Амулет

      К утру вновь подморозило. Феанора нехотя открыла глаза и с усилием повернулась на бок. Руки и ноги настолько окоченели, что с трудом шевелились. Фили похрапывал рядом, отчего бусины на его усах тревожно подрагивали. Получше укутавшись в меховой плащ и стараясь не потревожить гнома, Феанора выбралась наружу. Вспомнилась нелепая присказка, слышанная однажды от Бильбо: «С милым и в шалаше - что в Королевском Чертоге». Хоббиты навряд ли ночевали зимой в шалаше, если так говорят.       Распогодилось. Бледное зимнее солнце вставало над горизонтом, заливая стылый лес обманчиво теплыми лучами. Ветви лишь иногда трепетали под легким ветерком, осыпая на землю искрящиеся ледяные хрусталики, танцующие в прозрачном воздухе. Деревья точно застыли в молчаливом ожидании, взирая на Феанору. Однако спокойствия эта тишина не несла. Скорее наоборот. Что-то неведомое, тревожное наползало из глубин леса, едва касаясь кожи, легко шевеля волосы… Феанора ощущала это незримое присутствие всем телом, и по спине бежали мурашки. Стараясь сбросить охватившее ее оцепенение, она подышала на заледеневшие пальцы и взялась складывать костер. Беспокойные мысли не отпускали. После вчерашнего будто неприятный холодок поселился под сердцем.       Они живы. Все обошлось... Однако они чуть не стали легкой добычей хищников! Сколько еще диких зверей встретятся им на пути? Без полога, почти без еды, пешком по сугробам… Куда они идут? И дойдут ли теперь…       Разжечь огонь получилось не сразу. Когда пламя наконец занялось, Феанора повесила над ним котелок снега и развязала торбу с припасами… Больше всего ее тревожил эльф. Она видела его, говорила с ним. Он перебил пол стаи и спас их. Все так, но почему Фили не нашел следов и стрел? Разумеется, она верила любимому, но… Нет! Она должна посмотреть сама! Отшвырнув мешок, Феанора встала и направилась к тому месту, где ей повстречался охотник. Она не причисляла себя к следопытам, но снег - что открытая книга, он сам расскажет.        Идти было недалеко. Свежих хлопьев за ночь почти не нападало, лишь поземка тронула следы. Под сосной по-прежнему читались и поступь волка, и легкие отпечатки ее меховых сапог, и массивные, глубокие – сапог гнома… но больше ничего. Феанора обошла дерево несколько раз и в растерянности остановилась на опушке. Как такое возможно? Фили прав и охотник ей привиделся? Всему виной усталость и лихорадка? А может, эльф использовал Anore i’sul*? Заклятие, скрывающее следы… Тогда должны были остаться стрелы.       На белоснежной равнине кровавым бельмом маячили останки волков, разодранные вороньем. Подавив подступившую дурноту, Феанора направилась туда, но в следующий миг из леса послышался невнятный шум, а следом - крик Фили. Ветки захрустели, словно кто-то большой ломился сквозь подлесок, не разбирая дороги. Забыв о стрелах, Феанора бросилась в лагерь.       Миновав сосну и ближайшие деревья, она выскочила на поляну. В двух шагах, сжимая клинки, стоял Фили. Тряпки на его руках вновь пропитались кровью. Напротив, на краю поляны, застыл громадный медведь. Его черные бока вздымались и опускались. Тяжело дыша, он таращился на гнома.       – Уходи! – шепнул Фили, заметив Феанору. – Ну, давай же… Попробую его отвлечь.       Фили кое-как перехватил мечи и сделал несколько шагов вбок, оттесняя Феанору. Медведь на это лишь громко фыркнул и принялся вразвалочку обходить поляну.       Ужас от пережитого вчера нахлынул вновь. Ноги словно вросли в землю. Феанора молча разглядывала зверя, от страха не смея пошевелиться. «Шатун… Дикий голодный медведь, разбуженный посреди зимы, готовый задрать всех, кого встретит… Хуже могли быть только тролли! От такого надо лишь бежать в смятении, не разбирая дороги…» Шкура зверя лоснилась, в каждом движении сквозили мощь и опасность. На голодающего он был совсем не похож. Феанора прислушалась к себе. Страх постепенно отступал. Мало того, чем ближе медведь подходил, тем более странное ощущение у нее рождалось: будто она его… знает!       – Фили, это же… – выдохнула Феанора и произнесла уже громче: – Беорн?!       Гном замер, неуверенно взирая на зверя. Медведь неторопливо приблизился еще на пару шагов и поднял на них по-человечески разумные глаза.       – Чтоб мне к Балрогу провалиться! – прошептал Фили и сел в снег.       В этот миг снова послышался хруст веток и из переломанных кустов с удалым гиканьем на поляну выкатились сани, запряженные дюжиной зайцев. Правил ими бородатый старик в поношенном коричневом балахоне и драной ушанке.       – Склянки-поганки! Твоя взяла! Опередил-таки, паука тебе в портки! – вопил старик, хохоча. Лицо его раскраснелось, глаза лучились восторгом. На ходу спрыгнув с саней, он чуть не растянулся на снегу, поправил сползшую на глаза шапку и довольно осмотрелся.       – Ну наконец-то! Нашли! – Старец просиял еще больше и с необычайным проворством подскочил к Фили и Феаноре. – Хвала Богам, мы вас отыскали! Как вы? Целы? Невредимы? Не замерзли? Не простыли?       – Радагаст! - Феанора уже готова была кинуться ему на шею.       Фили с достоинством поднялся и оправил рваную куртку. В этот миг через плечо Радагаста свесилась медвежья морда, и гном от неожиданности шарахнулся в сторону и ухватился за Феанору.       – Бьооорн! А ну, не ешь мальчика! Не ешь, кому говорю! – Радагаст пихнул медведя в бок. - Он невкусный!       – Чего это я невкусный… - проворчал Фили, стараясь придать лицу самый беззаботный вид, но по-прежнему прижимая Феанору к себе.       Медведь довольно фыркнул, повернулся к ним задом и неспешно переваливаясь с боку на бок, направился к опушке, походя повалив молоденький дубок.       – Девочка моя! Ну дай же мне скорее тебя обнять!       Радагаст с чувством прижал Феанору к груди, а потом заинтересованно осмотрел ее с ног до головы, словно ища изменения. Его косматые брови то недоверчиво хмурились, то вновь удивленно вздымались. Чародей быстро обошел Феанору кругом, ткнул костлявым пальцем ей в плечо, будто проверяя, не морок ли это. Потом порылся в своей необъятной суме и выудил оттуда спящего ежа, свернувшегося клубком. Встряхнув его, Радагаст вдруг сунул зверюшку прямо Феаноре под нос. От неожиданности она отпрянула. Старик как ни в чем ни бывало пошептался с ежом и спрятал его обратно в суму.       – Себастьян тоже рад встрече! – заключил наконец взволнованный чародей. Бормоча себе под нос и поминутно оглядываясь на Феанору, он отправился было распрягать зайцев, но вдруг спохватился: – Вершки-корешки! Мы же вам тут кучу всего понавезли! А ну… подите сюда!       Только тут Феанора заметила на его санях большой куль. Старик моментально его распотрошил и принялся пихать ошеломленным друзьям в руки мешочки, котомки и свертки.       – Но откуда вы знали… - начал было Фили, но Радагаст перебил его.       – Так. Картоха, лепешки… не зачерствели вроде… рыбка вяленая, медок, чтоб согреться… Да и не только медок. - Чародей подмигнул гному. – Сыра кусок, варенье черничное… Травки-козявки! Хлуша! А ты здесь откуда?! - Радагаст вытащил из кулька маленькую полосатую белку и, подняв за хвост, погрозил ей пальцем. – Ну конечно… сушеные ягодки таскаешь, бесстыжая! – Он сунул белку в свою суму и продолжил разбирать бездонный куль. - Бинты, настойки… Хотя, я смотрю, вы и так на ногах. И вот еще… надевайте!       С этими словами старик выволок два тулупа и накинул удивленным путникам на плечи.       Со стороны опушки послышался протяжный рев, переходящий в получеловеческий стон. Феанора вздрогнула и обернулась.       – Не советую смотреть. Зрелище не из приятных… А что у тебя там в котелочке варится? – Старик дернул Феанору за руку и потащил к костру, прихватив последний мешок с саней. Роняя котомки и кульки, Фили пошагал следом.       Вскоре явился Беорн, уже в человеческом обличье. Его высокая фигура излучала спокойствие и силу, густые черные волосы спускались ниже пояса. Подхватив одной рукой поваленный дубок, он подтащил его к костру и бросил на снег.       –Ну здравствуй, Ласка! - пророкотал оборотень, сверкая белоснежной улыбкой, которая при виде Феаноры сделалась еще шире. Он обнял свою любимицу и, присев на дубовый ствол, повернулся к гному. – Вы живы и почти невредимы. Хорошо.       Фили заново развел огонь. Феанора занялась похлебкой. Достав из мешочка сушеные грибы, чародей кинул горсть в котелок и довольно потер руки:       – Вот и славно! У нас со вчерашнего утра во рту ни крошки! Как Даргол прилетел, так за вами и кинулись, даже отобедать не успели. - Он глянул куда-то вверх и, кряхтя, уселся рядом с Беорном. – Неслись сюда как оглашенные от самой Дубовой рощи, благо хоть старый гномий тракт теперь проезжий, можно напрямик, а то бы три дня пути…       Феанора проследила взгляд Радагаста: над ними на ветке сидел большой черный ворон. Он сверкнул блестящим глазом, чуть расправил крылья и склонил голову, будто в светском поклоне. Феанора, улыбнувшись, кивнула в ответ. Фили тоже заметил птицу. Несколько секунд гном сидел с разинутым ртом, а потом, тихо застонав, прикрыл глаза рукой.       – Да-да, досточтимый Мастер Гном! Ты бы мог быть с моим посыльным и повежливее! – ворчливо заметил старик и погрозил пальцем. – Но с тобой, Фили, у меня теперь будет отдельный разговор…       Гном убрал от лица перебинтованную руку и вскинул брови.       – Это же надо такое удумать! Поить мою девочку гномьим самоплясом! – Лесной волшебник нахмурился и уставился на Фили. – Ежа тебе в портки! Мне как Даргол рассказал… я чуть с лавки не грохнулся!       – Не поил, а приводил в чувства… - буркнул гном и чуть слышно добавил: – По крайней мере, в этот раз…       – Пилки-колотилки! Куда ты вообще ее потащил? В такую-то стужу! - не унимался старик, отчитывая гнома будто ребенка и даже не глядя на Феанору. – Ведь чудо, что не околели… Куда вас понесло?       – Мы сплавлялись по Быстротечной в Дорвинион и, если бы не треклятый мороз, уже были бы в устье Келдуина, - Фили явно старался говорить спокойно, но Феанора чувствовала, как он напряжен.       – Право слово, нашел время девицу на лодке катать! – ершился Радагаст, возмущенно тряся бородой. – Чего вам в Чертогах-то не сидится! Вокруг мороз, сугробищи…       – Вас могли загрызть волки! – перебил его Беорн, глядя из-под косматых черных бровей на гнома. – Их было девять. Еще трое ушли. Как вы отбились?       «Уже успел осмотреться», - сообразила Феанора и поймала на себе любопытный взгляд Радагаста. Фили открыл было рот, чтобы ответить, но в последний миг глянул на супругу и промолчал. Похоже, он не знал, что сказать. Не знала и Феанора, рассказывать друзьям про эльфа почему-то пока не хотелось.       – Отбились. Махал нас хранит! – наконец махнул рукой гном. - А вот ты нас сегодня знатно напугал. Так ведь и к праотцам отправиться можно!       – Не знаю, куда и зачем вы шли, - Беорн выразительно глянул на Фили, и глаза его недобро сверкнули, – но в такой мороз ни на равнине, ни в лесу вам не выжить. Будьте моими гостями. Как пройдет непогода, мы проводим вас в Эребор.       – Эээ… Постой, а разве мы повезем их не в Росгобел? – опешил Радагаст. – Мы договаривались это обсудить...       – С Серых гор спускается непогода. К ночи буран накроет лес и равнины. – Беорн мельком глянул на небо и упер взгляд в Феанору. - Ближайшее укрытие - руины сторожевой башни Мен-и-Наугрим**. К ночи будем там, если поспешим. Так что скажет Ласка?       – Обсудили… - горестно вздохнул чародей.       – Я… сделаю так, как решит мой супруг. - Феанора сжала руку гнома.       – Супруг? - Черные брови Беорна взлетели вверх.       Радагаст вытаращил глаза и лишь проскрипел невразумительное: «Ельфа мне на закорки! Это ж надо...» Повисла неловкая пауза. Феанора молча ждала слова гнома.       – Благодарю. Мы, разумеется, не откажемся от твоего приглашения, – сделав над собой усилие, выдавил Фили и учтиво кивнул. – Как спадут морозы, мы покинем твой дом и продолжим наш путь.       Беорн задумчиво скрестил руки на груди. Феанора не знала, как это понимать, зато Радагаст быстро оправился от изумления и уже вовсю выражал свою радость.       – Вот и славно! Значица, вы теперь… того-этого… обженились! Горы-мухоморы! Так надо такое дело отпраздновать! Сказать по чести, я надеялся зазвать вас к себе… ну да еж с ним! Можно и в Рощу… Зато медовухи хлебнем, в баньке попаримся! Как в былые времена… Эээх! Крючки-сверчки! Значица, обженились все-таки! Девочка моя! Дай же я тебя еще разок обниму! – Расчувствовавшийся чародей снова заключил Феанору в объятья и подмигнул гному. - Супруг, не возражай. И хватит меня взглядом дырявить! Я ее еще в детстве без порток видал!       – Радагаст! – Феанора густо покраснела, а гном поперхнулся и закашлялся.       – Ну ладно, ладно… Пе-ре-увеличиваю, – замахал рукой старик.

***

      Старик и оборотень больше ни о чем не расспрашивали. Любимая приободрилась и весело щебетала, наскоро собирая нехитрые пожитки и обсуждая с друзьями какие-то лишь им ведомые события прошлых лет. Радагаст сиял будто начищенный медный таз и сыпал шутками, то и дело поминая своих ежей, ужей и прочее лесное зверье. Беорн, сидевший у костра, хохотал так, что с веток на опушке осыпался снег.       Фили же откровенно не знал, куда себя деть, а потому уселся в стороне чистить клинки и раздумывал теперь над приглашением оборотня.       Разумеется, в их положении отказаться стало бы большой глупостью. У них не было ни еды, чтобы продолжить путешествие, ни полога, где можно укрыться от непогоды. А главное - Фили волновался за Феанору: ее состояние не на шутку напугало гнома.       Мысли о вчерашнем нападении не давали покоя. Фили откровенно не понимал, как им удалось выжить. Он внимательно осмотрел место стычки и не нашел ничего, что могло бы натолкнуть на мысль, что в схватке с волками участвовал кто-то еще. Если эльф и был, то он не стрелял, а значит, не мог отогнать стаю. Неужели это все-таки сделала Феанора?       Лишь Махал знал, как не хотелось в это верить! Откровенно говоря, Фили был рад, что любимая лишилась своего Дара. Он до сих пор помнил тот безотчетный ужас, что охватывал его каждый раз, когда она начинала колдовать. Это был страх за нее, страх, что она не рассчитает силы и сорвется. А уж когда после битвы с драконом Фили считал, что потерял Феанору навсегда…       И вот опять! Неужели Дар снова возвращается к ней? Возможно, она и сама еще этого не осознала. Возможно, не хочет пока ему говорить… Как знать. Тревожить любимую расспросами ему пока не хотелось. Да, оставалась еще призрачная надежда, что это всего лишь усталость и лихорадка. Хотя сам Фили в это уже почти не верил... Как бы то ни было, хороший отдых Феаноре не помешает, а ее друзья были посланы им не иначе как милостью Махала.       Фили в сотый раз провел точильным камнем по лезвию меча и поднял глаза. Напротив него устроился чистить перья Даргол, то и дело искоса поглядывая на гнома.       – Ну, прости. Не уразумел. - Фили подпер кулаком щеку. – Плохо я понимаю по-вашему. Прогуливал уроки Балина…       – Это легко поправить. Я научу. - По плечу Фили скользнула рука Феаноры, и он вздрогнул от неожиданности, в который раз не услышав, как она подошла. – Пора ехать, Радагаст снарядил свою упряжку.       Солнце уже поднялось высоко, а им предстояло дотемна выбраться на древний гномий тракт и углубиться в лес, насколько это возможно. С тех пор, как Зеленолесьем овладела Тьма, дорога эта была заброшена и непроходима, но, по словам Радагаста, после Битвы Пяти Воинств все изменилось. Предстоящая возможность увидеть творение древних предков вызывала у Фили легкий трепет. Чародей же болтал о ней так, словно каждый день катался по таким дорогам на своей повозке.       Фили на сани Радагаста смотрел с опаской. Странноватая конструкция, состоящая из палочек, жердочек, веревочек и чего-то, подозрительно схожего с птичьем пометом, казалась крайне ненадежной. Волшебник, однако, его обеспокоенного взгляда не замечал:       – Ну что, Мастер Гном, прокатимся с ветерком? – залихватски подмигнул он Фили и добавил громким шепотом: – Ща мы этих ездунов обшмякаем! А то я по дороге сюда мохнолапому медяк продул, ужа ему за шиворот…       Радагаст приветливо улыбнулся и помахал Беорну. Великан снова был в зверином обличье, а Феанора восседала у него на спине. Фили такой расклад не особо нравился, но другого способа быстро миновать злополучный лес не просматривалось.       – Ты уж не обессудь, Фили, но ехать тебе придется вот в ентом кульке, - обрадовал гнома чародей, указывая на привязанный к саням большой кожаный мешок, в котором к ним прибыли тулупы и еда.       – Мне что, внутрь лезть? – насупился гном, продолжая разглядывать сани. Радагаст правил повозкой с помощью большой гнутой рамы, стоя на самом краю деревянных полозьев. Второго ездока конструкция не предусматривала: оставшееся место отводилось под груз, и ехать там можно было разве что лежа.       – Внутрь? Ээ… Ну да! Внутрь! – рассеянно кивнул чародей. – Хотя голову можешь оставить снаружи. Только тогда рот закрывай, чтобы ничего не влетело… Опти-лапти! Что-то я еще сказать хотел… Эээ… Забыл. Ладно, давай лезь уже, а я тебя привяжу покрепче.       Зайцы, парами встегнутые в упряжку, нетерпеливо стучали лапами о снег. Отступать было некуда. Недовольно сопя, Фили полез в кулек. Медведь, доселе наблюдавший за их приготовлениями, фыркнул и шагом поплелся вперед.       Когда гном был надлежащим образом упакован и снаружи осталась лишь его голова, Радагаст взгромоздился на сани и раскатисто возопил:       – А ну, ушастые! Стрекача!       Сани дернулись с места. Фили от неожиданности выругался и в следующий миг, отплевываясь, захлопнул рот. В лицо брызнул снег из-под лап зайцев, неимоверно быстро набирающих скорость.

***

      Феанора не сразу привыкла ехать верхом на медведе. Беорн несся громадными скачками, встряхивая и подбрасывая свою всадницу, она же вцепилась в мех, поминутно боясь оказаться на земле. Фили, судя по его заснеженной бороде и отборной брани, что слышалась на крутых поворотах, также приходилось не сладко.       Зато солнце еще не успело коснуться верхушек деревьев, а те уже расступились, выпуская путников на долгожданный тракт. Ехать по древней дороге оказалось намного легче. Ветки больше не хлестали по лицу, Беорн бежал ровнее, а двигались они теперь не в пример быстрее, чем сквозь лесную чащу. Мен-и-Наугрим был именно таким, как Феаноре рассказывали эльфы Ривенделла, за которыми она ухаживала после Битвы у Одинокой горы: широкий прямой путь, чистый от зарослей и темного колдовства.       Эльфийские владыки Элронд Полуэльф и Леди Галадриэль прошли здесь со своей конницей несколько месяцев назад, когда спешили на помощь Объединенному Войску, сражающемуся с орочьими ордами у подножья Одинокой горы. Это был самый короткий путь от Мглистых гор к Эребору. «Владыки воздели руки и осветили темный путь перед своим войском, – завороженно рассказывали воины. - Они ехали впереди, будто раздвигая могучие ветви и развеивая чары древнего Зла, гнездившегося в Зеленолесье. И вместо колючего кустарника, которым за десятилетия поросла старая дорога, перед воинами вновь расстилались каменные плиты. И, когда последние всадники проезжали по ним, ветви деревьев не смыкались более за их спинами, и не гас волшебный свет, принесенный Владыками». Феанора кожей почувствовала светлые чары, стоило Беорну ступить на первые плиты. Да, все было именно так. Владыки потрудились на славу.       Ближе к вечеру погода начала портиться. Небо в просвете между деревьями заволокло низкими сизыми тучами. В верхушках исполинских грабов, обступивших тракт, загудел северный ветер, безжалостно сбивая снежные шапки с мерзлых ветвей. Все вокруг медленно заполняли фиолетово-синие сумерки, словно утопив лес в чернильнице. Когда впереди показались заснеженные развалины, у Феаноры вырвался вздох облегчения. Середина пути между западной и восточной опушками Лихолесья. Когда-то это был сторожевой пост эльфов Зеленолесья, под защитой которых находился Мен-и-Наугрим. В те давние времена Зло еще не владело лесом, а король Трандуил водил дружбу с гномами Эребора и поощрял торговлю меж Эриадором и Рованионом. Сейчас от всего этого остались лишь руины…       Здесь и было решено устроиться на ночлег. Фили с трудом выбрался из мешка, отплевываясь, костеря сани Радагаста на чем свет стоит и размазывая по лицу снег вперемешку с сосновыми иголками. Капюшон его плаща давно сполз, а светлая шевелюра, борода, брови и даже ресницы смерзлись, являя собой бесформенные снежные комья.       Излив свой гнев на «треклятую повозку, на которой только толстопятых троллей да мамашу Балрога возить», гном кое-как разлепил глаза и замолчал на полуслове. Глядя под ноги, он вдруг опустился на одно колено и с благоговением стер снег с древних плит. Даже теперь они лежали ровно, плотно пригнанные друг к другу, будто гномы окончили строительство тракта только вчера. Забыв про сани и заснеженную бороду, Фили долго ходил взад-вперед, разглядывая и трогая каменную плоть дороги, то и дело вознося хвалу Махалу за то, что ему было позволено увидеть сие творение великих гномьих мастеров.       Друзья развели костер, и Феанора принялась стряпать ужин. Пока окончательно не стемнело, Фили и Беорн наломали ветвей для укрытия. Гном устроил его в полуразрушенной сторожке, на первом этаже башни. В этом месте сохранились две стены и часть потолка, способные хоть как-то укрыть путников от непогоды.       С неба уже срывались первые крупные хлопья снега. Ветер, завывая, беспощадно рвал верхушки деревьев, ломая ветви и заставляя стволы стонать и гнуться. Беорн был прав – на Лихолесье надвигался буран.       Оборотень по-прежнему оставался в зверином обличие и от ужина отказывался. Он отошел подальше и лег на землю, тяжело дыша и слизывая снег горячим языком. Наскоро поев, Феанора перевязала мужу руки, и они все вместе забились в укрытие.       Фили еще долго расспрашивал Радагаст о временах, когда гномы строили Мен-и-Наугрим, и Феанора заметила, что гном ловит каждое слово, сказанное чародеем. Она прижалась спиной к теплому боку медведя и, слушая болтовню старика, сама того не замечая, начала клевать носом...       ...Вековая усталость наваливается на плечи… Серые клочья тумана несутся навстречу. Сизые ветви, размытые стволы, словно источающие жемчужное сияние. Все утопает в тягучей тишине… Впереди движутся смазанные фигуры, будто посыпанные пеплом... Одна из них приближается, с каждой секундой обретая знакомые черты: бесцветные глаза, длинные белесые волосы, рваная рана на шее… «Отпусти…» Его губы не шевелятся, они все такие же тонкие и блеклые. «Отпусти…» Его шепот доносится из ниоткуда и отовсюду сразу. «Отпусти…» - шелестит вокруг, и другие тени начинают оборачиваться, приближаться… Они по-прежнему неразборчивы, их голоса невнятны и слабы, но они набирают силу, крепчают. «Что она?» «Она свет или Тьма?» «Что за сила скрыта у нее внутри…» Они шепчут, шипят, завывают… «Отпусти!» - это уже не шепот, а крик, отчаянный и властный, перекрывающий остальные голоса. Белесые глаза впиваются, будто вынимая душу… «Отпусти! Я оказал тебе услугу! Теперь отпусти!» Дикий визг перекрывает стоящий вокруг вой, словно ледяным кинжалом ввинчиваясь в виски: «Отпустиииии…»       Чьи-то теплые руки встряхивают за плечи, прижимают к груди… Сизый туман клочьями расползается, тает…       – Отпускаю… – губы Феаноры вздрогнули, и она заставила себя открыть глаза. – Отпускаю…       Перед ней склонилось взволнованное лицо Фили, за его спиной в сумраке - долговязая фигура Радагаста. Феанора часто заморгала, прогоняя последние обрывки кошмара.       – Просыпайся… Это всего лишь сон. - Фили нежно провел шершавыми пальцами по ее щеке. – Буря успокоилась, пора в путь…

***

      – Горы-мухоморы! Иииииих! - Радагаст с разбегу сиганул в снег, оглашая окрестности душераздирающим криком.       Фили, не раздумывая, последовал его примеру. Кожу ожгло, и через мгновение он вскочил как ошпаренный. От плеч шел пар, кровь гулко бухала в висках, лицо пылало. Фили оперся руками о колени и тряхнул головой. Хорошо!       Путники добрались до дома оборотня прошлым вечером. Наутро, когда все отоспались и отдохнули, Беорн накормил гостей завтраком и принялся топить баню. Фили как мог помогал ему с дровами, Радагаст топтался рядом, разглагольствуя о том, как лучше заготавливать веники и заваривать травы, тем самым участвуя в приготовлениях. Феанора за весь день так и не вышла из избы, устроившись у топящейся печи с кружкой горячего молока с медом.       Вечером Беорн обещал устроить скромную трапезу по случаю благополучного прибытия в Дубовую рощу. Хотя, судя по количеству еды, которую оборотень извлек из погреба и кладовой, в его доме намечался полноценный пир для целого отряда гномов, что не могло не радовать. Искупавшись и переодевшись в чистую полотняную рубаху, Феанора занялась ужином. По ее словам, окончательно согрелась она лишь после бани. Теперь же пришел черед мужчин париться, чем они, собственно, и занялись.       После пары заходов в парную Беорн отправился в дом, где ждали своего часа запаренные веники, а гном с чародеем с воплями прыгнули в снег.       Радагаст выбрался из сугроба на тропинку и потрусил обратно в баню, и Фили последовал за ним.       – Чтоб меня Морадин о наковальню треснул! Зимой у Беорна еще лучше! – восхитился гном, заскакивая вслед за волшебником в парилку и пристраиваясь поближе к пылающей каменке.       Печь раскалилась докрасна, дыша жаром и пуская клубы пара под закопченный потолок каждый раз, как на нее плескали ковшик травяного взвара. Раскаленный воздух тогда пропитывался забористым духом можжевельника и верещанки, а ноздри обжигало словно в кузне. Фили блаженно развалился на полке, поглядывая на кряхтящего Радагаста.       – Эх… Сверчки-паучки! Если б не ента банька, я бы уж давно ноги протянул… - подхватил старик. – Столько лет уж меня, пня трухлявого, по Средиземью носит… только на ентом и держусь. Да настоечки еще всякие помогают… медовая, морошковая…       – Скажи, Радагаст, ты ведь в чародействе, в колдовстве ведаешь… - перебил его Фили. – Помню я, как вы с Феанорой на северном отроге Одинокой наш отряд выручали…       – А ты чего про то речь завел? – хитро прищурился старик. – Али выведать чего хочешь?       – Хочу. - Фили серьезно взглянул на волшебника.       – А коли хочешь, так спрашивай. Чего расхаживать вокруг да около, - проворчал Радагаст. – Да только перед тем сам мне сперва ответь: как добился соизволенья дядькиного замуж за себя девочку взять?       Фили на это лишь нахмурился.       – Не добился. Торин никогда бы не дал нам своего благословения и венчать бы не стал. Мы потому и ушли из Чертогов, - ответил он и тут же вскинул горящий взгляд. – Я обратился к самой Горе, к Древним Праотцам, как встарь! Вахрам Кхагам*** обвенчали нас! Мы вместе принесли им клятву…       – Тише-тише… Чего ты взбеленился-то. Я и думать не думал, что ты ее без венчания взял… - замахал рукой старик и задумался. – Верю я тебе… Верю. Вахрам Кхагам, значит... Великие Праотцы…       – В давние времена гномы обращались к духам своих предков, если рядом не было узбада или он по каким-то причинам не мог совершить ритуал, - напомнил Фили. – Я слышал сказание о Дарине Серебряном Молоте и его возлюбленной Кирбис. Когда их отряд попал в засаду в Казад-Думе и был разбит, они вдвоем сражались до последнего вздоха. Перед тем, как отправиться в Залы Мандоса, они воззвали к Вахрам Кхагам с мольбой обвенчать их. Просьба влюбленных была услышана. Они умерли супругами.       – Да-да-да… Слышал я об этом, - пробубнил Радагаст и прищурился. – И что же, Духи Праотцов вас услыхали? Приняли они вас?       – Гора приняла нас в свое каменное лоно… - Фили замолчал, раздумывая, стоит ли откровенничать с чародеем. Обычно смешливый и чудной, сейчас он был как никогда серьезен. Решившись, Фили продолжил: - И Духи Праотцов ответили нам.       – Ответили? - Глаза старика удивленно расширились. Его взгляд теперь так и прожигал насквозь. – Вахрам Кхагам крайне редко говорят со смертными… Ты ничего не путаешь, Фили?       – Я сам слышал их голоса.       – Что? Что они сказали тебе?       – Okhuzûd… Okhulûm… Oburm… Piz kindz… Piz shama… Bol shama!**** - выдавливая из себя по слову и не отводя взгляд, прошептал Фили.       Радагаст потрясенно молчал и смотрел на Фили. Стало слышно, как от жара потрескивают камни печи.       – Ты понимаешь, что они говорили о Феаноре? Понимаешь, что это означает? – наконец спросил чародей.       – Я не уверен, что все понимаю. - Не выдержав, Фили уставился в пол. – Она не из народа Кхазад и не могла этого слышать, я не стал ей ничего говорить.       – Но все равно назвал ее своей женой…       – Как я мог поступить иначе?! – взъярился гном и вскинул горящий взгляд на чародея. – Что? Что все это значит, Радагаст? Я ответил. Теперь ответь мне ты! Ты понимаешь? Что ты почувствовал тогда на поляне? Я же видел твое лицо, когда ты обнял Феанору! Ты ведь что-то ощутил?       – Да… И я, и Себастьян тоже. - Глаза старика сделались круглыми и стеклянными, а подбородок мелко затрясся.       – Что? – Фили вскочил с лавки и сжал кулаки. – К ней снова возвращается Дар, да? Что ты почувствовал?       – Bol shama! - повторил Радагаст, все так же глядя в пустоту. - Вахрам Кхагам тоже почувствовали его… Темный огонь…