Ты не вой, не плачь, а смейся, Слёз-то нынче не простят! Сколь верёвочка ни вейся, Всё равно укоротят. (В. С. Высоцкий, "Верёвочка")*
Очередная ночь в пути, и очередная песня ворочается в голове. И опять какая-то жуткая, с безнадёжным смыслом. Давно такого не было, со времён "Нолдолантэ".Как во смутной волости, В лютой, злой губернии Выпадали молодцу Всё шипы да тернии. Он обиды зачерпнул, зачерпнул - Полные пригоршни, Ну а горя, что хлебнул - Не бывает горше...**
Запутался Маглор в своей судьбе. Кем он только ни был - золотым мальчиком-менестрелем, отважным воином, безжалостным убийцей, правителем, отцом... полубезумным бродягой-изгоем... А теперь вот он беглец, и конца-края этому не предвидится. Потому что, по большому счёту, бежать некуда. Нет у него здесь дома, а появится таковой - то вслед за Маглором в этот дом вползёт несчастье. Ибо, хоть и осталось его проклятие в Арде, да только сам Кано не поумнел, дураком по жизни идёт. А дуракам, увы, везёт лишь в сказках.Пей отраву, хоть залейся, Благо, денег не берут. Сколь верёвочка ни вейся, Всё равно совьёшься в кнут!
Да что ж такое-то... Словно вчерашний сон никак не отпустит, давит и давит тоской и смутной тревогой. И предчувствием неоформленным. А во сне они с Анкано убили друг друга. Что же он кричал? "Почему ты с Империей?" С какой Империей? Не с той ли, что за Скайрим с бунтарями-нордами сражается? А на тех бунтарях тоже проб ставить негде - через одного бандиты и расисты. Но ему-то, Маглору, эта война никаким боком не улыбалась. Он вообще послал бы обе шайки-лейки к Морготу, чтоб честной народ не мутили. Но как-то же на нём оказались имперские доспехи? А кто их ему навязал? Странный тип по имени Май. Май? Майрон? Или всё же Майтимо, только исказившийся под чьим-то влиянием? Или какой-то другой рыжий Май, промелькнувший в его судьбе? А если это был Майрон, что наиболее вероятно, то не удивительно, что Маглор убил друга. Пусть и во сне, но всё же. Майрон-Саурон любил такие заковыристые интриги. Оболгать кого угодно, в том числе самого себя, и подставить жертву своего обаяния под удар - в этом весь Майрон. Но что в таком случае делать Макалаурэ? Сражаться нельзя, но и не сражаться невозможно: а вдруг Анкано не услышит голоса разума и не сдержит удара? И ладно, если в следующем видении он окажется в комнате с накрытым столом, тогда есть возможность этого Майрона послать к Балрогам, а если сразу на Арене? Так и ехал он, прокручивая в голове невесёлые думы, а чёрный конь по кличке Кархарот вёз его по наезженному тракту - в Рифтен. Осень в Скайриме давно перевалила середину, и Маглор опоздал. Ему долго нахваливали красоты Рифта, особенно в месяце Огня: и листва-де золотая да червонная, и воздух чистый, и леса густые, да ясные, и в озере, мол, рыба толстая, жирная и совсем ручная - сама на удочку лезет. А медведям, мол, дай баклажку медовухи - так будут тебя вместо собак охранять. Но не в месяце Мороза! Леса оставались ясными, но полысели, как траченная молью шуба, а золотой ковёр под ногами уже начал буреть и покрываться пятнами. Встреченный неподалёку от города одинокий медведь был жирным, что твоя рыба, лоснился и улыбался сытой и чуточку пьяной улыбкой. Этому обжоре теперь никакая зима нипочём, понял Маглор, может хоть сейчас берлогу выкапывать. Но на роль собаки не потянет, нет, самого впору охранять, чтобы не украли. По своему обыкновению погладив мохнатого ленивца и послав ему одобряющий мысленный импульс, Маглор вздохнул и шагнул к воротам. Стражники, наблюдавшие за общением эльфа и медведя, уронили челюсти: они думали, что хищник нападёт, ну, или в крайнем случае, убежит. - Добрее надо быть, - с укором обратился эльф к охранникам, - и звери к вам потянутся! Если бы те знали, что подобные дружеские встречи с животными происходят у Макалаурэ регулярно, они пребывали бы в шоке гораздо дольше. Впрочем, он и сам ещё не привык к своим новым способностям. Чтобы вот так вдруг, ни с того ни с сего, осознать, что тебе даётся лесное волшебство, как будто ты не пламенный феаноринг, а лаиквендо какой-нибудь, требовалось немало моральных сил. Отсюда следовал вывод: душа Маглора продолжала меняться. Только вот в какую сторону? И много ли в нём осталось от прежнего Маглора - нолдорского принца? И вообще от эльфа? Можно сказать, что интуиция у Маглора тоже была на высоте. А может, и эльфийская мудрость. Он рассудил так: не может вор со столь непритязательной внешностью жить в богатом квартале города. Красавчиком и дамским угодником Клавдиус Нунциус явно не был. Ростом не вышел, да и лицо чересчур несерьёзное, а эти его ужимки! Без смеха не взглянешь. Куда такому в высший свет! Вот и принесли ноги феаноринга на Канал. То есть в ту часть города, что была надстроена над длинной водяной подковой, выведенной из озера Хонрик. Ну, как ласточкины гнёзда, только из дерева. В три этажа, как показалось Макалаурэ. Верхний получше, нижний похуже, а третий и вовсе страх божий. И именно на этом безобразном третьем уровне находится воровское пристанище. И честным эльфам там делать нечего. Так сказала незнакомая молодая леди, встреченная им у ворот, в ответ на расспросы о городе и его достопримечательностях. - После того, что я видел, - на полном серьёзе ответствовал "честный эльф", - мне уже никакие воры не страшны. - Ну тогда ступай на рынок, - фыркнула дева, явно с иронией. - Найди там рыжего Бриньольфа. Он такой, приметный. Высокий, красивый, весь в веснушках... И самый-рассамый бездельник на всём рынке. Вот сам подумай: все торгуют, хоть тролльим помётом для огородов, или носильщиками подрабатывают, или покупают там, а этот стоит красуется. Может, он этот... жиголо и собой торгует? Бабка так говорит, она этого парня часто видит. Говорит ещё: "Сними хоть его да воспользуйся, а то помрёшь старой девой!" - Леди, вы прекрасны, - таким же серьёзным тоном сказал эльф. - Старой девой точно не умрёте. А снимать кого попало не вздумайте, вдруг он... - Заразный? - закончила девушка, истолковав по-своему замешательство незнакомца. - Да, именно заразный, - подхватил словечко Маглор, который чуть не брякнул "Морготов слуга", да вспомнил, что Моргота здесь нет. - Будете лежать с температурой, чихать, кашлять, а ваша бабушка будет бегать вокруг с лекарствами. Дева рассмеялась - звонко, словно целая связка бубенчиков. До чего же наивный эльф! Молоденький ещё, видать, совсем домашний, даже не знает, чем на самом деле можно заразиться от незнакомцев. - Вы правда думаете, что я красива? - сквозь смех спросила она. - Правда-правда! - заверил её Макалаурэ. - Только таких ярких платьев больше не носите. Вам идут нежные, розовые, голубые или персиковые тона. Вы же блондинка! И глазки у вас светлые. Яркие платья вашу красоту перечеркнут, а светлые, наоборот, её добавят. Вы такая мягкая, как кошечка, и как только мужчины это разглядят, сразу захотят на вас жениться! - Ой, спасибо, - зарделась девушка, - правда, с каджиткой меня никто не сравнивал, но это так здорово! Теперь я буду носить то, что вы мне посоветовали! А вы всё же с ворами не связывайтесь, до добра они вас не доведут! - Хэй, остроухий, а не хочешь ли фалмерского кровяного эликсира? - поприветствовал Маглора норд - рыжий и отчаянно веснушчатый, до боли похожий на Майтимо. Даже глаза такого же цвета! - Твой эликсир моему горю не поможет, - вздохнул эльф. - Мне бы друга найти. - И тут он вспомнил слова Клавдиуса. - Я Кузнечик. Ищу Шустрого. - Этого малохольного? - засмеялся рыжий. - Тоже чудо в перьях. Так и норовит поперёк батьки в пекло влезть. Пока ему везло, но в Солитьюде попался - первый звоночек! Дальше хуже будет. Ему бы кого поспокойнее рядом, чтобы притормаживал! Парнишка-то талантливый. Или пусть уходит из Гильдии, пока совсем не втянулся. Слишком уж он шустрый... не там, где нужно! - Но мне-то покажешь, где он живёт? Или для этого я должен стать вором? - почти безнадёжным тоном протянул Макалаурэ. - Ну... если бы он тусовался в Крысиной норе, - хмыкнул Бриньольф, - ох, и погонял бы я тебя... Но, к твоему великому счастью, наш Шустрый пока рылом не вышел. После того, что здесь учудили Довакинша и талморцы, мы новичков держим отдельно. Ступай на нижний ярус, ищи халупу с окном, которое синей тряпкой затянуто, да три раза стукни вот так, - Норд изобразил носком ботинка о настил "лаб-даб-ДАБ". - Если он дома, то откроет. Тряпка вместо окна. До какой же степени нищеты можно довести эдайн! Вот эльфы, перворождённые, никогда себе такого не позволяли! Так думал Маглор, а рука его уже выстукивала заветное "Лаб-даб-ДАБ". Три раза. - Э, кто тут шляется? - сонно и хрипло донеслось из-за двери. - Я никого... Лопни мои глаза! Кузнечик?! - Будешь смотреть в такую маленькую щёлочку, они действительно лопнут, от напряжения. Я это, я. Голубой глаз отпрянул от скважины, в ней заскрипел ключ, затем взору Маглора предстал хозяин, во всей помятой красе. - Заходи, коли не шутишь, - недоверчиво произнёс он. - Я уж и не думал, что явишься. Ты у нас великий бард, и кузнец тоже преизрядный. Что такому делать в нашей дыре? - Прятаться, - честно ответил Маглор. - Я и дурак тоже великий. Мне пару дней перекантоваться у кого-нибудь, а потом я уеду из Скайрима. - В Сиродил, что ли? Или в Морровинд? Не знаю, не знаю. Сейчас весь Тамриэль похож на котёл. Говорят, ты от Талмора бегаешь, так он в Сиродиле ещё глубже корни пустил, на самого Императора влияние имеет. А в Морровинде сейчас добрую душу не найти - они чуть всей страной не гикнулись, сейчас кое-как из пепла восстают. Так что думай, парень. Может, тебе на запад податься? Редгарды неплохие ребята и Талмору за милую душу люлей дают. Скажешь, от кого спасаешься, своим тебя сочтут. - Я подумаю, подумаю, - вздохнул феаноринг. - Ты только приюти меня и сам поберегись. У этих сволочей кругом глаза. - Да какие у них тут глаза, - засмеялся вор. - Что им делать в дыре с крысами. Пока в Норе прятался один учёный старикан, они там частенько ошивались. А забрала старикашку какая-то девица, говорят, что Довакинша будущая - и талморцы рассосались. Неинтересно им тут. Да ты входи, не стой, и не шарь глазами. Коврика у нас не предусмотрено...Гонит неудачника По миру с котомкою, Жизнь течёт меж пальчиков Паутинкой тонкою... А которых повело-повлекло По лихой дороге, Тех ветрами сволокло Прямиком в остроги... Тут на милость не надейся, Стиснуть зубы, да терпеть! Сколь верёвочка ни вейся, Всё равно совьёшься в плеть...
Хорош голос у вора, что тут скажешь. Резковат, правда, но для отчаянно-безнадёжной плясовой Маглора - в самый раз. И брякал на лютне парень неплохо, хотя видно, что дилетант - так и норовил аккорды спутать. - Что в менестрели не пошёл? - спросил эльф и поморщился: дешёвое пойло, вроде слабенькое и приторное, дало в голову, как крестьянская сивуха. Собственный голос для нолдо истончился до комариного и слышался как издалека. - Менестрели, - протянул Клавдиус и скривился. - Что мне там делать... сочинишь песенку, тут же втроём налетят: "Плагиааат!" - передразнил он. - А сами чужое десять раз переврали. Прислушаешься - один и тот же мотив, в двух-трёх местах изменённый. Слыхал такое? - он слегка сосредоточился и выдал куплет, услышанный однажды Маглором в тавернах Солитьюда и Вайтрана. - За юность мы пьём, прошлым дням наш почёт, скоро век произвола совсем истечёт!*** - Слышал, - кивнул эльф. - Так у этой песни пару-тройку слов изменили - и получился "Век притеснений". То, что ты слышал, для "имперцев" поют, а эту переделку - для "Братьев Бури". В одном, значит, "Сдохни, Ульфрик, изменник лихой", в другом - "Славься, Ульфрик, наш король"... Тьфу! Поменялась власть, и менестрель переобулся в прыжке. Два... грёбаных... слова... и он уже на другой стороне! Понимаю, что все хотят жить и кушать... но Обливион побери, должна же быть хоть какая-то честь! Нет уж, лучше вором останусь, оно как-то честнее. Маглор пожал плечами. Насчёт честности воровства он бы поспорил, но ему тоже не понравилась песня-оборотень. В песни душу вкладывают, сердцем поют, а это... заказуха, а не песня. Как дышло: куда повернул, туда и вышло. Действительно: тьфу! - К тому же мой папаня погиб через песни, - вздохнул Клава Шустрый. - Не вынесла душа поэта - сочинил хульный нид****, как говорят местные, про императора и "Союз Белого Золота". Ну и Талмор зацепил, да так, что те на имперашку надавили. И тот приказал папаню схватить и повесить. Хорошо, что мама умерла, и я у них единственный был... прости меня, Аркей Охранитель! Нехорошо говорить так... но иначе бы и её на плаху поволокли, и братьев-сестёр моих возможных... невзирая на возраст и даже пол... Помню, он напоследок попросил у реки водицы испить и меня напоить, а там охраннику дал по башке, на мне верёвки перерезал да в реку толкнул, а сам бой принял. И погиб, говорят, а что менестрель против воинов... Так я и стал вором. Маленький был ещё, ничего не умел, кроме как песни орать... Он замолчал, повисла скорбная тишина. "Вот тебе и вор", - подумал Макалаурэ. - "Вот тебе и преступник без стыда и совести. А по сути, надломленное создание. И что мне теперь с тобой делать?" - Вот только жалеть меня не надо, - словно прочитал его мысли вор. - Я не девка, чтобы меня жалеть. Я ведь ни о чём не жалею, мне даже нравится. Ходим мы по краю, хоодим мы по краю, ходим мы по кра... ю... родномууу!***** - Да тебя развезло, брат, - вздохнул Маглор. - И то правда. Ну давай по последней... и на боковую... завтра мне на задание идти... высплюсь хоть, а то мандраж колотил весь день... А ты дома у меня сиди, не вылазь без нужды... Он выпил "последнюю", упал на продавленный топчан и захрапел. Маглору ничего не оставалось, как последовать его примеру. Обитавший по соседству босмер отнял трубку от стены. То был один из тех босмеров, кои приветствовали появление Талмора. Но не один из тех, кто ратовал за "старые обычаи". Ему, прямо скажем, не улыбалось вернуться на родину. Обливион погубил многие "достижения цивилизации" в Валенвуде, вернув его соплеменников к корням. А парнишка был из "городских" босмеров. И надеялся, что Альдмерский Доминион окультурит его одичавших собратьев. Правда, он не подозревал, что у талморцев несколько иные планы, и культуру они несут не всем, а только избранным, и зачастую насильственным способом. Талморцы, в свою очередь, ценили Маэлрода. Мальчишка был им верен до гроба, а также вполне годился для выходов в свет. Иногда он и выполнял эту функцию. То есть одевал дорогие шмотки и красовался в толпе знати, подслушивая разговорчики. Но в данном случае у "гуттаперчевого" шпиона была прямо противоположная миссия. Имя первого друга, обретённого Маглором в Скайриме, выяснилось очень быстро. Даже пытки не понадобились - проговорились и охранник, что песни Маглора слушал, и главный надзиратель, вспомнивший некий рисунок некоего сумасшедшего художника, попавший на время к нему в руки, и лекарь, латавший Маглора после драки с извращенцем Чалым. Они знать не знали, к какой организации принадлежит обаятельный эльфик. Затем парень устроил слежку за только что выпущенным из тюрьмы имперцем, нагнал его где-то на полпути в Рифтен. Подружился, да и выпытал у стосковавшегося по общению парня, к какой организации тот принадлежит. И стал членом Воровской Гильдии. Врождённые таланты, характерные для его расы, помогли ему заслужить какой-никакой авторитет. И теперь он жил на третьем уровне, как новичок, и следил за приятелем-соперником, молясь о том, чтобы тот не переселился в Нору раньше, чем явится Маглор. И Маглор явился. Практически в самый последний момент. Ибо следующее задание должно было перевести Шустрого в Крысиную Нору, и Маглор опять стал бы неуязвим. Письмо для куратора, приставленного к Маэлроду Эленвен, было накарябано неразборчивым, сильно наклонённым вперёд почерком: "Объект приб(Ы)(И)л. Жив(О)(Ё)т у Шустрого. Пр(ЫЩ)(ИШЛ)и людей. Пусть ловят Шустрого на задании. Маглора следует вым(ОЛ)(АН)ить из дома другим заданием. Сыграть на его благородстве, например. Вариант "леди в беде" подойдёт идеально. На роль леди подберите девушку посимпатичнее, же(В)(Л)ательно босмерку". А далее тем же ужасным почерком следовало краткое изложение того, что выболтал Маглору пьяный Клавдиус Нунциус. Надо отдать Клаве Шустрому должное - он феноменально быстро отошёл от похмелья. Наскоро состряпал завтрак из того, что было, накормил себя и Маглора, который опять не спал, а выглядел всё равно свежее хозяина, да и отправился сдавать свой квалификационный экзамен, наказав Маглору, если что, ключ от дома прятать под пятую доску. А то ведь и такие найдутся, что у своих тырят, клептоманами зовутся. И ещё раз попросил не покидать дом без нужды. И убежал. Оставшись один, Маглор побродил по пустой хижине... поднял с кровати лютню - вся обшарпанная, колки болтаются на честном слове, струны того и гляди полопаются. Осмотрел помещение - обстановочка более чем спартанская, один сундук в углу, там все нехитрые пожитки имперца, на стене копчёная до твердокаменности колбаса кольцом, на верёвке через комнату вперемешку - грибы, вобла и полусырое бельё, от которого резко пахнет самодельным мылом. "Бедновато живёт Клава Шустрый", - вздохнул он про себя, - "Вот тебе и воровская романтика, и что эти деклассированные находят в сиём неблаговидном занятии"... Со скуки подкрутил у лютни колки, а один даже вырезал из завалявшейся в кармане кости, вернее, обломка рога. Подобрал в каком-то сундуке после битвы с каким-то драугром, теперь вот пригодилось. Сыграл пару-тройку песен и затосковал ещё сильнее. Вот ведь, привязалось это дементное состояние, никак не отпустит, даже вчерашняя пьянка не помогла. Где же Элль с её пониманием ситуации? И что ему стоило попросить тогда Мэрит, чтобы связалась с подругой? Глядишь бы, нашли бы способ развеять сумерки души. И тут кто-то постучался в дверь тройным условным стуком "лаб-даб-ДАБ". Ясное дело, Маглор открыл. Ему ж не наказывали никого вообще не впускать, Клавдиус Нунциус был свято уверен, что воровать у него нечего, а убивать не за что, про гостя же вообще никто, кроме него да Бриньольфа не знает. На пороге стояла крохотная эльфочка с такой умильной мордашкой, что Макалаурэ мгновенно растаял. Красоткой девушка не была, она была этакой очаровательной куколкой, которую хочется укутать в три одеяла и унести от всех напастей. А ещё у неё были огромные, чёрные и влажные глазищи. - Здравствуйте, леди, - растерянно произнёс феаноринг. - Могу ли я чем-то вам помочь? - Да! - сказала крошка, - если вас не затруднит, конечно, - робко добавила она. Словно вспомнила, что у незнакомого красавца могут быть и свои дела. - Разумеется, не затруднит, - воскликнул Маглор; у него, что называется, взыграло ретивое - как истинный рыцарь, он решил, что дама находится в страшной нужде, и не смог отказать ей. - Вы знаете, я вдова, и у меня от мужа осталась единственная память, - несчастным голосом заговорила девушка. - Это амулет с сапфиром. Он подарил мне его в знак верности и истинной любви. Но его убили разбойники, и я осталась одна... А теперь другие разбойники украли у меня и эту последнюю память! И девушка заплакала - аккуратно, красиво, сначала из глаз её скатились две капельки, потом она осторожно смахнула их белоснежным платком, затем уронила лицо в ладони и плечи её затряслись от беззвучных рыданий... Не умел Маглор разбираться в людях, оттого и повёлся на сей театральный эффект. Настоящее горе всегда некрасиво, оно приходит к тебе бледное, помятое, несчастное, с красными глазами и носом. Впрочем, изредка случаются люди, которые даже в искреннем горе сохраняют красоту. И многие эльфийские девы в родном Средиземье умели красиво плакать и при этом были абсолютно искренними. На то они и перворождённые. - Я помогу вам! - пылко возвестил нолдорский принц. - Только покажите мне дорогу, да скажите, много ли их в шайке? Всё же здравый смысл умер в нём не до конца... - Их... всего трое! - с трагизмом в голосе ответствовала леди. - Но для такой слабой женщины, как я, и этого слишком много! Я едва вырвалась, иначе бы мне пришлось лишиться не только ожерелья, но и чести! - Что ж, я верну вам амулет и отомщу за ваше унижение, - кипя от ярости, сказал феаноринг. - Веди же меня, госпожа... - Я не госпожа, - тихим и нежным, колокольчиковым голосом сказала известная в Доминионе актриса, играющая в амплуа травести****** и реже - страдающих героинь и трагически влюблённых. - Зови меня Эмелин... Насчёт разбойников Эмелин не лгала. Эта троица в обносках доспехов непонятно какой принадлежности промышляла здесь давно. И очень ловко уходила от стражи. Хитры были ребятки. Не ловили богатеев, ибо те, как правило, путешествовали с охраной. Едет такой кошелёк с ушками, а парочка нордов шкафоподобной комплекции поодаль держится; ты грабить толстосума, и тут тебя за белы ручки - оппа! - поперёк седла и в тюрьму... Другое дело - человечек среднего достатка - у коего кошелёк позвякивает, а денег на охрану чуть-чуть не хватает. Таких-то и грабили трое бандитов. А пару раз случалось, и убивали - когда добыча с оружием попадалась и отпор оказывала. Тут уж, не обессудь, либо мы, либо ты... Но никак не ожидали злодеи, что явится по их души разгневанный феаноринг! Он ещё всю дорогу накручивал себя, как будто не простой сапфир украли разбойнички, а аж целый Сильмарилл! Потому и рубился отчаянно, никаких разумных доводов не слушал, что их трое, а он один. Всех положил! Откуда он вообще взялся, такой мастак, не иначе, из самого Обливиона вып... Одним словом, бандиты даже не мучались - умерли мгновенно. Двоим сердце проткнул, одному голову срубил, а сам отделался лёгкими ранениями - до утра заживут. - Ой, спасибо, спасибо вам, добрый сэр! - счастливо защебетала Эмелин и подняла из лужи крови синий амулет. Странно, а Маглор не заметил, с кого из троих его срубил. Или сам выпал из кармана? - Да не за что, госпожа, - ответил он, чувствуя, как сердце его сжимается от нехорошего предчувствия. Да что такое - ведь добрый поступок совершил вроде бы, леди помог и от дурных людей мир избавил! - Примите от меня это кольцо! Оно не мужнино - оно моё, фамильное, зачарованное на удачу! - молвила слегка порозовевшая леди. Ей было очень стыдно - за то, что обманула хорошего человека, что всю дорогу амулет за пазухой прятала и тайком в лужу уронила. И она протянула ему кольцо - даже на тонкие музыкальные пальцы нолдорского принца не налезло, только на мизинец кое-как. - Спасибо вам за подарок. Пора мне, - неловко выдавил эльф. - Вы это, берегите себя. Давайте я вас до города довезу, а там наймите себе охрану. Дороги нынче опасные... И вправду отвёз её в Рифтен за спиной, в седле коня со странным именем Кархарот. Отчего на душе у Эмелин стало совсем тоскливо... Не была она сволочью, просто на Талмор работала...Ах, лихая сторона, Сколь в тебе не рыскаю, Лобным местом ты красна Да верёвкой склизкою... А повешенным сам дьявол-сатана******* Голы пятки лижет. Смех, досада, мать честна - Не дожить, не выжить...
Клава Шустрый страшно гордился, что поучаствовал в создании песни. Кузнечик был всё-таки слишком утончённым созданием, а песня требовала некоторой грубости, сермяжности, что ли. Вот этот куплет целиком принадлежал Клавдиусу Нунциусу. Да и другие кое-где подкорректировал он. А может и прав эльф, пора ему бросать воровство и двигать ластами по проторенной отцом бардовской дорожке? Щазз... так и позволили ему вернуться на потерянный ещё в детстве путь. Да и отступать у самой черты не стоило. Ещё шаг - и он настоящий член Гильдии Воров.Ты не вой, не плачь, а смейся, Слёз-то нынче не простят, не простят! Сколь верёвочка не вейся - Всё равно укоротят...
Напевая себе под нос эту песню, вор приступил к главному: вскрытию тайника. Тайник был замаскирован под обычный комод, но одна из его полок имела двойное дно, и там лежал Документ. Что за Документ и на кой он нужен, Клава Шустрый не ведал. Не его дело, в конце-то концов! Его дело - добыть этот Документ и доставить в руки куратору, то есть, Бриньольфу. А он пусть хоть пирожки в него заворачивает. До сих пор у парня всё ладилось. Он проник в особняк в Сухой стороне Рифтена, проскользнул мимо откровенно зевающих охранников, пошерудил отмычками в замке и втёк в спальню. Не зря пошёл на дело днём, а не ночью, как полагается приличным ворам - хозяин не дрых в постели, что увеличивало риск, а шлялся по магазинам или по гостям. А на комоде Клава завис. Магических талантов у него почти не было, а интуиция подсказывала, что всё не просто так, что хозяин зачаровал нужную полку от таких, как Шустрый. И самое главное - какая из трёх?! На первый взгляд, они все выглядели одинаково. На второй тоже. И лишь на третий раз Клава Шустрый заметил, что нижняя полочка как будто треснула. Она? Тэкс, не суетись. Сначала используй щуп... тоненький металлический прутик завибрировал, и Клавдиус поспешил его отдёрнуть и ткнуть в кадку с небольшим декоративным деревцем. Заклинание Искр безвредно ушло в землю. Выдохнув и встряхнув руками, вор приступил к главному. Замок был средней сложности, он сломал всего одну отмычку, и то от волнения. Замок отомкнулся, и трещинка стала более заметной. Всего-то на волосок, но всё же. Оставалось поддеть её ножичком, и... ура, тоненькая досочка отошла, облетела этаким бумажным листком с дыркой посерёдке - замок остался на положенном месте, уже вскрытый, хотя и целый с виду. Вор едва успел поймать конверт, даже не заклеенный сургучом. Пора было сматываться. Он засунул Документ к себе за пазуху, обернулся, надеясь выскользнуть тем же путём, и... В дверях стоял альтмер. Надменный и красивый, как Золотой Святоша. Хозяин?! За его спиной жался знакомый босмер - Маэлрод, его попутчик до Рифтена и сосед по нижнему ярусу. А может, всё не так страшно? - Тебя тоже сюда отправили? - спросил Клава. - Мне на помощь, да? Давай, окно тогда откроем, а то нам втроём отсюда не выбраться, схватят... Посмотри, верёвка тут есть какая-нибудь? Альтмер что-то сделал руками, чуть заметно шевельнул красивыми губами, и перед ним возникло маленькое искрящееся облачко, почти невидимое при дневном свете. Он поймал это облачко правой рукой, а левой прикрыл рот и сладко-сладко зевнул. - Ты... извини меня, - виновато сказал босмер. - Я правда хотел, чтобы всё было не так. А потом альтмер встряхнул кистью, и облачко полетело в лицо ничего не понимающему имперцу. Оно оказалось тёплым и пуховым. Вор нечаянно вдохнул его... зевнул вслед за альтмером... "Вот скамп, надо было идти в менестрели, пока не поздно, прав был Кузнечик, - подумал он. - Погодите, какой кузнечик? В чём может быть право насекомое? А, Кузне..." - тут его мысли окончательно смешались, скомкались. - "Я вроде бы просил верёвочку. А может ну её? Ведь сколь верёвочка не вей-йся... а до земли всё равно не доста"... Невесомое тело воришки альтмер поднял, как сноп сена. - Хорошо сработано, Маэлрод, - сказал он. Осторожно ощупал грудь спящего парня, вытащил из-за пазухи конверт. - Спрячь на место, - велел он босмеру. - Не вздумай отдать Бриньольфу. Всё равно тебе в Гильдии Воров делать больше нечего. Угрюмо буркнув что-то под нос, Маэлрод принялся восстанавливать взломанную полку в первозданном виде, потом выругался: - Ловушка... - Плевать. Они иногда ломаются и иссякают. И прекрати дуться. Мы же с самого начала знали, что так может быть. Никто тебя не заставлял к нему привязываться. - Вы его только там... не пытайте сильно? - жалобно сказал босмер. - Пфф, да кому он нужен... помаринуем чутка, дадим пару раз по морде, дождёмся Маглора и отпустим. - А... если он не придёт? - Придёт, - холодным тоном отозвался златокожий. - Такие всегда приходят. - Какие такие? - Благородные. Рыцари без страха и упрёка. Ты давай беги, отнеси письмецо, - высокий эльф выудил из кармана свёрнутый вчетверо листок. - Да побыстрее, а то притащится раньше времени, вытащит из тебя всё и догонит нас на своём звере. Письмо ему под дверь засунь, так чтобы заметил. И живо на конюшню! Ждём тебя за поворотом. Альтмер взвалил вора на плечо, как куль с мукой и широкими, стремительными шагами пошёл к выходу. Босмер зло шмыгнул носом и побежал следом. Над городом сгущались сумерки, когда двое на коне въехали в Рифтен. Маленькая актриса ещё раз пискнула "спасибо", слезла с коня и побежала куда-то в глубину Сухого города, почему-то сгорбившись, как бельчонок. Макалаурэ странным взглядом проводил её удаляющуюся фигурку, наскоро пристроил коня и зашагал к Каналу, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.Ночью думы муторней: Плотники не мешкают! Не успеть к заутренней - Больно рано вешают...
Совместное с Клавдиусом творение жгло его почище Сильмарилла.Ты об этом не жалей, не жалей - Что тебе отсрочка! А на верёвочке твоей Нет ни узелочка...
Вот она, подкова мутноватой, но ещё не зацветшей воды. Вот он, спуск на третий уровень. И вот она, пропитанная испарениями темнота - от сырости ветхие домишки гниют, немудрено, что вор квасит, говорят, это и от простуды спасает. Вот он, домик с синей тряпкой вместо окна... "Лаб-даб-ДАБ"! Тишина. Напился и спит? Или ещё не вернулся? Ещё раз - "лаб-даб-ДАБ"! А в груди всё словно окаменело, даже лёгкие еле шевелятся, с трудом тянут воздух, словно это и не воздух, а сырой кисель. Третий условный стук потревожил какое-то равновесие - из незамеченной феанорингом щёлки выпала бумажка. Был бы светлый день - заметил бы сразу, но в такой кромешной тьме даже кошачий эльфийский взор вязнет, как муха в патоке. Но жирные чёрные буквы на светлом фоне Маглор рассмотрел. И даже на первый уровень вылез, поближе к фонарям. Нет, ошибки не было. Не зря чуял недоброе. "Пора заканчивать игру, многоуважаемый Макалаурэ Канафинвэ. У Вас ещё нет столько друзей, чтобы оставаться неуязвимым для нас. Более того, некоторые Ваши друзья, благодаря Вам, оказываются в опасном положении. Вот этот вор, например. Мы даже знаем его имя - Клавдиус Нунциус, сын Бетто Нунциуса, приговорённого Императором к казни через повешение и предпочившего погибнуть в бою. Теперь Клавдиус Нунциус у нас в руках. От Вас зависят его жизнь и смерть, а также здоровье и душевное состояние. Что касается Вас, то за свою жизнь и здоровье можете не беспокоиться. Как раз Вы нужны Талмору и Доминиону в полном физическом и душевном здравии. Возможно, Вы просто не осознаёте, насколько Вы ценны. Посему умоляем Вас явиться в посольство Альдмерского Доминиона в Солитьюде с этим письмом и предстать перед нами, и этим спасти жизнь Вашему другу. Как только Вы это сделаете, мы отпустим его на свободу, хотя ценность его не идёт ни в какое сравнение с Вашей, более того, если он случайно умрёт из-за Вашего упрямства, никто, кроме Вас, не пожалеет о нём.От имени посла Альдмерского Доминиона, леди Эленвен, эмиссар Мерандил.
Некоторое время Маглор стоял, запрокинув голову к тёмному небу, чуть подсвеченному фонарями, и на лицо ему падал дождь. Вот уж точно, никто, кроме него. Кому какое дело, что этот никчёмный человечек скрасил ему пребывание в тюрьме. Кому какое дело, что этот никому не нужный воришка без колебаний дал ему приют. И кому интересно, что за эти поступки его теперь, возможно, пытают и могут даже казнить. И вся вина за это ляжет на него, Макалаурэ Канафинвэ, как будто ему мало той вины, что гнула его к земле в Средиземье...Лучше ляг и обогрейся: Я, мол, казни не просплю... Сколь верёвочка ни вейся, А совьёшься ты в петлю...
Он с трудом преодолел желание ринуться сразу вслед за похитителями - всё равно он не знает ни имён их, ни лиц, и наверняка они идут такими тропами, о которых пока ещё не знает Маглор. А следы их размывает дождь и затаптывают лесные звери. Всё что он может - подготовиться к дальней дороге и предстоящим холодам. Ибо, если он погибнет от холода или в стычке с бандитами, погибнет и Клавдиус - за ненадобностью. Дом с синей тряпкой вместо окна опустел, как и его сосед. Ключ от этого дома перекочевал к Бриньольфу - тот, скрипнув зубами, пообещал страшную месть всем талморцам, каковые ему попадутся под руку. Если он их вообще найдёт - наверняка смылись в своё посольство, падлы фраернутые... А Маглор мчался навстречу зиме. Она наступала с севера, и рыжий осенний пейзаж постепенно белел, словно зверь, меняющий летнюю шубу на зимнюю. И Маглору чудилось: эта зима пришла насовсем, и лета уже не будет. Беглеца нашли. Оставалось только захлопнуть клетку.