Кано первый, Кано второй

      Ночь. Тишина. Дерево.       Эльф.       Рохан, как известно, степь, но эльф и в степи дерево найдёт. Особенно вблизи Фангорна, куда зайти почему-то не решился. То ли воздух здесь иной, то ли… ждёт сигнала от друга. Тому Фангорн напомнил одновременно рощу Кин и леса босмеров. Что такое эта Кин и эти босмеры, Итилиол, а именно так зовут эльфа, не понял, ну и ладно. Главное, самому в Изенгард не лезть.       Поганое место этот Изенгард. Гнусное. Такое, что чувствительного эльда так и тянет плеваться, как верблюд. Кстати, что это за зверь такой? Живёт, кажется, в Хараде, два горба на спине носит… или один… да неважно! Главное, что сам вид высоченной и очень красивой башни вызывает в эльфе такое омерзение, что он даже смотреть не хочет на этакую гнусь. Вдруг она заразная? Уйдёт туда здоровый эльф, вернётся чумной, хотя такого и не бывает.       И суета вокруг башни эльфу не нравится. Бегают какие-то кургузые фигуры, что-то строят. Орки? А кто же ещё. Если это эдайн, то он, Тиль, котик. Что они делают тут? Как-то не верится, что мирно отдыхают, но и в осаду тоже трудно поверить. Скорее, очень активно работают. Вон те, двое, к примеру, кои совсем близко, можно даже подстрелить, при желании… но тогда вся куча прибежит, так что нельзя! Только что один другому деревяшку на ногу уронил, второй ему в ухо дал, повалил на четвереньки, напинал в округлости, точнее, в квадратности, приподнял за шкворень, тряхнул, рыкнул в морду, и… и больше ничего. Поднял побитый свою деревяшку и пошлёпал к башне, в толпу себе подобных. Вроде как начальник подчинённого за оплошность отругал.       А значит, прав Анкано, и Саруман совсем из колчана выбился. Проще говоря, предал свет. Ибо ни одно светлое существо орков нанимать не будет.       А значит, сидеть Тилю на дереве, изредка спускаясь за едой, либо за водой, пока не явится Анкано, да, по возможности, без новых «друзей». Да за конём его приглядывать, чтоб не убежал…       А Анкано ходит-бродит по башне Ортханка, да думу думает.       Не ладится у него дело ни во сне, ни наяву.       Во сне — плохо. Не отпускает их с Маглором проклятый лес. Вроде бы и начал побеждать свою апатию отважный нолдо, да вот беда: не получается у них встать одновременно. То Маглор зазевается, то Анкано запоздает. И кончается одинаково: смертный сон и ветви из груди. Надо бы за руки взяться да вместе из ловушки вырваться, но как? Что за слабость их одолевает?       И наяву не лучше. Анкано и сам не рад, что пошёл за Гримой. Спасает пока имидж всемогущего майа, да Саруман как-то многозначительно хмыкает. Словно видит ученичка насквозь. И знаний ему даёт в час по чайной ложке. Ох, не к добру…       И Грима тоже. Как ни кинь, а чудится Анкано, что он в этом норд… рохиррим встретил молодого себя. Карьериста, одержимого обидой и местью. Ох, и жуткие же червяки гложут господина Змееуста* изнутри! Оттого и шипит, как змей, и язвителен не в меру. А эта его аура!!! Пока смотрит Анкано обычным зрением, всё в порядке: собеседник умный, а что язва — так и сам Анкано не прочь укусить. Нашли друг друга, что называется. А приглядишься магическим взглядом — мама дорогая, во что ты влез, старый колдун?.. Беги, пока не подцепил погань ментального плана!       Да и карьеризм у Гримы нехороший. Как ни силится альтмер, а понять не может: в чём подвох. Только насмотрелся он за годы таких Грим. У парнишки село под раздачу попало, родные погибли, сам еле выжил. Любое нормальное существо бы пряталось и месть лелеяло, а этот бежит, распахнув объятия: я готов, берите на службу. И ведь служит, верно, как собака, и неглуп, да только сомнения одолевают: то ли он не понимает, что к врагу нанялся, то ли чести с совестью ему при рождении недодали. А может, трус? Тогда держи ухо востро: придёт кто посильнее, он и ему будет служить. А тебя зарежет или ещё что похуже сделает.       Была бы воля Анкано — давно бы удрал. Но раз пришёл, надо идти до конца. Пока не прояснится ситуация с Тем-Кто-В-Щёлочку-Глядит, терпи, и думай, думай, думай…  — А в этой камере у меня сидел Гэндальф. Он же Олорин, — сказал Саруман и скривил рот.       «Сидел?!»  — Умер, что ли? — только не показывать виду, что ты испугался. Гэндальфа ты знать не знаешь.  — Да нет, не умер. Улетел. Недооценил я этого прекраснодушного идио… майа.  — Улетел? В бабочку превратился, что ли? — и Анкано захихикал дробненьким смехом сумасшедшего.  — Да чтоб тебя! — рассердился Саруман. — Орёл за ним прилетел. Их же мало, этих орлов. Всех истребили, как беорнингов. Ибо в изначальном количестве могли дракона заклевать. А вот прилетел. Наш Гэндальф сел на него, и наутёк! Ну ладно, я против него такую пропаганду развернул, что Теоден с Денетором и слушать его не станут. Ничего он не сделает.       «Ню-ню», — хмыкнул про себя Анкано. Саруман Бе… Радужный его разочаровал. Не слишком сильно, но… говоря откровенно, альтмер ждал чего-то могущественного и страшного, а тут этот маразматик. Правда, тоже могущественный. И это ужасно. Вспомнились ему слова Радагаста про пьяного медведя в посудной лавке. Саруман, как видно, не понимал, что пьян в дупель и сидит на полке с фарфором, который посыплется на пол, стоит ему неловко шевельнуть седалищем.       Представив себе эту картину, Анкано засмеялся уже открыто.  — Ты что? — грозно уставился на него Саруман, пригвоздив глазами к полу. В буквальном смысле, горло у Анкано перехватило почти сразу.  — Да вот, анекдот вспомнил, — кое-как прогнав неведомо откуда взявшееся тяжёлое чувство, ответил маг — Поймали орков, а они через три дня сбежали. Вожак их спрашивает: «Как сумели?» А один из них отвечает: «Сидели мы, сидели, а на третий день Мазог Волчий Нюх заметил, что в сарае только три стены»…  — Откуда знаешь? — вздрогнул Радужный, растеряв свою грозность.  — А что, в камере действительно три стены? — удивился альтмер. — Я же только предположил…  — Да вот сам посмотри, — маг-предатель распахнул дверь камеры; она оказалась даже не запертой.       «Камера» находилась на крыше. Собственно, тюремный коридор был чем-то вроде коротенького аппендикса, камер в нём было раз, два и обчёлся. А за распахнутой дверью виднелось небо. Голубое, невинное, с пеной облачков. Его огораживали две стены и… всё. Ни крыши, ни решётки.  — Абсурд, — выдохнул пришелец.  — А куда бы он делся? — зло фыркнул Саруман. — Когда нас отправили на эту дурацкую Эндорэ… у нас отняли половину силы. Половину, Анкано!!! — заорал он, альтмеру показалось, что в небе вздрогнули облачка. — А с половинной силой у нас не было крыльев, мы могли только ползать, а не летать! Ну ничего, вот победит Саурон эту светлую шайку, я у него выпрошу крылья. Пусть только попробует не дать!       «Скамп подери, он что сделал со своей логикой, убил и съел?» — подумал Анкано.  — Так вот, этот бескрылый серый червяк, этот ученик Ниэнны-Плаксы ухитрился дозваться орлов. И они его унесли!!! Иначе — сидел бы, смотрел в небо и думал над своим поведением! Или это сделал другой червяк? Радагаст-простак? Никому верить нельзя!!!       Минуты две Саруман изрыгал проклятия и сотрясал воздух, а «ученик» смотрел на него и думал:       «Это надо же так потерять лицо! Я понимаю, что тебе трудно осознать, что тебя обвели вокруг пальца, но тут же ученик! Причём (теоретически) потенциально такой же истар, как и ты! И что он думает о твоей истерике? Уж что угодно, только не добрые слова!»  — Ладно, — вдруг успокоился бывший истар, — ничего уже не исправишь. Но имей в виду, ученик: предашь — посажу тебя в одну из этих камер. И никуда ты, друг, не денешься! Орлы, знаешь ли, не ко всем прилетают**!       Эльф спрыгнул со стремянки. Перед этим он представил себе, что падает в очень плотный кисель, и прочел «Пёрышко»…  — Анкано?!       Грима. Вошел. Стоит и наверное моргает. Анкано не смог удержаться от улыбки: благодаря ему недоумение просто не сходит с лица Змееуста. Во всяком случае, это видно по его ауре. И это лучше, чем скрытая злоба и чёрная зависть.       Осторожные вопросы выяснили: Саруман ученика презирает и держит даже не за животное — за вещь. И периодически устраивает ему моральную порку. Впрочем, там и до физической недалеко. С этого старого пе… колдуна станется разложить Гриму на скамье и выпороть при всём честном народе. Орков, к счастью, он за народ не держит и презирает больше Гримы. К несчастью, не всех. Выделяет в «особую касту» крупных, рослых и стройных орков с ясными глазами. Интересно, почему?  — Анкано, в чём это ты перепачкался?       «Вот скамп, а я-то думал, с чего мне так холодно!»       Одежда отяжелела и липла к ногам, рукава висели, как вериги. И на ощупь всё это было таким влажным, липким… Альтмер машинально сунул палец в рот. Кисель. Клюквенный. Или смородиновый. Надо работать над заклинанием, а то конфуз, однако…  — Пошёл на кухню, а там котёл перевернулся. И я в это всё упал, — на ходу придумал Анкано. — Не подскажешь, где прачечная?       …Спускаясь к прачечной и морально готовясь к диким взглядам прислуги, он услышал со стороны кухни рёв. Ревел не Саруман:  — Будь проклят тот день, когда я позарился на золото этого старикашки! Опять его орки лазили по кухне и сожрали весь кисель, а он всех собак на поварят спустит!       «Сочувствую тебе, мужик, — подумал Анкано. — И лучше бы ты попридержал язык, на всякий случай. А то ходят тут… Гримы всякие»…       Постепенно до бывшего талморца доходила бесперспективность сидения в башне Ортханка. Он облазил её вдоль и поперёк и не обнаружил ничего, похожего на портал. Ока Магнуса тоже не было. Это он понял ещё в начале. Излучение проклятого артефакта он не спутал бы ни с чем — зря, что ли, столько в рабстве у него сидел?! Единственное, что могло сойти за Око, оказалось передатчиком изображения на расстоянии. Иными словами — Палантиром. Одного осторожного взгляда на данный артефакт хватило, чтобы брезгливо отвернуться. Что-то там было. И это что-то отчаянно не нравилось альтмеру. Войдет в силу — тогда решится посмотреть. Если вообще будет к тому времени в башне.       План Анкано был прост и циничен. Жертвой должен был стать Грима. Почему? Да потому что Саруману нужен мальчик на побегушках для связи с Роханом. И если его палочка-выручалочка выйдет из строя, то ему придётся использовать Анкано. А Анкано использует это для бегства.       При этом Гриму ему было ни капельки не жалко, и он сам не понимал — почему…  — Почему всё-таки Саруман? — спросил Анкано. — Почему не Теоден или его сын?  — Нету у него сына, погиб. Наследником прочит племянника. Прочил, — поправился Грима. — И я тут почти не причём… Не ценит наш король интеллекта. Ценит храбрость, отвагу. А они бывают при минимальном количестве мозгов. То ли дело Саруман! Он мудрый, он по-настоящему великий…  — И пинает тебя по делу и без малейшего повода, — продолжил альтмер.  — Ну и что? — судя по голосу, оскалился Грима, и «Анкано Бронзовому» стало страшно. Шакалы тоже бывают опасны, особенно заражённые бешенством. Увы, но именно таким шакалом был Змееуст! — Зато в тепле и сухости. Не трещит и на нос не каплет. И даже денежку плотют. А в будущем, может, тоже колдуном стану. И пусть эти эорлинги попробуют что-то пикнуть! Всех прижму!  — Ну смотри, — хмыкнул Анкано и потянул повязку вверх. — Многие, знаешь ли, на этом ноги себе ломали, что за сильным прятались, а сами не росли. И ты можешь сломать.  — Ты… не слепой? — ахнул роханец. — У тебя жёлтые глаза?  — Дык Бронзовый я, — напомнил альтмер. — И не слепой, просто клятву такую дал: не снимать повязку, пока тот, кто сильным родился, слабину не даст. Так вот: ты — сильный, раз сумел добиться таких высот, не будучи отпрыском приближённого к королю, — (Грима вздрогнул и вытаращил глаза) — Угадал? Ну да. А дальше ты, вместо того, чтобы стать господином, довольствуешься ролью слуги. Значит, дал слабину. И я могу снять повязку, не нарушив клятвы. Ты осторожнее, Гримушка, а то и впрямь поломаешься!       Змееуст дико посмотрел на него (в глаза!), покрутил пальцем у виска и побрёл к лестнице. И видать, слишком задумался, потому что полминуты спустя до Анкано долетел его вой, полный боли…       Саруман был обаятелен. С его уст капал мёд, а горло издавало такие звуки, что не повторит иной кот. Проще говоря, Радужный «включил» барда. И будь Анкано простым человеком или хотя бы колдуном низшего уровня, он бы растаял, как сахар. Или каджит, нализавшийся лунного сахара. Но он был магом, и старания Сарумана пропадали втуне. - Так что с Гримой-то? - как ни в чём не бывало, спросил Анкано. Лицо его было абсолютно спокойно. Ну да, Грима сам упал, а проклятие так, мимо проходило. - Ногу сломал, болван, - просветил его бывший истар своим обычным голосом. Видимо, решил, что Анкано не очень подходящий объект для охмурёжа. - С лестницы свалился. С кем я работаю - умнейший из рохиррим оказался му. .. чудаком и бездарностью, которая, к тому же, не умеет ходить. И это тогда, когда Теодену... нужен советник. Когда этот коневод, по недоразумению сидящий на троне, опять начал чего-то там фантазировать и нести отсебятину! - И при чём тут я? - скривил рот альтмер. - Я в советники не нанимался. Я и советовать-то не люблю... - А придётся, - припечатал Саруман. - Иначе быть беде. Видишь ли, сила Саурона растёт. Она и сейчас велика. А Теоден продолжает на что-то надеяться. И что он скажет, когда к дунландцам присоединятся орки и тролли во главе с Назгулами? Не говоря уж о том, что Кольцо уже найдено, осталось только схватить его нынешнего владельца. Говорят, он слаб и беззащитен. Как и все эти мохноногие куклы - полурослики. Что этот "король" сможет сделать, кроме как красиво покончить с собой? - И я должен избавить его от гибельных иллюзий? - язвительно улыбнулся эльф. - Именно избавить. Чем быстрее он сдастся, тем лучше для всех.       "То есть для тебя и Гримы. И для ваших ручных орков. Понятно"... - Ну хорошо, попробую, - тяжко вздохнул Анкано. - Авось убедю. .. - Убежу, - поправил его Саруман и фыркнул в усы.       Самое страшное - миновать заградительную полосу. Это орки тут как дома: пьют, жрут, га... самовыражаются, строят что-то кривое и грубое, но действенное... вроде онагров. А Анкано всего лишь гость. И будь он сам по себе, его бы убили и съели... или он устроил бы тут катастрофу, после чего потерял сознание, и его бы, опять таки, убили и съели.       Однако ему удалось сохранить достоинство и даже отпугнуть орков попроще, грозно стукнув о землю посохом. Удивительно, палка, срезанная ещё в Линдоне, уцелела во всех перипетиях, и даже обзавелась дополнениями в виде золотого узорного "пояса" (Ривенделл) и янтарного "глаза" в навершии (Лориэн). За этот глаз магический символ мощи Анкано получил прозвище "Каджит"...       И только на краю поля Анкано вздохнул с облегчением и ускорил шаг в сторону странного леса...       Тиль спрыгнул с ветки, умудрившись проделать это мягко, бесшумно и, главное, безопасно. Талант, определённо, подумал Анкано, он бы на его месте поломался... - Слава Эру! - выдохнул эльфёнок. - Живой! - А с чего мне быть мёртвым, - ворчливо, но беззлобно отозвался маг. - Я ж не умирать туда шёл... - Просто этот... Изенгард... Ортханк... такой мерзкий! От него как будто воняет... - Ты прав - воняет. А я дурак. Только зря время потратил. Нет там никакого портала. И помощи от этих гадов не допросишься. - Помощи? А зачем? - В Лихолесье нам вдвоём не дойти. Видал, что делается? И это рядышком с Роханом. Если тут такой рассадник, то что же творится за рекой? - Рохан, говоришь? А почему бы нам не попросить помощи в Рохане? Правда, они эльфов не очень любят. Боятся. - Но мы с тобой нетипичные эльфы. Я жёлтый. А ты, по сути, эльфёнок, что тебя бояться? - Значит, в Рохан? - Ага. К Теодену. Где он там сидит? - Не помню. Но в столице точно. - Ах, сэр Очевидность! Ну, по коням? - По коням!       Два всадника не подозревали, насколько на самом деле велик Изенгард - не само городище, а его духовная составляющая. Щупальца крепости, ныне занятой Саруманом, тянулись на многие лиги вокруг, и эльфам вскоре предстояло сразиться с одним из них...       Оркам повезло. Деревушка попалась жирная, как откормленный поросёночек: хоть сейчас под нож. И они осуществили это. Теперь людское поселение представляло собой груду обгорелых развалин, украшенных головами, насаженными на пики, а погибло тёмных созданий относительно немного.       Повезло ещё в том, что в деревне было много девок. Крепких, сильных, красивых - на человеческий лад! - широкобёдрых. Таких девчонок орки не ели. Они с ними делали нечто более отвратительное, после чего многие из них сходили с ума. Более крепкие держались до второго, третьего и даже четвёртого раза. Нашлась одна уникальная особа - пять раз пережила, лишь на шестом помешалась.       Впрочем, оркам их разум было до фонаря. Им нужен был орган с иным предназначением. После этих соитий девки рожали особых орков***. Они были высокими, стройными, сильными и умными, умнее любого обычного орка. Даже урук-хай им в подмётки не годились! особенно, учитывая, что свирепость и злоба у этих "орчат" были истинно орочьими.       Так что орки, сытые, благодушные и весёлые, а также обуреваемые похотью, гнали своих пленниц даже не в саму крепость, а до первого привала. Кто успел, тот и съел, ребята!       А навстречу им ехали два эльфа, и оба наивно думали, что ничего противнее Ортханка им не встретится.       Как же, как же!       Увидев костёр посреди ночной степи, чуткий Тиль придержал поводья Мышки Анкано: - Стой! Это могут быть орки! - Откуда здесь ор... - начал сонный альтмер и осёкся. - Тьфу ты, и впрямь орки. Гниль болотная. Но не только они. Там ещё какие-то светлые пятнышки... - По-моему, девчонки это. Человечьи, - эльфёнок сглотнул. - Бедные... Почему их не съели? В плен гонят? Но зачем они Саруману? У него и так прислуги хватает, несмотря на окружение. - А я догадываюсь, зачем, - вдруг произнёс Анкано. - Сказать правду, или уши заткнёшь? - Эммм... говори, я не очень нежный.       Альтмер сказал. - Какая мерзость, - содрогнулся юный эльф. - Но зачем? - Для улучшения потомства, наверно, - предположил бывший талморец. - Они же страшные. И кривые. А обрюхатит такой человеческую девушку - она родит что-то более симпатичное. Потом это что-то воспитают, как орка, а мамашу или ещё раз попользуют, или... съедят, коли слабой окажется. - Неужели они это делают сознательно? - тихо ахнул Итилиол. - Они ведь тупые! У них в голове лишь пограбить и убить, а о том, чтобы породу улучшить, вряд ли задумываются! - Ну, может, Саруман идею подбросил, - предположил Анкано. - Я у него видел как-то группу орков, подозрительно красивых и стройных, они в наглую забрели на кухню и стащили оттуда свиные окорока. И повара даже не пикнули, а эти их не тронули... Обычные орки так не делают, и если бы решились, наверняка прибили бы там кого-нибудь. Я так понял, эти орки элита, и, стало быть, негодяй Саруман такой селекцией занимается давно! Куда смотрят ма... - Анкано, - страшным голосом перебил эльфёнок. - Орки пожрали, выпили вина и лапают девчонок! Они плачут в голос, но орков это не останавливает, даже, похоже, нравится! Вот один из них схватил бедняжку в охапку, поволок от костра во тьму! Я не могу, не могу на это смотреть... он сейчас...       На протяжении всей взволнованной речи Тиля Анкано чувствовал, что свирепеет. В другое время удивился бы, ибо - были времена, когда он спокойно отдал бы таких девчонок на поругание союзникам - на войне, как на войне. Но то прежний, эгоистичный и жестокий талморец. Теперешний же Анкано стянул с себя повязку и метнул файерболом в костёр...       Грохнуло! Всех отбросило взрывной волной. Почему-то ни одна девушка не пострадала - поднялись, как ни в чём не бывало, рыпнулись было бежать, но побоялись, присели на землю и почему-то сжались комочками... и правильно сделали! Оркам досталось гораздо больше. На ком штаны сгорели, у кого и содержимое пострадало. У некоторых глаза заболели, или уши, они стали слепыми и глухими... Очнувшиеся раньше схватились за свои страшные мечи и топоры, да закрутились на месте: куда бежать, откуда враг?       Тем временем на девушку, приготовившуюся к участи пострашнее смерти и оттого беспомощную, неспособную даже кричать, вдруг брызнуло чем-то липким. Она решилась открыть глаза и увидела, что её враг, выпрямившись и запрокинув голову, воет в одну ноту, а из его головы торчит тоненький прутик. Девчонка пошевелилась. Орк продолжал выть и даже не попытался её придержать. Тогда она дёрнулась посильнее. Орк свалился набок и замолк, подавившись криком.       Роханка не стала проверять, жив ли злодей. Она на полусогнутых побежала во тьму и была остановлена мягким голосом: - Тихо!       Потом её перехватили чьи-то руки и толкнули к лошади: - Только не пытайся её угнать - она эльфийская. Просто стой и жди. - Ладно, - пискнула вконец запуганная девушка и послушно замерла с поводьями в руке.       Она видела, как ринулся к костру её спаситель и врубился в толпу осовевших, контуженных орков с обгорелой одеждой, а те, толпой против одного, не слишком большого и худенького воина, почему-то не могли оказать какого-то сопротивления. Незнакомец их резал, как лис цыплят.       Долго это продолжаться не могло - травмы у всех орков были не смертельными и двигаться не мешали. Но тут вмешался второй, вооружённый длинной палкой с разлапистой вершиной. Орудовал он, однако, не только и не столько своим посохом. Колдун этот совершенно бесстрашно шлёпал орков раскрытой ладонью кого в морду, кого в грудь - и те падали, как подкошенные.       Внезапно битва кончилась. Упал последний орк, и кто из двоих его убил, осталось загадкой. Двое спасителей присели на корточки у костра, и тот, что в длинном плаще бил орков ладонью, пожаловался: - Перебор. Опять я не рассчитал. Тиль, передай-ка мне мою флягу и синенький пузырёк, а то в обморок грохнусь!       Мечник-лучник посвистел, к костру выбежала ещё одна лошадь - очень изящная, тонконогая, почти игрушечная. Парень встал, начал рыться в седельных сумках, выудил что-то оттуда и протянул колдуну, тот шумно выпил и невнятно буркнул "спасибо".       Так и не выпустив из рук поводья, роханка побрела к костру. А рядом с ней и другие. Всего пленниц орков оказалось восемь. Они замерли полукругом вокруг костра. Вначале молча, всё ещё прокручивая в себе ужас этой ночи и осознание того, что они живы и не поруганы. Затем раздались тихие и удивлённые возгласы...       И немудрено, когда оказывается, что оба спасителя - эльфы, а у ближайшего орка в груди сквозная дыра... в форме ладони...       Одну упавшую в обморок подхватил Тиль, а вторую - её товарки. Что касается Анкано, то он едва успел натянуть на глаза повязку. И теперь сидел, почти беспомощный и уставший, как собака - оттого и не рвался никого поддерживать...       Утро. Тишина. Костёр.       Эльфы. Трупы орков.       Свернувшиеся в клубок девушки в изодранных рубашках. Этот клубок довольно плотный, состоит из восьми тел, лежит довольно близко к костру и всё равно дрожит. Осень, сами понимаете, и в Рохане осень.       Анкано крякнул, как старик, уронил по другую сторону от клуба девушек кучу сена, надёрганного обоими эльфами за ночь и запалил её щелчком пальцев. На удивление, опять получилось. - И вот что с ними делать? - с тоской обратился он к товарищу. - Домой везти, - не мудрствуя лукаво, ответил тот. Выглядел он, в отличие от Анкано, свеженьким, как огурчик. - Нет у них дома, сгорел. И все там померли. Эти их... - сумрачно пояснил альтмер, чиркнув ладонью по горлу. - Вот балрог. Тогда к правителю их, пусть пристроит. Есть же у него советники, помимо этого... Гнилорота... - Змееуста. Сомневаюсь, но надо попробовать. А куда деваться? И одежду им раздобыть, а то простудятся и помрут. - Ты вот что, подожди меня здесь. Я сейчас вон ту рыженькую растолкаю, пусть покажет нам дорогу к какой-нибудь деревне, я там одежду куплю. - Без денег? - А какие тут деньги?       Анкано помянул скампа и полез в карман. - Держи, - протянул он небольшую горсть монет. - Только спроси у них сначала, сколько стоит тёплая одежда и башмаки на восемь девушек. А то выкинешь всё золото... А так хоть разменяешь на серебро...       Эльфёнок без колебаний принял септимы. Наверное, принял их за монеты, бывшие в ходу у какого-нибудь древнего Арнора или Гондора. И то сказать, мужчина в короне имел прямо-таки нуменорский профиль...       Деревня отыскалась в полдень. Рыженькая Эрин клевала носом, но упрямо вскидывала голову. Она вызвалась помочь наивному эльфу в финансовом вопросе. Всё-таки не для кого-то, а для неё и её подруг по несчастью одежду покупают. Негоже, чтобы парнишка по глупости разорился. Ну и что, что эльф, эльфы как люди, тоже разными бывают. Этот вот смелый, добрый, но молоденький и глупый, обдурить его пара пустяков. И совсем не злой колдун, врут бабки. Что такого бояться...       После трёх-четырёх попыток нашли избу, где жила местная портниха, что за гроши сельчан обшивала. Ну то есть, гроши по меркам Эдораса. А для местных - приемлемая, но и приличная цена: когда серебро или медь, когда - плоды огорода или мясо с рыбой...       Та поохала, поахала, погоревала над несчастьем бедных девочек (отчасти для вида, как вполне справедливо заподозрил эльф) и полезла в сундук. Там у неё лежало пять платьев и семь плащей. Все крепкие, добротные, но серенькие, без украшений, даже ткань не крашенная и небелёная. Получив пару септимов, охнула и кинулась к другому сундуку, а сына-пятилетку послала к сапожнику. Золото для местных было немыслимой суммой...       К счастью, понадобилась всего две пары ботинок. Орки разорвали лишь платья, но не стали снимать ботинки, посчитав это нецелесообразным. Только две девушки выскочили из горящих домов в чём были. То есть в рубахах и босиком.       Таким образом, одежда была получена в короткий срок, а три счастливицы стали обладательницами цветных платьев и узорного плаща. И часть золота Тиль сохранил.       Когда же девушка и эльфёнок покидали деревню, кое-как навьючив лошадь объёмистым тюком, чем та была не слишком довольна, к ним вдруг подъехал всадник на боевой (как определил Тиль) лошади, при оружии и доспехах. Определить его звание парень не смог: то ли простой воин, то ли капитан, поди пойми! У этих эдайн всё так сложно! Зато крестьяночка Эрин вытаращила глазки... - Ты же Эрин, дочка трактирщика из деревеньки Щетинки! - узнал её воин. - Почему ты здесь одна, без родителей, да ещё с эльфом? Говорят, по соседству сгорела деревня - неужели твоя?       Эрин, дочь трактирщика из Щетинок, всхлипнула и сделала то, что не делала с самого появления двух эльфов на горизонте - тихо и горько расплакалась...       Альбрехт не верил глазам своим...       Доходили до него слухи, что неладное творится в землях, примыкающих к Изенгарду, да Теоден что-то не шевелится. Говорили, что он духом сломлен, а советник его, провались он пропадом, чёрные речи ему нашёптывает. Да речи те, хоть черны, да правдивы: нельзя верить никому. Ни эльфам, колдовским созданиям. Ни колдунам, тем более. И Гондору, что на юге, тем более. Ибо нахлебался в своё время Рохан от чёрных нуменорцев, а в Гондоре вся правящая фамилия нуменорского происхождения!       И вот оно, воочию! Девчонки из соседней деревни - чудом выжившие и чудом от орков спасённые, среди них - Эрин, в которую молодой воин был давно и тайно влюблён. "Чудо" - те самые колдовские создания, один вообще непонятный, жёлтый - может, больной?       И теперь ясно, почему деревни горят и люди исчезают. То Сарумановы делишки. Единственный колдун, которому король верит - самой-рассамой сволочью оказался. Про Гэндальфа, которым всех пугают, с подачи Сарумана, столько ужасов не известно! А может, и не так плох бродячий волшебник?       А раз так - не пора ли Эомеру рассказать? Он хоть разум сохранил, всякие идиотские приказы дядюшки выполнять не спешит, своим умом до всего дойти пытается. Есть ещё Эовин, да к ней Грима Червеслов клинья подбивает, вот-вот и её задурит. Решено! Пристроит девчат, и к Эомеру! Хватит терпеть под боком всякую нечисть!       Так был ли Анкано тем камешком, который стронул лавину?       Увы, не был. Ибо - всему своё время. Пока же - Теоден Роханский тосковал на своём троне, оплетённый чёрной паутиной речей Гримы, которого этим речам научил Саруман, которого, в свою очередь, научил Саурон... А правду знали - Эомер, сын Эомунда и несколько простых воинов. Кто их будет слушать, простых?       Скажете, раз Анкано майа, почему бы и не попытаться?...       А вот тут и кроется заковыка. Майа из него был примерно такой, как из Маглора - эльнофей. Сила есть, с умом проблемы. Кто такому доверит менять судьбы мира? Даже наивный (по меркам майар, естественно) Радагаст понял, что из себя представляет этот новоявленный маг, и учил его не заклинания плести, а плести их грамотно. Ну, и силу сдерживать. Чтобы, значится, не полетели всякие медведи, а за ними города просто потому, что сильный и неуклюжий иномирец что-то не то себе представил. Это ж можно и Арду наизнанку вывернуть, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.       Потому и не рвался бывший талморец к королю Теодену с криками: "Тревога! Орки девок портят, а верховодит у них Саруман! А Грима ему свечи подносит!" Знал, что вряд ли его ждут фанфары и распростёртые объятия. Ведь он же эльф. И колдун. Двойной грех! Вряд ли его величество примет такого советника. Будет ждать, пока Грима залечит ногу.       Потому лежал довольно крупненький камушек из нездешнего металла, именуемый Анкано, на верхушке горы, которая через каких-нибудь полгода раскатится и похоронит часть надежд Тёмного Властелина завладеть Роханом без боя. И он будет гордиться тем, что внёс свою лепту в эту маленькую победу сил Добра. Но - молча. - Ну что, есть надежда? - спросил Эомер. Шёпотом. - Есть, - так же шёпотом ответил Анкано. - Но я не рискну...       Только что горе-чародей под "хамелеоном", от которого его до сих пор мутило, пробрался в зал. Теоден одиноко сидел на троне. Не зная ситуации, можно было бы сказать, что он в глубокой депрессии. В наличии имелся полный набор симптомов, так то: остановившийся взгляд, уныло повисшие уголки губ, волосы, похожие на воронье гнездо,безвольные руки, неопрятная одежда. Говорили, что он мог так сидеть часами, не есть, не пить, а смотреть в одному ему понятные дали. Но было кое-что ещё...       В ментальном плане несчастный король казался опутанным лохматой чёрной паутиной, похожей на проклятие Анкано. Но если упомянутое проклятие имело чёткую структуру, то то, что прилипло к душе Теодена, было неоднородным и комковатым. И если бы удалось распутать один нехороший узел, от которого тянулась толстая и прочная на "вид" нить (кстати, в сторону Ортханка!) то и остальные лохмотья снялись бы достаточно легко. Даже деревенская бабка могла бы их удалить. Но увы... Проклятый узел никак не поддавался. "Пальцы" неумелого майа срывались с плотного тугого комочка, не в силах подцепить нить. После получаса возни Анкано сдался. Он мог бы попробовать разорвать нить, но тогда... тогда Теоден бы попросту умер. А этого допускать было никак нельзя. И не только по этическим и моральным причинам. Нельзя и всё. Анкано чуял это, как... майа. Он продолжал меняться и побаивался новых открывшихся талантов. - Я не справлюсь. Здесь нужен Гэндальф, - сказал он. - Серый колдун? - хмыкнул племянник Теодена. - Приходил, бормотал что-то про необходимость сплотиться против Тьмы. Мы его не стали слушать, вежливо послали. Тем более, он что-то говорил и в адрес Сарумана... - он осёкся. - И говорил правду, ты это теперь знаешь, - кивнул альтмер. - Следовательно, раз Гэндальф был прав, то Саруман и Грима лгали. - Так что, всё потеряно? - серым и тусклым голосом человека, лишённого надежды, произнёс Эомер. - Вряд ли, - тяжело вздохнул маг. - Ты ещё в своём уме. И Эовин, но вот она на грани. Мало того, что Грима ей намёки делает, так ещё и это. А она у вас девочка умная, понимает, что к чему. А поделать ничего не может. Ты бы берёг её от этого... змея. А то доведет до ручки. А сам пока можешь воинов помаленьку под своё начало. С королём у вас полный абзац, но полководец-то вполне нормальный. - Но что же будет с ним? - вскричал Эомер, глядя на родственника. - Что мне делать? - Ничего, кроме как по возможности оградить его от Гримы. Иначе Гэндальф может просто опоздать, и душа короля умрёт окончательно. - Но как Грима мог околдовать дядюшку? - с болью в голосе произнёс княжич. - Ведь он не волшебник, а мошенник... - Он Саруманова кукла, и понимай это как хочешь. Сам по себе он, как колдун, бесталанен, но Саруман использует его и его риторический дар как передатчик своей воли. Что же представляет собой ныне Саруман, тебе уже известно...       В тяжёлом молчании они покинули помещение и вышли на улицу. Там их ожидал Тиль. - Как девчонки? - спросил его Анкано, имея в виду двух последних жертв похищения. Остальных они пристроили гораздо раньше. - У одной родня здесь нашлась, - ответил эльфёнок. - Не ахти какая, но лучше чем ничего. Мужик правда пьянь, но жена с характером. Девчушку дрессировать будет нещадно, зато хоть не пропадёт, - печально вздохнул он, сознавая, как тяжело придётся чьей-то любимой дочке у такой родни. - Вторую я замуж выдал. Правда, не как Эрин. Тут любовью и не пахнет, и жених уже не молодой. Взял скорее не жену, а служанку. .. - Не кори себя, юный эльф, - покачал головой Эомер. - Ты сделал всё, что мог. И любая жизнь для этих девочек лучше, чем то, чему их хотели подвергнуть орки Сарумана. И чем сиротство и смерть от голода. А смогут ли они и дальше жить хорошо, увы, не от нас зависит... Так что вы говорили о путешествии в Лихолесье? - Нам нужно сопровождение. Те земли принадлежат Тьме, а значит, кишат орками и прочей нечистью, - сказал Анкано. - Это будет трудно. Нас окружают со всех сторон, и постепенно оттесняют от Андуина. Как и Гондор. Говорят, их правитель сошел с ума и как будто делает всё, чтобы его победили. Но и у нас и у Гондора есть свои глаза в Лихолесье. Эти люди настоящие воины, мастера своего дела. Когда придёт время - дайте им знак. Найдите возвышенность и поднимите над ней флаг, - с этими словами княжич протянул эльфам сверток. - Это наш символ - белый конь на зелёном поле. Или разожгите костёр с дымным столбом белого цвета... - Не ахти чего, но лучше, чем ничего, - подражая Итилиолу, сказал Анкано. К тому времени они покинули Эдорас и ехали по чистому полю. - Знал бы, что всё так хреново - поехал бы сразу в Лихолесье... Меня обманула красота эльфийских земель. И хоббитских тоже. Там всё такое доброе, благодушное. И я подумал, что всё Средиземье тоже такое. А о том, что половина его захвачена самым натуральным Злом - забыл.       Эльфёнок молча слушал разглагольствования незадачливого майа и удивлялся. Какая огромная разница между ним и Митрандиром! Тот - действительно мудрый и всезнающий, а этот, несмотря на внешний вид, порой как дитё малое. А когда выглядит взрослым, то и взрослый из него получается слишком обычный.       Даже более того: слишком обычный адан. Тьфу, что за мысли приходят в эльфийскую голову посреди человеческих земель!       Вот интересно: чей он майа? Кто из Валар его призвал? Может, пресветлая Элберет, которая оградила его в первые дни от проклятия? Или Аулэ-кузнец, повелитель ремесленников? Или Эстэ-целительница? - Однако, сомнительной чести стать подонком я избежал, - вдруг произнёс Анкано. - Да ты им и не был, - возразил Тиль. - Но чуть не стал. Мне ведь нравился Грима. Нравился его ум. Практическая сметка. Хватка. Вот только всё это сочетается с гниловатой душой. Обидно, когда подонку достаётся такая голова. Терпеть, когда тебя гнобят, унижают... Смотреть, как под твоим носом орки убивают твоих соотечественников... знать, что твоё начальство продалось Злу в чистом виде, и молчать... И всё потому, что тебе платят и учат - неважно, что сам почти бездарен и вряд ли чему-то научишься. Неважно, что когда станешь ненужен, тебя так же скормят оркам или выкинут на помойку. - Но зачем мы возвращаемся в Ортханк, раз ты не собираешься этим заниматься? - Зачем... - хмыкнул маг. - В глаза им посмотреть хочу.       И Тиль содрогнулся. Он знал, что это означает. И что бы не пожелал Анкано Саруману и Гриме, это будет очень неприятно. Если не смертельно.       Впрочем, этих... подонков Итилиолу было не жаль. Абсолютно.