Troye Sivan - DKLA
***
Юнги не знает, что и как скажет Чонгуку. Не знает, стоит ли вообще говорить. Но одно омега знает точно — он не пойдет против Намджуна. Он не сможет. Пусть эта любовь больная и ненормальная, пусть альфа втоптал его в грязь, сломал привычный устой жизни, пусть он ему ничего не обещал и не предлагал — Юнги не предатель. Он не может подставить человека, которого любит, и пусть даже этот человек не отвечает взаимностью — Юнги Намджуна не предаст. Он честностью на честность отвечает, болью на боль и дальше по списку. Омега приоткрывает окно в такси и пытается прикурить, выходит с трудом. У Юнги руки трясутся от мысли, что можно смотреть в глаза Намджуну с его меткой на теле, с теми эмоциями в его руках, и даже когда его рядом нет — и врать ему, сливать что-то за его спиной. Это невозможно. Это не реальность Юнги. Он расплачивается за проезд и, еле передвигая ноги, словно на них повесили мешки с цементом, идет к подъезду друга. Чон открывает сразу. Юнги забывает, зачем приехал тут же, стоит увидеть бледное лицо Чона и темные круги под глазами. Мин еще с порога обеспокоено спрашивает, что случилось, и почему на нем нет лица. И Чонгук рассказывает. Делает наспех бутерброды и все рассказывает. Юнги на еду не смотрит, звенит ложкой в стакане с кофе и считает образовавшиеся на черной поверхности пузырьки. — Я не знал, что столько людей погибло, — Юнги почему-то трудно дышать, он делает пару глубоких вдохов, но в легкие кислород будто не поступает. — Восемь. Он убил восьмерых, — Чонгук взбирается ногами на стул и, обхватив их руками, смотрит на друга. — Я не знал, что Техен такой жестокий, — бесцветным голосом говорит Мин. — Он выполнял приказ Намджуна, — хмыкает Чон. — Ты сейчас защищаешь Техена? — Юнги впервые за последние минуты поднимает взгляд на друга. — А ты защищаешь Намджуна? — парирует Чонгук. Юнги нечем ответить. Он снова опускает голову и смотрит на стакан с так и не тронутым кофе. — Я не знаю, кто из них большее чудовище… Кто настоящий монстр… — обреченно вздыхает Чон. — Но одно я знаю точно — я люблю это чудовище, и я пойду с ним до конца. Да, мне страшно. Я столько часов только и делаю, что думаю, но я не брошу своего альфу. Особенно после того, как он признался. Он любит меня, — горько улыбается Чон. — Представь, он сказал мне это. Юнги проглатывает ком в горле, вымученно улыбается и умирает внутри. Кажется, Мин никогда не услышит эти три слова. От того, кого любит и к кому привязался, точно. От этой мысли хочется вскрыться. Намджун четко дал понять, что чувств нет. Он это подчеркнул еще раз, говоря об аборте. Юнги сжимается, обхватывает ладонью лицо и пытается сопротивляться той горькой обиде, разъедающей внутренности. Он не хочет от него детей. Мин детей тоже не хочет. Но он вырос, думая, что если двое любят друг друга, то они обязательно в какой-то момент будут хотеть и ребенка. Намджун не любит его. Все, что он хочет — это секс. Но даже несмотря на все это, Мин не воспринимает предательство. Не понимает его и не видит ему оправданий. — Останешься? — спрашивает Чонгук и вырывает Юнги из омута мыслей. — Да… Нет… Я пойду, — Мин слишком резко встает и опрокидывает остывший кофе. Чонгук сразу бросается к рулону салфеток и машинально вытирает лужицы на столе. — Ты просто так зашел? — не унимается Чон. — Да… Я мимо проезжал, решил зайти, — Юнги хватает куртку со спинки стула и натягивает на себя. — У тебя все нормально? — Чонгуку кажется, что он что-то упускает. Юнги какой-то потерянный, но что занимает его голову, друг не говорит. — Да, правда. Не беспокойся, — Мин фальшиво улыбается и идет к двери. «Не надо было идти к Чонгуку», — думает Мин уже дома, лежа на неразобранной постели. Сна ни в одном глазу, хотя на дворе уже второй час ночи. Голова омеги разрывается от мыслей, от всех «за» и «против», но придумать решение и как-то обойти эту сложную ситуацию — не выходит. Юнги ворочается, пару раз встает и идет курить, долго стоит у окна и смотрит в ночь. Но ничего не помогает. Просвета не видно. От своей беспомощности, от всего свалившегося на него за последние дни хочется выть. Хочется пойти к нему, все рассказать и попросить о помощи. Мин представляет, как он рассказывает Намджуну про Ли и про условия, которые тот ему ставит. Представляет, как, выслушав его, Намджун притянет его к себе, обнимет и пообещает решить все проблемы самому. Защитит Юнги и помилует его семью. Ведь он альфа, он сильный, и он все может. От этих мыслей, пусть даже и казавшихся нереальными, внутри разливается тепло. Омеге кажется, что так и будет. Юнги снова сворачивается в клубочек на кровати и снова уговаривает себя заснуть. Монстр опять приходит во сне. Но в этот раз он не рычит на Мина, но и в руки не идет. Сидит в углу и смотрит своими красными, полными боли глазами на омегу. Юнги спрашивает у него, что случилось, пытается подойти ближе, но монстр закрывает морду лапами и одним этим жестом останавливает омегу. Юнги просыпается абсолютно разбитым. Думать и размышлять себе запрещает. Он уже решил, что сделает. Омега идет в душ, легко завтракает и звонит Техену. Узнает у него, что Намджун у себя в офисе, и вызывает такси. Юнги все ему расскажет. Он не будет его предавать. Да, Ким Намджун не любит его, и он и не обязан любить. Но он всегда был с ним честен, он никогда ничего ему не обещал. Намджун избавится от Ли, а Юнги будет просить его не трогать семью. И он не тронет.***
К офису Мин подъезжает к полудню. Называет охране на первом этаже свое имя, те докладывают в приемную Кима и Юнги провожают в лифт. Выйдя из лифта, Мин кивает приятному бете и тянется к ручке двери кабинета, но замирает на пару секунд. Еще раз прогоняет в голове весь план и разговор, который мысленно вел с альфой последние сутки, и наконец-то толкает дверь. Намджун в кабинете один. Стоит лицом к двери, прислонившись к столу, и говорит по мобильному. Кивает Юнги в сторону дивана, приглашая сесть. Мину дышать тяжело, а не то что ходить. Но омега заставляет себя шевелить ногами и, кое-как дойдя до огромного кожаного дивана, опускается на него. Кабинет под стать Намджуну: массивная мебель, красивый бар у стены, огромные французские окна в пол. Каждая деталь в кабинете показывает, что его хозяин сильный, харизматичный альфа. Воздух пропитан запахом Намджуна. Мин старается не делать глубоких вдохов, боится захлебнуться. Намджун напротив, не прекращая разговора, подходит к омеге, зарывается ладонью в волосы и, нагнувшись, с шумом вдыхает. Альфа мрачнеет — Мин почти не пахнет им больше. Запах вишни снова четко покрывает запах бергамота. Ким прощается с собеседником и спрашивает у Юнги, что он хочет выпить. — Кофе, — Мин облизывает засохшие губы и случайно ловит хищный взгляд альфы. Смущается и, опустив голову, смотрит на ковер. — Ну, а я выпью что-нибудь покрепче, — говорит альфа и идет к бару. «С тобой один кофе не поможет», — эту мысль Намджун уже не озвучивает. Бета приносит чашку ароматного напитка, ставит перед омегой и уходит. Юнги мнется, не знает, как начать разговор, горло пересохло, язык прилип к нёбу, он уже жалеет, что попросил кофе вместо воды. — Ты удивил меня, придя сюда. Но это приятный сюрприз. Я всегда рад тебя видеть, — альфа ставит бокал на стол около кофе и садится рядом с омегой. — Мне надо с тобой поговорить, — Юнги не смотрит на Намджуна, а изучает идеальное покрытие столика. — Я в твоем распоряжении ближайшие пятнадцать минут, потом у меня важная встреча. Так что говори, слушаю, — альфа откидывается на спинку дивана и нагло, даже не пытаясь это скрыть, рассматривает омегу. Намджун видит, как натянут парень, как он нервничает. Это отчетливо заметно по сжимающимся и разжимающимся пальцам, лежащим на его коленях. — Скажи мне, ты ведь рассчитался с моим отцом? — омега решает начать с этого. — Смотря, что ты имеешь в виду, задавая этот вопрос. Я не люблю ходить вокруг да около, и времени у меня мало. Так что говори открыто. Что ты хочешь узнать? — Намджун пока не может понять, куда клонит омега, и с чего вообще они будут говорить о Чжуне. — Мой отец… Он ведь тебе не мешает больше. Я видел новости. Да, вам обвинения не предъявляют, но я знаю, что это вы сделали, — Юнги с силой впивается ногтями в ладонь. Намджун не выдерживает, одергивает его руку и сжимает в своей ладони. — Я хочу знать, моему отцу это не грозит? — Юнги выговаривает последнее предложение, выдыхает и выжидающе смотрит на альфу. Намджун отпускает его руку, несколько секунд молчит, но тоже взгляда не уводит. — Послушай, малыш, это политика. Я понимаю, он твой отец, все равно они твоя семья, хотя я лично сам бы от такой семьи отказался. Но он мне мешает. Очень сильно. Если ты пришел просить сейчас за него или вымолить какие-то гарантии, то я тебе сразу скажу: впустую тратишь мое время, — глаза альфы темнеют, превращаются в черный-пречерный космос, и, хотя в комнате не холодно, Юнги чувствует, как кожа покрывается мурашками. Намджун делает паузу, сдвигает брови на переносице и, придавливая омегу к полу одним только взглядом, продолжает: — Ты сейчас меня неприятно удивил. Своей наглостью. Что дало тебе уверенности прийти сюда, что позволило тебе думать, что ты можешь вмешиваться в мою политику? Я хочу знать, — Ким резко поворачивает Мина к себе и впивается в него безжалостным взглядом. — Мне просто надо было знать. Надо было понять, и ты молодец, — Юнги взрывается. Омега сам от себя не ожидает такой агрессии, но обида, разрастающаяся внутри все эти месяцы, лопается, как воздушный шарик, и ее надо выпустить. Иначе Юнги разорвет на куски прямо сейчас, и отскребай потом эту плоть с этой дорогой мебели. — Надежда. Я просто хотел найти лучик надежды, хотел рассмотреть в тебе то, чего видно не было изначально. Я ошибся, — Мин пытается встать, но альфа резко дергает его за руку, и омега снова падает на диван. — Я еще не закончил, — говорит ледяным тоном Намджун. — Что именно ты хотел узнать? Что если ты примешь мое предложение, помилую ли я твою семью? Нет, — Ким говорит как рубит. — Кто ты такой, чтобы я из-за тебя что-то менял? То, что я тебя трахаю, не дает тебе повода требовать что-то больше того, что я и так тебе дам. Еще раз попробуешь за кого-то просить, пользуясь своей задницей, то я назло тебе буду убивать его медленно и мучительно, и то, что сделал Техен, будет выглядеть, как избавление. Я четко назвал тебе условия и озвучил свое предложение, а ты устраиваешь мне детский сад. Тебя я не трону, обещаю. Если мои три условия не нарушишь, конечно. Так что перестань забивать свою очаровательную головку глупостями, — Намджун идет к столику и отвечает на разрывающийся последние минуты телефон. Юнги не знает, о чем им еще говорить. Не знает, что он вообще здесь делает. Омега встает и подходит к альфе. — В тебе нет ничего человеческого. Ничего. Чтоб ты сдох так же, как и погибают твои жертвы, — зло выплевывает ему в лицо слова омега и поворачивается, чтобы уйти, но не успевает сделать и шага. Намджун бросает трубку, в один шаг оказывается рядом, резко разворачивает омегу лицом к себе и вжимает в стол. — Что, любовных романов начитался? Ты думаешь, я слепой? Думаешь, не знаю, что ты в меня влюблен? Как бы ты ни желал мне смерти, и как бы сейчас не брыкался в моих руках, ты принадлежишь мне, и ты сам этого хочешь. Но я тебя не люблю. Я вообще не понимаю, с чего бы мне тебя любить? Я сделал тебе отличное предложение, думал ты взрослый и умный парень, видно, ошибался. Мне твоя любовь не нужна, и даже моему самолюбию она не льстит. И знаешь, даже в постели ты мне больше не нужен. Ты сейчас пал так низко, что я отзываю свое предложение. Ты мне больше не интересен. Мне нравился тот сумасшедший, рискованный и смелый омега, который не считался ни с кем, и даже со мной. А оказалось, ты просто хорошо играл и являешься таким же, как и все: почуяв интерес к своей заднице, решил, что я пойду на поводу и сделаю все так, как ты хочешь. Ты просишь меня за отца, просишь за семью, даже любви у меня просишь. Если больше вымаливать у меня тебе нечего, то уходи, — Намджун отпускает Мина. Когда альфа делает шаг назад и заходит за спину, Юнги вздрагивает без поддержки, расправляет плечи и медленно опускает голову, всматриваясь в мятую ткань футболки. Он размыкает губы, пытаясь сделать глубокий вдох, но получается только прерывисто, поверхностно выдыхать, прижимая дрожащую ладонь к груди. Юнги не закрывает глаз, но все равно не может понять, почему на руке не остается крови, хотя меж пальцев словно чувствуется что-то влажное и горячее, стекающее вниз по коже. Но крови нет. А ладошка по-прежнему все такая же белоснежно-чистая. Даже тогда, когда ему кажется, что прямо там, в самом центре, у него сквозная пылающая дыра. Черная, с расползающимися рваными краями, и боли от нее столько, что горло сводит, а темнота ширится и тяжелыми волнами идет по телу, сплавляя его рухнувший глупый мирок уродливыми вспененными ожогами. Намджун за спиной абсолютно спокоен. Ему все равно. И Юнги сомневается, что когда они трахались, было иначе. Просто стоило один раз разжать ладони и перестать держаться, чтобы понять, что его никто не держит в ответ. Никто не идет по его следам. Никто не останавливает. Мин почти готов усмехнуться, но лишь продолжает заставлять себя дышать и держать мелко осыпающуюся под ноги маску, которая с каждым вздохом только сильнее ломается, а трещина в груди болезненно жжется и ползет по сторонам, сцепляясь вокруг него глухим вакуумом — без цветов, без эмоций, без жизни. Сердце судорожно останавливается, сжимается без права на следующий удар, и зрачки у Юнги топит вязким липким мазутом, чернотой обуглившейся души размазывая гарь по хрупким тонким костям, где каждый следующий вдох — очередная секундная смерть. Смерть, которую не пережить. Он медленно поворачивается и идет к двери. Его не окликают, не останавливают — ничего.***
Мин выходит из здания и садится в первое попавшееся такси. Сердце давит на ребра, грозится переломать их к чертям и вылезти наружу. Не больно, нет. Ничего. Чувства атрофировались. Мин реагирует на таксиста только с третьего раза, расплачивается и, выйдя из машины, идет в ближайший маркет. Соскребает все свои оставшиеся деньги и, купив бутылку недорогого виски, идет домой. Если он не напьется, то повесится. Юнги это знает, он чувствует, как чешутся руки сделать петлю и просунуть в нее голову. Тогда все закончится. Не придется искать выхода, не придется думать о семье, о себе, о последствиях своих поступков. А самое главное, не придется прокручивать в голове раз за разом последний разговор с Намджуном. Разговор, который добил, который порвал на куски все, на чем держался Юнги. Выбил почву из-под ног и поставил крест на надежде. Ким Намджун — монстр, и он оправданно носит это название. И он только что сожрал душу Мина. Юнги подряд наливает виски в бокал и, морщась, пьет. Глотает и не чувствует облегчения. Только горечь во рту и раздирающее горло послевкусие. Не помогает. Он уже выпил половину, но мозг не отключается. Кадры меняются со скоростью света. Одни картинки и это звенящее набатом в ушах намджуново «Кто ты такой?». Омега переползает в гостиную, ложится на диван и медленно умирает. От сжирающего изнутри отчаяния, от безысходности, от одиночества. Сгорает миллиметр за миллиметром и даже не пытается цепляться за реальность, не пытается остаться тут и проваливается в темноту. Вместе с ужасным похмельем утром приходит и решение. Мин решает принять предложение Ли. Если Юнги его не примет, Намджун уберет его отца. Он ясно дал это понять. Даже если Юнги будет умолять на коленях, Намджун поступит с его семьей так же, как и со всеми ему неугодными. У Мина нет причин помогать Монстру, да и желание отбили. Юнги не предатель, нет, но тут предавать ему некого, а вот спасти, возможно, удастся. Юнги засадит это чудовище за решетку и спасет свою семью. Он доведет дело до конца. А если ему не удастся, и Намджун его раскусит, то ничего страшного. Альфа убьет его. Мин привык умирать. Мин все равно уже мертв. Он умер в той хибарке, когда, открыв дверь, увидел Ким Намджуна. Умер, когда альфа, изнасиловав его, бросил один на один со своей болью в ванной. Умер, когда он насильно поставил ему метку. Умер, когда опозорил его перед всей страной. Умер, когда Намджун предложил ему стать своей шлюхой. И умер вчера у него в кабинете. Может, хоть следующий раз будет последним, и все закончится. Юнги звонит Ли и говорит, что согласен. Просит пару дней, так как появились непредвиденные обстоятельства. Ли он о них уже не рассказывает. Намджун отозвал предложение, надо его заставить предложить снова. И Юнги заставит. Омега едет к Чонгуку и все-таки занимает у него деньги. Мин знает, что в среду Pacifico закроют на частную вечеринку. Картель празднует назначение нового регионального лидера. Техен пригласил туда Чонгука. Выбить еще одно пригласительное для Юнги другу не сложно. Весь вторник Мин проводит в магазинах. Весь день среды — в салоне красоты. Уже десять часов вечера, Чонгук и Техен давно в клубе, и Намджун тоже там, Чонгук доложил. Юнги стоит перед входом и ждет, когда охрана пробьет его пригласительное, потом небольшая проверка на оружие, и Мин уже внутри. Чонгук скидывает смс, что они вернутся в клуб позже. «Видно уединились», — думает Мин. Омега сразу поднимается наверх, он знает, что король города с простыми смертными внизу праздновать не будет. Мин стоит перед дверями в VIP-зал и пытается взять себя в руки. Юнги сорок восемь часов репетировал эту роль, и он не может ее провалить. Делает глубокий вдох, кивает охранникам, и те, открыв дверь, впускают его внутрь. Внутри, как и всегда, темно и накурено, но Юнги знает, куда идти. Медленной, вальяжной походкой подходит к столику, на диване за которым сидит Намджун и две омеги. По краям столика на мягких креслах сидят незнакомые альфы. Юнги останавливается напротив Кима и смотрит прямо в глаза. Омега сразу понимает, что первая цель достигнута. Намджун впечатлен. Ким сперва не верит, что это Юнги, но потом усмехается и думает, что омега все-таки без гордости. Опять пришел и опять стоит перед ним. Но блять, как он выглядит. Тончайшая и абсолютно прозрачная черная блузка, под которой просвечивает кожа, и видны даже бусинки сосков, узкие синие брюки, облегающие стройные ноги. Волосы небрежно уложены, а глаза сильно подведены. Если омега хотел добиться эффекта, то он его добился. Ким с шумом сглатывает и даже одергивает себя, чтобы не потянуться к Юнги и не усадить его к себе на колени. Секс. Мин Юнги излучает секс. Зверь в Намджуне рычит, рвется на свободу, но Ким сажает его обратно на поводок. Омега смотрит нагло в глаза альфе, призывно облизывается и всем своим видом словно приглашает. Намджун подыгрывает. Суживает глаза и пальцем подзывает дикого котенка к себе. — Нахуй пошли, — твердо выговаривает Мин удивленным омегам. Намджун усмехается, но омег не защищает, что уже сигнал о том, что им лучше встать. Пока омеги нехотя покидают нагретое место, Юнги не двигается. Как только на диване остается один Намджун, он обходит столик, подходит к альфе и, положив руки ему на плечи, заставляет того прислониться к спинке. Намджун позволяет Юнги вести и рук не протягивает. Юнги садится на колени альфы, лицом к нему, и своими коленями сжимает его бедра. Обхватывает руками шею, приближает к себе и медленно, томно выговаривает в губы: — Ты прав, себе сопротивляться глупо. Я хочу тебя. Намджун сдается. Сильно сжимает ладонями ягодицы омеги и, притянув его к себе, проводит языком по губам. Медленно, смакуя вкус, облизывает чужие губы, мнет в руках ягодицы. Юнги ерзает на коленях Кима, нарочно проезжается пару раз по его члену и с удовлетворением отмечает, как альфа под ним возбуждается. — Хочу, — капризно надувает губы омега. — Прямо сейчас. Намджун усмехается, обхватывает ладонью лицо Юнги и, приблизив к себе, пошло целует в губы. Проводит языком по деснам, ловит язык омеги и всасывает. Мин тихо постанывает в поцелуй, опускает руку вниз и сквозь брюки сжимает уже каменный член альфы. Намджун его за эту шалость легонько кусает. — Чего именно ты хочешь? — шепчет альфа на ухо омеги, опускает губы к шее, всасывает кожу и оставляет свои метки. Юнги отодвигает от себя Намджуна, смотрит глаза в глаза, ногтями обводит выглядывающего сквозь горло рубашки монстра и хрипло произносит: — Хочу почувствовать тебя в себе, — Мин снова нарочно проезжается ягодицами по члену альфы. — Хочу, чтобы ты меня трахнул. Юнги кусает свою нижнюю губу, смотрит так блядски, что Намджун понимает: или они сейчас уедут, или он выставит всех и выебет эту развратную омегу прямо здесь на диване. Контролировать себя не получается. Этот мальчишка выворачивает внутренности, обнажает самые потаенные и самые дикие желания. Соблазн слишком велик. И Намджун не может себе отказать, он разденет омегу и положит на алтарь зверю: Юнги хочет Монстра — он его получит.