Кано первый, Кано второй

- Слыхала, кума? У нас новый бард объявился. Звать его Макала... ла... Маглор, в общем. Не поймёшь: то ли альтмер, то ли босмер. Вот беда - забыла название. - Метис, что ли? - Да, да, это слово. А может, просто высокий эльф такой бледный. По голосу чисто соловей, да не разбойник*, а пташечка! А гордый, ровно прынц. Я как глянула - ну вылитый Септим, тот что на витраже намалёван. - Да ты что?! - Ей-ей, не вру! Приладить энтому Мартину эльфьи ухи, лицо вытянуть, кожу разгладить - прям не отличишь! Я так подумала ещё: штой-то урожайно нонче стало на дувакинов! - Может, на довакинов? - Я и говорю, на дувакинов. Они же дуют! Как скажут слово - так сдует. - И что он делал, твой дув... тьфу, запутала. - Так он в Калекию Бардов зашёл. Ну и название, я те скажу! Вроде перестрижное здание, а калекия. - Да не калекия, а Коллегия! Они там коллеги, то есть сотрудники, а не калеки. - Ой... Ну зашёл он, значится, в энту Коллегию, да к Виармо на поклон. А тот его послал... - Куды?! - Знамо дело, куды. На му...       Громыхающая по камням телега зеленщика заглушила последнее слово. - Что, прямо туды? Не замечала что-то за нашим Виармо такого. Вежливый, да обходительный - не то что эти желторожие из Талмора. - А Упокоище - чем те не му... - на этот раз некуртуазное словцо заглушили лязгающие доспехами стражники, возвращающиеся с дежурства. - Ты что, не знаешь, что такое Упокоище? Там не один драугер сидит. Слопают нашего дувакина, как пить дать. Видать, насолил чем Виармо. - Бедняжка... - пауза. - Ну ты, подруженька, даёшь! Драугер. Ты что, вчера из деревни? - Нет, сегодня.       Бабы уходили в лабиринт улиц Солитьюда, а в это время...       Не был Маглор Довакином.       Он и название-то это услышал от прохожих. Дескать, есть такая отчаянная головушка, драконам дальняя родственница, что с небес крылатых ящеров криками сбивает и души их ест. - И чем она лучше драконов? - удивился он, ибо пожирание душ у него проходило по разряду мелькоровщины. - Ты что, совсем дикий, лесной? - ответили ему. - Драконы людей едят и города жгут, а Довакин их убивает. Избавительница наша! Говорят, самого Алдуина победила, который мир слопать хотел. Теперь драконы нас не обижают, а тех, что посмеет, она живо к ногтю прижимает!       "Вот бы нам в Средиземье хоть одного такого Довакина", - подумал Маглор, вспоминая громадных и злобных драконов Мелькора. И толкнул дверь в Коллегию Бардов.       Как тебе на месте Берена?** Нужно действовать уверенно, аккуратненько, спокойненько, чтоб не слопали покойники. Чтоб обноски зря не брякали, чтоб держались дольше факелы. Если где-то лопнет гроб - факел взял, и сразу в лоб!       С Виармо что-то не заладилось с самого начала. Голоса у обоих эльфов были хороши одинаково. Уровень музыкального мастерства - одинаков. Стихосложение тоже. Словом, явился к Виармо второй Виармо, а Виармо может быть только один, шутили барды, и с сочувствием глядели на Маглора. Как только эти двое оказывались рядом, между ними накалялся воздух, и даже металлические самодельные нашлёпки на кожанке Маглора шипели и плавились. Они улыбались друг другу, раскланивались, как вежливые саблезубы, и при этом сочились ядом. И вот, наконец, Виармо дозрел... - Песнь о Короле Олафе знаешь? - спросил он. - Нет, - озадаченно мотнул головой Маглор. - Значит, узнаешь. - И задумчиво добавил: - Праздник на носу, чучело заготовлено, а сценария нет.       И послал Маглора в Упокоище. Был бы сын Феанора прежним - он бы альтмера убил за такую дерзость. Но нынешний Маглор опять безропотно принял не свою судьбу.       Драугры - весьма оригинальная нежить.       Вот где у мертвеца мозги? Да нету их. Разложились. Но как-то же он ходит. Пугает. Сражается. И даже какую-никакую тактику может. Это если он драугр.       В Средиземье есть умертвия на старых землях дунэдайн - но они не очень сообразительны. И если оклемаешься от первоначального ужаса (что, честно говоря, весьма затруднительно), то с лёгкостью избавишься от назойливой нежити.       Ещё там всевозможные призраки есть - от нуменорцев до Назгулов. Но они призраки, и чем думают - хрен поймёшь.       Драугров можно сравнить с умертвиями... ну как огромного волкодава с комнатным пёсиком. Или нет, как матёрого лесного волчищу с глуповатой сторожевой псиной. Ибо драугры в разы умнее умертвий. Не зря они курганы сторожат. Некоторые даже свои имена помнят. Вот тот же Олаф, о котором песня. Лежал себе тихонечко в гробнице и ждал, когда мимо Маглор пробежит.       А Маглор умный - не один бежал, а с призраком Свакнира, биографию которого постеснялся уточнить. Перед этим он успел обвести вокруг пальца с десяток драугров послабее и ухлопать без счёту обычной нечисти без единого проблеска интеллекта. Да зарисовать в блокнот парочку странных надписей на стенах. Говорят, все эльфы немного провидцы, но смысл Маглору был неясен. К тому же...       Не был он Довакином. И использовать как-то эти надписи не мог. Зато он был дивным и мог эту клинопись разглядеть...       Покидая временно опустевшую гробницу, пока туда не придёт ещё какая-нибудь нежить, Маглор вслед за Свакниром орал какую-то песню про честь, месть и прочую муру. Притом орал характерно нордским голосом и с характерно нордскими интонациями. Во как разобрало! А вы поставьте себя на его место - поймёте.       Костёр - чудесная штука. Тут тебе и обогрев, и релакс, и шанс покушать нормально, а не как попало. Правда, эльфы не любят огня, но то обычные эльфы, а Маглор был сыном Феанора и носил в себе частичку его пламени, поэтому к костру относился весьма тепло. Как и костёр к нему, впрочем.       Он сидел и вспоминал вчерашний сон.       И всё не мог взять в толк: отчего они с Анкано приснились друг другу, и как оказались пленниками белых чертогов? И как, Моргот побери, его проклятие вдруг стало обычным заклятием на неудачу. Притом действующим не столько на него самого, сколько на окружающих - тех, кто решатся прийти на помощь или хотя бы в глаза посмотреть. Ведь не было же такого задумано, не было! Он не Чёрный Всадник, чтобы от него насморком заражались, он просто Белегрин - так называют его изредка эльфы, те, кто считают, что настоящий Маглор давно утопился, а он просто безымянный бродяга! Проклятие вообще, если на то пошло, не имело чёткого направления, и говорилось в нём лишь об отчуждении самих Феанорингов, причём от Валинора, а не от Средиземья. Так что же сломалось?       Разве что сами Феаноринги забыли, в чём смысл проклятия, и из-за этого оно становилось сильнее? - Надо найти в моём мире кого-нибудь такого же проклятого, - сказал тогда Анкано. - У меня ассоциация только с данмерами, но почему с ними? Разве что дело в том, что они были изгоями? Но это было до того, как они схлопотали своё проклятие! Нет, не могу понять...       А это значит, что белый замок никуда не исчезнет. Так и будет являться. Пока оба они или кто-то один, что, в общем, почти безразлично, не умрёт в чужом мире. И тогда...       Моргот знает, что случится тогда. Но уж точно ничего хорошего, ни для Тамриэля, ни для Средиземья.       Виармо, конечно же, проблемы двух миров были до канделябра. Он и не подозревал о них, а если бы и подозревал, вряд ли бы понял, в чём дело. Или свалил всё на Алдуина... хммм... которого уже одолела Довакин. Так что сваливать было просто не на кого.       Зато Виармо было до книги. Он осмотрел потрёпанный, подпорченный плесенью том, длинным, как положено менестрелю, ногтем осторожно перелистал несколько страниц и ахнул: - Книга испорчена! Половина текста пропала! Как мне вести праздник? - А ты что, не помнишь текст? - простодушно и со скрытой издёвкой осведомился Маглор. - Я? Что ты, я не великий бард древности, я всего лишь Виармо, - обманчиво ласковым голосом отозвался предводитель бардов, медоточиво улыбаясь. - Вот ты - явно из тех времён, может, подскажешь мне, сирому?       И он впихнул том в руки Маглору.       Тот разинул рот и поспешил его захлопнуть. Ибо как-то не к лицу эльфу, которому этот золотокожий лис во внуки годится, стоять с разинутым ртом и ждать, пока туда что-нибудь влетит. Вот как он угадал, что он может быть ровесником тем бардам? И что ему делать с этой книгой, кое-как очищенной от плесени, но всё ещё липкой на ощупь? От неё разило древностью, мертвечиной и какой-то кислятиной - тоже, исторический документ.       "Эх, была не была", - подумал феаноринг. - "Не зря же мне помогал бард, убиенный Олафом. Значит, что-то не то с самим Олафом".       Значит так...

О Олаф, охальник, одноглазый предатель; Демон докучный, драконоубийца-король. Легенда твоя лишь ложь и коварство; Ты подло поймал Нуминекса, проделка вышла на славу.

- Ты долго с ним торговался, купил победу, а людям сказал, что досталась потом и кровью! - язвительным тоном продолжил Маглор. Его так и подмывало брякнуть: Олаф-де сам был Нуминексом, но это было бы ересью даже для него и никак не вписывалось в смысловую линию. Поймать сам себя - это как? Укусить собственный хвост? А где у человека хвост? Вот то-то и оно.       Впоследствии он пожалеет об этом, узнав, сколько золота мог получить.       Дальше у нас какая хула?

Олаф взял власть, где посулом, где страхом; Под волей его всё от Фолкрита до Винтерхолда; Но Солитьюд стойко стоял верным Скайрима стражем. Олаф мстил быстро, безжалостно, злобно.

- Он колдовал день и ночь, сотворил отвратные чары, А обвинил Солитьюд, и солдаты напали, - выпалил феаноринг, припомнив хитрости Мелькора. Ничего больше в голову почему-то не приходило.

Так об Олафе лживом кончается сказ, И сего подлеца мы огню предаём в Солитьюде всем напоказ. В граде Солитьюд бардам дают обученье, И они ежегодно все едут туда короля сжечь в отомщенье,***

- торжественно заключил Виармо и вручил Маглору увесистый кошелёк. - А мог бы и похлеще чего-нибудь сочинить.       "Самый лживый народ - это барды", - подумал Маглор. Ещё подумал и заключил: - "Зато я хоть немного сохранил свою честь"...       Глядя на сгорающее в огне неуклюжее чучело, феаноринг думал:       "А что, если кто-то так же сжигает и моё чучело? Я ведь перекрыл своё добро своим же злом, и какой-нибудь ненавидящий меня бард, своими глазами видевший гибель близких от моей руки, так переврал мою жизнь, что я теперь выгляжу не лучше Саурона? И кто-то поёт сейчас "О Макалаурэ, жестокий убийца, средь эльдар ты рознь и вражду посеял" и бьёт в барабаны. Эх, Йорн, хороший мальчик, неужели тебе это нравится? Неужели вам всем нравится ВОТ ЭТО ВОТ?!"       Думал - и не находил ответа. И даже хуже... А что если давно мёртвый бард прав хоть в чём-то, и все подвиги короля Олафа - ложь? Что если он не убивал дракона, а мирно с ним беседовал, договариваясь о том, кого и где тот может жрать? И Солитьюд он захватил подло? Как-то всё к этому идёт...       В Скайриме Олаф Одноглазый был король. Он был великий и прославленный герой. Драконов ловко убивал, с врагами храбро воевал, и всяк любил его и громко прославлял. Но вот однажды он маленечко того... Тады всю правду мы узнали про него. Что был торговец и хитрец, и узурпатор и подлец, и что свербило, дескать, в... ухе у него!****       И что самое скверное, тут же стояла королева Элисиф и громко аплодировала. Леди, это несерьёзно, поймите же наконец! Хотя если Солитьюд её город, а Олаф на него напал, то понять её можно. - А теперь я представлю вам, о почтеннейшая публика, того, кто помог нам восстановить историческую справедливость! - громогласно объявил Виармо. - Его имя Макалаурэ Канафинвэ!       "Надо же, не ошибся ни разу", - подумал Маглор. - Поприветствуйте нашего нового Барда, - закончил директор Коллегии и чуть заметно поморщился, словно лимонную дольку без сахара в рот положил.       А следом на "нового" барда обрушился шквал аплодисментов, и он немного оглох.***** - Зато ты теперь вольная пташка, - усмехнулся Йорн. - Гуляй где хочешь. Тут у нас полная демократия. Правда, если кто-то из нас попросит тебя о помощи - не отказывай, здесь так принято, иначе потом никто не поможет тебе, если что. - Понял, - и Маглор с опаской посмотрел на ту дверь, куда скрылся Виармо. - Да всё нормально, у начальника просто ревность, - засмеялся норд. - Так-то он не злой. Просто сейчас ему боязно: вот пришёл другой такой талантливый, как он, и что с ним делать? Всё, что знает Виармо, ты знаешь тоже. - Эльф кивнул. - Это я пока ученик, правда, однажды придётся с этим ученичеством завязывать. Виармо барабанит суховато, страсти ему не хватает. И сам говорит, что я его скоро перерасту. Что же до денег... ну тут все зарабатывают сами, общей кассы у нас нет - бард не боец, одной тренировкой не вырастишь. Правда, кухня у нас тут есть - с голоду не помрёшь. А перед Виармо просто мелькай поменьше - и он привыкнет.       Ну вольная пташка Маглор и пошёл гулять. В "Смеющуюся крысу". Ибо где тонко, там рвётся, а опыт, полученный от леди Шеогорат, гласил: "Пить, конечно, надо меньше, но иногда без этого никак".       Весёлая компания бардов загомонила, приветствуя новичка, и усатый поэт Жиро Жиман крикнул: - Сегодня пьём за Маклак... за Маглора! Наше новое пополнение! Жемчужина в короне лирической поэзии! Что встал, подходи! Будто не за тебя пьём!       Пришлось присесть - ибо как-то не по-товарищески отказывать тем, кто пьёт в твою честь. Увы, в этот раз провидческий дар подвёл эльфа. Он должен был напрячься сразу, ибо поэты и музыканты были уже довольно тёпленькими. А ещё погубило то, что за тысячу лет он подзабыл, как выглядят пьяные. Вот и попался... - Атаф, - представил весёлый усач смуглого парня, похожего на харадрима. - Инге. - немолодую крепкую женщину. - Ильди. - стеснительную девушку, тем не менее разрумянившуюся от выпитого. - Айя. - всё ещё надменную, но уже слегка поплывшую красавицу. - И Сэм Гэвен. - щуплого мужичка в мантии с капюшоном.       Последнее имя даже не всем местным что-то говорило, а Маглор точно не был местным... - А ты знашшь, хто такой Рьорн? - заплетающимся языком произнёс Жиро, то и дело икая.       Маглор, чей язык заплетался от выпитого не меньше, только головой мотнул. - Для начала я ск...жу те, хто такой Х...лдир! Холдир - это драухр! Оч... древний драухр. И очнь опасный! А всё потому, шо он принн...сил себе в жертву л...дей! Он приказывал им пр..гать в к...лодец, а там был поток энер...гии! Человек помирал, а драухр к...рмился! О чём я? - О Рьорне! - гаркнул Макалаурэ. - Чи-чи-чи, у меня ухи глохнут, - вздрогнул бард. - А Рьорн был великий бард... и у него был великий барабан... он мне аж по ночам снится, так я его хочу увидеть! И поиграть! Жил он аж во вт...рую эпоху... напугай меня как следует, оп...ть икаю!       Маглор склонился к уху мужчины и зарычал, как медведь. - Ох, чуть Кондратий... - схватился за сердце Жиро. И ухмыльнулся. - Зато икота прошла. И вот пошёл Рьорн в Каирн Холдира... ну в могильник евонный... чтоб узнать, как эту мерзость победить... да и пропал, - с ужасом закончил он. - С к...нцами пропал, - опять заикал несчастный. - И барабан его... тоже! А эт... был не прост барабан - эт было п...дспорье! Оно нашему войску силы давало! То ись он. Бар...бан! Лан, п... шёл я спть. Ток водички выпью.       И он выпил... вина из бокала Айи. Розовая красотка злобно фыркнула и погрозила ему кулаком. После чего, сильно раскачиваясь из стороны в сторону, побрёл к лестнице наверх. - Пойдём мы его, проводим, - виновато сказала Инге. - А то свалится ещё. И все барды, один за другим, поднялись из-за стола и походкой разной степени неверности зашагали в том же направлении.       Если бы Маглор остался один, это было бы не так страшно. С ним остался ещё незнакомец по имени Сэм Гэвен. А вот это уже было опасно...       Вокруг столика постепенно скапливался народ. По рукам ходили кусочки пергамента, дощечки, мелки и карандаши, и какой-то ушлый парень что-то чертил в большом блокноте.       Двое сидевших за столом соревновались, кто кого перепьёт. Один был известен всем, и он был фаворитом. Этот щуплый мужчинка с разноцветными глазами мог влить в себя такое количество алкоголя и других дурманящих веществ, что валило с ног даже прославленных силачей. А ещё он эти вещества безбожно смешивал.       Вторым был эльф. Притом весьма необычного облика. Слишком правильные, мягкие черты лица, ярко-чёрные глаза с белками, как у неда, длинные, по пояс, чёрные гладкие волосы... и белое-белое лицо, правда сейчас это ппечальное и одухотворённое лицо поэта пылало закатным румянцем, и по нему плыла блаженнейшая и глупейшая из улыбок. - Ну что, ещё по пивасу? - Неее... хватт... я пяный... - Щас проверим. Скажи: на дворе трава, на траве дрова. - На дрове трара, на творе двора. - Молодец! Ещё выговариваешь. - Чё? Ничё я не выгороваваю! - Выговариваешь, просто не торопись. На вот вина, вкусного, настоящее "Алто", как вы любите. Вкусно? - Скусно. Щас спою. А Элберет Гилтониэль, Селиврен Пенна мириэль... - Стой-стой... как там с начала, я записываю. Я ел берет Гилтониэль, селитра, пена, Мюриэль...       Эльф поперхнулся вином, закашлялся, затем его прорвало - он громогласно захохотал. - Ну и хто из нас пяный? - спросил он. - Я, я, - миролюбиво поднял руки Сэм Гэвен. - Будешь догонять? - Буду! - бесстрашно гаркнул эльф, так что люстра на потолке закачалась - словно подтверждая слушок о том, что он Довакин.       С хитрой улыбкой Сэм выложил на стол крошечный пузырёк. - Азура научила каджитов употреблять лунный сахар, а мы, настоящие люди, научились делать из него скуму! Вместо тысячи слов сделай глоток!       Дошедший до кондиции красавец сделал глоток. В этот глоток уместился весь фиал. Румянец покинул его щёки, зато улыбка стала ещё шире и взор ещё туманнее. - Какая красотааа, - протянул он. - Смори - рыыбки! - Где рыбки? - не понял Сэм. - А вон, хвосст...ик...ами швелят, - ткнул эльф пальцем в потолок.       Все невольно подняли глаза. Рыбок никто не увидел, зато с люстры свалился таракан - и как он только выжил в Скайриме, - подрыгивая опалёнными лапками, и скончался прямо на столе. - Он жил, - прокомментировал сиё эльф. - И помер. Будь... стол ему пухом! - Ага, - согласился с ним Сэм. - Помянем славного таракана, воина щелей и помоек? - Пмянем! - опять гаркнул эльф. И Сэм с заговорщицкой улыбкой вынул из кармана коробочку. - Официантка, воды! - крикнул он. Когда разносчица принесла кружку, он перевернул коробочку над ней. Оттуда выпало... нечто. То ли желе, то ли сопли, зеленоватые и светящиеся в полумраке. - Это - феллдью! - торжественно объявил он, помешивая ЭТО ложечкой. - Волшебное зелье! Скума для черни, феллдью для философов!       Ясное дело, эльф считал себя философом. И настроение у него было самое философское, то есть полная нирвана. - Как там тебя звать? - спросил его оппонент. - Что-то я запамятовал. - Махал меня зовут! - опять гаркнул эльф. - То есть тьфу - Маглор! А полностью Калауре Манафин... фин... во я дурак - собсное имя не могу выгороворить! - Бывает, - погладил его по плечу собутыльник. - Главное - помнишь. А пошли, погуляем, а то тут душно...       Двое кое-как пропихнулись в дверь, ибо шли рядом, в обнимку, и вывалились на землю. Сэм заботливо помог пьянице встать на ноги. А потом дверь закрылась, и по рукам пошли листочки, складываясь в шапку букмекера.       Но даже он вряд ли мог знать, что собой представляет Сэм Гэвен и почему проиграл эльф по имени Маглор.       Ибо даэдра после жертвы последнего Септима путь в смертный мир был заказан.       Всем, кроме трёх. Шеогорат, вернее, её человеческой ипостаси - той, что раньше была Чемпионом Сиродила. Хирсину, точнее, его аспектам силы. И Сангвину. Ибо где пьянство, там и Сангвин. А Сангвина не перепить даже феанорингу. Даже если он выглядит как человек и зовётся Сэмом.       Теперь-то вы поняли, во что вляпался Маглор?       Помолимся за него...