***
Темно. Сознание накатывает волнами. Лениво перекатываются волны, наполняя тело чувствительностью, а разум — осознанием. Не хочу думать. Лежать и не думать ни о чём, не это ли мне нужно сейчас? Звуки просачиваются до меня, как сквозь пуховую перину. Имя. Моё имя. Кто меня зовёт, и зачем? Мне так хорошо сейчас. Голос продолжает с поразительной настойчивостью звать меня. Голос тихий, но в тоже время оглушительный. Отчаяние. Почему именно отчаянье? Он кого-то потерял? Такой грустный, одинокий. Я нужна? Я? Правда нужна? Мне больно. Очень больно. В темноте появляются очертания человека. Она. — Мама, — спокойно приветствую её я. Сама удивляюсь своему спокойствию. Она же умерла? — Я не твоя мать, — качает она головой. Удивление. — Смерть, рад познакомиться. Хмыкаю. Мне страшно? Ни капли. Смотрю на оболочку своей матери. Совсем, как при жизни. Те же зелёные глаза, чёрные волосы по бедра, улыбка. Не она. Она не так улыбалась. — Вот и познакомились. Ника, — протягиваю руку и та пожимает её. Рука прохладная и нет пульса. Совсем. — Почему она? — Почему этот облик? — переспросила она. Киваю. — Знакомое лицо. Так люди проще идут на контакт. — Ясно, — понимаю, что спрашивать её зачем она здесь — по меньшей мере глупо. Стою, прислонившись к сгустку тьмы. — Давно меня ждёшь? — Давненько, — спокойно ответила та. — Ты звала меня. Киваю. — Почему? Обычно люди хватаются за жизнь, упираются. Ты бы видела, какие дебаты я повидал. — Ты говоришь от мужского пола. Давай, можешь принять свой облик. Не будем устраивать тут истерику о непонимании и твоей бесчувственности, — страха нет совсем. Мать усмехается, и вот на её месте стоит парень лет двадцати-двадцати пяти. Волосы чёрные, вьются. Легкая щетина, янтарно-карие глаза. — Любуешься? — усмешка. — Ага, — просто отвечаю я. Отвечать сарказмом у меня нет сил, да и желания. — Можно вопрос? — Валяй. — Не жалко? — Людей? — спросил тот, садясь по-турецки и витая в воздухе. Кивок. — По-разному. Некоторых я бы самолично удушил ещё разок, — смеётся. — А других? — спросила я. Мне интересно, парень улыбается. По-другому я представляла смерть. — А что другие? Это их судьба. Я не могу вмешиваться. Ведь иногда люди сами приходят ко мне. А некоторые выбирают, идти со мной — или остаться, — пожал плечами он. Парень сменил позу, и теперь он висел вниз головой, всё так же внимательно глядя на меня. — Понятно. — Он плачет, — я вздрогнула. Поворачиваю голову на него. Тот спокоен. — Зовёт тебя. Ну, ты слышала. — Сиэль? — кивок. — Я не нужна ему. У него есть Лиззи. Тем более, я взяла слово Себы. Он ему поможет. — Никогда нельзя быть ни в чём уверенным. Это я тебе, как смерть говорю, — и рассмеялся, поучительно поднимая палец. Я улыбнулась. — Хочешь посмотреть? Он там прям конкретную сырость распустил. Киваю, и мы зависаем в воздухе. Передо мной Сиэль, Себастьян и моё тело. Лиззи, слава всевышнему, в норме, и лежит на руках у Себы. А Сиэль и правда плачет. Беззвучно. Тихо. Я удивилась. Я правда удивлена. Дотрагиваюсь до его плеча. То не обращает на прикосновение никакого внимания. — Мы сейчас бесплотны, — поясняет Смерть. — Ника? — внезапно вскидывает голову Себастьян. — Что такое? — подрывается Фантомхайв. — Её душа сейчас тут, — ответил он с нескрываемым удивлением. — Какая прелесть. Высший демон, — скривился Смерть. — Ну что? Решила? — Оставаться или идти с тобой? — кивок. — А что там? Смерть качает головой. — Сказать не можешь, да? — кивок. — И последний вопрос. Ты знаешь, кто меня перемещает? Улыбка. Знает. Но не скажет. — Понимаю. Извини, но я ещё нужна тут, — улыбаюсь, глядя на озирающегося Сиэля. — Тогда, — он улыбается, — до встречи. И свет.Часть 60
19 марта 2018 г. в 18:56
Я замерла. Тихий, неуверенный в происходящем голос маленькой девочки, казался решетом ледяной воды в жаркий летний день.
— Лиззи! — подорвался к ней Сиэль. В груди ощутимо неприятно кольнуло, но я пресекла это на корню. Не место и не время. Лиззи продолжала говорить, но её лица я не видела за головой графа.
— Кольцо. Оно тебе понравилось? Сиэль, — как тихо она это сказала, но это прозвучало слишком громко в мёртвой тишине зловещей комнаты.
— Это был подарок господину? — уточнил Себастьян, развязывая мне руки. Я кивнула, потирая запястья. Верёвка натерла, но мозоли должны были скоро исчезнуть.
— С тобой по поводу печати мы поговорим позже, — пообещала я. Демон сверкнул в полумраке глазами и улыбнулся.
Я повернулась к Сиэлю и Лиззи. Фантомхайв продолжал стоять возле неё в ступоре, но вот, он произносит с непониманием:
— Как глупо. Почему ради меня ты… — глупый, глупый граф. Непревзойдённый мастер игр, владелец одного из самых могущественных демонов ада, но все-таки ребенок. Сколько мне лет, если посчитать все те года, что я провела в других мирах? Сотня? Двести? Или уже за тысячу перевалило? Я не помню. За то время, что я провожу в других мирах, я уже устала считать время. Просто плыть по потоку. Переживать бесконечные стычки людей и нечисти, смеяться, плакать, двигаться вперёд, понимая, что с каждой минутой, секундой, годом — теряешь человечность и частичку себя. Мне вдруг показалось, что я — старый, седой, уставший от жизни человек. У меня морщинки от тех эмоций, что я испытала за долгие годы своего существования. Они тянутся по всему лицу: от глаз до уголков губ, что раньше смеялись. Шрамы на руках. Устала. Забыла. Исчезла.
Чего? Чего я жду уже несколько десятилетий, перемещаясь из мира в мир? Почему бы мне не умереть? Ах да, не могу. Пока что. Я возрождаюсь, если меня убивают. Словно феникс возрождаюсь из пепла. Но если пепел разлетится? Если его сдует ветер, и миллиарды крупинок разлетятся над миром? Пепел. Мысли, чувства, желание жить, вот что это. С каждым разом возрождаться всё труднее. У меня нет сил и смысла жить. Улыбаться, плакать, снова и снова вставать и идти… Кому это надо? Мне? Мне давно уже ничего не надо. И меня осенило: если я уйду из мира сама, я не возрожусь.
Мои мысли прервали.
— Почему? Почему тело двигается само по себе? И почему тебя хочет ранить любимый человек? — раздался голос откуда-то сверху. Лиззи начала двигаться. Несколько нитей управляли ей. У неё в руках оказался топор с длинной рукоятью.
— Не-е-ет! — вскричала девочка. Слёзы текли у неё из глаз. Плачет. Почему она плачет? Ах да. Она любит Сиэля. Что я тут забыла? Они же справятся и без меня.
Не двигаюсь. Силы будто выкачали, от осознания. Я. Никому. Не нужна.
— Грелль, почему вы медлите? Вы же видите, что происходит, — спокойно произнёс Себа, уклоняясь от атак Лиззи, с Сиэлем под мышкой. Я бы посмеялась над графом, будь я не столь подавленной.
— Да, но это так опасно! — протянул Грелль
— Я прошу вас, — с медовыми нотками в голосе сказал демон, глядя на него.
— А можно мне будет поцеловать вас? — мечтательно улыбнулся жнец.
— Не знаю, случится ли это, но своим языком я могу завязать бантик на веточке сакуры. — Томным голосом сказал Себастьян, в очередной раз уклоняясь от атаки.
— А-А-А-А-А. У какой-то девчонки оружие лучше, чем у меня! Не пощажу!!! — кинулся жнец. Блеск от ножниц.
— Нет! Грелль, не трогай её! — запоздало крикнул Сиэль. Лиззи безвольно свалилась на землю. Себастьян нагнулся, и в перчатках оказались поблескивающие нитки. Дёрнешь одну — и рука дёрнется, другую — голова.
— Это нитки марионетки, — пояснил демон, успокаивая своего хозяина.
— Их может срезать только коса смерти. Как вам, Себастьян? Правда, что я чудесный? Похвалите меня, ну похвалите! — запрыгал, как кот, принёсший пойманную мышь, Грелль.
— Как я и ожидал, вы отлично обращаетесь с ножницами. И все нити ведут к… — демон поднял голову.
— Я думал над этим. Какой материал взять для новой марионетки? — шут стоял на одной из деревянных балок. Голова склонена на один бок, а в руках — нитки. Секунд — и все связаны прочными, как сталь, нитями.
— А сами вы, из чего сделаны? — спросил Себа, как-то нехорошо ухмыляясь.
— Я? — было видно, шут удивлён. Глаза в недоумении взирали на Михаэлиса.
— Да, если приглядеться, вас сделали из некачественных материалов, — таким же тоном продолжил Себастьян, ловким движением ноги приподнимая валявшийся у него в ногах топор.
— Я думал над этим. Я человек. Но недавно из моих ушей стало сыпаться что-то белое…
— Я не чувствую в вас духа дворецкого, да и выражение лица не похоже, — сказал демон, отправляя в полёт топор. Оружие воткнулось прямо в лоб шута, и тот свалился вниз. — Я не могу проиграть невыразительному человеку.
— Ты такой мужественный! — завопил жнец. Мне плохо. Тошнота подкатывает к горлу, но я упорно сглатываю и стараюсь дышать глубже. Скоро всё закончится. Я… И темнота.
Примечания:
Нашла минутку и пароль от аккаунта. Комментарии в студию.)) Дорогие мои, все вижу все читаю, но не всем отвечаю, извините за это.)) Спасибо вам за каждое пожелание и за каждую похвалу. Спасибо, люблю вас:)