В пустоте тепла не найдешь.
Едва я завернула за угол, как перестала различать контуры окружающих меня предметов, оказавшись среди кромешной темноты. Когда глаза немного привыкли к ней, я двинулась дальше. Подбираясь все ближе и ближе, я вдруг услышала звуки борьбы, а затем отчаянный вопль "Не смейте!". Дальше - суматоха, ругань и чей-то резкий крик боли. Все инстинкты советовали убираться отсюда, но ноги понесли меня в обратном направлении. На бегу я столкнулась с кем-то, и мы оба, потеряв равновесие, упали на траву. Удар оказался сильным, и я ощутила в груди какое-то странное давящее и стесняющее чувство. Кружилась голова. Я села, пытаясь прийти в себя и только тогда увидела, что судьба столкнула меня ни с кем другим, как с Миледи. Она тоже заметила меня и попятилась. Судя по всему, леди Винтер намеревалась скрыться и скрылась бы, если бы не я со своим вечным свойством попадать в неприятности. После нескольких мгновений растерянности, я кинулась к ней. Она увернулась, но я успела схватить её за руку. Миледи поскользнулась на траве, мокрой от росы, и упала опять. Между нами завязалась битва. О, вся моя злость, вся ярость обрушилась тогда на эту женщину. Убийца и обольстительница! Но моей ненависти было мало для того, чтобы победить в нашей схватке. Миледи вырвалась, однако я не собиралась так просто отпускать её. Когда мне оставалось всего ничего, чтобы протянуть руку и коснуться её, грудь обожгло пламенем. Миледи выстрелила. Короткой вспышки света хватило для того, чтобы местоположение леди Винтер было обнаружено, а сама она была схвачена. Кажется, так и было. Я мало что помню.***
Веки были такими тяжелыми, что я с трудом заставила себя открыть глаза. И тут же пожалела об этом, ибо свет оказался слишком ярким. Я застонала. Услышав шаги, открыла глаза опять. Передо мной стоял Атос, как всегда, прекрасный, но печальный. Тонкая линия пролегла на его челе. Он казался старше. Осознание своей вины и мысль о том, что это я довела его до такого состояния, неимоверно огорчили. Жмурясь, я смотрела на супруга, выглядевшего серьезным и сосредоточенным. Я ожидала, что он улыбнется, скажет мне что-нибудь успокаивающее, мягкое, доброе, но этого не случилось. Последним, что сказал Атос перед тем, как уйти, было: - Мы отправляемся в поместье, как только вы поправитесь. И я закрыла глаза снова. Проходили дни. Атос заходил ко мне всего один или два раза, эти визиты были весьма краткими и несодержательными, и это сильно угнетало меня. У меня было множество вопросов, требующих ответа, но я не осмеливалась задавать их, поскольку считала себя не в праве делать это. Я не могла выходить на улицу, и мне оставалось только строить предположения насчет той холодности, которую Оливье проявлял по отношению ко мне. Я занималась тем, что изводила себя. - Вам уже лучше? - спросил Атос, придя ко мне в третий раз. - Значительно, - ответила я. - Прекрасно. Я говорил с лекарем, и он уверил меня в том, что вы можете покинуть ваше временное пристанище. Мы уезжаем завтрашним утром. На протяжении первых нескольких часов нашей поездки Оливье не разговаривал со мной, и я тоже молчала, решив, что обязательно должна иметь гордость, но потом чаша переполнилась моим любопытством (будь оно неладно, уничтожает всякую гордость) до края. - Что стало с Миледи? - обратилась я к Атосу. - Она в Бастилии. Карета, запряженная четверкой добрых лошадей двигалась по дороге. - Вы уверены? Атос посмотрел на меня так, что сразу стало ясно - мой вопрос настолько глуп, что ответ на него не может быть очевиден только человеку, не знающему Атоса. - Что с её сестрой? - Она в порядке. - Где она? - Отправилась к тетушке в Ангулем. - Откуда вам известно? - Я предполагал, что вы будете спрашивать. Становлюсь предсказуемой. Так не пойдет. - Наши друзья вернулись в Ла-Рошель? - Разумеется. И я тоже. - Но мы уезжаем! - Война окончена. Окончена. - Так быстро? - Едва ли. Она длилась несколько месяцев. А я и не заметила, как быстро они прошли. Поверить только - все осталось позади: ужасные мундиры и мои неуклюжие попытки стрелять; лагерь, осада, порох и дым, застилающий поле сплошной пеленой... Теперь следовало собрать волю в кулак и перейти к тому, что волновало меня больше всего. - Я знаю, граф, что вы злитесь на меня из-за того, что я ослушалась и не осталась на месте той ночью. Ваш гнев оправдан, и я не прошу простить меня, а только поверить, что мною руководило лишь искреннее желание помочь, и я сожалею. - Адель, я зол исключительно на себя по той причине, что не смог предотвратить этого...- в уголках его глаз появились морщинки, - И не только этого - очень многого. Во всем виновата моя глупость, которая непростительна, ведь я давно уже не юноша... Граф отвернулся к окну. Я, в отличие от него, ни о чем не жалела, так как время, проведенное вместе с людьми, которые являлись моими друзьями, было бесценным для меня. Такова уж наша жизнь: без горестей не бывает и радостей; и чтобы получить эти радости, нужно доказать, что ты достоин их. Испытания идут на пользу человеку, они закаляют его, делают смелее, увереннее, мудрее - лучше. Я бы не умела строить таких выводов, если бы на моем пути не встретились Миледи и господин...как бишь его? Де Сен-Ренто? Слава Богу, что это уже неважно. Все было раскрыто, а натянутость так и не смогла исчезнуть. Как будто возле меня находился кто-то чужой, далекий в мыслях и помыслах. Мне хотелось переубедить Атоса в том, что я сама выбрала дорогу для себя, но я не знала, как подобрать такие слова, чтобы он прислушался к ним, чтобы они не были пустыми и не выглядели жалкой попыткой оправдания. Так и не придумав речи, я взяла супруга за руку. Он прекратил наблюдать за мелькающим пейзажем, взглянул на меня с какой-то тоской, кивнул и отвел взгляд. В душе начали зарождаться разного характера предположения, суть которых состояла в том, что Атос мог умалчивать что-либо от меня. Возможно, было что-то ещё, заставляющее графа грустить. Почему он не хотел делиться этим со мной, не оттого ли, что я уже не внушаю доверия? А возможно, он больше не видит во мне ту, которая была раньше, или не видит во мне того, с кем бы ему было хорошо идти по жизни рука об руку? Смогу ли я растопить лед между нами, холодный и взявшийся ниоткуда? Атос опять смотрел в окно, хотя ничего нового на горизонте не появлялось уже очень длительное время. Смогу ли я? Я не знаю. Но попробую. Путешествие продолжалось долго. Поездка здорово утомила меня, поэтому когда мы наконец достигли нужной провинции, моему счастью не было предела. Атос тоже чувствовал себя свободнее в родных краях. Из рядового мушкетера здесь он превращался в хозяина этих земель. Несколько дней спустя складка на его лбу разгладилась, на лице даже появилось подобие улыбки. А в самом поместье, величественном и чудесном, постепенно отцветала прохладная осень с её яркими красками, но это больше воодушевляло, чем угнетало, а главное - давало надежду на то, что я смогу вернуть счастье былых дней.