***
Кайл молчит. Они в пути уже минут пятнадцать, и альфа все силится, но слов подобрать не может. Юнги будто и нет в машине, будто на сиденье всего лишь его тень. Кайл удивляется: насколько человека может поменять свалившийся на него груз. Буквально пару часов назад альфа провожает на прием хорошо выглядящего омегу, а сейчас у него в машине сидит призрак. С синими кругами вокруг глаз, вмиг осунувшимся лицом и стеклянным взглядом. И сказать ему нечего. Подбодрить тоже нечем. Кайл доезжает до особняка президента, паркует машину перед шлагбаумом и, выйдя, открывает Юнги дверь. Они стоят несколько минут друг напротив друга и слушают пугающую тишину ночи. Альфа не хочет отпускать Мина и хотел бы хотя бы проводить его до дома, но дальше идти Кайлу нельзя. В какой-то момент он не сдерживается, прижимает омегу к себе и обнимает. Мин как безвольная кукла. Сломанная и перебитая. Цепляется за куртку Кайла и не хочет отпускать. Альфа сует в карман парня листочек со своим номером. — Если что-то понадобится, или просто захочется поговорить, звони мне. Пожалуйста, только не закрывайся, — Кайл нежно гладит его по голове. — Спасибо, — еле слышно говорит омега и идет к воротам. Кайл провожает Юнги взглядом и возвращается в машину только после того, как омега скрывается за воротами. Юнги еле передвигает ногами. Идти туда, куда так стремился столько времени — нет никакого желания. Видеть свою семью — тоже. Он коротко кивает охране и, миновав фонтанчики во дворе, подходит к массивной двери. На часах три ночи. Мин прислоняется лбом к двери, нажимает на ручку, но повернуть ее сил нет. И желания тоже. Мин делает глубокий вдох и, легонько толкнув дверь, все же входит. Видно, отец только возвращается с приема, он все еще в костюме сидит в кресле и пьет виски. Юнги усмехается про себя: отец редко принимает алкоголь, особенно в такое позднее время, и бокал в его руке наводит на мысль, что альфа пьет из-за сына. Юнги останавливается напротив и молчит. Чжун не удивляется. Он знал, что Намджун после приема избавится от Юнги. Президент ставит бокал на столик и смотрит на сына. — Иди к себе, — говорит альфа. — Завтра поговорим. — Не думаю, что нам есть о чем, — Юнги еле глотает подкативший к горлу ком. — Ты ведь все равно не веришь мне. — Я верю своим глазам, сынок. Ты сильно сглупил, а сейчас ты даже не скрываешь того, насколько расстроен тем, что он тебя выгнал, — Чжун тоже замечает, насколько отличаются Юнги на приеме и сейчас, спустя пару часов. — Я расстроен, да. Но совсем не из-за этого, а из-за вас, своей семьи, — Мин сам удивляется тому, что все еще способен говорить. — Ты спишь с моим врагом! С врагом твоей семьи! И у тебя его метка! — Чжун переходит на крик. — Ты опозорил мою семью! Ты, а не Ким Намджун! — Он меня изнасиловал! — Мин не может больше контролировать себя, срывается на рыдания. — И не раз! Я ненавижу его! — Мин отвлекается на спускающегося по лестнице и кутающегося в халат Ши Хека, за ним идет Джин. — Ненавижу его… так же, как и Джина! Юнги резко поворачивается к лестнице и идет к брату. Джин застывает на последней ступеньке и растерянно хлопает ресницами. Ши Хек не успевает перехватить подлетающего к сыну Юнги. Мин со всего размаха бьет Джина в живот, и как только тот падает, начинает бить его ногами. — Сука! Урод! Я не прощу тебя! — Юнги с силой отталкивает подлетевшего к нему Ши Хека и продолжает бить Джина, который все-таки встает на ноги и даже успевает дать сдачи. Но Юнги ослеплен яростью, он не чувствует, что у него разбита губа, и что есть силы бьет Джина в нос, как раз перед тем, как Чжун оттаскивает его от брата и швыряет на пол по середине гостиной. — Хватит! Ты уже перешел все границы! Какое ты имеешь право так себя вести! Что с тобой случилось?! — кричит президент на сидящего на полу сына. Ши Хек обнимает Джина у лестницы и всхлипывает. — Он виноват в том, что со мной случилось! Это он виноват! — Юнги не успевает договорить, как получает от отца пощечину. — Достаточно! Я устал от твоего бреда! Я честно пытался вести себя терпеливее. Но ты неконтролируем! Так что пошел в свою комнату и не выходи из нее, пока не обдумаешь свое поведение и не попросишь прощения у брата, — в ярости кричит Чжун. Юнги смахивает стекающие по щекам слезы и встает на ноги. — Я не останусь тут ни на минуту! У меня нет семьи и нет брата! И тебя, отец, — Юнги глотает слезы. — И тебя у меня нет. Омега идет к выходу, игнорируя крики и требования отца вернуться. Мин выходит во двор, обходит дом, идет в сад, забирает из своего тайника сигареты и мелочь, которая там завалялась, и покидает территорию особняка. Юнги садится в первое попавшееся такси на дороге и называет адрес Чонгука.***
Техен не дает Чону попасть ключом в замок. Прижимает к двери, шарит руками по телу омеги и целует. Сразу после ухода с приема Юнги, Чон заставляет альфу рассказать ему всю правду. Они стоят на балкончике ровно час, но Чон не чувствует ночного холода, не слышит громкую музыку, доносящуюся из открытой двери. Он слушает Техена. Периодически выпивает из его бокала виски, затягивается его сигаретой и слушает. И по мере того, как Ким говорит, кожа омеги покрывается тонким слоем льда от ужаса. Чон уверен, что Техен рассказывает не всю правду и где-то приукрашивает, но одного факта, что его друг в заложниках и терпит издевательства — для Чонгука достаточно. — Что вы за люди такие? — хрипло говорит Чон после того, как Ким заканчивает свой рассказ. — Как так можно было поступить с ним? Как? — одинокая слеза скатывается по щеке омеги, и Техен, резко притянув его к себе, обнимает. Чонгук не сопротивляется. Ему это нужно. И пусть обнимает его Ким Техен, и Чонгук даже знает, что этот альфа от Намджуна далеко не ушел. Пусть. Теплота человеческого тела помогает не утонуть в этом котле вылитой на него информации. Он цепляется за лацканы пиджака альфы и умоляюще смотрит. — Прошу, у тебя же есть на него влияние… помоги Юнги, избавь его от мучений, — альфа гладит омегу по голове, но ничего не обещает. — Я хотел бы, очень. Но я не буду тебе больше лгать. Тут я бессилен. Давай я отвезу тебя домой, — Техен обхватывает лицо омеги ладонью и смотрит в глаза. — Вечер был тяжелым. Тебе надо отдохнуть. — Хорошо, — шепчет Чонгук и кладет голову на грудь альфы.***
Выйдя из лифта, Юнги застает странную, и стоит омеге узнать альфу, целующего его друга, наводящую ужас картину. Мин застывает в пяти метрах от ничего не замечающей вокруг парочки и, не сдержавшись, произносит: — Ну ни фига себе. Чонгук резко дергается, отталкивает Техена и, не веря, смотрит на друга. Техен тоже в шоке. — Какого черта, Чонгук? Какого черта ты позволяешь ему это? — Мин в ярости, и первое желание — стукнуть младшего. Но Чон не реагирует на слова, подбегает к другу и виснет на его шее. — Намджун знает, что ты здесь? — спокойно спрашивает Ким. — Не смей к нему подходить! — Юнги отцепляет от себя радостного омегу и зло смотрит на альфу. — Не смей его трогать! — Потише, злюка, — усмехается альфа и подходит к парням. Техен достает мобильный и набирает номер Намджуна. Юнги выхватывает телефон из его руки и сбрасывает звонок. — Можешь не стучать. Он сам меня отпустил, — говорит омега. Альфа не верит. Внимательно всматривается в глаза омеги и переспрашивает. Юнги повторяет ответ. — С лицом твоим что? Ты даже перед уходом его взбесить умудрился? — альфа укоризненно качает головой. — Он никогда не бьет омег. Как же ты его заебал-то. — Это не он, — Мин не знает, почему вообще отвечает. Техен подходит к Чонгуку, нагнувшись, легонько чмокает его в губы и, выхватив свой телефон у Юнги, идет к лифту. Чон наконец-то отпирает дверь и втаскивает друга в квартиру. У Чонгука в голове миллион вопросов, от распирающей его изнутри радости он носится по квартире, одновременно включает чайник, достает пиво и даже щелкает по кофеварке. Мин улыбается действиям друга и, взяв бутылку пива, садится за стол на кухне. — Почему ты с ним? — Юнги старается звучать строго и не умиляться на покрасневшие щеки Чона. — Я не с ним. То есть с ним, но не так, как ты подумал, — Чон осекается, садится напротив друга и тоже тянется к пиву. — Если ты не с ним, тогда почему разрешал ему засунуть свой язык тебе в глотку? — язвит Мин. — Да блин, не знаю я. Мы типа общаемся, но это не важно. Важно, что ты вернулся, — нетерпеливо отвечает Чон. — Все, что тебя касается, важно. Особенно, учитывая то, с кем ты связался. Если это мимолетная влюбленность, то завязывай. Он не тот альфа, с которым ты будешь жить долго и счастливо, и детей ему нарожаешь. Совсем не тот, — Юнги тянется к карману и достает пачку сигарет. — Надеюсь, дальше поцелуев у вас не заходило. Юнги следит за выражением лица напротив и смачно матерится. — Какого хрена, Чон Чонгук?! Нахуя ты спал с ним? — бесится Юнги. Чонгук виновато опускает голову вниз. После трех выкуренных подряд сигарет Юнги успокаивается и уже почти перестает ругать Чонгука и рассказывать про то, насколько Техен ужасен. Омеги не спят до утра. Юнги рассказывает Чону все: от начала, до особняка отца. Два раза Мин отвлекается на успокоение истерики Чонгука, который оплакивает тяжелую судьбу друга. Долго Чон не может прийти в себя именно после рассказа о Джине. Они наспех готовят лапшу и поедают ее в шесть утра. Потом снова слезы, смех, объятия. Спят они вместе в кровати Чонгука. Просыпаются омеги только после полудня. Пока Чонгук готовит завтрак, Мин принимает душ, а потом проходит на кухню и помогает другу накрывать стол. Чон сразу предлагает Юнги жить у него, на что тот в ответ язвит, что в таком случае Чонгуку некуда будет приводить Техена. Мин получает за это обиженный взгляд и подгоревшую яичницу. Юнги решает, что лучше он будет жить на улице, но домой точно не вернется. Ким Намджун ломает его, превращает его жизнь в ад. Но Намджун честный. До конца. Какой бы жестокой его честность ни была. И за это Намджун заслуживает ненависть. Чистую, сжигающую дотла, неприкрытую ненависть. И это хотя бы чувство. К Намджуну у Юнги есть чувство. Но а то, что его «родные», его «семья» унизили его своим недоверием, свой же брат его сдал — это вызывает только равнодушие. Холодное, пустое равнодушие. Ничего. Юнги ничего к ним не чувствует. И хуже этого нет ничего. Намджун Юнги никто. Он враг. Он и не был обязан его принимать, лелеять, беречь. А вот родные должны были как минимум хотя бы понять. Должны были быть рядом, несмотря ни на что. Юнги думает так. Он верит в то, что семья должна быть именно такой. Всегда, при любых обстоятельствах, должна быть рядом. Юнги найдет работу, несмотря на то, что у него нет нормального, законченного образования. Брезговать Мин не будет ничем. Он не будет долго сидеть на шее друга. Потом снимет квартиру и начнет жить по-новому. Так, во всяком случае, решает в то утро омега.***
Техен ждет Намджуна в офисе Kim Construction вот уже как два часа. На альфу это не похоже. Он никогда не опаздывает. Техен успевает выпить три чашки кофе, переговорить по телефону с клиентами и уже начинает зевать, когда дверь кабинета открывается и впускает Намджуна. — Чего уж торопился. Я могу еще пару часов подождать, — Ким не скрывает злости. — Не злись, — Намджун проходит к столу. — У меня была бессонная ночь. — Интересно почему, учитывая, что омега, которого ты трахаешь, уже не живет у тебя, — Техен отбрасывает журнал, до этого лежавший в руках, в сторону. — Я ночевал у Кисума, — Ким просит кофе у секретаря. — Откуда ты знаешь про Юнги? Охрана доложила? — меняет тему альфа. — Неа, он сам сказал, — Намджун в удивлении приподнимает бровь, смотрит на друга и молчит в ожидании продолжения. — Я своего домой провожал, а твой, — Ким осекается. — Прости, в смысле Юнги, пришёл к нему. Там я и узнал. — Я же сказал Кайлу отвезти его в особняк! Что было не понятно?! — бесится Ким. — Спокойно. Отстань ты от Кайла. Он все сделал так, как ты и приказал. Просто омегу-то из дома выставили, или он сам ушел, я так и не понял. Но кажется выставили, у него лицо разбитое было, — Техен делает глоток из чашки и наблюдает за тем, как мрачнеет Намджун. — Зачем? Почему ты вообще это сделал? Мне показалось, что он особенный. Показалось, что он тебе нравится, а не просто сын твоего врага, которого ты держал в заложниках, — Ким всю ночь пытается найти ответ на этот вопрос и, все-таки не выдержав, задает его другу. Намджун делает паузу, смотрит на чашку свежезаваренного кофе и думает. — Тебе показалось, — Намджун говорит, как рубит. — Давай бумаги, перейдем к работе. Техен понимает, что разговор окончен и, схватив с журнального столика папку, идет к столу.***
Первую неделю Юнги не выходит из дома. Боится. Осуждающих взглядов, встретить знакомых, встретить Намджуна. Последнее звучит нереально, но Мину все равно страшно. Он не хочет его видеть. До дрожи. Один раз за всю неделю приходит Техен, чтобы выяснить, почему Чонгук снова не отвечает на звонки. Альфа понимает, как тяжело Юнги его видеть, и, как говорит потом омеге Чон, Техен обещает в квартиру больше не подниматься. Мин так и не понимает, что за отношения у этих двоих, но в душу другу с нравоучениями больше не лезет. Чонгук — большой мальчик, сам разберется. От родителей ничего не слышно, словно Юнги для них умер. Но ему уже плевать, потому что он сам их хоронит еще в ту ночь в такси, направляясь к Чону. Чонгук забирает всю одежду и вещи Юнги из особняка. По его словам, дома на тот момент оказывается Ши Хек, он молча впускает омегу в комнату сына и не задает ни одного вопроса. От прессы президенту достается сильно. Семью Чжуна поливают грязью все, начиная от крупных изданий, заканчивая старыми омегами во дворе. Через неделю все-таки приходится выйти из дома. Мин отправляет свое наскоро состряпанное резюме в пару мест, и в понедельник у него ожидается три собеседования. Два из них — на должность официанта и одно — на продавца в мини-маркете на заправке. До первого ресторана Мин доходит без проблем, учитывая что, несмотря на теплую погоду, поверх рубашки приходится нацепить толстовку и прятать лицо в капюшоне. Ему сразу отказывают, как только узнают, кто он такой. Ресторану скандалы не нужны, а брать на работу сына президента, да еще с подпорченной репутацией, семейная пара, хозяева ресторана, отказывается. По их словам, уважение клиентов для них превыше всего, а с Мин Юнги ресторан это уважение потеряет. Юнги расстраивается и, забрав резюме, едет на второе собеседование. Маленькая забегаловка в тридцати минутах от центра сразу не нравится омеге. Точнее не нравится альфа, хозяин кафешки. Он делает недвусмысленные намеки, раздевает омегу взглядом, и Юнги, плюнув на то, что приходит устраиваться на работу, посылает мужчину на три буквы и идет на остановку ждать автобус до мини-маркета. Маркет, как и сама заправка, принадлежит старому овдовевшему омеге. Омега, которого зовут Эл, выслушивает парня, который рассказывает, что умеет, и сразу говорит, что берет на работу. На вопрос Юнги, знает ли Эл, кто он такой, последний отвечает, что ему плевать, и главное, чтобы шла работа. В обязанности Мина входит следить за магазинчиком, помогать покупателям и хозяевам автомобилей, которые заезжают на заправку. Юнги невероятно горд собой, что получает работу. Зарплата не такая уж большая, раньше Мин тратил эту сумму за один день, но, по словам Эла, он ее повысит через три месяца, если омега себя проявит. В любом случае денег хватит, чтобы снять однушку на окраине, и еще останется на транспорт и пропитание. На работу Мин должен выйти в четверг. Юнги светится от счастья и, сойдя с автобуса в центре, на аванс, выплаченный Элом, решает купить Чонгуку его любимые пирожные с заварным кремом. Забрав из кондитерской коробочку, Мин только выходит за ее двери, как сталкивается с Чимином. Юнги не успевает натянуть капюшон, да и вообще Чимин стоит прямо напротив, смотрит в глаза и всем своим видом словно показывает, что Мин попался. — Надо же, какая встреча, — ухмыляется альфа. — Не ожидал. — У меня нет времени на разговоры, — бурчит Мин и пытается обойти того, от голоса которого до сих пор немного подрагивает сердце. — У меня его на двоих хватит, — Чимин хватает омегу под локоть и утаскивает от входа в сторону. — А где твой любовник? С ним-то ты небось не ломаешься, цену себе не набиваешь, — усмехается Пак и приближает свое лицо к омеге. — Надоест его член — приходи, напомню тебе, что такое настоящий секс, — шепчет Чимин в ухо сжавшемуся парню. Юнги с силой отталкивает от себя альфу и что есть силы бежит вниз по улице, на ходу натягивая капюшон и прижимая коробку с пирожными к груди. Случайная встреча с Паком омрачает настроение омеги. Придя в квартиру, он кладет коробочку на стол, проходит в гостиную и ложится на диван. Чонгука дома нет. Юнги звонит другу с подаренного им же телефона и узнает, что тот будет поздно. В книге контактов мобильного ровно четыре номера. Первый, собственно, номер Чонгука, потом Техена — на случай, если придется искать Чона через него. Третий — номер Кайла. А четвертый — Намджуна. Его номер списывает у Техена и вбивает в телефон Чон, объясняя тем, что, если сильно припрет, Юнги может писать смс-ки альфе о том, насколько он его ненавидит. Мин смотрит на цифры несколько минут, горько усмехается, но номер не удаляет. У Юнги все нормально. Во всяком случае, он усиленно старается изображать эту нормальность. Это не Юнги та омега, которая, проснувшись среди ночи, не может снова заснуть и переворачивает намокшую от слез подушку. Это не он, слушая Чонгука или даже смотря телевизор, впадает в прострацию и уходит в себя настолько, что не слышит и не видит ничего вокруг. Это не он, кто долго стеклянным взглядом смотрит в свое отражение в зеркале в коридоре и не узнает. И это точно не он, кто, пытаясь душить в себе обиду и разъедающую сосуды боль, выводит алые узоры на запястьях в ванной. Лишь бы физическая боль приглушила ту, которая сидит внутри. Ту, которая правит омегой все последние дни, живет в нем и разрастается. С каждой секундой становится больше, и Мин ждет, когда же прорвет, когда он уже окончательно рассыплется и осядет пеплом на паркетный пол квартиры друга. Случайная встреча с прошлым, с Чимином подкашивает омегу. Та легкость, тот просвет, которые поселяются в нем после приема на работу, улетучиваются. Юнги лежит на диване, придавленный к нему своей болью, и мечтает умереть. Исчезнуть. Раствориться. Все слишком. Этот груз, лежащий на его плечах, — слишком. И Юнги не знает, сколько он еще протянет, и как долго придется притворяться, что все нормально. Чонгук приходит под вечер, к этому времени Мин успевает нацепить маску «нормальности» и сразу бежит на кухню ставить чайник. Чон с удовольствием поедает пирожные, поздравляет друга с работой и обижается на спешку Юнги съехать. Мину и вправду неудобно жить у друга. Нет, Чон ничем не показывает, что присутствие Мина его отягощает, напротив, омега только рад другу. Просто сам Юнги чувствует себя обузой, и потом, он видит, как развиваются отношения Чонгука с альфой, и не хочет, чтобы Техен не мог приходить только потому, что напоминает ему Намджуна. Как будто Юнги о нем вообще забывает. Съехать Мин решает все-таки через месяц. Чонгук настаивает, и обижать его не хочется. И это дает время спокойно найти нормальную квартиру. Юнги выходит на работу в четверг и тихо-тихо привыкает к своей новой жизни. Так проходит полтора месяца. За это время Мин находит квартиру и съезжает от друга. Правда, дома он только спит. Весь день омега проводит на работе, а выходные — у Чонгука. Работа оказывается тяжелой, но Мину нравится Эл, и это взаимно. И потом, собственные деньги и возможность ни от кого не зависеть, придают омеге сил. Юнги очень медленно собирает себя по кусочкам и учится заново жить.***
Сегодня ночью Юнги снится монстр. Тот самый монстр с красными глазами из недавнего прошлого. Мин видит его в зеркале на потолке. Но это не все, что видит Юнги во сне. Он видит, как Намджун его трахает. Он чувствует это, словно все происходит в реальности. Самое страшное, что Юнги сам отдается альфе и умоляет его не останавливаться. Мин оплетает руками его шею, скрещивает лодыжки на пояснице альфы и прижимает к себе — максимально глубоко, максимально близко. Он мечется по кровати и просыпается от ошеломительного оргазма во сне. Юнги садится на мокрой постели, утирает кончиком покрывала выступивший на лбу пот и пытается понять — что это все было. Омега рвано дышит, сердце бьется в груди, как пойманная в клетку птица. Словно это была реальность. Юнги бы поклялся, что губы до сих пор горят, он чувствует следы пальцев Намджуна на своем теле. Грань между сном и реальностью стирается. Юнги теряется. Все тело ноет. Но не только оно. Ноет сердце. Невыносимо, словно его облили керосином и подожгли. Мин выползает из постели и идет в душ. Странный сон и неспокойная ночь сказываются на состоянии омеги. С утра Юнги чувствует себя паршиво. Все болит. Хочется лежать в постели и не вылезать из дома. Он думает, что точно простудился ночью и заболел. Но работу никто не отменяет. Мин второпях собирается и едет в магазинчик. Юнги провожает уже пятую машину на заправке и идет в магазин обслужить озирающегося по сторонам клиента, как живот резко скручивает, и Мин еле удерживает себя на ногах. Омега буквально липнет к прилавку и, кое-как нацепив улыбку, спрашивает покупателя, что конкретно он ищет. Покупатель — альфа лет сорока пяти, по припаркованному у дороги пикапу и груженной в него аппаратуре, скорее всего мастер или ремонтник. Альфа что-то спрашивает, но Мин не слышит. Уши закладывает гул голосов. Омега почти не соображает. До Юнги только начинает доходить, что это течка. Со всем адом, происходящим в последнее время, цикл, видимо, сбивается. И Юнги вообще не готов к течке. Ни подавителей, ни лекарств, ничего. Он стоит посередине мини-маркета в жопе мира и смотрит на альфу, который, судя по выражению его лица, уже чует запах и все понимает. Мин пятится к стене и, крикнув, что здесь камеры, бежит к кладовке. Альфа срывается с места, перехватывает омегу в двух шагах от двери и валит на пол, придавливая своим весом. — Какой сладенький и вкусный, — мужчина усиленно пытается засунуть в рот Юнги свой язык и хватается за ремень его брюк, пытаясь спустить. От альфы пахнет потом, грязью и полынью. Юнги кричит, бьется в руках мужчины и, стоит альфе отстраниться, чтобы расстегнуть свои брюки, бьет его коленом больно в пах. Мужчина воет на весь магазин, Юнги выползает из-под него и, еще раз ударив держащегося за пах альфу в лицо, залетает в кладовку и запирает дверь. «Черт, черт, черт, — на автомате повторяет омега. — Как же не вовремя». Альфа бьет кулаками дверь, угрожает не просто выебать, но и убить омегу за сломанный нос. Юнги вздрагивает от каждого удара, подползает на середину кладовки и ложится спиной на пол. Мин слушает мат и угрозы разнести дверь, чувствует как мокнут его брюки, как сознание заволакивает невыносимое, сумасшедшее желание… У его желания есть лицо. И оно принадлежит Ким Намджуну. У Мина нет сил этому сопротивляться и отгонять мысли о единственном человеке, которого хочется прямо сейчас. Его сильные татуированные руки, плечи, за которые хочется уцепиться и не отпускать… Мин прикрывает глаза и вспоминает, как Ким придавливал его к постели, как дико целовал, сминал в руках. Хочется. До белых пятен перед глазами хочется Намджуна. Не Чимина. Ни кого-либо другого. Именно Ким Намджуна. Ненавистного, выворачивающего все нутро одним своим видом Намджуна. До Чимина течки Юнги переживал на таблетках. В одиночестве. После — уже с Паком. Но Мин не может вспомнить, чтобы хоть раз в этот период он настолько бы сходил с ума. До боли, до дрожи. Омега почти воет, мечется по полу и, как в припадке, повторяет одно и то же имя. Альфа уже бьет дверь чем-то тяжелым и точно сейчас ее разнесет, думает Юнги. Мин не знает, не понимает, что творит. Идет на поводу желаний, на поводу своего тела. Мозг отключается, реальность заплывает. Нестерпимое желание за секунды оборачивает горящие внутренности и затягивает бесформенные толстые узлы на венах, не позволяя крови бежать. Системы перемыкает, и все, что Юнги чувствует, это оголенные резонирующие всеми спектрами пошлости пульсирующие от метки разряды. Они жгутся, растекаются по телу, расплавляют последние вопящие холодной рациональностью мысли, оставляя вместо кожи драпированное миллиметр на миллиметр полотно с одним единственным именем, прошивающим насквозь по всему периметру в каждую клетку — Намджун-Намджун-Намджун. В Юнги нет воли, нет страхов, нет ничего, способного затормозить его падение, только Намджун, чьи невидимые руки подчиняют собственной воле, требуют отдаться и перестать сопротивляться. Сдаться этим тяжелым, на грани боли, волнам удовольствия и желания принадлежать. И Мин не может заглушить в себе эту потребность поддаться безумию. Поэтому Юнги с трудом достает мобильный из кармана и дрожащими руками нажимает на имя Намджуна. Ким не отвечает. Юнги дышит через раз, вслушивается и считает гудки. Чуть не плачет. До боли зажимает в руке корпус телефона и мысленно умоляет Намджуна ответить. — Да, — наконец-то раздается долгожданный и до боли знакомый голос на том конце трубки. Юнги кажется, что приступ усиливается от одного только голоса Кима. Мин сглатывает, выдыхает и хрипло, еле контролируя дрожь в голосе, говорит: — Помоги мне.***
Намджун сидит в кабинете и слушает отчет Техена после визита в северные регионы, когда замечает мигающий экран мобильного. Альфа лениво тянется к телефону и отвечает. На том конце голос, который он узнал бы из миллиона. Голос, который, несмотря на то, что хозяина уже давно нет в жизни альфы, никак не забывается и не выходит из головы. И этот голос просит сейчас помощи у Намджуна.