Хороший муж

Шоу «Импровизация» гастролирует по городам России. Дни превращаются в какую-то странную однообразную ленту, где вечными попутчиками являются чемодан с вещами и четыре давно знакомых парня. Арсений как всегда жутко устаёт, но старается не подавать виду, всё время оставаясь улыбчивым и более-менее вежливым. Какой-то внутренний барьер мешает ему ныть о больной спине и уставших ногах, как это делает Матвиенко, или же о том, что всё немного заебало, как Шастун. Арсений просто снисходительно улыбается, берёт свой чемодан и готовится к очередному перелету. Чем больше он проводит времени с Антоном, тем чаще звонит жене. Она всегда не против, смеётся в трубку таким родным голосом и рассказывает последние новости, а потом, как и всегда, передаёт телефон маленькой дочке, и от непонятных слов/звуков своего ребёнка у Арсения что-то щемит в груди. В который раз. Но Шастун поразительным образом всегда оказывается рядом и любыми способами не даёт унывать, не даёт думать о семье. Он всё так же старается не палиться, быстро отходя в сторону на безопасное расстояние, если кто-то проходит мимо, но Арсений и так думает, что на них всем плевать, а Антон то и дело повторяет, что, кажется, Стас о чём-то догадывается. — Тебе кажется, — устало говорит Попов. Антон закатывает глаза. — Нет, я серьезно. Сейчас вот будем в пидорах ходить, заебись, правда? — Шастун нервно проводит рукой по шее. — Ой, кошмар! — картинно изумляется Арсений. — Ты и так, мой милый, в жопу ебёшься. Если назовут пидором — не особо ошибутся. — Да пошел ты. — Вот видишь, уже приглашаешь. Шастун улыбается, пихая Арсения локтём в бок. Попов лишь качает головой. — На меня не подумают, кстати, — говорит он. — У меня жена, ребёнок… Сам понимаешь. Ты тоже можешь девушку завести, раз так боишься прослыть заднеприводным. — Ты серьезно? — спрашивает Антон, поднимая брови. Арсений лишь пожимает плечами. — Ну, почему бы и нет? У тебя же на сиськи ещё стоит, надеюсь? — Ещё как стоит! — улыбается Шастун. — Так в чём проблема? — Просто… — Антон медленно отводит взгляд, — не хочу, — снова поднимает глаза на Попова и улыбается. — За бабой же ухаживать надо. Подарки там, все дела. — Ты неисправим, — улыбается Арсений. — Ладно, пошли покурим.

***

Спустя неделю Антон целует его. Просто так, улучив какой-то момент, когда они остаются наедине перед очередным выходом на сцену. Прижимается своим телом к его, и Арсений чувствует быстро вздымающуюся грудную клетку, и тёплые губы, и чуть колющуюся щетину, и руку, поддерживающую его под затылок. И всё бы ничего, но обычно они целовались только перед сексом, во время прелюдии, и никогда — просто так. Шастун отстраняется и быстро уходит, пока Арсений тупо хлопает ресницами и не знает, что сказать. Они делают вид, что ничего не произошло, но Антон начинает курить в два раза больше, а Арсений звонит жене реже. Они всё так же трахаются, улучив какие-нибудь полчаса перерывов, но Попову всё равно кажется, что что-то изменилось даже в интимном плане, иначе почему вместо животного желания медленно просыпаются, ворочаются внутри другие эмоции, которые Арсений предпочитает не замечать. Арсений вообще предпочитает не замечать многого, особенно когда Шастун смотрит на него чуть дольше, чем положено, или когда он сплетает их пальцы во время секса — ненадолго и как бы случайно, но всё равно достаточно сильно, чтобы Арсений не вырвал руку. И ещё куча всяких незначительных жестов — Попов даже не уверен, что они осознанные, — которые как бы напоминают, что у Арсения есть любовник, что он изменяет своей жене и что он, в общем-то, хреновый муж. Но ни разу, ни разу Арсений не просил Шастуна прекратить. Ни разу он и не согласился выключить телефон, пока они трахаются, чтобы никто не отвлекал и чтобы не было соблазна позвонить жене после. Антон становится раздражительным и нервным, Матвиенко списывает всё на усталость и загруженный график, но Дима лишь качает головой на эти слова и пристально смотрит в лицо друга или одобрительно хлопает его по спине. «Хуйня какая-то происходит», — однажды говорит Антон, когда они ложатся спать. Их поселили в одном отеле, более того — в одном номере, но о быстром перепихе не может быть и речи — слишком устали, поэтому Шастун громко вздыхает и падает на кровать, пока Арсений выходит из душа. Попов, может, и хочет уточнить, какая именно хуйня происходит и почему Антон вообще говорит об этом сейчас, но что-то сковывает, мешает, и Арсений просто идёт к своей кровати. Уж слишком сильно его настораживает этот задумчивый, доверчивый тон и эта странная усталость в голосе. Арсений чувствует, что Шастун хочет поговорить, что ему надо поговорить, но Попов лишь желает «спокойной ночи» и отворачивается к стенке, накрывшись одеялом с головой. Антон не отвечает. Где-то в коридоре ходят люди, в соседнем номере кто-то громко разговаривает и хлопает дверьми, но Арсений слишком устал, чтобы обращать на это внимание. — Арс, — зовёт его Шастун. — А ты жену сильно любишь? Попов хмурит брови, открывает глаза, тупо пялясь в стенку напротив, и не понимает, к чему такие вопросы. — Очень, — привычно отвечает он. Антон мычит что-то утвердительное и накрывается одеялом почти что с головой. Где-то в коридоре ходят люди, в соседнем номере кто-то громко разговаривает и хлопает дверьми, и Арсений ещё долго не может заснуть.