Агент Вышних Сил

       - Я сегодня попаду в кого-нибудь?! – зашипел Кузя, после того, как двенадцатая стрела просвистела мимо улепётывающего зайца. Наконец каджит плюнул на безнадёжное дело, и продолжил путь в гору.       Впереди показался т-образный перекрёсток, одна из дорог которого, как помнил Кузя, вела в Хелген… или будет вести в Хелген (Кузя не был силён в географии, не говоря уже об истории).       - Не уйдёшь! – заорали из кустов неподалёку – Стоять – хуже будет! – под ногами Кузи что-то шмыгнуло, и тут - же возле уха свистнула стрела. Вместо того чтоб выхватить лук, каджит рухнул на живот, и шустро пополз в кусты по другую сторону дороги.        - Я много лет охочусь и рыбачу в этих местах… - раздался задумчивый голос откуда-то сверху. Кузя поднял голову. Над ним стоял некрупный норд с луком в руках, и с удивлением смотрел на каджита.       - …И никогда не видел путников, предпочитающих путешествовать ползком.       Кузя мгновенно принял вертикальное положение, схватил охотника за грудки, и зашипел, кипя от злости:       - Ты чуть меня не пристрелил, лысая обезьяна!!! Щас вот откручу тебе голову, и скажу, шо так и было!       - Эй! Полегче! Просто не надо стоять на линии стрельбы.       - Линия стрельбы?! Здесь, между прочим – дорога, её используют для путешествий, а не для охоты! Ты это заканчивай, пока не убил кого – заявил Кузя, успокаиваясь и отпуская охотника. Тут совершенно некстати заявил о себе пустой желудок каджита, и слегка испуганный норд предложил загладить вину обедом, благо лагерь был неподалёку.       Утолив первый голод, Кузя обратил внимание на ворох шкур, сложенных у палатки охотника:       - Никак не могу понять – как можно охотиться ради шкур, когда стрелы, истраченные на зверя, обойдутся дороже добытой шкуры?       - Ты это серьёзно? - удивился норд – за шкуры платят хорошо. Но только за целые и неиспорченные. Если приносить торговцам дырявые и порубленные в десятке мест, то конечно, больше пары медяков за них они не дадут.       - Эх, во времена молодости я неплохо стрелял, но охота была крайне убыточным мероприятием.       - Скорее всего, охота не была твоим основным видом деятельности…       - Ладно! Давай сменим тему – ты знаешь что-нибудь о Хелгене?       - Хелген? Ты про тот блокпост, устроенный нойградцами, чтоб щемить торговцев?       - Так Хелген – не имперская крепость?       - С чего вдруг?       -Так имперцев там нет?       - Иногда проезжают. А что, у тебя проблемы с властями?       - У меня к ним старые счёты. Ну, да ладно – мне пора в путь. Ни пуха, ни пера! – пожелал охотнику Кузя, вставая на ноги.       - К даэдра! – ответил норд, махнув на прощание рукой.       На пути каджита выросло некрупное каменное строение, окружённое восьмифутовым тыном. У хлипких ворот стояли два стражника. Каджит собрался обойти укрепление стороной, но его уже заметили:       - Эй, каджит, тащи свою мохнатую задницу сюда!       - Зачем?! – удивился Кузя – я похож на торговца?       - Да. На торговца скумой и прочей дрянью.       - Идите лесом! – крикнул каджит, и дал дёру, намереваясь обогнуть укрепление нойградцев с севера.       - Вот ведь поганый кошак! – принялись ругаться стражники, берясь за луки.       Завидев это, Кузя шмыгнул в кусты. Стражники, послав полдюжины стрел туда, где в кустах больше всего шебуршало, осторожно приблизились. Не получив какого-либо результата, они выхватили клинки и принялись шарить по кустам, в надежде обнаружить истекающего кровью мохнатого «контрабандиста».       Кузя дождался, пока в футе от его лица не оказались ноги одного из стражников, и, резко схватив того за лодыжки, рванул.       - Кьен?! – стражник перепугался, когда его напарник с воплем пропал за его спиной – Ты где?!       - Он зде-е-есь – услышал стражник ехидный голос каджита за спиной. Развернулся и… получил под дых, и тут же по загривку, после чего отправился в мир снов.       - Тупые обезьяны – констатировал Кузя, шаря по карманам валяющихся в отключке нойградцев.       Дорога уходила в гору, но до перевала всё ещё было далеко, и каджит засомневался в правильности решения обойти укрепление Нойграда, вместо того, чтобы вынести его, прихватив хоть какую лошадку. Позади, со стороны будущего Хелгена донёсся стук конских копыт.       – Как своевременно – саркастично заметил Кузя, и быстро укрылся за ближайшим стволом в полтора обхвата, растущим у обочины.       Четверо всадников перешли с галопа на шаг, пытаясь что-то увидеть в густом лесу.       - Да ушёл он – ушёл! Зачем мы здесь тратим время? – ныл один из них.       - Да заткнись уже, Эральд! Это наша работа! – осадил его самый старший в четвёрке – к тому же, как стерпеть то, что какой-то блохастый каджит в одиночку вырубил двоих наших?! Позорище!!!       - И каким образом мы ему отомстим, патрулируя дорогу? Он что – полный идиот, что бы идти по дороге, зная, что его могут догнать и вломить по полной? – продолжал ныть Эральд.       - Они назвали Кузю блохастым идиотом! – зашипел каджит и принял решение.       - Да кто его знает… - процедил старший и услышал неуставной звяк за спиной. Обернувшись, он увидел стремительно приближающиеся к его переносице ножны…       - Бу-га-га! – произнёс Кузя, посылая трофейного коня в галоп, оставив за спиной лежащего в пыли Эральда, «отдыхающего» на спине своей лошади старшего, и ошалевших, от неслыханной дерзости, их соратников.       - Сволочь! Ну, держись! – нойградцы принялись понукать шпорами скакунов.       - Глотайте пыль, обезьяны! – крикнул Кузя преследователям, и, подбадривая коня то шпорами, то лаской, забормотал:       - Ну, вывози Даздраперма, родимая, за мной – морковка! (У Кузи любая кобыла – Даздраперма, и каждый жеребец - Даздранагон).       Оторвавшись от преследования, конокрад Кузя относительно спокойно преодолел перевал и въехал в пределы Рифта. В каждом лагере, который он разбивал на ночь, он стреноживал лошадь, чтоб не вздумала вернуться к бывшему хозяину, ухаживал и говорил с ней – слабость у него к скакунам.       Однажды Кузя проснулся от пронзительного ржания. Оказалось, Даздраперма ведёт неравную битву со стаей волков.       - Держись, я уже бегу! – переполошённый каджит бросился с одним железным мечом на десяток клыкастых, злобных тварей…       - …И нет тебя! – прорычал Кузя последнему волку, извлекая клинок из грудины хищника. Вытер с лица кровь, свою и чужую, огляделся:       - Даздрапермочка, ты где? – и тут сердце его оборвалось – его лошадка лежала, задранная волками.       - А-А-А!!! НЕТ!!! – зарыдал каджит, бросаясь к ней – вставай! Ы-Ы! – попытался он поднять тушу на ноги.       - А! Живи! – с пальцев Кузи сорвались молнии, окутав труп. Всё безуспешно.       Через полчаса рыданий, Кузя насыпал над телом Даздрапермы небольшой курган из камней, благо их здесь (у гор), было в избытке, положил цветы, которые нашёл поблизости, прочитал отходную (по крайней мере, так считала Азура), молитва была непонятной, несмотря на то, что слова из неё были очень похожи на сиродилик. И продолжил путь. Снова в одиночестве.       Кузя судорожно сглотнул – малина! Вообще-то он не любил ягоды-фрукты-овощи – Кузя не козёл – капусту не ест. Но когда вокруг уже которую неделю ни одного орешка в меду, или пирожного с заварным кремом… то и малина – лунный сахар!       Кусты были красными от ягод, и каджит облизнулся, подбираясь поближе…       Из кустов что-то восстало. Кузя похолодел, и ему даже показалось, что шея скрипит, поднимая голову.       - Э… - каджит нервно засмеялся, медленно отходя – Миша, я не знал, что это твоё – я уже ухожу.       Медведь заревел и бросился в атаку.       - Миша! Михаил, не надо! – Кузя отмахнулся мечом от лапы зверя, увернулся от смертельных объятий – Только без обнимашек! – и полоснул по хвосту. Медведь начал яриться, и каджит едва успел отпрыгнуть от очередной атаки, ударив на ходу клинком по загривку, чуть не потеряв меч вместе с рукой – полоса металла застряла в «стальных» мышцах «короля леса», дико взревевшего. После парочки попыток прорубить мышцы, каджит улучил момент, и всадил две стрелы из лука в глазницы медведя. Зверь рухнул у ног Кузи, который осел наземь, переживая шок. Но, собрав себя в кулак, Кузя снял шкуру с добычи, вырезал самые аппетитные части туши, и успел это до того, как нагрянули любители халявного мясца. Которые не заставили себя долго ждать – зарычали волки, подбираясь поближе, дохнуло смрадом – прибыли морозные пауки, зловеще стучащие хелицерами, даже стадо кабанов появилось – жёлуди, конечно, хорошо, но мясо – лучше.       - Угощайтесь – пробормотал Кузя, пятясь – здесь на всех хватит, братва… наверно…       С максимально возможной осторожностью, каджит продрался через заросли малинника, держа уши настороже обогнул деревья, помеченные медведями, за полмили обошёл пещеру, откуда явственно тянуло логовом медведей.       К вечеру показалась река, за которой стояли небольшие домишки.       - Уря! Цивилизация! – Кузя возликовал и бросился туда, где, по его мнению, должен был находиться мост – Вкусная еда, тёплая постель!       Стражники косо на него смотрели, но никаких претензий не предъявляли. Кроме демонстративного принюхивания, отчего Кузя не выдержал и возмутился на весь городок:        - Но-но! Я только что из долгого пути по лесу, где ни одного озерца, ни речушки не встретилось. Так что хватит тут! - и хлопнул дверью таверны.       Поутру, после плотного завтрака, и закупки продовольствия, Кузя прошёлся по лавкам, где и продал шкуры и прочее барахло, накопившееся во время путешествия по безлюдным землям. И только после этого направился к мосту, от которого и начинался путь в Семь Тысяч Ступеней.       У моста стоял местный житель, и смотрел на исполинскую гору.       - Климмек? Ты что ли? – брякнул Кузя, и тут же понял, какую глупость сморозил.       - Ты меня с кем-то спутал, странник – повернулся к каджиту обладатель тёмной шевелюры и маленькой, опрятной бородки.       - Точно – усмехнулся Кузя – а ты, случайно, не доставляешь припасы Седобородым?       - С чего ты взял? – насторожился местный.       - Мне по пути, и я мог бы по дороге… За соответствующую плату, конечно.       - Чего?! – скептически смерил Кузю взглядом местный – Я тебя вообще впервые вижу, и ты предлагаешь доверить тебе запасы еды, да ещё заплатить тебе. Ты серьёзно?       - Вполне. Ты предпочитаешь сбить себе ноги до колен?       - Лучше уж собью себе ноги, чем голодные Седобородые снесут Криком несчастный Айварстед, из-за того, что меня какой-то приблудный каджит обвёл вокруг пальца!       - Ты такой недоверчивый из-за того, что я – каджит? – надулся Кузя.       - Ага – и из-за репутации твоего народа тоже.       - Бородатые расисты – пробурчал Кузя – если я – каджит, то это не означает, что я – вор. Нет, мне приходилось воровать, но не потому, что я – каджит!       - Значит, ты всё-таки – вор! Может сдать тебя?       - За что? Ты ведь не можешь меня обвинить в чём либо. Эх, уйду я от вас – тоскливо протянул Кузя, тяжело шагая по мосту.       Потянулись дни, полные изнуряющего карабканья по скалам (обходя группы троллей), осторожного пути по ступенькам. И лютого холода, крепчающего день ото дня. Путь к Высокому Хротгару чуть ли не кишел троллями, медведями и волками, а горных козлов вообще было не счесть. Каждый вечер задавал проблему – как найти безопасное укрытие от непогоды. К тому моменту как перед Кузей поднялись стылые каменные стены обиталища Седобородых, каджит, несмотря на обильную мясную диету, обеспеченную защитой своей жизни при восхождении, потерял последние остатки жира, нагулянного двухвековым бездельем на Дрожащих Островах. По ступенькам к воротам поднялся жилистый, даже измождённый каджит, со странным блеском в глазах.       Кузя потянул створку двери на себя, потом от себя. Затем другую створку. Без толку.       - Открывай сова – медведь пришёл! – заорал каджит, слегка раздражённый. Недолго постоял у двери, приложил ухо к створке – никаких намёков на какое-либо движение.       - Вот ведь обезьяны… - процедил Кузя и спустился со ступеней, чтобы осмотреться.       Относительно недалеко, и не то чтобы уж очень высоко находились окна. Кузя усмехнулся. Выбрав проёмы по правую сторону от входа – чтобы при неудаче не ухнуть в пропасть, каджит пошарил на местности, высматривая возможности для подъёма. В конце концов, решив, что груда обломков скалы, занесённых снегом, достаточно надёжна, чтобы послужить трамплином, Кузя отошёл на полсотни футов для набора разгона, проделал нехитрое дыхательное упражнение, пока голова слегка не закружилась, и побежал, быстро ускоряясь, прыгнул… И влепился в каменную стену, не успев даже взвыть от боли. Только когти скрежетнули, оставляя царапины на вымороженном камне.       - Нет такой вершины, на которую не смог бы вскарабкаться Кузя – прошипел наконец каджит, напрягая каждую мышцу, и карабкаясь благодаря острым когтям на руках и сожалея, что до сих пор не придумал, каким образом он мог бы использовать когти и на ногах, не снимая «тапок».       Из последних сил Кузя перевалился через плиту, выполняющую роль подоконника. Рухнув на пол, он принялся ловить ртом воздух, как рыба. Когда перед глазами перестали мельтешить пятна, каджит подобрал под себя рукии ноги, собираясь подняться, как в него падающей скалой влепилось СЛОВО - ВО-О-ОР! Едва не размазав того по стене.       Кузя вытер рукавом кровавую юшку, отлепился от стены, с неудовольствием взирая на Седобородого, стоящего перед ним.       - Вот обезьяна… Что я тебе сделал, дед? Зачем так жёстко приветствовать, мягко говоря – нечастых, у вас, гостей?       - Гости не влезают через окна – заговорил шёпотом Седобородый, отчего звуковые волны «шёпота» заметались по узкому коридору, вышибая пыль из каждой трещины – во всяком случае, ты не туда влез, вор – у Седобородых нечего красть, кроме ГОЛОСА.       - Я бы зашёл через двери, если бы они не были заперты. Да и ни один вор не стал бы рисковать жизнью, добираясь до Хротгара и рискуя помереть от Крика, если в городах заработать на кусок хлеба с маслом дешевле и безопаснее. Кузя здесь – именно для того, чтобы Седобородые помогли ему вспомнить – произнёс каджит, одновременно пытаясь прочистить уши от звона, вызванного Голосом.       - У тебя проблемы с памятью? – слегка удивился Седобородый – сомневаюсь, что кто-то из Братьев знал тебя раньше. И мы не лекари, а служители Пути Голоса.       - Зато я знал кое-кого из Братьев – ответил Кузя – и владел Голосом. Почувствуйте мой Голос, ощутите Его! – и звуковая волна ударила в Седобородого.       Несмотря на то, что Седобородый даже не покачнулся, он здорово удивился:       - А у тебя есть задатки… И… Откуда ты знаешь этот Крик?!       - Это долгая история. И, пожалуйста, не расспрашивайте меня об этом – это тайна, которую вам откажется поведать и ваш сенсей Партурнакс.       - Ты и о Партурнаксе знаешь! Да кто ты такой?! – ахнул Седобородый.       - Ну во-о-от… - протянул с кислой миной Кузя.       - Эм-м… Возможно… Наверно, мы смогли бы помочь такому таланту… - неуверенно протянул Седобородый.       - Ур-р-ря-а! – воскликнул Кузя – наконец я смогу вернуться на Путь Голоса!       Седобородые приняли каджита настороженно, полдесятка послушников – вообще чуть ли не с враждебностью. Но Кузя, не избалованный симпатией встречных-поперечных, стойко держал себя в руках: не жалел горла своего, восстанавливая навыки Крика, и переносил скудный паёк Седобородых. За стенами наступила зима, суровая даже по меркам Скайрима. Шли месяцы холода и голода, пока под удивлённые взгляды Седобородых, и завистливые – послушников, Кузя восстанавливал Голос и память о Криках, топя Голосом снег, останавливая снежные бураны и прыгая с Башни Голоса без вреда для здоровья. А однажды в его сон вторглась Сильмейн, сообщив, что одна из частей посоха находится в Скайриме, в Лабиринтиане. Но каджит ещё не был готов пуститься в поиски. Тем более, что Лабиринтиан огромен и без карты там можно блуждать до конца жизни.       В один прекрасный день, Кузя, завершив медитацию в Башне Голоса, вдохнул утренний, морозный воздух, и понял – пора. Каджит набрал полной грудью воздух и Крикнул. Насладившись унёсшейся в небесную лазурь ударной воздушной волной, каджит спустился с башни и отправился прощаться с Седобородыми.       - Кузя, ты уверен, что ты – не Довакин? – спрашивали его.       - Уверен. Вы ведь не призывали меня – я сам пришёл. Да и довакином может быть только норд. Верно? – с хитрецой улыбался Кузя.       - Но…       - Да ладно вам! Вы только не распространяйтесь обо мне, лады? А в обмен, я обещаю Кричать только тогда, когда молчать нельзя, идёт?       Провожать Кузю вышел весь Высокий Хротгар. Во внутренний двор.       - Долгой жизни и процветания! – торжественно произнёс каджит, развернулся, Крикнул, и унёсся в лазурь.