***
Вдалеке округлыми башнями красовался Винтерфелл. Из-за легкой дымки, витавшей подле, контуры замка размылись, оттого северная цитадель казалась необъятной. Издалека светились белые знамена Старков, и Санса, лошадь которой выехала вперед, взволнованно вздохнула. Оглядывая раскинувшееся логово лютоволков, она старалась подметить какие-либо изменения, но все было так же, как и прежде. Там она родилась. Там она выросла. Там она знала каждый кирпичик, каждый камень, покрытый мхом. Там она познала свое падение, и там же она поднялась из грязи. О! Каким же уютным ей казался клубившийся трубным дымком замок, но Санса Болтон, вдохновленная порывами ветра, гулявшего в поле, удрученно поджала губы. Когда-то Алейна Стоун, путешествовавшая с Мизинцем, так же смотрела на Винтерфелл, надеясь найти там то, что потеряла, а потом ее заставили страдать. Когда-то Санса Старк, собравшая с братом армию по крупицам, дрожа от страха и ненависти, зажимала в руке нож, заклиная убить себя, если Рамси одолеет Джона. Когда-то Санса Болтон, спеша увидеть потерянных брата с сестрой, подгоняла коня, придерживая округлившийся живот, а ее имя смешали с грязью. Сейчас Черная леди Дредфорта, Хорнвуда и Последнего очага вновь смотрела на Винтерфелл, не зная, чего ждать, и ее лошадь, чувствуя свою наездницу, пугливо фыркала и пригибала голову к земле. — Это Винтерфелл?! — спросил Рогар, широко раскрыв голубые глаза от удивления. За своей хозяйкой появился весь дредфортский поезд, и, будто о чем-то напоминая, позади леди Болтон хлопнули черные знамена с освежеванным страдальцем. — Да, — послышался равнодушный голос утомившегося дорогой бастарда. Рамси щурил глаза от прятавшегося за молочными облаками солнца, и взгляд его казался сверхпренебрежительным. Как и жене, ему было что припомнить, и не все воспоминания были приятными. Какие жертвы со стороны его спокойствия и умиротворения! Его супруга могла бы проявить к нему больше нежности, подумал бастард. Ведь в столь муторную, неимоверно бесполезную поездку он выдвинулся только ради нее. — А он больше Дредфорта? — поинтересовался Бальтазар. — Не намного. — И здесь живет Хранитель Севера? — Да, — ответил ему отец, с сожалением вздохнув на то, что некогда потерял. Впереди него вновь выехала Санса — рыжая бессовестная причина его падения. В седле она держалась превосходно, и, ослепленный бликами меди, бастард улыбнулся. Детишки вновь спрашивали его о чем-то, и, отвечая им, Рамси Болтон, почти никогда не терявший духа, утешался тем, что свой кусок с того поражения он все же поимел. Что толку от сплошных обязанностей Хранителя Севера, пожимал он плечами, потаенно сожалея. Сытая жизнь Черного лорда Дредфорта, Хорнвуда и Последнего очага его тоже устраивала, оставалось лишь добиться того, чтобы она устраивала и Черную леди.***
Во дворе, поджав губы, одетая в мужское одеяние, стояла последняя леди Винтерфелла, недавно сменившая знамена. Маленькая, щупленькая, владевшая мечом и луком не хуже заядлого вояки. Волосы ее, убранные в косу-колосок, терявшийся в темных распущенных прядях, отросли. Новоявленная леди Баратеон грозилась их остричь по плечи, но очередному лорду-бастарду удалось ее отговорить от подобных перемен. Порой рубившая с плеча, сейчас она немного волновалась, оттого большие выразительные глаза придавали ей вид той маленькой девочки, которой ее помнили. Послышались долгожданные шумы. Посреди людского крика заржали лошади, невпопад топоча копытами, и во двор постепенно влилась дредфортская процессия. Доехав до середины, Санса осадила коня. Воодушевленная, она оглядывала некогда родные стены, а вслед за ней во дворе появились Пес, хмурый Рамси Болтон, ее дети и солдаты с болтоновскими знаменами. Рыжеволосая девушка, походившая на мать как никогда, спустилась на землю. Слабо улыбнувшись, Санса Болтон оглядела сестру с ног до головы и неуверенно пошла в ее сторону, опасаясь холодного приема. Арья молчала. — Арья… Мои поздравления… Ты стала… — попыталась спрятаться за учтивостью Санса, выдавливая из себя заготовленные фразы, но договорить ей не дали. Хмурый волчонок бросился к ней, и, прижимая к груди единственную сестру, Санса Старк едва не всхлипнула от переизбытка эмоций. Что бы тогда ни произошло, девушка ведь на сестру нисколько не злилась, жалея лишь о том, что они расстались врагами в прошлый раз. А Арья закусывала губу. Сестры виделись друг с другом более пяти лет назад, и то мельком, а теперь у младшей вдруг защипало в глазах, да стал поперек горла предательский ком… — Это… «он»? — отпрянула вдруг Арья, едва не рыча в сторону оскалившегося бастарда. Лорда Болтона она никогда не видела, догадавшись о личности мужчины по иксообразному кресту на груди да злорадной ухмылке. Предполагавшая неласковость в отношении Рамси Санса сжала руки в кулаки. — Я его не звала… — Он… Н-не захотел отпускать меня одну, — сказала леди Болтон. Подразумевала девушка ревность бастарда, но леди Баратеон подумала о том случае, за который ей невольно было стыдно. Чувство вины взяло верх, и, надув губы, Арья лишь смолчала, волком посмотрев на своего проклятого зятя. — Бран… Где Брандон? Санса огляделась по сторонам, выискивая в толпе слуг и солдат знакомое острое лицо. Она ожидала еще одной не менее волнительной встречи, но младшего брата нигде не было видно. — Его… нет. Уехал… — опустила глаза Арья Баратеон, прерывая ее поиски. Пожалуй, она могла и соврать, но старковская честность ей этого не позволила. — Он не хочет тебя видеть. — добавила Арья, и Санса удрученно кивнула головой. Больше ей, изгнанной волчице, ничего не оставалось.***
В подземных катакомбах было по-особенному тихо, словно это место позабылось треволнениями людской жизни. По бугристым стенам проползли неровные тени, брошенные приглушенным светом, и, дойдя до нужного места, остановились. Тени безмолвствовали, и в молчании их умиротворенно трещали свечи. Где-то вдалеке капала вода, редко оглашая подземелье звонкой капелью. Слабый, уютный свет огня усыплял. Тепло крипты добавляло к усталости приятную разморенность, и, вглядываясь в каменные изваяния давно почивших родных, Санса чувствовала особенную безмятежность. — Я пригласила тебя, а не… «этого», — недовольно проговорила Арья, хмуря соболиные брови. Пряча взгляд, леди Болтон повертела в руках свечу. Санса зажгла ее о пламя соседних огарков и заговорила лишь после того, как поставила ее на могилу маленького Рикона. — Он — мой муж, Арья, — приготовила она этот ответ, еще когда они выехали из Дредфорта, — и отец моих детей. Иначе я бы не смогла приехать. — Он убил нашего брата. — Да… Он убил нашего брата, — тенью повторила она за сестрой, вглядываясь в статую из обтесанного камня, и отдаленно не напоминавшую Рикона. Рамси не стоило приезжать с ней. Лишь сейчас леди Болтон, привыкшая к постоянному присутствию мужа подле себя, осознала неразумность подобного поступка. Одно его присутствие оскверняло столь священное место, напоминая об ужасном времени в ее жизни, но ведь иначе приехать повидаться с сестрой у нее бы не вышло. Во дворе ей едва удалось развести их в разные стороны, а ведь Арья уже там сказала бастарду о том, что он жив только благодаря Сансе. Хорошо, что ее отвлекли племянники, так вовремя накинувшиеся с вопросами на тетю, появившуюся в их жизни столь внезапно. — Как прошла твоя свадьба? — повернулась Санса в сторону сестры. — Аргх… Скукотища, — закатила Арья глаза. — Зачем я на это все согласилась?! Теперь каждая скотина говорит мне «леди Баратеон»… — Где же сам лорд Баратеон? — опечалилась леди Болтон вдвойне, узнав, что не познакомится со своим зятем. В Винтерфелле остались лишь Гловеры, решившие дождаться лордов Дредфорта, да Карлон Карстарк, ведомый тем же самым мотивом. Ее приезд в Винтерфелл носил уж слишком опальный характер. Присутствие леди Болтон будто пытались утаить, и, вновь терзаемая чувством вины да досадой на свою опалу, Санса опустила голову. — Джендри уехал готовиться, — пробурчала Арья. — Я сказала ему, что свадьба будет только в Винтерфелле… Если будет, а потом… Так и быть — я уеду отсюда. Мне не понравилось в Штормовом пределе, — заявила младшая сестра, поморщив нос. — Они уехали с Давосом готовить все к моему приезду, потому что тухнуть там от скуки я не намерена! После войны я вообще хотела поплыть на запад, а тут… Все женщины глупеют со временем, — категорично заявила леди Баратеон, тут же оправдывая себя. — Все лучше, чем терпеть Брана-барана. — Как он? — полюбопытствовала старшая сестра, снисходительно улыбаясь грубому тону младшей. — Он часто сидит в богороще, — вздохнула Арья, помолчав. — Говорит, что видит видения. Прошлое… Где мы все вместе… — заблестели на свету ее большие выразительные глаза. Арья и сама порой вспоминала о том времени, где они все были живы и счастливы. Страдания, выпавшие на долю Старков, заставляли выживших лютоволков невольно возвращаться к грезам о той радостной поре, и в этом и лорд Таргариен, и леди Болтон, и леди Баратеон, и лорд Старк, несмотря на все свои разногласия, были солидарны. — Он иногда мне рассказывает… О Роббе. О Риконе, о папе с мамой. Он мне сказал, — нахмурилась девушка, — что видел, что «этот» сделал с тобой… В крипте стало тихо. Вдалеке вновь упала капля, и ее звон эхом пронесся среди могил. Зашипела свеча, огонь которой принялся поедать фитиль. Санса долго смотрела на разгоравшееся пламя. Она не знала, как Брандон сумел увидеть всю ту черноту, сотворенную бастардом, и долго ломала голову над этим. Ведь если бы брат не узнал, ей было бы куда легче… О ее мучениях мало кто был осведомлен. Одни погибли, иные не вспоминали, и это забвение самой миледи было очень на руку. Она, в конце концов, могла бы соврать, как сделала это в Королевской гавани. «Ничего не было» — лгала бы Санса каждому в лицо о своих первых месяцах брака. Ей просто не хотелось жить с сыном предателя Робба Старка, с бастардом, ниже ее по происхождению, оттого она и сбежала, ведомая глупой честью и гордостью. Ей, хлопавшей наивными голубыми глазами, поверили бы. Она сама поверила бы себе ради того, чтобы никогда более не вспоминать о том, что было. — Помнишь… Отец хотел, чтобы мы уехали из Королевской гавани. — Да. Ты еще начала верещать, что любишь Джоффри и… — Когда отцу отрубили голову, — перебила ее Санса, — Джоффри насадил ее на пику и привел меня посмотреть. Когда Робб одержал победу, он приказал раздеть меня и избить. Мы провожали Мирцеллу в Дорн, и меня чуть не изнасиловали нищие и пьяницы… Когда меня выдали за Тириона Ланнистера, Джоффри пригрозил, что возьмет меня силой… — вспоминала Санса о том злом роке, что преследовал ее с той поры, как девочка стала девушкой. — Наверное, так должно было случиться. Знаешь, железнорожденные часто говорят о железной цене, — задумалась леди Болтон, давно оправдывая свою жизнь некой предначертанностью. — Я тоже должна была поплатиться… За свою глупость, за глупые мечты… — Отдавшись убийце нашего брата? — Если бы ты видела, что он сотворил с Теоном, ты бы поняла, что к Рикону он проявил истинное милосердие… — не сдержалась Санса. Она не была столь наивна, чтобы не ожидать нападок сестры, но сейчас пыталась защитить себя, попутно защищая супруга. — Он его не мучил... — ответила она сестре, смотревшей исподлобья. Леди Болтон отвернулась, вновь вглядываясь в бесстрастное лицо каменного изваяния, в единственном котором не видела упрека. Ей было прекрасно известно, что могло бы статься с маленьким Риконом, и отчасти Санса, порой размышлявшая о гибели брата, чувствовала определенную благодарность к мужу. На то, чтобы Рикон выжил тогда, угодив к лорду Болтону, не стоило рассчитывать, и беспощадный Рамси убил мальчика, по своим меркам, более чем гуманно. Она это понимала, но не понимала Арья. — Дядя Эдмар рассказал мне, что Фреев вырезали, — сменила Санса тему, — тихо и… — Это была я, — задрала голову младшая дочь леди Кейтлин. — Я отомстила за то, что они водрузили голову лютоволка на тело Робба. За то, что они выкинули тело матери в реку… От обозлившегося голоса леди Баратеон содрогнулись стены, и леди Болтон слегка поежилась от подобной резкости. Санса украдкой посмотрела на Арью, непреклонную и храбрую, понимая, что сестра мало изменилась внешне. В свете свечей лишь отчетливо виднелась хмурая линия, пролегшая между бровями, да расцветшая девичья фигура, угадывавшаяся под почти что мужским одеянием. О том, что пережила младшая сестра, сбежав из Королевской гавани, старшая знала лишь обрывками от Пса и Бриенны. Слабой и пугливой Арья никогда не была, и сейчас больше походила на маленького отважного воина, так и не сдавшегося врагу. Младшая леди Старк была горда собой. В отличие от старшей сестры, в сделку с совестью она не вступала, и леди Болтон, глядя на нее, решила раскрыть некоторые свои тайны. — Я тоже отомстила… — тихо сказала она. — Нашего отца предали... В столице. Это был Петир Бейлиш. — Мизинец? — смутно припомнила Арья поклонника матери. — Да. Рамси... Рамси попросил у меня сына за страдания Мизинца, и поверь мне... я ни разу об этом не пожалела, — частично раскрыла она свою тайну. Поджавшая губы Арья вздохнула. Как и ее сестра девушка тоже изучала, наблюдала. Санса поменялась, и леди Баратеон замечала даже внешние перемены. От наивной сестры, витавшей в облаках, мало что осталось, и, вспоминая о словах Джона, Арья искренне жалела ее. Старшая девица Старков воинственной никогда не была. Санса была женственной, нежной и учтивой, как леди, что бы она ни делала. Видимо, ей пришлось подстроиться под новые обстоятельства своей жизни, отринув дом Старков, но… Разве она, Арья, что отрекалась в Доме безликих от своего имени, не была похожа с ней в этом? Джон был прав, сказав, что она поменялась, и сестре вновь припомнились его слова о том, что возвращением Винтерфелла семья обязана именно Сансе, не поимевшей с подобного подвига ни чести, ни славы. — Джон сказал, он тебя… обижал… — Однажды все поменялось, — нервно теребила Санса лайковую перчатку, не желая вспоминать об этом, но, увы, вспоминала. — Теперь он обижает моих врагов. — Это не отменяет того, что он убил Рикона! — Нет... Наверное, — душилась своей виной леди Болтон, — я могла бы спасти его тогда… Тогда… — И почему ты тогда не спасла его? — «Он» хотел, чтобы я вернулась… Он бы… Я… Я хотела жить, — выпалила леди Болтон, признаваясь в своей трусости. Тогда она ведь ни в коем случае не хотела возвращаться к «нему», даже ценой жизни младшего брата. Санса виновато склонила голову. — Я... Я все делала для того, чтобы выжить и когда-нибудь отомстить за все, что с нами сделали. Что сделали со мной… Я оставила «его» в живых, думая, что «он» не заслуживает легкой смерти, а потом отдала ему в руки Мизинца, — блеснули слезы, проступившие на глазах Сансы, вспоминавшей о своей боли. — Я… Я думала, он… Что-нибудь случится. Он… Он не выживет в войне, а я вернусь с… С ребенком в Винтерфелл, но… Он выжил, и... Все поменялось, Арья. Старшая сестра смолкла, пытаясь совладать с бурей, накрывшей ее бедовую голову. Младшая долго думала. Вместе с Брандоном они обвинили Сансу в предательстве. Сама Арья громко кричала о том, что сестра виновата во многих преступлениях, но время лечит самые глубокие раны, заставляя задумываться о том, что было, о том, что есть и о том, что могло бы быть. О том, что было с Сансой, она знала лишь со слов Джона и Брандона. Сейчас она вглядывалась в ее профиль, вспоминая ту хрупкую девочку, жившую вышиванием да рыцарями, оказавшуюся в логове врага дважды. Что с ней делали? Братья говорили, что ничего хорошего. А что сделали бы с ней самой — с Арьей, не сумей она тогда сбежать? Отец когда-то говорил ей о том, что Санса оправдывала Джоффри, потому что должна была стать его женой. Тогда Арья не очень это понимала, но сейчас, когда она сменила знамена да связала себя узами брака, некоторые вещи стали ей более очевидными. В конце концов, было ли справедливо обвинять за грехи мужа саму Сансу? — Брандон сказал мне… Я думала, что ты предала нас, и я… Я не должна была тогда... — Слишком много вещей, которых я не должна была делать, но я их сделала. — Голос у леди Болтон сделался грудным, а по щекам скатились первые слезы. — Я часто думаю, что было бы… Несколько лет назад, я бы все отдала, чтобы вернуться в тот день, когда мы уехали из Винтерфелла… — А сейчас? — спросила леди Баратеон, думая о подобном размене со своей стороны. — Сейчас у меня есть дети, Арья… — сказала Санса, растирая влагу по щекам. — И… я очень их люблю. А они любят своего отца. Арья замолчала, раздумывая о словах сестры. Дети... Четверо мальчиков, и все от жестокого убийцы. В них текла кровь коварных предателей, сдиравших с врагов кожу, но леди Баратеон, представившей на мгновение своего собственного ребенка, вдруг показалось, что свое дитя она бы, наверное, тоже любила не смотря ни на что. Женское сердце любит слепой любовью, и, почуяв эту мысль, Арья вновь нахмурила брови. — Ты всегда хотела детей, — заметила она. — А ты никогда не хотела замуж, — грустно улыбнулась Черная леди. — Что сделано, то сделано, — ворчливо пробурчала Арья, вытирая рукавом под носом, и Санса повторила за ней ее слова, искренне сожалея, что приехала сюда под болтоновскими знаменами. Вновь послышался голос Арьи. — Хм… Ты моя сестра… — шмыгнула она носом. — В пекло то, что ты Болтон… — Арья... Санса долго плакала, прижимаясь к сестре. Сейчас она вновь была Старком, обратившись на мгновение волчицей из древней стаи лютоволков. У могилы Рикона леди Болтон невольно жалела о выборе, кардинально изменившим ее судьбу. Счастье жены и матери на время померкло в ее глазах, уступая голосу крови, и оттого она крепче обнимала так и не выросшую Арью. Они всегда были разными. Как день и ночь, как солнце и луна, но они все же были сестрами.***
— Мой муж любит охоту! Благо, леса близ Темнолесья полны дичи. А ваш, миледи? — увлекшись светской беседой, леди Гловер, подсевшая за стол к сестрам Старк, размеренно болтала о своем супруге. Пир, устроенный в честь воссоединения сестер, был в самом разгаре. Повсеместно разговаривали люди, выпивая вина да прожевывая уже не лезшие в утробы куски пищи. Некоторые вассалы Баратеонов, смешавшиеся с северянами, умело прятали в своей массе неугодных хозяевам особ. Среди жужжавших беседами людей пробегали маленькие лорды Болтоны, лишь недавно оставившие общество тетки. Арья им понравилась. Даже Бальтазару, хотя старший болтоновский «нож» все же ревниво заметил ей — в Дредфорте ему нравится больше, да и из лука его папа стреляет точно лучше, и он сам будет стрелять не хуже. — Ковать, — устало проговорила Арья леди Гловер. Ей хотелось поговорить с Сансой наедине, но, как новоиспеченную жену лорда, ее постоянно отвлекали нескончаемыми поздравлениями и вопросами. — Простите? — Ковать. Берет и кует. — Как кует? — Как кузнец, — вспылила девчушка, не зная, как бы помягче спровадить леди Гловер от их стола. — А ваш? — поинтересовалась она у Сансы Болтон, не найдя, видимо, увлечение лорда Баратеона благородным. — Мой любит сдирать кожу с людей, миледи… — как ни в чем не бывало ответила леди Дредфорта, вроде как не замечая вытянувшееся лицо леди Гловер. — Хотя, от охоты он тоже не откажется. Выдумав какой-то предлог, женщина спешно встала из-за стола и отправилась за новыми, более подходящими собеседниками. Видя ускорившийся шаг леди Гловер, Арья закряхтела от подступивших приступов смеха. — Я уже не надеялась, что она куда-нибудь свалит… Она еще в первый день замучила нас расспросами. Санса улыбнулась, немного посетовав на свою резкость. Она оглядывалась по сторонам. В зале витало веселье и непосредственность, и невольно возвращаясь мыслями в ту ужасную пору, последовавшую за ее бракосочетанием, Черная леди передергивалась от мрачности и уныния, царившего тогда. Вновь вскрывались старые раны, о которых она так старалась забыть, чтобы спокойно жить подле Рамси Болтона. Встретившись с прошлым, леди Болтон вновь утонула в обидах на мужа и, чувствуя его взгляд на себе, старалась не смотреть в ответ. Так ей было легче. — А… это вообще часто надо делать? — Что? — Ну… Там… В спальне, когда… — Арья, леди не говорят… — продолжила Санса, покраснев. За сестрами наблюдали. Будучи чужим и в замке, и на празднике, бастард прогуливался среди столов. Иногда он пригублял вино из кубка, но больше для виду. Санса была довольна, и, видя ту удовлетворенность, сиявшую в ее глазах, мужчина все же видел странную меланхолию, проявлявшуюся в ее жестах. Девчонка-пацаненок его едва ли не выдворила из замка, но он ведь это стерпел и, смотря на свою жену, предвкушал удачное завершение вечера. Рамси все ждал, когда она обратит на него внимание, но миледи позабыла о своем милорде. Периодически бастард выходил на улицу, возвращался, но видел неустанно болтавших сестер, видимо, решивших возместить пробел в общении за один вечер. — Вы чем-то обеспокоены? — Зато моя жена нынче чересчур весела, — пробурчал Рамси Болтон, мучаясь обществом лорда Карстарка. — Ах, милорд. Я вам искренне завидую, — восхищался леди Сансой окрепший юноша. — Я хотел навестить вас по дороге в Винтерфелл, но… Видимо, что-то случилось с вороном с моим посланием. — Глупые птицы. Летают порой там, где не нужно, — вспомнил Черный лорд о пернатом посланнике, которому он приказал свернуть шею да сжечь в огне, как только прочитал послание из Кархолда. — Надеюсь, моя жена будет так же красива, как и ваша. — Мечтать не вредно, — процедил сквозь зубы бастард, наконец-то поймав взгляд Сансы на себе. — Когда я женюсь, у меня обязательно родится девочка, и я выдам ее за одного из ваших сыновей. — Кх… — лорд Болтон едва сдержал смех. Рамси поднял голову и пожал молодому лорду руку. — Я буду с нетерпением ждать этого, — проговорил он, заглядывая Карлону в глаза, но его иронии юноша не уловил. — Лорд Болтон… — подошел к бастарду лорд Темнолесья, и мужчина наконец-то вздохнул от более толкового собеседника. А за столом девочек Старк все также велись разговоры. Арья Баратеон, позабывшая о присутствии убийцы Рикона, рассказывала сестре о своем муже. Она ворчала, твердя на разный лад, что большего остолопа и сыскать невозможно, но снисходительно улыбавшаяся Санса прекрасно видела тот азарт, горевший в глазах сестры. В словах ее то и дело проскальзывали нежные нотки, и леди Болтон вновь задумывалась о себе. У нее не было этого. Ее не отдали замуж. Ее, Сансу Старк, принесли в жертву чудищу, и счастье молодой жены ей было неведомо. Сознавая горечь жестокой правды, старшая сестра поджимала губы, радуясь, что, по крайней мере, вышедшая замуж Арья была счастлива. — Все равно я тебя не понимаю. Он еще и со шрамами! — оглядывала бастарда леди Баратеон. Она подозревала, что Рамси Болтон — копия Джоффри. Эдакий красивый принц, вскруживший сестре голову, но сейчас она видела, что очень ошибалась. Зять ее был диким, взъерошенным. Не будь на нем дорогого костюма, он бы прекрасно сошел за какого-нибудь мясника или свинопаса, зло подумала леди Баратеон, крепко сжимая в руке столовый прибор. — Эти шрамы мне особенно дороги, Арья, — сказала Санса, отпивая вина. — их ему оставила я. — Ха-ха-ха! — громко засмеялась леди Баратеон, и оглянувшийся лорд Болтон, понявший по глазам жены, что речь шла о нем, уязвлено поджал губы. Разговор с Гловерами, по-прежнему страдавшими от островитян, был закончен. К нему подбежали дети. Очень вовремя. Взяв мальчуганов за руки, он наконец-то пошел в сторону Сансы, щебетавшей о чем-то с Сандором. — Мама, мама! — одернул мать Рогар. О том, что перебивать старших нехорошо, он знал, но сейчас полностью исполнял волю отца. — Нам сказали, что в лесу около Винтерфелла водятся самые красивые олени. Папа сказал, что нам можно будет завтра поехать на охоту! — Но… Это опасно. Я… — повернувшись на стуле, Санса недоверчиво посмотрела на детей и мужа, предложившего вдруг спровадить детей. — Нужно будет выслать людей. — Наши солдаты не знают Винтерфелльских лесов. Поговори с сестрой. Тем у вас для беседы хоть отбавляй, но все же… — пролепетал лорд Болтон, оглядывая стоявшего над душой Сандора Клигана. — И пусть прихватят твою собачку. А то ест задарма, — издевкой прозвучал его голос. Бастард зло улыбнулся, глядя на давно мешавшегося под ногами Пса. — Сандор… Передай детей слугам, пожалуйста, — спровадила Клигана Санса, стараясь не омрачить вечер хоть мало-мальским конфликтом. Уходящий верзила грубо толкнул бастарда плечом, и недовольный треугольник сложившийся под носом лорда Болтона исчез не сразу. — Что за чудное пиршество! — растянул слова бастард, упираясь локтями в спинку кресла, занятого Сансой Болтон. Мужу вздумалось поиграть с волнистыми медными прядями, и девушка смиренно прикрыла глаза. — Скучное, но… Вижу ты очень довольна встречей с сестрой. Я чуть не расплакался во дворе. Признаться, уж не знаю, кто ее муженек. — пожимая плечами, Рамси оглядел зал, словно не насмотрелся на стены за целый вечер. — Слышал, очередной бастард… В любом случае, очевидно, что... из двух сестер мне досталась единственная красивая. Уже уходишь? — Санса резко поднялась. — Я не договорила с Арьей. — Ну… Что ж… Жду в спальне. Дорогу, надеюсь, ты помнишь, — оскалился мужчина на удивленный взгляд жены. — Не смотри на меня так. Нам дали «наши» покои.***
Пир давно закончился. В замке постепенно замирала тишина, и лишь редкие шаги да разговоры солдат во дворе прерывали ночное умиротворение Винтерфелла. Ожидаючи, Рамси сидел на стуле. Дергаясь от сквозняка, догорали свечи, освещая ту самую спальню. С тех пор тут мало что изменилось. Темнел старым деревом стол со стульями. На кровати лежала шкура, призывая наконец-то лечь и отдохнуть с дороги, но лорд Болтон ждал жену, желая воочию увидеть ее реакцию на встречу со своим кошмаром. Санса опять стала холодной. Память у девицы была отнюдь не короткой и, видимо, она вспомнила о его небольшом проступке. Это читалось в ее глазах, в ее брезгливых жестах по отношению к нему. Может, не стоило проявлять подобное благоволение к ее желанию приехать в родовое гнездо, но бастард просто не мог не воспользоваться подобной возможностью. Побухтит и успокоится, но муж и жена, как говорится, и Рамси Болтон тоже подвергся ее меланхоличному настроению. Сравнивая прошлое с настоящим, он невольно задумывался о том, что было бы, если… Понимая, что нынче имел, приходил он к выводам порой довольно странным, а самое главное, себе невыгодным, и оттого недовольно поглядывал на дверь, выдумывая наказание за опоздание. Наконец-то в коридоре послышался шелест чей-то одежды. Это точно была Санса, подумал бастард, угадывая ее тихую поступь, и, улыбнувшись, приготовился встречать провинившуюся леди Болтон. Широко рассевшись в кресле, мужчина нетерпеливо простучал пальцами по столу, однако на его постукивания никто так и не вошел. Рамси чувствовал как кто-то беспрестанно смотрит в дверь. Почти не шевелясь, этот кто-то очень долго стоял за дверью, а потом повернулся и... ушел. Лорд Болтон продолжал вслушиваться в тишину, ожидая возвращения известного неизвестного, но никто не вернулся более. Кто-то заставлял его ждать, а ждать он не любил. Рамси вздернул брови и, выдохнув, досадливо цокнул языком. Хлопнув ладонью по темной столешнице, мужчина встал и сам отправился за своей ненаглядной супругой, обнаружив ее неподалеку. Из-за полуприкрытой двери в коридор струился слабый свет. Сюда определили маленьких лордов, и, тихо заглянув, Рамси обнаружил искомый объект, пылавший рыжиной шевелюры на подушке. Санса его не видела. Она еще не спала и, поглаживая темные головы своих уже грезивших сновидениями детей, тихо плакала, неслышно стирая слезы. О чем она думала, он не знал, несмотря на то, что в людях и в их мыслях бастард разбирался очень хорошо. Погруженная в свои переживания, Черная леди Дредфорта пряталась за детей — единственное, о чем она нынче не жалела, и плакала, плакала. На мгновение поддавшись странной злобе он захотел войти и силой притащить ее до нужной ему кровати, но… не смог. Рамси Болтон долго стоял на месте, недовольно кривя губы. Что-то ему не позволяло этого сделать. Не страх перед угрозами девочки-пацаненка, не боязнь потревожить сон детей… Скрывавший сам от себя свои желания, он хотел, чтобы она была рядом. Ведь ей самой этого хотелось, но Санса Болтон будто вновь отгородилась от него, и ее горькие слезы кололи его словно острым ножом. Мужчина сердито поморщил нос. Она просто что-то себе навоображала, оттого и дуется, подумал уходивший в тень Рамси Болтон, сетуя на участь спать одному. Идя по коридору, Дьявол вновь задумывался о содеянном, напрочь отказываясь признавать только свою вину. Он же обо всем забыл — забыл. Ей пора было сделать то же самое, но его миледи артачилась, упираясь получше необъезженной кобылки, и он, жаждавший забвения прошлого, не знал, каким способом вышибить из нее это упрямство. Войдя в проклятую комнату, мужчина громко хлопнул дверью, даже не услышав этого. А душившаяся слезами Санса Болтон еще долго не могла уснуть, понимая, что попросту испугалась. Она не хотела возвращаться туда. Подозревать Арью в такой злой насмешке ей очень не хотелось, но и в ту самую комнату, бывшую ей темницей, войти вместе с ним она так и не смогла. Слишком для нее... Она — трусиха. Трусиха. Всю жизнь она обычная трусиха, страшившаяся поступков и последствий. Она могла столкнуть Джоффри со стены тогда и упасть следом за ним… Она могла сбежать с Псом при битве на Черноводной, но испугалась неизвестности. Она могла рассказать всем лордам Долины об убийстве Лизы Аррен, но побоялась Мизинца. В одну из тех ночей она могла каким-нибудь способом убить Рамси, пока он спал подле нее, но вместо этого позволяла пользоваться собой дальше... Она могла вернуться в Винтерфелл после казни Петира Бейлиша, но побоялась вновь стать игрушкой в чужих руках. В любой момент она могла покончить свою многострадальную жизнь самоубийством, но… боялась. Сейчас Санса понимала, что могла спасти Рикона, потребовав на том поле обмен на месте. Рамси не успел бы ничего придумать, а она бы обменяла себя на жизнь брата, но она этого не сделала… Она же сказала Арье — она хотела жить… чтобы отомстить? Ведь так? Кого она обманывала… Она испугалась того, что с ней мог сотворить бастард. Как бы Санса Болтон ни хорохорилась, как бы она ни храбрилась, прячась за своим новым положением, все походило на обман. Санса Болтон прикрывалась детьми, оправдывая свою жизнь с монстром. Санса Болтон называла Дредфорт домом, зная, что в Винтерфелле ее не ждут. Санса Болтон называла Рамси Болтона своим мужем, прячась за его спиной от других похотливых особей мужского пола. А теперь ее обман удушал ее, обнажая прятавшуюся за сильной Черной леди маленькую глупую Сансу Старк… Может ей не стоило приезжать в Винтерфелл? Родной замок словно тянул ее на дно, топя в пучине жестокого прошлого… А может на черное беспросветное дно ее тащил не замок, а человек? Порой, в Дредфорте ей казалось, что она почти счастлива, а теперь ей так вовсе не думалось. Боясь утонуть окончательно, Санса Болтон металась между Старками и Болтонами, между черным и белым, пугаясь ответственности в принятии какой-либо стороны, и во всем винила своего лорда, боясь тяжелого признания. А что она еще могла? Она — трусиха, чтобы признаться в правде. Она — трусиха.