Кано первый, Кано второй

      Анкано сидел в беседке и смотрел на потоки дождя, стеной падающие на Ривенделл.       ...Он проспал начало непогоды. Небо, наливавшееся свинцом на протяжении пяти дней от заставы следопытов до битвы с орками и ещё пару дней, наконец прорвало. И раненый пришелец чуть не утонул прямо на носилках. Не успела пёстрая команда эльфов и следопытов охнуть, а Анкано уже плавал в воде, переливающейся через края носилок, а падающие с неба струи заливались ему в рот и ноздри. Его поспешно заставили принять вертикальное положение, наклонили вперёд, и всем показалось, что изо рта у него выплеснулся целый водопад! При этом он даже не очнулся. После этого простые носилки спешно переоборудовали в паланкин. И дальше лежащий без сознания попаданец ехал, как какой-нибудь восточный сатрап. Или редгардский вельможа, учитывая его происхождение.       Он проспал и первую атаку орков, беспорядочно бегавших небольшими отрядами в Рудауре. Этим было далеко до гундабадцев, но действовали они в разы хитрее, так что тем, кто несли талморца, пришлось выставлять щиты от стрел. В результате этого нападения в рядах "светлых сил" убитых не было, но раненых хватало.       Очнулся он с болью в груди, укутанный в тёплое одеяло и всё равно дрожа от холода. Проклятая сырость после долгой жары промораживала тело насквозь, казалось, что каждая волосинка пропитана водой, а одеяло можно выжимать. Хотя паланкин соорудили на совесть, и вода в него не проникала. Вода, но не водяная взвесь! Оттого и чудилось альтмеру, что он тонет в холодной воде. - Приветствую, друг.       Анкано узнал Арагорна и поспешно закрыл глаза. Ещё не хватало по второму разу на него проклятие наслать. Следопыт раздвинул занавески почти одновременно с этим. - Молчи, пока тебе нельзя разговаривать. Я принёс тебе снадобье, чтобы ты быстрее поправлялся. Был бы ацелас, но увы - он в наши дни большая редкость.       Талморца аккуратно приподняли одной рукой, опёрли на плечо, а другой осторожно поднесли ко рту кружку. В глотку скользнуло что-то травянисто-пряное, нежным холодком покатилось по пищеводу. При этом Арагорн что-то напевал, не слишком понятное, но мелодичное*, и от всего этого альтмеру становилось легче. Чуть-чуть, но всё же. - А теперь постарайся поспать. И если вдруг что - ну... просунь руку и подай знак. Кто-нибудь да увидит.       Анкано подёргал Арагорна за рукав. - Что? - спросил тот, обернувшись, эльф опять закрыл глаза, провёл по ним ладонью. После этого изобразил пальцами, что затягивает узел. Ну, попытался изобразить. - А, понял, - сообразил следопыт и завязал ему глаза шейным платком.       Следующую атаку орков Анкано тоже проспал, а третью - застал, но не увидел - услышал сквозь тканевую стену паланкина. Спросонья ему показалось, что вблизи шлёпает ластами по воде стая хоркеров. Но когда "хоркеры" начали хрипло орать грубо звучащие слова, довольно мерзко визжать и лязгать металлом, Анкано понял, кто это. Впрочем, он не успел испугаться - орков было не слишком много, и в основном молодые дураки - оттого и напали на крупный и хорошо вооружённый отряд.       Так, почти с почестями, он и въехал в долину Имладрис, но из-за завязанных глаз этого тоже не увидел.       И вот теперь он сидел в беседке и смотрел на льющийся дождь. Природа расплачивалась за содеянное, заливая Эриадор сплошными дождями. Иногда в пелене туч возникали просветы, в них брызгало солнце, и тогда над миром вставали огромные радужные мосты, иногда по две и даже по четыре штуки сразу! Потом вновь ложилась тень, и вновь капли дождя стучали по белым ажурным строениям, чем-то напоминающим айлейдские, но несравнимо изящнее, по листьям и хвое деревьев, покрывал сплошной сеткой ряби воду в многочисленных озерцах и речушках.       Тоска одолевала талморца. Скажи ему ещё полгода назад, что он так будет по кому-то скучать, он бы расхохотался в лицо и бочку яда вылил вдогонку. Но нет же...       Скучал он по Арагорну, который обрёл мобильность гораздо раньше него - стрела попала в мякоть, к тому же нога не лёгкое. Теперь вместе с братьями-эльфами, сыновьями Элронда, гонял орков от границ Ривенделла и дунэдайнских деревень. Интересно, этот человек способен вообще просто отдыхать? По братцам, кстати, он тоже скучал.       Тосковал он по смешному лесному магу Радагасту и добродушному медведю, который не совсем медведь - Торнвиру. Теперь они на всех парах несутся к северу, по мерзкой и опасной дороге. Да, рассказали ему, что представляют собой Мглистые горы и что там теперь обитает. Что на перевалах, что в каменном нутре гор. Но вдвоём у них всё равно несравнимо больше шансов выжить, чем с ним - с трудом говорящим и едва начавшим восстанавливать свой магический потенциал. До сих пор в груди, где нет раны, сидит пустота, и ничем не выгонишь.       И по Гэндальфу он скучал, да переживал: а вдруг и в самом деле этот, как его, Саруман умом подвинулся и готовит другу и подчинённому недобрый сюрприз?       И за хоббитов переживал: только бы не рванула чёрная нежить раньше времени обратно в Шир, да не нашла их дом - кто тогда беду отведёт?       Всё это настолько внове было для всегда холодного и почти бесчувственного Анкано, что он сидел в этой беседке уже полтора часа и ничего, кроме дождя, просто не замечал.       Пока его не окликнули. - Анкано?       Он опять потянулся за повязкой, но голос узнал. Элрохир. Или Элладан? - Позвольте, я отведу вас к отцу. Он хочет с вами поговорить.       Временно ослепшего талморца провели через залы и анфилады воздушного замка. Он помнил, что эти стены белы и искристы, что колонны здесь оплетают лозы и что во дворах журчат фонтаны, а главный зал находится высоко-высоко над долиной, открывая с балкона прекрасный вид. Только дорогу почти не помнил, ибо, боясь кого-то сглазить, всё время завязывал себе глаза. Лишь раз допустил оплошность, и на другой день опытный боец и следопыт** умудрился сорваться с относительно невысокого обрыва и повредить себе ногу... Впрочем, эльфы знали о том, какое проклятие он носит и как именно оно действует, и тоже береглись.       Какое-то время спустя он и его провожатый остановились. Его зачем-то развернули вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов. - Спасибо, Элладан, - услышал он. - Теперь можешь идти. А ты, незнакомец, сними свою повязку. Не бойся - не сглазишь. Но для того, чтобы говорить с тобой, я должен видеть твоё лицо.       "Элронд что, майа?" - удивился Анкано. - "На него не действует? Но ведь мне говорили, что он эльф... Впрочем, на Кирдана тоже не действовало. Скамп, смотрел ли он мне в глаза? И что я знаю о том, что случилось с ним, после того как мы расстались?"       Он медленно стянул повязку и увидел перед собой... зеркало. Большое, длинное, золотистое, чуть волнистое и чуть туманное зеркало. В нём отражался он сам и эльф, похожий на Элладана и Элрохира, но в то же время... более холодный. И каким-то образом чувствовалось, что он старше. А ещё у него были серебряные глаза. Почти без черни. Пронзительные и мудрые. - Здравствуйте, Владыка, - неловко сказал Анкано и на всякий случай опустил глаза.       Некоторое время спустя они сидели в плетёных креслах на балконе. Испытание взглядом Анкано, по видимому, прошёл, и теперь можно было спокойно пялиться хоть в потолок.       "Этого... эльда наша Эленвен бы с руками оторвала", - думал талморец. - "Холодный, спокойный, рассудительный и непробиваемый. Хоть в разведку! Хотя такой эльда её в два счёта раскусил бы", - со смешком закончил он, - "И неизвестно, кто кем бы в результате манипулировал!"       Впрочем, как выяснилось, Элронд организации типа Талмора видел в гробу и имел в виду. - Происки Врага, - поморщившись, изрёк он. - Недостойно истинных эльдар так себя вести. Ну и что, что младшие дети Всетворца... Ах, да, дети другого Творца. Всё равно, недостойно одному народу порабощать и унижать другой. Может и хорошо, что ты улетел от них и попал сюда. - Вот только плата за свободу дороговата, - горько хмыкнул Анкано. - А ты точно можешь сказать, что дорого, а что дёшево? - по интонациям Владыки альтмер решил, что тот иронично прищурился. - Дорогую ли цену заплатил Макалаурэ за Сильмариллы? И не проще ли было ему действительно броситься в волны? А дорого ли мы, эльфы, заплатим за то, чтобы этот мир сиял хотя бы для других? Я такой, какой есть, пока моё кольцо, Вилья, используется мной для добра. Но даже его сила не вечна. А продаваться Врагу за продление молодости я не имею права, хотя цену он предлагает соблазнительную. - Ну да, это как у ростовщика взаймы брать, - с умным видом изрёк Анкано, - а потом всю жизнь ему по частям отдавать. И в результате за краткое богатство и красивый костюм ты рискуешь остаться без штанов...       Элронд рассмеялся. - Такого портрета Врага мне ещё никто не рисовал, - сказал он. - Если на то пошло, Саурон любит оставлять своих "должников" без штанов. Не знаю, что осталось от прежних эдайн и их величия в Назгулах, но боюсь, что это ничто против того, чего они лишились. - Мне их пожалеть? - ещё ехиднее оскалился талморец. - Если есть желание, то пожалей, - серьёзным голосом произнёс Владыка Ривенделла. - Они и в самом деле, при всей их нынешней чудовищности, достойны жалости. У них и фэа-то почти не осталось. Так, сидят пустые оболочки на лошадях, правда опасные и злые. Да ещё как-то умудряются командовать тёмными войсками, не иначе, за счёт страха. Но уж точно, не хотел бы я быть на их месте!       Воцарилось молчание, оно провисло, как парус при полном штиле. Где-то внутри Анкано зашевелился червячок сомнения. "Что за нужда ему в проклятом эльфе, который вроде как майа, а вроде и нет? Силы у меня могут ещё с месяц восстанавливаться, сотворил я тогда камень, который поднять не смог... Почему так скоро удостоил аудиенции и прислушивается к моему бормотанию вполголоса? Может, дело в Маглоре?" - Скажите, Владыка, вы меня из-за Маглора сюда пригласили? - спросил он. - Из-за него тоже, но не в первую очередь. Хотя, судя по твоему рассказу, он - причина всему или очень многому. Видишь ли, я сталкивался с его проклятием. Готов выслушать? История долгая... - На лице правителя Ривенделла вдруг обозначились скулы. - Именно поэтому я поставил золотое зеркало с чуть кривой поверхностью. Ты ведь заметил, что наши лица в нём чуть-чуть плавали? То есть в зеркале уже были не совсем мы, и твоё проклятие путалось в отражениях и не знало, что ему делать. Так вот... - Я потерял Маглора, когда достиг зрелости. Мне исполнилось пятьдесят: далеко не совершеннолетие, но уже внешность взрослого эльфа и способность принимать взвешенные решения. Я расстался с ним, когда закончилась война. Та самая, в результате которой под воду ушёл целый маленький материк, побережье Эндорэ изменилось до неузнаваемости, а Мелькор был пленён и развоплощён. Я ушёл вместе с Гил-Гэладом, и наши пути разошлись на многие века. И да, я знал, что он сотворил и что сотворили его братья с моей настоящей семьёй, но... отец не тот кто родил, а тот, кто воспитал - так говорят люди. А у меня был Эарендил, как воплощённая мечта о прекрасном, и Маглор - вполне живой, материальный, мудрый и горький. Мой брат, как ты уже знаешь, не смог принять это всё и отказался от эльфийского бессмертия. Маглора это сильно подкосило, он скрывал боль, но я видел, как он тает на глазах и из взрослого мальчишки превращается в несчастного старика... А о их с Маэдросом последнем походе я узнал уже не из первых, а из десятых уст, через сотни лет, когда у меня уже был Ривенделл, а я был Владыкой. И тогда я отправился в Линдон, государство, которым когда-то правил Гил-Гэлад. Тот уже долгое время был мёртв, и Линдоном правил Кирдан...       Элронд сделал паузу, словно набираясь силы... - Он и указал мне, где можно встретить Маглора. Но предупредил, что тот проклят, и с ним лучше не встречаться лицом к лицу - так говорили те, кто имел неосторожность с ним столкнуться. Именно они назвали его Белегрином, и не случайно. То, что я увидел, было лишь тенью былого величия. Исхудавший, потемневший, одежда на нём висела, как на пугале и плохо сочеталась между собой: облезлый малиновый плащ, сбитые ботинки - и новые, чёрные, аж блестящие штаны с белоснежной рубашкой. На боку у него висела арфа - я почему-то решил, что тоже новая, вряд ли старая могла пережить века скитаний - и за спиной старый, обшарпанный лук.       Он узнал меня почти сразу. Распахнул глаза, словно не веря. И я опять ужаснулся: они были чёрными, как осенняя полночь. Что-то заставило радужку изменить тон, и когда-то серо-голубые, они перекрасились в чернильный цвет... - Да, я видел его уже черноглазым. Притом они были не карими, а именно чёрными, так что зрачка не различить... - встрял Анкано. - Так они ещё потемнели? Но ведь этого не должно было случиться. Или? Маэглин, по рассказам матери, тоже был черноглазым. Но в легендах они у него серые, как сталь. Так выходит, состояние души эльда способно отразиться в его глазах? Какой же мрак плавал в душе у Маглора...       Так вот, он узнал меня и крикнул:       "Сынок, не подходи ко мне! Я приношу несчастья всем, кто прикоснётся ко мне или хотя бы взглянет! Беги! Я не хочу стать причиной твоего несчастья"...       "Какого несчастья, ада***?" - вскричал в ответ я.       "Не знаю, но не случайно все, кто слушают мои песни, ныне сидят ко мне спиной. Я сам видел, как выпал из лодки неосторожный мальчишка, осмелившийся взглянуть мне в глаза! И ходят слухи, что так со многими! И это далеко не самое страшное! Я каждый день сгибаюсь под ношей проклятия. Неужели ты думал, что я остался жить по слабости душевной? Нет, я боюсь, что оно последует за мной в Валинор, присосавшись к моей душе, как пиявка! И стоит мне возродиться к новой жизни, оно начнёт нападать на моих близких!"       Не знаю почему, но я не поверил ему тогда. Мой дар провидца дал осечку. Так бывало изредка. Будь на моём месте Арвен... вот кто никогда не ошибался, так это моя дочь. Даже её единственную ошибку ошибкой не назовёшь - это просто судьба так повернулась... Наверное, она послушалась бы Маглора, хотя кто знает...       "Не смей так говорить, ада, - сказал я. - Мне ты несчастья принести не можешь. Я вырос на твоих песнях, твоих уроках, благодаря тебе я - тот, кем являюсь! Мне ли винить тебя в своих бедах!"       И я подошёл к нему и обнял... Честно говоря, я боялся, что от него будет дурно пахнуть, как пахнет от нищих - немытым телом, гноящимися ранами... но он пах морем и больше ничем, словно весь пропитался морской солью. Вначале он растерялся, затем обнял в ответ. И я с печалью ощутил, что мой надёжный и сильный Маглор разрушился, как старая крепость. Его объятия были неуверенными, слабыми, его руки дрожали, но через секунду он вцепился в меня, как утопающий в соломинку.       "Ты самое светлое, что есть у меня в Эндорэ", - шепнул он. - "И потому прости меня... прости заранее. Пропади они пропадом, те Сильмариллы... хотя... благодаря им я обрёл тебя..."       И он плакал на моём плече, как будто это он был моим ребёнком. И сердце у меня обливалось кровью. А потом он отпустил меня и ещё раз сказал "Прости". И тут я попросил:       "Спой мне, как тогда, в детстве. Я попробую вспомнить тебя и вернуть тебе".       "Не знаю, получится ли это у тебя, сын", - ответил он и запел. Это была добрая песня, которую он пел мне и моему брату, чтобы нам не снились кошмары. А я призывал из глубин памяти мальчика Эллерондо, испуганного и недоверчивого, ждущего смерти и смотревшего ей прямо в глаза. Смерть звали Маэдрос, а отважного рыцаря, вставшего на её пути - Маглор...       Каким-то образом мне удалось передать ему этот образ. Наверное, по осанвэ, хотя у Маглора это не было сильной стороной. Он был эмпатом, но не телепатом. И всё же он выпрямился, глаза его стали смотреть твёрже.       "Спасибо тебе, Эллерондо, - произнёс он. - Я снова силён, и смогу выдержать... какое-то время. Но будь осторожен! Если я узнаю, что из-за меня ты погиб... я этого не переживу!"       Элронд глубоко вздохнул. - Он оказался прав. Некоторое время спустя несчастье ударило по мне и моим близким. Орки захватили мою жену. Нам удалось спасти её, но она сломалась. Пришлось отпустить её в Валинор, иначе бы она просто наложила на себя руки. И возможно, это зацепило и Арвен, она тогда совсем девочкой была. Оттого она такая хрупкая и так остро воспринимает тьму. В такой ситуации Арагорн для неё действительно лучшая защита. - Но тогда почему Маглор решил довериться мне? - недоумевая, спросил Анкано. - Возможно, он просто устал. Даже - вероятно до степени четырех к пяти. Устал настолько, что сам сел рядом, сам заговорил и сам заглянул в глаза. И тут сработал эффект попутчика. Вы оба думали, что никогда больше не свидитесь... А вот оно как обернулось. Вас свела сама Судьба, кто бы её ни воплощал в обоих мирах. Свела, чтобы исправить какие-то ошибки Валар или Аэдра... А может быть, Даэдра. Могущественный артефакт - и проклятие Маглора - чем-то они связаны. Но вряд ли получится вернуть Око, а тайну Проклятия можно попробовать разгадать. Было ли оно проклятием изначально, или стало таковым впоследствии, после череды бед, обрушившихся на Феанаро и его детей? - Владыка Элронд, - осторожно начал талморец. - Вы провидец. Так может, подскажете мне, куда идти? - Я вижу два пути. Лёгкий - тёмный, он с виду ясен, но приведёт в никуда. Остерегайся пламенного ока! - мгновенно среагировал эльфийский король. - А светлый с виду тернистый, ты будешь терять и находить его. Но если не ошибёшься, то дойдёшь до разгадки. Прислушивайся к тем подсказкам, что приходят во сне. И это всё, что я могу тебе сказать. Галадриэль бы сказала больше... Кстати, идея!       Элронд отвернулся от окна и от Анкано. - Пожалуй, стоит тебя отпустить, - сказал он. - Отдыхай пока. Ты ещё не готов к дальней дороге. На эту неделю я дам тебе лучших целителей, они окончательно поднимут тебя на ноги...       Ох и двойственное впечатление оставил после себя Элронд...       Он был красив. Благороден. И... прозрачен, как стекло. Эта стеклянная хрупкость ощущалась во всех эльфах. Правда, стеклянные мечи и доспехи Тамриэля только кажутся таковыми, на деле они упруги и крепки, но изнашиваются быстро, неприлично быстро... Вот и эльдар Арды похожи на такие мечи.       Что же с ними со всеми не так, а особенно, что не так с Элрондом и Корабелом? Как будто пробудилось в Анкано некое чутьё, характерное именно для Майа.       "Бессмертен я до поры до времени," - так, кажется, говорил Кирдан. - "Скоро Кольцо явит себя миру, и даже если он выстоит, нам, эльфам, придётся уплывать в Валинор или становиться смертными"...       Но раньше, когда Анкано ещё только делал свои первые шаги по Средиземью, тот же Кирдан казался ему почти божественной сущностью. Сильный, прекрасный, вечно молодой и бессмертный. И такими же казались ему встреченные в Митлонде другие эльфы. Даже Маглор, несмотря на свой плачевный вид, был чем-то запредельным. А теперь?       И всё же было что-то в этом народе, в их сказочных городах, что необъяснимо тянуло к себе бывшего расиста, бывшего талморского эмиссара. Ощущал он комплекс неполноценности и восхищение одновременно.       "А может, это - моё?" - думал он. - "То, что у меня отняла война и Талмор, находится здесь, в чужом мире? И если они поплывут в Валинор, то я поплыву с ними, потому что... здесь то, чего безуспешно пытаются добиться такие, как Эленвен?"       Оставалось подружиться с теми же эльфами, а не получалось. Не было точек соприкосновения. И Анкано, прирастая душой к красотам Ривенделла, продолжал тосковать.       Пока, примерно за сутки до второй аудиенции у Элронда...       Белая дорожка блестела, как пролитое молоко, и Анкано поскользнулся. Проклятие тоже заскучало и начало мелко пакостить своему хозяину. То спросонья в угол не впишется, то, замечтавшись, в лужу наступит, коих, от затяжных дождей, в Ривенделле развелось, как собак нерезанных. А так как его одежду своим мечом попортил орк, и она до конца не отстиралась от крови, то он разгуливал в подаренном одеянии эльфийского покроя - глубокого синего цвета, с вышивкой, красивом, летящем. И когда он влипал в такие лужи, подол плаща намокал и путался в ногах.       Не говоря о том, что стараясь избегать взглядов, проклятый всё время смотрел под ноги и натыкался на встречных.       А тут аж целая комбинация получилась. Два эльфа шли так быстро, что зайдя за угол, не успели увернуться, и с треском впаялись друг в друга. Из глаз у них посыпались искры, они потеряли равновесие. А так как именно в этом месте разлилось целое море, прозрачное и чистое, почти незаметное на фоне сияющей белизны дорожки, то ноги у эльфов поехали. И они с размаху грохнулись в эту лужу.       Поднявшись и почёсывая отшибленный копчик, Анкано стрельнул глазами в сторону оппонента и огорчился: "Неужели я сейчас такая же мокрая курица, вернее, петух?" Эта мысль его отчего-то развеселила, и ему даже пришлось присесть на корточки, не выходя из лужи, от напавшего хохота. Прохожий было возмущённо открыл рот и тоже захохотал в голос: уж больно забавное зрелище представлял собою сидящий посреди лужи незнакомец.       А когда оба нашли в себе силы разогнуться и встать в полный рост, то прохожий вспомнил, где и при каких обстоятельствах встретил мокрого эльфа с золотистым лицом, и ахнул: - Это ты что ли, проклятый? - Ну, я, - буркнул талморец. - Мы же вместе на той скале висели, и ты мне совсем расшибиться не дал, - обрадовался эльф. - Меня Итилиол зовут. Можно Тиль. А тебя? - Анкано, - представился в ответ альтмер. - А имя у тебя красивое. - Да чего красивого, - хмыкнул эльф. - С такой-то мордой и Лунный Сон? Я наполовину нолдо, а они все такие... грубоватые. Меня бы Брогионом окрестить... - На Сына Медведя ты тоже не очень похож, конституцией не вышел, - усмехнулся Анкано. - К тому же видел я одного нолдо. Тут бы я поспорил, насчёт грубоватости. - Так то Маглор, а он менестрель. Менестрели, они нежные, - безапелляционно заявил Тиль. - Даже такие как Маглор? - Даже такие.       "Выходит, зря я играл в шпиона", - тем временем думал талморец. - "Я настолько иной, что это всем бросается в глаза. Это всё равно, что в полных доспехах пытаться воровать"...       Представив себе рыцаря, при полном доспехе штурмующего окно и ползающего по квартире на четвереньках, чтобы не услышали, и всё равно лязгающего металлом, альтмер прыснул. И описал непонимающему собеседнику нарисованную его воображением картину...       Прохожие смотрели на двух мокрых эльфов, идущих шатаясь, поддерживая друг друга под локоть и время от времени прыскающих со смеху, и крутили пальцем у виска. И наверное думали всякие банальности вроде "пить надо меньше". - Давай, посушу, - предложил Анкано клацающему зубами Тилю. В довесок к сырой погоде, дул довольно неприятный холодный ветерок. И хотя эльфы не простужаются... средиземские эльфы, а не их несчастные собратья с Тамриэля! - вид у него был довольно жалкий. Как и у самого Анкано, наверное. - Это как? - спросил Тиль. - Мы, эльфы сумерек, синдар, не жжём костров. Вся наша еда - хлеб, зёрна и мёд. Ну, изредка, копчёности разные, если предполагается битва и нужно восстановить силы. И то многие из нас обходятся без мяса. - А я без костра, - уточнил Анкано. - Я же немного волшебник.       Эльф поднял бровь, но ничего не сказал. Ему действительно было холодно и неприятно в мокрой одежде. К тому же было любопытно: правда ли то, что златокожий владеет силами, как у майар.       У Анкано такой уверенности не было. Надо сказать, что магия Радагаста, волшебство Элронда и зелья всех остальных помогли ему встать на ноги. Без нужды он старался не болтать, и боль в груди ещё ощущал, но дышать мог без особого труда. Это если, опять же, не напрягаться, впрочем, тот случай, когда Тиль попал под его Проклятие, и талморцу пришлось буквально с риском для жизни его держать над обрывом, был единственным. Да и магическое истощение его отпускало. Капля за каплей, магия возвращалась к нему. Научиться бы её не тратить в таком количестве, но тут, увы, Элронд не мог ему помочь. Он сам подпитывался от Амана, как от батарейки.       Он приложил ладони к плечам Тиля. Представил, как тепло идёт от его рук, как испаряется вода, превращаясь в облачка пара. Всё это медленно и осторожно, и тепла ровно столько, чтобы согреть, а не сжечь. - Ух ты, я сухой! - по-детски обрадовался Итилиол. - А себя так можешь?       Анкано попробовал. И немного не рассчитал. - Вот же зараза, - сказал он. Одежда не просто высохла. Она встала коробом, как деревянная. Стоило пошевелиться, и она издавала треск, еле слышный, но отчётливый. Вдобавок при трении начинала слегка искрить. - Осторожнее, - предупредил он Тиля, который потянулся рукой потрогать его плащ. - А вдруг молнией шандарахнет? - Тебя же не шандарахает? - возразил мальчишка. Как понял Анкано, эльф, несмотря на боевые успехи и опыт следопыта, был достаточно юн и, соответственно, безрассуден. - А как ты в этом деревянном костюме ходить собираешься?       Анкано попробовал. - Никак, - признался он. Неудачное заклинание превратило прекрасный эльфийский наряд в смирительную рубашку и не давал сделать и шага. Анкано едва не грохнулся, если бы не был подхвачен новым другом. - Давай я тебя домой отведу, у нас размеры должны совпадать, - сказал Тиль. - Я один живу, родители в Валинор уплыли, а сестра замуж вышла. Никого не сглазишь. А это всё мы постираем и высушим, как положено...       Поражённому до глубины души такой щедростью Анкано ничего не оставалось, как согласиться...       Они сидели в плетёных креслицах за плетёным столиком, любовались в окно сверкающими струями дождя, подсвеченного солнцем, потягивали лёгонькое травяное винишко с медовым привкусом и разговаривали - всё это не глядя друг на друга.       И Анкано с болью в душе понимал: этот юный эльф тоже обречён, материк Эндорэ вытягивает из него силу, как и из прочих. Но его пока спасает молодость и хорошее воспитание. Да, именно оно, родители, перед тем как устать бороться со временем, вложили в голову своего чада нормальные идеалы. Теперь это милый и добрый домашний мальчик, и при этом воин и защитник, который не струсит перед любой опасностью. Хорошая партия для какой-нибудь эльфийки, разумеется, тоже правильной, не стоит этого парня отдавать кому попало, а то искалечат... А что наивен слегка для своей без малого тысячи лет, так ведь это временное явление. - Я бы хотел побывать в иных краях, - сказал вдруг Тиль. - Я воюю, брожу по лесам, но не дальше окрестностей Ривенделла. Меня считают слишком юным и неопытным для дальних походов. А тут такой шанс! Скоро вернётся леди Арвен, и к ней навстречу отправят отряд. Я хочу уговорить Владыку Элронда, чтобы он включил меня в состав... - А не боишься? - хмыкнул талморец. - Эриадор везде разный, где-то хоббиты живут и люди селятся, а где-то и орки бегают, - он непроизвольно коснулся груди там, где была рана. - А к востоку, говорят, ещё опаснее. Сам не видел, но следопыты рассказывали, которые дунэдайн. - Не боюсь, - мотнул головой Итилиол. - Я же воин, а не какая-нибудь кисейная барышня!       Анкано невольно улыбнулся. Как же наивно прозвучало это высказывание! Точь-в-точь, какой-нибудь юный тамриэлец, начитавшийся книжек. Или тамриэлька, что ещё хлеще. Но мальчишка глядел с такой мольбой, что Анкано дрогнул. - Завтра я к Владыке на аудиенцию пойду, - сказал он. - Может, я ошибаюсь, но он хочет мне что-то поручить. А так как я ещё слаб и моя рана болит, то я возьму тебя телохранителем.       "И надеюсь, что не пожалею об этом" - про себя закончил он.       Кстати, стирка и сушка на воздухе действительно помогла - одежда Анкано уже к завтрашнему утру пришла в своё нормальное состояние... Что было очень кстати: простое домашнее одеяние Тиля ну никак не годилось для приёма у Владыки. - Я вижу, ты почти исцелился от своей раны, - сказал Элронд, очень внимательным взглядом окинув талморца. - Но более точный ответ я хотел бы услышать от тебя самого. - Да. Почти. Именно - почти, - отрешённым тоном произнёс Анкано, прислушиваясь к своему организму. - Одышка есть. И магическая слабость до конца не прошла. Но если дело срочное - я готов. - Я бы задержал тебя ещё на полмесяца, но, - нахмурился Владыка, - я чувствую, как что-то зреет на Востоке, а где - не пойму. Это не Ородруин. Не Дол-Гулдур, населённая тенями и чёрными ордами. И не любое другое пристанище ужаса. Это было бы ожидаемо, и поэтому просто, хотя и страшно. Но нет, опасность исходит из такого места, где её быть не должно. Из такого, которое не нужно ни Свету, ни Тьме. Этакая серая, нейтральная полоса. И опасность не назовёшь именно тёмной, она просто... иная. - Прорыв? - предположил Анкано. - Значит, Око Магнуса всё ещё работает? Но ведь его же практически на моих глазах... - Око твоё, насколько я понял, штука весьма заковыристая и самодостаточная, в отличие от Сильмариллов, к примеру. Те были всего лишь сосудами света, заклятыми от любого Зла, и действовали соответственно. А Око вполне могло сотворить нечто неожиданное перед тем, как его убрали из вашего мира... и оставить не просто тоннель, но тоннель перемещающийся в пространстве. И он двигался, пока не решил отчего-то остановиться. Причина мне не ясна, как не ясно, чем связано твоё Проклятие с этим перемещением. И откровенно говоря, никогда не чувствовал себя более глупо. Ведь ранее оболочка, созданная Валар, казалась непроницаемой и считалась непробиваемой. Впрочем, в этой Эпохе вообще много странного происходит, с чем не в силах справиться даже майар. И это странное ещё вызреет новыми неприятностями, да такими, что многие будут Саурона вспоминать с ностальгией. - Но ведь дело не в этом? - уточнил альтмер. - Нет. Дело именно в этой новой опасности, в этом тоннеле. И если у Кольценосца и других Хранителей миссия будет связана с Кольцом, Ородруином и Сауроном, то у тебя - с червоточиной, вернее пуповиной, соединившей наши миры. Мне чудится чей-то любопытный и холодный глаз, подсматривающий за нами в отверстие величиной с игольное ушко, и это неприятно. Что за планы у обладателя этого глаза? Кто знает. Может быть, ты, как былой обитатель Тамриэля, найдёшь ответ, а Маглор с той стороны тебе поможет. - Глаз сквозь щёлку... вот это сюрприз, - сказал Анкано и передёрнул плечами. - Я-то надеялся, это просто случайно пробитый тоннель, который скоро закроется. А тут неведомый злодей нарисовался... - Именно, что неведомый, - вздохнул Элронд. - Но абсолютно материальный, неважно, из какой материи он состоит. В том, что сотворило Око в сочетании с Проклятием, он ищет свою выгоду, и когда найдёт, плохо придётся обоим мирам. Поэтому я хочу отправить тебя в Лориэн. В отличие от меня, Владычица Золотого Леса способна дать более чёткие координаты. У неё есть Зеркало - это своего рода инструмент, созданный самой природой, а может, и Ирмо. - Я так понимаю, выбора у меня особо нет? - вздохнул Анкано. - Как её хоть зовут? - Галадриэль. Или Артанис, но она привыкла называться Галадриэлью. И да. Будь осторожен. Путь через Мглистые горы опасен, да и сам Лориэн находится в осаде Тьмы, оттого галадрим слегка настороженно относятся к чужакам, а твоя специфическая внешность... - Да мне не привыкать, - пожал плечами талморец. - Главное, чтобы мне не пришлось добираться в одиночку...       Осторожно, исподлобья, смотрел Анкано на свой будущий эскорт. Так получилось, что до поры слабому и почти беспомощному паломнику в Золотой Лес в связи с этой беспомощностью полагалась охрана. И этой охраной должны были стать эльфы, коих отправляли навстречу Арвен. А кое-кому, учитывая сложность пути и его исход, предполагалось следовать за ним и дальше.       "Какая честь, какое счастье!" - думал талморец, и логическим продолжением мысли было: - "Ведь я червяк в сравненьи с ним, с его Владычеством самим", - но тут он себя одёргивал. В конечном итоге, он и впрямь должен большое спасибо Элронду сказать. Хотя бы за то, что не прогнал из Ривенделла, а обеспечил достойными условиями существования, да ещё потратил энергию для его, Анкано, исцеления. А что предохранялся всячески, и подданным своим наказал, так это его право. Какой же король позволит своим людям почём зря калечиться, если можно этого избежать?       Он теребил в кармане повязку и осторожно скользил взглядом по рослым воинам, одетым в серо-зелёные одежды следопытов. Все равны, как на подбор, да. И его протеже, Итилиол, на их фоне будет смотреться ободранным котёнком. Не зря ли Анкано поддался на уговоры парнишки? - Я не опоздал? - весёлый возглас нарушил тишину. Лёгок на помине, богатым будет... - Итилиол, - нахмурился Элладан. - Я, кажется, тебя не звал! Твоё место в отряде моего брата, что северную границу патрулирует. - А я в этом... в увольнении! По состоянию здоровья, - нашёлся парень. - Вот и решил провести его с пользой. - Это называется не увольнение, а самовол, - язвительно сказал сын Элронда. - А по состоянию здоровья ты должен вообще дома сидеть. Ты пришёл сюда без моего ведома. Кто тебя звал? - Он, - кивнул неунывающий эльфик в сторону Анкано. - Я, - подтвердил тот, ибо больше ничего ему не оставалось. - Я думал, что мне придётся идти в одиночку, вот и пригласил. - Плохо же ты думал о нас, - вздохнул Элладан. - Дорога полна опасностей, и кем нужно быть, чтобы отправлять в одиночестве такого как ты? Или как он? - указующий перст принца сдвинулся в направлении Итилиола. - Впрочем... раз уж ты его выбрал, то береги... - Он - меня? - возмутился Тиль. - Я - его? - удивился Анкано. - Именно так, - подтвердил принц. - Ты старше, пусть не годами, но духом, а этот парень похож на щенка волкодава - с виду грозный, внутри дитя. Поэтому - береги его, Анкано. А мои воины будут беречь вас обоих...       На Ривенделл, уплывающий в дымку горизонта, альтмер не оглядывался, и причина была проста: ему опять завязали глаза. Так решил он сам. До самых предгорий, когда тропа начнёт виться и станет опасной - он поедет вслепую, а эльфы из отряда будут его беречь.       Каким-то образом он чувствовал их присутствие и мог различить их ауры. Зелень и золото каждого из них отличалось оттенками, рисунком и количеством магических завитков. Элладан - тот вовсе был ультрамариновый с серебром, и кольца магических вихрей заполняли всю поверхность его ореола. Наверное, потенциальный волшебник, как и его отец, и мог бы стать наследником, если бы не катастрофическое состояние магического поля Средиземья. Теперь Анкано видел, как тьма медленно заполняет мир, просачиваясь тонюсенькими ручейками даже в сияние Ривенделла. А убери тьму, и что останется от этого поля? Клочочки. И долго ли протянут эльфы на такой "подпитке"? Им полноценную магическую реку надо, чтобы восстановились до необходимого уровня и не увяли...       А Итилиол зеленел, как молодая травка. Цвёл, только что не пах. Магии в нём, конечно, поменьше, чем в других, но всё это компенсируется чистым и сочным цветом ауры.       Была и ещё одна причина не оглядываться. Ривенделл манил. Талморец не был любителем поэтических банальностей, вроде "Я оставил там своё сердце", но именно это он и ощущал. И если бы он оглянулся на белые стены в переплетении зелени, озарённые рассветным солнцем - он бы не удержался и развернул коня.       "Да что же со мной происходит?" - злился на себя альтмер. - "Угодил в тепло и в хорошие руки, так размяк, как воробышек! Как щенок шелудивый! А как же миссия? И что со мной будет, когда я попаду в Лориэн, который ещё краше? А проклятие что, само рассосётся? Возьми себя в руки, Анкано!"       Он сердито тряхнул головой, на ощупь взял поводья и пустил коня вскачь, нагоняя ушедших вперёд эльфов. Те, впрочем, сами замедлили своих скакунов, ожидая временно слепого гостя из другого мира.       Маленький и седой как лунь человечек проводил взглядом маленький отряд и приподнял брови в удивлении.       Бильбо Бэггинса можно было назвать счастливчиком. Он выпутывался из таких передряг, в которых любой другой попросту пропал бы. Своё давнишнее путешествие с гномами он вспоминал с ностальгией и удовольствием, как будто со стороны. Словно не сам на грани смерти побывал и друзей потерял, а прочитал написанную кем-то великолепную книгу.       Даже Кольцо Всевластья не нанесло ему явного вреда. Так, чудились порой кошмарики, но светлая аура Ривенделла делала их смутными и совсем не страшными.       И из нынешнего, возможно, последнего странствия бывший Кольценосец вернулся невредимым. Воистину, с серебряной ложкой во рту родился!       Но таких эльфов он не встречал нигде. Откуда он? Из какой обители? Гость он, пленник или просто случайный пришелец? Добрый он или злой?       Позже, узнав всё, он надолго застынет в задумчивости, затем выпросит себе ещё немного пергамента и начнёт записи. Сначала со слов Элронда, затем - из рассказов тех, кто будет свидетелем похождений странного эльфа. И быть бы Алой Книге ещё толще, или появиться бы другой, но...       Но, лишь уплывая в Валинор, Бильбо вспомнит, что одолжил свою Книгу племяннику, чтобы и он записал в неё свою историю. И что эту книгу тот подарил королю Элессару - в назидание потомкам и в память о былом. Так и уплывут исписанные торопливым почерком листки, кое-как переплетённые простой, ещё не покрашенной тканью, в Валинор. И вся эта история останется в тени, а со временем забудется.       Впрочем, для Анкано всё это вряд ли имело значение. Уж кому-кому, а ему совсем не хотелось прослыть героем.