Весь этот джаз

Она покинула сцену с торжеством, под бурю аплодисментов и свистков. Её обожали, боготворили. Это пьянило не хуже виски. Марианна прошла в гримерку и не смогла без гордой и довольной улыбки посмотреть на себя в зеркало. Её щеки горели, глаза сверкали. Она выглядела великолепно. Любила выступать, любила успех и то, что толпы людей приходят видеть, слышать ее… Она была счастлива, что Сухой закон не распространялся на опьянение от успеха. Конечно, она здорово рисковала, тайно выступая в клубе, который принадлежал крутому бутлегеру, но пока налетов на «Темный Лес» не было. Однако Марианна знала, что это – только вопрос времени. Девушка фыркнула, затем взялась за расческу, чтоб привести волосы в порядок. Она будет волноваться об этом позже. Она уже довольно играла с огнем и опасностью, и пока её ничто не зацепило. Оставим волнения и дрожь младшей сестре. Марианна была полна решимости наслаждаться собой и своей свободой, пусть и не совсем законной. Девушка вновь улыбнулась сама себе, ее карие глаза сверкали в Зазеркалье. Какое приключение! Но на сегодня ее песни закончились, занавес опустился, и она была готова вернуться домой и упасть на мягкую кровать, видеть сны... Сны... Сны, где грубые, покрытые шрамами руки с длинными пальцами нежно обнимали ее, где был хриплый, грубый голос – он бархатно шептал что-то в ухо. А еще - глаза, волшебно-голубые, опасные для всех на свете, кроме неё. Для неё в них мерцала тихая тоска… Марианна присела, облокотившись на трюмо. Её дыхание стало прерывистым, улыбка исчезла. Сны были ее любимым видом приключений, потому что они не могли сбыться или поранить, соврать или разбить уже разбитое сердце... сны были безопасны. Марианна смотрела опять на свое отражение, хмурилась из-за необъяснимой вспышки беспокойства. Что это с ней? Вдруг постучали в дверь, и Марианна даже ахнула. Разозлилась еще на себя: нельзя же быть такой дерганой кошкой. Она схватила салфетку, промокнула помаду. - Войдите! Дверь открылась, и брови Марианны из-за удивления рванули вверх, когда она увидела, кто зашел… - Мистер Кинг. Добрый вечер… - Вечер, Фэйфилд, - Богг кивнул, пройдя в комнату. – Уходишь? Марианна случайно глянула на свой туалетный столик – там был полный беспорядок. За это стало немного стыдно. Но ведь она никого не ждала, и босс обычно не заходил к ней в гримерку. - Ну, конечно. Как обычно после выступления, - пробормотала Марианна, всё еще глядя на косметику и с замиранием сердца слыша, как он приближается, странно мягко ступая. - Сегодня ты здорово поработала. Привела кучу клиентов, - он говорил, а в голосе был намек на улыбку. – Впрочем, как всегда… Марианна покраснела, закусила нижнюю губу от невольной радости из-за того, что он её похвалил. Большой плохой босс чрезвычайно редко расщедривался на комплименты. - Спасибо, - вновь пробормотала Марианна, уже глядя на свое отражение в зеркале – там увидела, как Богг смотрит на нее. – Ты очень любезен. - Я честно говорю, - он ответил, но все же криво улыбнулся. – Ты, в самом деле, прекрасно работаешь. Щеки девушки стали еще краснее. Она собралась с духом и повернулась к боссу, скрестив руки на груди, сказала решительно: - И я рада это слышать. Я всегда хотела выступать... - Должен сказать, что ты еще на пробах была великолепна, - сказал Богг, снимая пиджак и прислоняясь к комоду, напротив туалетного столика. Он еле слышно вздохнул, когда положил одежду на ближайший стул. – Круче выступления я не видел. - Ну... мне же надо было убедить тебя взять меня на работу. Но ты так сильно наехал тогда на Санни... Марианна пробежалась пальцами по своим волосам. Её волновало то, что он так свободно себя вел. Хотя... почему нет? Это был его клуб, даже если он зашел в гримерку. Его заведение, она здесь работает, он зашел обсудить дела… Богг усмехнулся, расслабляя галстук: - Хватит, Фэйфилд. Если тебя волнует, я потом даже извинился перед Элси. Он ведь привел тебя в мой клуб… прости, не возражаешь? Марианна могла только смотреть, широко раскрыв глаза, как он небрежно потянул и снял галстук, прежде чем услышал её ответ: - Э... ну… нет... все в порядке. - Премного благодарен, - он даже простонал, расслабив воротник. – Черт, эта удавка иногда невыносима, - и тут тихо хохотнул. – Хотя мне она в самый раз. Такого старого ублюдка, как я, не грех повесить. Марианна задумала какой-то остроумный ответ на его реплику о старости, когда Бог внезапно с легким треском потянул шею. Все связные мысли тут же спешно покинули голову девушки. А животу, как и лицу, стало вдруг жарко. Это её ужаснуло. Она чуть не ударила сама себя по щекам. «Нет, не смей! не смей так на это реагировать… он просто потянул шею, и больше ничего…» Богг тем временем скинул подтяжки с плеч, расслабился, довольно прикрыв глаза, повел своими широкими плечами – ткань рубашки слегка натянулась на них. - Дьявол, чувствую себя получше… «Выглядишь ты еще лучше», - невольно подумала Марианна и тут же попыталась прогнать эту мысль из головы. Но это было сложно, очень… Но вообще-то у них просто разговор, разговор… С её боссом, который так спокойно расслаблялся перед ней… Она должна попросить его остановиться… и уйти… ей же надо домой… О, Боже! Почему она не говорит ничего? - Я вчера видел Гринса, - сказал вдруг Богг, возясь с запонками. - Он упоминал о тебе... Марианна привычно задрожала, услышав о бывшем женихе: - Он? Что он сказал обо мне? - Вот дебил. Не знает, когда нужно держать рот закрытым, - Богг говорил так небрежно, и в этот момент Марианна не знала, от чего вновь залилась румянцем: от его голоса или из-за того, что он оставил манжеты в покое и занялся пуговицами на воротнике рубашки. – Ты его отшила. А я мог бы... вообще его убрать. Только скажи. Но, кажется, ты отлично сама с ним справляешься. Марианна удивленно кивнула, не имея сил оторвать взгляд от точных и уверенных движений этих длинных пальцев, которые перемещались от пуговицы до пуговицы, медленно расстегивая их. Она едва услышала свой голос: - Я... могу сама позаботиться о себе... Богг улыбнулся, дернув рубашку из брюк и расправившись с последней пуговицей: - Да... это ты можешь. Ты выживешь, Фэйфилд. Реальная крутышка. Затем он пожал плечами, и его рубашка скользнула вниз, по длинным рукам, покрытым шрамами. Марианна увидела, как мягко сыграли его жесткие мышцы в полутемной гардеробной. И вдруг ей стало невыносимо жарко… Богг слегка заворчал из-за того, что рубашка застряла у локтей, и напрягся, чтоб освободиться – его позвоночник чуть изогнулся, мышцы широкой груди напряглись – было видно и сквозь майку. Марианна почти шаталась, ее колени ослабели, и она лихорадочно ухватилась за туалетный столик. О, милосердные небеса… Богг молча посмотрел на девушку – глаза ярко горели, чуть не сжигали ей нутро, а его тело так соблазнительно расслабилось… Он вновь криво улыбнулся, его голос был мягким: - Поможешь, Крутышка? Она судорожно сглотнула, не зная, что ответить, только слышала, как громыхает сердце. Она... Нет, не должна идти к нему, не должна помогать… Она должна оставаться в стороне, в безопасности, потому что знала: как только коснется его – проиграет. Не сможет отпустить, будет целовать эти его шрамы, на руках и на лице, дюйм за дюймом, будет с ума сходить от щетины, от красивых голубых глаз, которые будут так близко… Все ее тело сейчас охватил огонь, опасный. Кровь кипела, голова пылала, а ноги сами пошли… Она не должна… Но её шаги были удивительно уверенными, учитывая, как ослабели колени, но Марианна об этом не думала. Она может сделать это, и ничего не случится. Он – её босс, она – певица в его клубе. Они помогают друг другу в разных делах… И это всё… Она подошла слишком быстро, ее по-настоящему знобило, хотя кровь горела, когда она медленно потянулась к нему. Длинные, грубые руки, руки, которые – она знала – были могущественными и способными на опасные, темные дела, теперь нежно коснулись её запястий, обхватили их, и Богг мягко привлек девушку к себе, глаз от неё не отводя. Как ей удалось не потерять себя и снять с него рубашку, Марианна не имела понятия. Она лишь чувствовала обжигающий и горячий жар от волнения. Голова её кружилась, всё существо наполнилось одним – чистым желанием… Они сейчас стояли так чертовски близко. Богг привлёк ее руки к своей груди, прижал изящные ладошки девушки к своему сердцу. Марианна чуть не рухнула в обморок, ее щеки пылали, её собственное сердце билось в ребра, грозя прорваться наружу. Она открыла рот и тут же беспомощно закрыла его, глядя на руки. Сейчас она трепетала и не знала, что с собой делать. Богг едва слышно засмеялся. Марианна слышала, что его сердце работает ровно. И она растерялась еще больше, а он мягко повел её руки по своему телу, вниз, по животу. Она не сдержала прерывистого вздоха, когда он сунул её пальцы себе под майку, и – о, господи – она почувствовала его шрамы и жесткие мышцы, и теплую кожу, такую удивительно мягкую… О, небо! Пожалуйста! Она подняла взгляд, то ли желая просить о пощаде или показать, что она всё ещё могла держаться, - Марианна не знала точно. Но потом - увидела его глаза… И она пропала... В этих ярко-синих глубинках не было насмешки или какого-либо намека на лукавство. Его глаза – она знала – могли быть холодными и ядовитыми, они могли обещать опасность. Но теперь, прикрытые веками, они смотрели с такой мягкой, ранимой тоской, такой нежной теплотой, что Марианна моментально расплавилась, со вздохом поникла к нему: бери меня в плен, Богг… Его пальцы мягко погладили лицо девушки, щеки, подбородок, и глаза её от этой ласки закрылись… а потом были его губы, такие же упоительно грубые, как он сам… Богг... Но затем вдруг он повернул её голову, и его зубы скользнули по её уху… и – острая резкая боль!.. ========== Марианна дернулась, открыла глаза, взвизгнув: - Ой! Что?! Её встряхнуло на кровати, она дышала так, словно только что быстро обежала. Широко раскрыв глаза, она сидела в своих душистых одеялах, колотилась, как в лихорадке, держалась за болящее ухо. Богг хотел её поцеловать – но потом – укусил?... что за ерунда? Рядом кто-то завозился, заворчал. Марианна обернулась – большой белый кот лежал на подушке и смотрел на девушку темно-зелеными глазами. Казалось, он собирался нагло похихикать. Кот вдруг прыгнул и лизнул Марианну в нос. - АХ ТЫ, ГАД! Укусил меня! – завопила девушка, хватая подушку и швыряя в питомца. Кот еще что-то промурчал, явно издевательски, и метнулся с кровати на максимальной скорости. - Я Ж ТЕБЯ ПРИГРЕЛА! КОРМИЛА! МЕЛКАЯ ТЫ ГНИЛЬ! – Марианна проорала и рухнула обратно в подушки, запустила пальцы в спутанные волосы и застонала. Гада-кота пристроила к ней Донна, милая добрая младшая сестра, которая любила подбирать бездомных зверушек и рассовывать их по друзьям и знакомым. Это Донне весьма удавалось, потому что мало кто мог противостоять мольбе в её голубых глазах… Голубые глаза… Они горели для Марианны, в полумраке, полные мягкой тоски… Она резко выдохнула, прижимая к себе подушку. Сон. Просто сон. Она могла только мечтать. Богг еще ничего не знал о ее прошлом с Роландом, и, конечно, он никогда бы не позволил себе быть с ней таким смелым и бесстыдным… Перед глазами вновь появились его широкие плечи, шрамы на лице, изгибы мышц на его руках… Она, жалко и разочаровано поскуливая, зарылась лицом в пухлую подушку. Просто сон… Разве они могут быть вместе? Рот Марианны перекосился в несчастной гримасе. Только в её снах большой плохой босс интересуется богатой девчонкой, принцессой, которая любит играть с огнем. Она вздохнула, ненавидя саму себя. Его тоже надо возненавидеть. Как можно скорее. Потому что обратное никак не возможно. Марианна покачала головой и закрыла глаза… …его скулы, такие острые, что ими, кажется, можно резать, слегка кривой нос, явно пострадавший в какой-то драке, грубая щетина, жесткая линия губ, шрамы, а еще – его глаза, которые опаснее всего. Она поймала их свет, когда смотрела в зал, со сцены, сквозь дым клуба; там были нежность и тоска, и странная уязвимость. Он этого у неё перехватило тогда дыхание… Марианна вновь жалко застонала, вновь утыкаясь лицом в подушку. - Черт! Черт! Она ж думала, что сны безопасны…