согласитесь ли вы принять мое предложение и побеседовать со мной? Я едва заметно кивнула. - Адель, мое имя - Мари. К сожалению, больше я ничего не могу сообщить о себе, так как желаю все же сохранить инкогнито, поверьте мне, по веским причинам. Я ничего не знаю о ней, но, возможно, она будет требовать того, чтобы я была с ней предельно откровенна. Как мне поступить? Наверное, лучшим будет предоставить ей самой право направлять разговор в ту сторону, куда ей заблагорассудится. Посмотрим, к чему она клонит. Пока ещё слишком рано говорить что-либо определенное. Я опять кивнула. - Прошу вас, продолжайте. Мне кажется, вам есть, что сказать. - Судьба столкнула нас с вами, и будет лучше, если у каждой из нас составится представление о том образе, который мы сами собой являем. Мари говорила загадками. - Это верно. - Я восхищаюсь вашей безупречной смелостью, подтверждением которой являются ваши большие успехи, - улыбнулась Мари. - Благодарю, мне это очень лестно. - Я и не думала льстить вам. "Ближе к делу, - думала я, - ближе к делу". - Часы с моими инициалами... Ах, вон оно что! - ...Спасибо вам за них. - Арамис? - Только и смогла сказать я. - Да, - он сказал мне, что их нашли вы, и я бесконечно вам признательна. Это своего рода моя реликвия. - Я очень рада, что смогла оказаться вам полезной. Вам не стоит за это благодарить. На будущее запомним: если вы просите что-нибудь у Арамиса, он вас внимательно выслушает, заверит в том, что непременно сделает все так, как вам хотелось бы, а потом поступит по-своему. Какая прелесть! Не успела я предаться своим размышлениям, как в нашем спектакле появилось ещё одно действующее лицо. Легок на помине. - Мари? Какими судьбами? - Арамис? Я ощутила себя явно лишней.