Крылья Ночного Всевидящего

В городе-миллионщике, кипящем как разворошенный улей, простым жителям, самым обычным законопослушным гражданам, легко не замечать темных дел, проворачиваемых прямо у них под носом. Незначительных, как кража кошелька, или грандиозных, грозящих спокойствию и свободе всего человечества. Люди встают по утрам, идут на обычную работу, занимаются простыми делами, встречаются со своей девушкой, целуют своего парня, ужинают в ресторане, возвращаются домой… Все в их жизни идет своим чередом и все необычное, выделяющееся из их обыденного расклада, кажется им невозможным. Они не верят, даже когда сталкиваются лицом к лицу. Они не хотят верить. Поэтому, если твое тело потеряло обычные черты и больше походит на тело зверя, вставшего на задние лапы, если ты так похож на оборотня из фильмов ужасов, что тебе приходится прятаться под плащом, а лицо укрывать маской, то даже самые простые действия, что нормальные люди проделывают, и не замечая, для тебя становятся почти невыносимы. Когда ты не такой, как все, затеряться в толпе почти невозможно. К счастью, в команде Алу была Нари. Порой на Дэда накатывала жуткая зависть к особенностям ее мутации. В группе сопротивления почти все были людьми, несколько мутировали из животных, и только на напарнице Дэда испытывали измененный мутаген. Обличие Нари имело две стабильных крайности. В первой она была девушкой-птицей с типичными особенностями, как если бы ее простым мутагеном обратили птицей-мутантом. А во второй по собственному желанию легко сбрасывала перья и принимала совсем человеческое обличие. Хотя она рассказывала, что до мутации цвет волос и глаз у нее были другие. Только Нари были доступны прогулки по городу, посещение театров и музеев, походы по магазинам… как у нормальных людей. После того, как на последнее убежище сопротивления напали, и они были вынуждены с боем отступать, группа Алу могла остаться на улице, вынужденная скитаться и прятаться. Наверное, им даже пришлось бы разделиться на время. Но с ними была Нари, и одного ее человеческого облика хватило для того, чтобы обрести новое убежище. Конечно же, любой из группы мог арендовать здание или склад через интернет, расплатившись переводом, но все это гораздо проще отследить, чем думают простые обыватели. Если не выйти на личность съемщиков, то объект съема сразу станет известен. Нет, нужно расплачиваться наличными в обход всей официальщины. Тут возникает необходимость личной встречи для обмена денег на ключи. И если на такую встречу заявиться в плаще и маске, то лишь привлечешь к ситуации внимание, и такая странность рано или поздно где-нибудь всплывет. В таких ситуациях именно Нари была их спасительницей, ведь сопротивление состояло только из мутантов – ни одного простого человека. Дэд очень четко представлял себе, как его напарница в строгом костюме персикового цвета серьезно смотрит темно-янтарными глазами на уклоняющегося от налогов владельца недвижимости и, не дрогнув ни на секунду, непринужденно вешает ему лапшу на уши о целях аренды. И пока она невинным жестом заправляет белую прядку за ухо, владелец смотрит на ее почти нечеловеческую утонченную красоту и гадает, в какой же организации может работать такая леди, и как много ей должны платить. А после того, как она, попрощавшись, улыбается ему почти невесомо, он решает оставить это чудесное видение достоянием только собственной памяти и не делиться ни с кем. Как чудом, которое развеется, стоит только лишь упомянуть о нем. Да, Нари умела завораживать. Когда Дэд впервые ее встретил, он испытал нечто похожее на дежавю. Живость и жизнерадостность сохранялись в ней, несмотря на обстоятельства, в которых сам ирбис временами балансировал на грани депрессии. Что-то в девушке-сове было от Анны. Не во внешности, конечно, было сложно представить, какой выросла Анна. Но что-то во взгляде человеческих глаз Нари, в ее манере себя вести… Дэд чувствовал в ней то же сердечное тепло и чувство вины, иссушавшее его до встречи с напарницей, в ее присутствии немного утихало. И жизнь в ее присутствии уже не казалась беспросветной. - Я их встретила, – хрипловатый на фоне статических помех голос Нари вырвал ирбиса из задумчивого созерцания выключенных мониторов, на которых совсем недавно он видел Анну. – Мы идем. Прием. На пару мгновений личная рация Дэда, лежащая на столе где-то рядом, затихла. - Поняла. Ждем. Прием, – ответил так же слегка искаженный голос Алу. В нетерпении Дэд вскочил с компьютерного кресла и быстрым шагом направился к выходу. Алу уже была там, а все остальные выглядывали в просторный, но пустой и серый коридор. Ирбис, нервно подергивая кончиком хвоста, замер в центре этой серости и пустоты, как актер, готовящийся к важному моменту сюжета на убогой сцене. Повисла тишина, нарушаемая переминающимися с ноги на ногу и меняющими позу членами сопротивления. Запоздавшие появились из своих комнат, кто-то, ленясь ждать, в них возвращался. Уши многих антропоморфных созданий дрогнули, уловив приближающиеся звуки. Дэд сосредоточился, как хищник, сидящий в засаде, ощущая, как напряглись мышцы ног. Снаружи приближались шаги. Наконец дверь открылась, впуская знакомые запахи мутантов с легким акцентом канализации, и вошла Нари. За ней проследовали четыре широких фигуры в плащах с капюшонами и большими рюкзаками на спине – скорее всего, только имитацией рюкзаков, призванной замаскировать выпирающий горбом панцирь. Дэд лишь мимолетно подумал, что маскировка зеленых похожа на ту, что он носит сам. А все его внимание было сосредоточено на ожидании одной, более щуплой фигуры. Она проскользнула в помещение последней и закрыла за собой дверь. Тоже в плаще с капюшоном. Да это прямо фирменная одежда мутантов. Нари сняла свое легкое белое пальто и повесила на вешалку рядом с грудой «фирменных» серых плащей. В это время Алу вышла немного вперед Дэда и пару раз радостно взмахнув хвостом, поприветствовала гостей: - Рада наконец встретиться с вами лично! – обвела она взглядом пришедших знакомых. Дэд слышал голоса разговаривающих вокруг, но смотрел только на Анну. Девушка сняла с головы капюшон, высвобождая густые черные волосы, и когда она повернулась, стало видно, что ее глаза были скрыты под большими солнечными очками, а нижняя часть лица, включая нос, закрыта банданой. Хоть с такой маскировкой она казалась подозрительной, зато с капюшоном, закрывающим уши, Анна выглядела совсем по-человечески. - Взаимно! – ответил Леонардо. - Верхнюю одежду можете оставить здесь, – предложила Нари, указывая на вешалку. - Спасибо, – поблагодарил Дон, стоявший ближе всех к вешалке. - Ну как, нормально добрались? – пока зеленые топтались у вешалки, вежливо спросила Алу. Члены сопротивления, высыпавшие в коридор, тихо шушукались позади своего лидера. Анна наконец повесила верхнюю одежду, положила свой рюкзак под вешалкой, сняла очки и маску, повернулась и поймала взгляд Дэда. Что делали и говорили другие, ирбис больше не замечал. Девушка радостно улыбнулась, ее хвост длиною ниже колена с густым матово-черным мехом пару раз дернулся от радости из стороны в сторону. - Здравствуй! – наконец собрался Дэд. - Привет, – легко выдохнула Анна, улыбнувшись шире. Ирбис подошел к ней ближе, и они снова обнялись. Ее неповторимый запах проник в ноздри и заполнил легкие. Смесь легкого аромата чистого собачьего меха, приятного запаха травяного шампуня и едва уловимого – дезодоранта. Все запахи легкие, ненавязчивые. Видимо из-за ее собственного чувствительного обоняния, как у Дэда и большинства мутантов. В груди разлилось небывалое тепло от доброго отношения, но тут же кольнула совесть, напомнив о своей нечистоте. Еще рано было радоваться – ему предстоит покаяться в старых грехах. И как Анна отреагирует – это большой вопрос. Алу увлеченно приступила к ознакомительной экскурсии, взяв все внимание на себя. Перезнакомила их с членами сопротивления и повела вглубь здания. Громила Рафаэль, проходя мимо, резанул Дэда холодным взглядом. Может, у них с Анной были отношения в прошлом? В глубине души затрепетала фантастичная мысль, что Анна могла бросить «своего парня» из-за возвращения в ее жизнь Дэвида, и ирбис отмахнулся от этой сладкой фантазии, как от назойливой мухи. Когда очень долго о чем-то мечтаешь, очень легко чего-нибудь навыдумывать. Дэд прижимал к груди ушастую голову, поглаживая рукой по худой спине. А она точно хорошо питается? Что они там едят с черепахами и крысой? Ее точно никто не притесняет? Этот Раф с его гневными взглядами… - А что случилось с твоими крыльями? Я был уверен, что они настоящие, – игнорируя тревожные мысли, спросил ирбис. - Ну… Я могу их… убирать, – «понятно» объяснила она. - - Так-так, я б хотел узнать подробней, - приобняв Анну за плечи, Дэд повел ее по убежищу, рассказывая об обустройстве и укладе, сам в это время не отрывая взгляда от ее необычного лица. Рассматривая два комплекта звериных ушей, он мысленно поражался изящности ее мутации. Ирбис провел девушку по коридору, ведущему в личные комнаты, показал скромную кухоньку, совмещенную с наспех обустроенной столовой, комнату отдыха с парой подержанных телеков, и, наконец, святая святых – лабораторию. - Я все еще не пойму, гены какого животного участвовали в твоей мутации, – гадал парень, идя рядом с Анной. Алу уже привела гостей в лабораторию, служившую также и залом совещаний. В центре этого сумрачного помещения, освещенного в большей мере мониторами и индикаторами разных приборов, стоял большой овальный стол, занимавший все свободное место. - Волк и летучая мышь… так уж вышло, – отстраненно ответила Анна, увлеченная разглядыванием обстановки. – Донни может сказать больше, он вроде бы разобрался. - Да, Донателло передал мне много важной информации о модифицированном мутагене, – образовался рядом высокий и худой двуногий ящер в белом халате и с головой хамелеона, но по-человечески ясными большими глазами, хоть и подвижными, как у давшей ему гены рептилии. – Этот парень настоящий гений, – похлопал хамелеон по плечу Донателло, которого он притащил с собой. - Ну, это слишком громко сказано… - засмущался зеленый владелец шеста. - Я так подразумеваю, мутация в данном случае не была бы столь успешной, если бы не изумительный иммунитет летучих мышей, – продолжал тараторить ящер и, приблизившись к Анне, стал увлеченно разглядывать девушку. Похожие на большие зеленые луковицы глаза, лишенные привычной для человеческих органов зрения синхронности, двигались каждый сам по себе. Дэд почувствовал, как плечи Анны напряглись под его рукой. И не мудрено. Даже в их группе, хоть уже и привыкли к чудачеству хамелеона, все порой чувствовали напряжение при виде движения этих глаз. Наверное, это особенность человеческой психики – чураться всего, что не свойственно людям. Все-таки, мутация мутацией, а люди остались людьми. Даже под чешуей и шерстью. - Заканчивай пялиться, Ранг! Не на выставке,– попустил его Дэд. – Это властитель нашей лаборатории: Ранг. Не обращай на него внимания, – шутливо представил друга Дэд, стараясь оттеснить чудаковатого ящера. В команде Алу все любили Ранга, хоть он многих доставал и вел себя чудно даже для гигантского хамелеона. В своем деле он был непревзойденным и для сопротивления абсолютно незаменим. В век цифровых технологий без хорошего хакера-программиста никуда. И если Хан мог в этом его заменить, то других ученых, разбирающихся в мутагене и имеющих шанс изобрести «противоядие», в их команде точно не имеется. - Ну брось, Дэд, – просил Ранг, сам тем временем начисто игнорируя действия ирбиса. – Мне просто очень любопытна ваша мутация, – обратился хамелеон к девушке. – Если бы вы согласились дать мне для анализа хотя бы капельку крови… - Интересно, а гениальность передается так же, как вампиризм? – пока Дэд в шутку боролся с Рангом, отпихивая его от Анны, рядом образовался зеленый в оранжевой маске. – Почему все гении так жаждут крови? Микеланджело улыбался собственной остроте, но вдруг напрягся, будто в ожидании чего-то неприятного. Через пару секунд он удивленно заозирался и, никого не увидев, снова заулыбался. Дэд почувствовал, как у него нервно задергался кончик хвоста. Он наконец встретился с Анной, ему о стольком хотелось с ней поговорить. А тут под ногами путаются эти двое. - Ну брось, Барсик, - шутливо обратился к нему Ранг, а у ирбиса от этого прозвища шерсть на загривке встала дыбом и он только непомерным усилием воли удержался от того, чтобы не распушиться целиком. – Я не собираюсь подвергать никаким обследованиям твою даму. Все необходимые тесты уже провел Донателло. Я лишь хочу сделать несколько анализов крови, может, узнаю что-то новое о мутагене. Любая мелочь может помочь в создании ретромутагена, – уже без насмешки говорил хамелеон, но нервы Дэда натянулись, как тетива. Сокращать снежного барса до «Барсика» в их группе отваживались немногие и только, чтобы поддеть посильней. Только Ранг называл его так всерьез, и Дэд обычно не очень злился на этого чудаковатого ученого, жутко вращающего глазами-луковицами. Но как он посмел так назвать Дэда при Анне? - Ба-а-арсик, – вполголоса нежно протянул уже отошедший от них Микеланджело, будто умиляясь звучанию. Анна рядом хихикнула, тут же прикрывая ротик ладошкой, будто пытаясь сдержаться. Это уже не лезло ни в какие рамки! Мех распушился по всему телу, и когти, прятавшиеся в пальцах, начали удлиняться сами собой. Как вдруг на плечо ирбиса легла изящная ручка девушки, и гневная триада, почти готовая сорваться с шершавого языка, растворилась в заполнившем сердце тепле. Шерсть улеглась, а пальцы расслабились. - Да ладно, Дэвид, – отмахнулась от ситуации Анна. – Мне не жалко проливать кровь ради друзей, – по ироничной интонации сложно было понять, грустно говорившей или смешно. Дэд удивленно уставился на девушку, пытаясь понять, шутит она или серьезно. А Ранг, как-то наигранно хохотнув – видимо, тоже не до конца понявший, шутка ли это, засуетился у стола с пробирками и микроскопом. И тут же ученый подскочил к девушке со всем необходимым. Ранг действительно не задержал Анну надолго и уже через пару минут, совсем потеряв к ней интерес, суетился у микроскопа, что-то тихонько насвистывая себе под нос, а Дэд с девушкой присоединились к Алу и черепахам, расположившимся за столом. Большинство членов сопротивления ушли обедать. К погруженному в свои исследования присоединился Донателло, и они периодически переговаривались шёпотом. Конечно, все звериные уши могли четко их слышать, но они так грязно ругались научными терминами, что все настойчиво их игнорировали. В дальнем углу восседал на своем любимом компьютерном кресле антропоморфный тигр Хан, поглядывая на мониторы, передающие картинку с внешних камер наблюдения. Все в его расслабленной позе и редких движениях выдавало грацию хищника на отдыхе, но Дэд не сомневался, что ни одно движение, ни мельчайшее изменение картинки на мониторах не укроется от его взгляда. Рядом с Ханом пристроился Рафаэль, оперевшись панцирем о стол и скрестив зеленые накаченные руки на груди. Видимо, найдя друга по духу, зеленый в красном предпочитал оставаться в его обществе, но смотрел он все тем же прожигающим ненавистью взглядом на разместившихся за столом. В это время Алу, антропоморфная мышь Мору, всегда сидевшая рядом с лайкой, и двое черепах по другую руку от лайки, сидели спиной к хищной парочке и не могли видеть взгляда янтарно-зеленых глаз. Только Дэд и Анна сели лицом к Алу и взгляду из темного угла, но внимание девушки было приковано к бурому мышонку, вытянутая голова которого едва возвышалась над столом. Ростом Мору походил на ребенка, но сознанием близился к благородной старости. - Мы с вами еще не знакомы, – обратился Мору к Анне, поймав ее заинтересованный взгляд. – Мое имя Мору, и я, как наши друзья черепахи, приобрел свою человечность благодаря мутации, – голос мыши был чуть-чуть хрипловат, но в нем все равно слышалась легкая, едва уловимая писклявость. - Друзья зовут меня Дарк. Приятно познакомиться, – вежливо ответила Анна. - Алу как раз собиралась рассказать нам, как она организовала сопротивление корпорации, проводивший опыты на людях, – пояснил Лео после того, как Анна и Мору обменялись приветливыми улыбками. Все члены сопротивления уже много раз слышали эту историю, как и Дэд, но сам он не собирался разлучаться с Анной снова. После того, как Алу закончит свой рассказ, он предложит всем вместе отправиться в столовую. И в тайне он надеялся, что Рафаэль предпочтет обедать в другое время в компании Хана. - Нельзя сказать, что я самолично организовала сопротивление, скорее, мы все организовали его сообща, – приступила к рассказу лайка, и слушатели расслабились в удобных позах, обратив на нее все свое внимание. – Но я была первым членом этой группы и, следовательно, наша история начинается с моей, а моя история начинается в дни, когда я еще была человеком. До моего совершеннолетия оставалось полгода. Моя семья состояла из отца и обожаемого мной пса: Балто. Мой отец работал ветеринаром при питомнике, где разводили служебных собак. Там разводили особых животных, скрещивая нужные породы с волками. Это довольно распространенная практика: щенки получаются выносливыми, с чутьем диких родителей, но способные к дрессировке как одомашненные. Как-то у одной из волчиц родился сразу же забракованный помет. Щенки были здоровые, но вовсе не той породы, что ожидалось: их отцом, очевидно, был лайка. Виновник этого казуса быстро обнаружился в сторожевой будке питомника. Бездомный, но породистый пес как-то сам прибрел к территории. Его накормили и приютили, и с тех пор он исправно выполнял работу сторожа. Может, отец и говорил мне, как звали того пса, я этого не помню. Он был единственной лайкой на территории, но в случившемся никто, конечно, его не винил. Причиной был человеческий недосмотр. Тем не менее, щенков забраковали, а, следовательно, их предстояло усыпить. Никто не пытался отобрать у волчицы новорожденных, и они остались у нее для душевного утешения до того дня, когда принято щенков отнимать у мам. Все равно было рано думать о новой случке. Но время прошло, и настала пора избавиться от лишних голодных ртов. Других вариантов не было: продавать из питомника щенков было воспрещено, а оставлять такую ораву никак нельзя. Усыплять малышей было частью обязанностей моего отца. Естественно, все это я рассказываю с его слов, как и то, что произошло при той ужасной процедуре. Малыш, которого мы потом назовем Балто, остался последним. Он не был напуган, видимо, не понимая, что вокруг происходит. Скорее, он даже был в игривом настроении. Когда мой отец положил руку ему на спинку, чтобы зафиксировать положение тельца перед смертельным уколом, щенок, почувствовав прикосновение, перевернулся на спину, подставляя животик. Рука не ожидавшего этого отца застыла в том же положении, и малыш, ухватив палец лапками, потянул в маленькую пасть. Этот момент был решающим в судьбе Балто. Когда мой отец пересказывал мне эти события, то на этом месте несколько раз даже прослезился. В тот момент, когда маленькие лапки потянули его палец в рот, мой отец вспомнил день, когда умерла моя мама. Это был день моего рождения. На пару секунд в лаборатории повисла тишина, нарушаемая лишь тихим шипением вентиляторов, охлаждающих системы разных приборов. Даже два гения застыли на своих местах, прислушиваясь к рассказу. Все глаза были направлены на Алу, а ее взгляд между сидящими напротив Анной и Дэдом куда-то в прошлое. - Может быть, вы хотите выпить чаю? – добродушно предложил Мору, давая лайке спокойно собраться с мыслями. - С печеньем и вафлями? – тут же встрепенулся Микеланджело, и Лео осуждающе ткнул его локтем. - Печенье наверняка найдется, – пообещал добрый мышонок. - Не стоит беспокоиться. Нам будет достаточно и просто чая, – поспешил заверить зеленый предводитель команды. Увидев, что Мору направился к выходу, Леонардо поспешил за ним, предлагая помощь. - Значит… Ваша мама умерла, после того, как вы родились? – тихонько заговорила Анна с явным сочувствием в голосе. Дэд почувствовал дурноту от воспоминаний о том, в каком нежном возрасте сама Анна потеряла родных родителей. И какой же ужасной заменой стала мама Дэвида с отчимом. Как он мог оставить ее одну в такой семье? Алу очнулась от воспоминаний и кивнула. - Ее сердце остановилось за пару мгновений до того, как я впервые вдохнула своими легкими, – тихо и печально объяснила лайка. – Она серьезно пострадала в аварии в тот день, и то, что я родилась здоровой, врачи назвали чудом. Смерть моей мамы была несчастным случаем, а не ошибкой врачей или последствием осложнений при родах. Атмосфера в полутемной комнате стала еще более трагичной, но тут у входа, впуская в пахнущую больницей лабораторию аромат чая и сладкий запах печенья, появились Мору и Леонардо с подносами в руках. - Знаете, вы очень похожи на нашего учителя, – обратился к Мору Микеланджело. – Он тоже… грызун. И тоже очень добрый. - Ну что ж, - улыбнулся мутант-мышь. – Надеюсь, однажды мне доведется познакомиться с собратом, вырастившим таких замечательных сыновей. - Вы ему понравитесь, – искренне пообещал Леонардо. - Мое любимое печенье! – воскликнул Микеланджело, облизываясь, и тут же захрустел вкусностью. - Я остановилась на том моменте, когда мой отец решил не усыплять щенка, – сама себе напомнила Алу. – В тот момент, когда щенок потянул палец отца в пасть, он вспомнил, как впервые увидел меня, сразу после того, как ему сообщили о смерти моей мамы. Его сознание было поглощено горем, и он не мог ничего чувствовать к младенцу. Но медсестра настояла, чтобы он взял меня на руки и он безвольно подчинился, подхватил одной рукой и машинально потянулся второй коснуться животика или щечки. И я своими крохотными ладошками ухватилась за его палец и потянула в ротик. Именно в тот момент его сердце, разбитое горем утраты, захлестнуло отцовской нежностью к трогательной крохе. И потом, испытав дежавю с этим щенком, отец сразу подумал обо мне. Он принес его домой, и мы дали ему имя Балто. С детства он стал моим лучшим другом, который сторожил у моих ног ночью, когда мне снился кошмар. Который тыкался мне в ладони холодным носом, когда я плакала, и резво махал хвостом, когда я улыбалась. Конечно, у меня было много друзей и среди сверстников, но Балто был не только дорогим другом, но и членом семьи. В день, переменивший всю мою жизнь, Балто тоже был со мной. Мы гуляли перед сном и услышали странный звук. Первым его услышал, конечно, мой пес. Он потянул меня в плохо знакомый переулок, и я едва успела возмутиться, что это такое на него нашло, как увидела довольно однозначную картину. В дальнем темном углу между мусорных баков была обустроена ночлежка бездомных, там как раз спал какой-то старик. Над стариком склонился мужик, неприметно одетый, но явно не нищий. Всего пары секунд хватило, чтобы понять, что на руках он держит тело ребенка. Лет двенадцати-тринадцати, чумазый, и невозможно было понять, дышит он или нет. Определение ситуации моментально сформировалось в голове само: какой-то маньяк крадет детей у бездомных. Это было всего лишь предположение, пришедшее в голову спонтанно, но стоять и как следует все обдумывать времени не было. Я действовала почти инстинктивно, выкрикнула «А ну стой!» и приказала Балто «фас». Я не думала, что буду делать, когда добегу, и вообще как следует поступить в такой ситуации. Просто я не могла оставить все как есть. Я уже почти добежала до опешившего мужчины, с ребенком на руках пытающегося отбиться от вцепившегося ему в голень пса, как мне на голову обрушилось что-то очень тяжелое. На миг полностью потемнело в глазах, и я только слышала откуда-то издалека вопли мужика и рычание Балто. Потом я не чувствовала своего тела, но перед глазами немного просветлело. Еще один мужской голос раздавался рядом со мной. Я была так шокирована увиденным, что даже не задумалась о том, что у этого похитителя детей мог быть сообщник. Балто взвизгнул и затих: видимо, его тоже ударили. Злодеи начали грубо переругиваться, потом решили, что я достаточно молода и меня тоже прихватили. Потом они заспорили насчет Балто, и в итоге его тоже взяли, чтоб не оставлять улик. В какой-то момент сознание совсем ускользнуло от меня, и я пришла в себя в одиночной камере, похожей на тюремную. Я много дней провела там одна, напуганная, осваиваясь со спартанским распорядком дня и постоянно гадая, что им от меня нужно. - А тот бездомный ребенок из подворотни? Он все-таки был живой? – не сдержавшись, Анна прервала вопросом повествование. - Того ребенка я больше никогда не видела, но мне кажется, он все же был жив. По крайней мере, когда его грузили в машину. Иначе зачем его с собой увозить? Но дальше с ним могло случиться все что угодно. А я оставшиеся дни в человеческом облике провела в одиночестве. Однажды за мной пришли, усыпили, а когда я проснулась в другой камере со стенками из бронированного стекла, я уже не была человеком. Все тело покрылось шерстью, лицо превратилось в морду, вырос хвост. Моя прозрачная клетка была не единственной. Они располагались рядами, во все стороны можно было видеть только их, как в каком-то зеркальном лабиринте. Между этими стеклянными отсеками располагалось оборудование для наблюдения, и все время мельтешили люди в защитных комбинезонах. Иногда в отсек запускали какой-то газ, не снотворный, но тело переставало слушаться. Тогда они заходили, брали анализы, убирали камеру, оставляли еду. Еда была похожа на армейский паек. Отец когда-то приносил мне такой. Все это было так сюрреалистично, что казалось, я по-настоящему сошла с ума. Или меня похитили пришельцы, и это все их внеземные опыты. Какое-то время я даже была уверена в этом. Но меня смущала маркировка на химзащитных костюмах и оборудовании. По началу, я приняла значок за изображение летающей тарелки, но кое-где встречалась и надпись «Сомбреро». Потом я вспомнила, что видела и логотип и слышала название корпорации. Она вроде не выделяется сверхпопулярностью, но чем больше я напрягала память, тем чаще она подбрасывала упоминание этой корпорации в обычной жизни. Все же я еще долгое время оставалась в недоумении, как связана корпорация «Сомбреро» с чертовщиной, происходящей со мной и множеством людей-монстров, сидящих в других отсеках. Мы могли видеть друг друга, но не слышали: отсеки были звукоизолированы. Прошло много времени, прежде чем я начала понимать, что к чему. Много месяцев, может, даже год. Я постепенно привыкла к своему новому телу, хоть и сложно было смириться с тем, что я больше не человек. Поначалу к нам относились как к животным, но постепенно они выяснили, что мой человеческий разум не утрачен. Отношение ко мне немного изменилось, и однажды в мой отсек заявился человек без защитной одежды, в костюме и очках. Он принес мне чашку кофе, предложил сесть за стол, как нормальному человеку. Сложно передать, как это было приятно, после долгих недель нечеловеческого обращения. Может физически я и отлично себя чувствовала, но морально… Я выглядела как животное, и со мной обращались так же. Казалось, я теряла свою человечность, дичала. И тут вновь ко мне обращаются как к человеку, говорят как с равной. Но это не единственная причина, почему я так легко поверила тому, что рассказал мне этот человек. Думаю, на самом деле я очень хотела в это поверить, хотела, чтобы все обернулось ошибкой. Мне рассказали довольно логичную историю о каких-то преступниках, занимающихся продажей неких секретных реагентов, разработанных правительством с благими намерениями, но превращенными злодеями в оружие массового поражения. Прежде чем продавать, они проводили испытания, ставили эксперименты на людях. Мне сказали, что меня похитили, чтобы ставить опыты, а корпорация «Сомбреро», созданная правительством для защиты как раз от таких злодеев, выкрала меня вместе с другими пострадавшими. Меня обнадежили обещанием, что работы над лекарством ведутся полным ходом, и есть шанс вернуться к нормальной жизни. Так хотелось во всем этом кошмаре увидеть что-то нормальное, какую-то надежду. Я не корю себя за то, что так легко тогда повелась на банальные сказки. Алу тяжело вздохнула и наконец взялась за свою чашку чая, заботливо поставленную перед ней Мору. - Но ведь в итоге вы поняли, что к чему? – воспользовалась паузой Анна, чтобы задать вопрос. - Не сама. Мне помогли, – грустно улыбнулась лайка, покосившись на Мору. Мышонок только мягко улыбнулся. - Поначалу я считала «Сомбреро» своими благодетелями и готова была выполнять любые их просьбы. Со мной проводили тесты, якобы для продвижения создания лекарства. Но так же меня и еще несколько других мутантов, оказавшихся в той же ситуации, тренировали и обучали, как солдат. Нам объясняли это тем, что злодеи все еще могут на нас охотиться, и нам следует уметь себя защищать. К тому же ненавязчиво, но упорно нам внушали чувство долга корпорации и стране. Когда чувствуешь себя отверженной, радуешься любой возможности быть нужной. Временами я думала, что это моя судьба: мужественно пройти все эти испытания и достойно послужить своей стране. Но потом… Снова повисла трагичная пауза. Выражение глаз Алу было сложно понять. Она смотрела на стол перед собой и, казалось, видела там разрушенные надежды. - Я уже успела поучаствовать в нескольких заданиях, как я думала, на благо страны и человечества в целом, когда в главной подземной лаборатории произошел инцидент. Я считала лаборатории своим домом, а все, кто там работал, казались мне друзьями. Я была у них на лучшем счету, и меня вызвали на помощь. Вроде, как похищенные у террористов животные, на которых ставили те же эксперименты, что и на мне, сбежали из своих отсеков, где их держали, чтобы изучить. Якобы животные, в отличие от людей, не имели интеллекта и после мутации остались большими глупыми монстрами. Не нужно говорить, что я поверила руководству на слово. Помчалась спасать своих благодетелей… Последние слова были произнесены язвительным тоном. Заслушавшись Алу, зная, что будет дальше в ее истории, Дэд ощутил прилив сочувствия к лайке. - Я помогла снова поймать нескольких животных. Большую часть все-таки убили. Последние скрывались в вентиляционных шахтах. Другие мутанты, из тех, что прежде были людьми, смогли их выгнать оттуда. По стечению обстоятельств я оказалась на пути гигантского лохматого зверя с длинным мехом, когтями и клыками. За ним бежала огромная мышь. Анна и зеленые синхронно перевели взгляд на Мору, а тот лишь улыбнулся, не оспаривая их догадку. - Гигантский зверь повалил меня на пол и уже замахнулся своей лапищей, – лайка машинально показала замах своей когтистой рукой. - Я закричала, стала звать на помощь, а он замер, прислушиваясь и принюхиваясь. А потом вообще замахал своим огромным хвостом, похожим на шубу, сделанную из йетти, и ткнулся мокрым носом, размером с картофелину, в мою ладонь, которой я заслонялась. Я, кажется, впала в ступор, но когда всмотрелась внимательней в это чудовище… - Алу тяжело вздохнула и, найдя в себе силы, продолжила. – Это был Балто. Он изменился до неузнаваемости, но это определенно был Балто. И он меня узнал: я позвала, и он сел на задние лапы, замахал своим огромным хвостом и по-собачьи улыбнулся, высунув здоровенный слюнявый язык. Такой огромный и опасный, но все еще мой родной Балто. Меня захлестнули теплые чувства, я потянулась, чтобы потрепать по холке эту громаду, и тут раздался выстрел. Алу тяжело сглотнула, а Дэд боковым зрением заметил, как лицо Анны исказила гримаса боли. Это была грустная история, и ирбису от всего сердца хотелось успокоить и Анну и Алу, но, к сожалению, на прошлое никто не в силах повлиять. Остается только бороться за будущее. - Мои ноги заливала кровь моего мутировавшего пса, а я все не могла поверить, что это произошло. Тут-то и появился гигантский мутировавший грызун, – лайка улыбнулась, продемонстрировав собачье строение зубов, и повернулась к Мору, как бы передовая ему слово.