Весь этот джаз

Люди в клубе казались бесформенной массой из извивающихся теней. Они гудели меж собой, впитывая дым, выпивку и музыку. Богг забыл про них всех. Было только одно, что имело значениe, одна песня, которую так хотелось услышать... И видеть он может только ее... На неё не светят софиты, но она сама сияет в своем золотистом платье, расшитом бисером. Выглядит потрясающе, с такой соблазнительной фигурой. И Боггу надо стиснуть кулаки и зубы, чтоб не дрожать. Она что-то поет, медленно и сладко. Её песня почти осязаема, похожа на бархат. Скользит в толпе, без усилий раздвигая гудящие тени. Они ей кланяются, словно королеве. Богг не может разобрать слов песни, но она притягивает его, и голосом и теплым светом глаз, как мотылька на пламя. Эти темные обольстительные глаза – опасные, колдовские. Он вдруг вспоминает старую-старую сказку, которую слышал от отца – о морских сиренах, и теперь думает, что вот одна такая перед ним, неудержимо затягивает на дно волшебных глаз струящейся песней. Странная, дикая, красивая и опасная… Она уже кружит у его стола, у кресла, и медленно сползает на его колени, и – кровавое небо! – он уже не дышит, а сердце замирает. Теплая, мягкая, а голова идет кругом… Что происходит? Во что она сейчас играет? Эй, держись, братан, не позволяй ей смущать тебя! Она дразнит его, гладит нежными руками его грудь, потом – шею. Касания обжигают сквозь рубашку, распаляют кожу, кровь, и даже кости – в огне. Он горит и уже не может не дрожать. Она, видимо, слышит, как отчаянно колотится его сердце, понимает, что с ним сотворила, а он уже не в силах сообразить, что делать. Но она все поёт, ее улыбка – озорная, в глазах тлеет сладкий огонь, и – дьявол! – Богг уже в панике от жара, которым охвачено его тело… Ее губы – против его уха, касаются нежно, как крылья бабочки, и ему теперь не до песни, потому что её ловкие пальцы уже скользят по его волосам – Господи! – до затылка, и он судорожно вздрагивает… а она мурлычет что-то ему на ухо и так смотрит в глаза – от этого можно подвинуться умом. И потом, потом… … она запускает руку под рубашку и гладит его по спине, с коготками… Святой чертов ад! Он потерян, расплавлен, готов рухнуть перед ней, а из горла уже рвутся глухие стоны… Она его разбила, сожгла, опустошила. И плевать, что другие видят и думают… Богг потянулся к ней – пусть почувствует, что с ним сделала. И она прижалась, плотно, жарко, как вторая рубашка, и больше не пела, не дразнила. Лишь смотрела в его глаза. И вот её дыхание на его лице, глаза бездонные, с жаром и голодом, таким же, какой сейчас рвёт его. Она наклоняется, ближе и ближе, ее веки опустились, а губы чуть раскрылись, и Богг с отчаянным стоном потянулся к этим винным, сладким… ============ …и проснулся, рванулся с хриплым криком, борясь с мокрыми от пота простынями, которые опутали тело. Она… её губы… Зарычал, барахтаясь, и сбил пустую бутылку из-под виски с прикроватной тумбочки – она громко покатилась по полу. Звук вернул его в реальность, и Богг судорожно попытался выровнять дыхание, успокоить колотящееся сердце. И тут хлынула боль из нижней части живота... Долбанный сон! Он тяжело вздохнул, потирая ладонью лицо. Всего лишь сон. Правда, такой яркий, такой реальный, горячий, дымный… Богг посмотрел вниз и опять застонал. Черт… Он почти заскулил и откинулся спиной на подушки, вытянул ноги, обхватил голову руками. Почему... почему он о ней мечтает? Он давно один, столько лет, все пустые ночи пытается наполнить бизнесом, сигаретами, выпивкой, но не женщинами. И ведь успешно. Они уже не волнуют… но эта… эта… Все считают его кремнем, а эта девушка так запросто, своими песнями, волшебными глазами расколотила камень, заставила его сердце глупо лопотать. Богг вновь застонал. О нет! Нет! Он не посмеет! Он не раскис, не после всех этих лет. С него хватило того случая, когда его сердце не выдержало... чтоб снова – никогда! Он знает, чем все закончится. Точно так же, как тогда. У такого, как он, не может быть по-другому… Она и не посмотрит… Внезапно крепко забарабанили в дверь, и Богг подскочил в постели, так, словно его плетью стегнули. - Босс! Босс! Ты там в порядке? – это Танг. – Мы слышали шум! Ты… это… - Спроси, спроси. Он оценит! – голос Стеффи. - Ладно… это… помощь нужна? - Нет! – Богг рявкнул, схватил еще одну пустую бутылку с тумбочки, швырнул в мусорную корзину возле стола – все загремело, зазвенело. – Ничего не случилось, я бутылку уронил… Теперь валите отсюда! Дайте мне, наконец, выспаться! Он услышал, как Стеффи и Танг спешно бегут по коридору от его комнаты. Что ж, их страх был вполне оправдан. Они работали у Богга уже много лет и знали, каким черным может быть настроение босса, если он не получит отдыха. Он подождал, пока ребята не свалят подальше, и потом упал в подушки, тяжко простонал «да», закрыв лицо руками. Богг, действительно, нуждался в помощи. Потому что от Марианны Фэйфилд, знойной новой певицы «Темного Леса», похоже, не было спасенья. Она, её волшебный голос и дивные, горящие глаза преследовали его даже во сне, прожигали тело, плавили сердце…