M A L I F I C I

— А я говорил, — проворчал я, доставая сигарету. — Нихуя путного эта дамочка нам не сказала? Не сказала. Кто всегда прав? Я всегда прав! — Помолчал бы. Почему эта ведьма считает, что Ксафан… — Шона перекосило от упоминания этого имени, — явился за тобой? — Потому что она конченная дура, — недовольно проворчал я. — И не видит дальше своего носа. — Это не объяснение. — Послушай, Шон, — я прикурил сигарету и выдохнул дым. Мы только вышли из дома Эсмеральды и пошли прочь, в центр города. — … Обо мне ходит дурная слава, — начал рассказывать я. — Знаешь, сколько ведьм среди людей? Третья часть населения. Достаточно. И почти все они — женщины, страшное дело. А знаешь, сколько колдунов в нашем мире? — фыркнул я. — Я тебе их по пальцам рук перечислить могу! Так сложилось, магия больше бабам дана, с мужчинами… все сложно. И, так уж повелось, что, если сверхсила дана мужчине, — это не к добру. Я, по несчастью, выделился даже среди колдунов, — вздохнул я. — Политика двойных стандартов. Эсма думает, что я — всему виновник, потому что мои отношения с Конгломератом ведьм еще с детства не сложились. И теперь мое имя на слуху у каждой второсортной ведьмы!.. — Косячить меньше надо было, — проворчал Шон. Я аж задохнулся от негодования. — Косячить?! — воскликнул я взвинченным тоном. — А другие, думаешь, вели жизнь безгрешных монахинь?! Ага, хрен там! Каждая ведьма в силу своей курвости исполняет такие концерты!.. Поверь, братишка, вовсе не мессы! Думаешь, если тебе дана сила, ты не воспользуешься ей ради выгоды? Тогда ты хреново знаешь человеческую природу! — фыркнул я, вскидывая руки. — Я еще не встречал ни одной ведьмы, которая бы использовала магию «ответственно». Но, почему-то, только у меня храбрости хватает признать это. — Звучит как гнилое оправдание, Джетт. Мы словно по команде пересеклись взглядами. От этого столкновения аж искры посыпались, можешь мне поверить! — Ты не в курсе, — окрысился я, — как и, походу, Эсма, что такое Ксафан. Он не приходит на землю ради одного грешника, слишком мелочно. Если Ксафан действительно существует, то он пришел сразу за всем ведьминском родом! Понимаешь, это существо, созданное для массовой зачистки! Для кары одного единственного колдуна боги не стали бы заморачиваться на создание такой мощной машины убийства. Вот в чем проблема. Мы все здесь дико обосрались, — проворчал я. Шон какое-то время молчал. А потом он выдавил из себя следующее: — Это все… — его лицо перекосило, — омерзительно. Я посмотрел на него, слегка сбавив шаг. Я конечно избалован восхищением других, ты знаешь, есть же чему восхищаться. Но нельзя нравиться всем, как бы ты не рыпался… А я и не рыпался. Так что тех, кто меня терпеть не мог, было раза в три больше, чем тех, кому я нравился. А может даже и еще больше. Я еще подростком болт большой положил на мнение других. Что-что, а смеяться над недовольством других я научился… Но слова Шона… В тот момент… Резанули по мне, как нож по теплому маслу. Я усмехнулся, но смеяться мне хотелось в последнюю очередь. — А чем твои желания лучше других? — Что? — Я говорю, — проворчал я, — чем ты лучше других, заинька-Шон? Чем ты лучше тех же, мать их, наглухо отбитых сектантов, которые ходят и пытаются навязать всему миру свою точку зрения? Они ведь хотят сделать мир лучше, что ж тогда все остальные их терпеть не могут? Шон покосился на меня и нахмурился. — Ты меня сейчас сектантом обозвал? — проворчал он недовольно. — То есть, ты меня так воспринимаешь? Как фанатика без мозгов в голове? Терпеть не могу, когда ты все так… переворачиваешь. Я пожал плечами. — Да ты же носишься по всему городу, пытаясь спасти всех от кары небесной! — хохотнул я. — Как тебя еще воспринимать-то?! Пытаешься спасти всех от этой твари, пытаешься спасти души пропащих… — Твоя душа мне по боку, — огрызнулся он, поправляя очки. — Ее уже не спасти. — Да ты бы лучше о своей позаботился. — Чего?! Шон остановился на месте и уставился на меня, всем своим ликом изображая разгневанное божество. Я тоже затормозил и обернулся, не в силах сдержать смеха. — А что? — оскалился я. — Думаешь, ты у нас здесь не порицаемый, братец? Как бы не так. Да в тебе высокомерия больше, чем в ком-либо еще! — Ты ошибаешься. — Ой ли? — фыркнул я. — Колдуна решал наебать, Шон? Я твое дерьмо вижу лучше, чем кто-либо еще. Мы уставились друг на друга, прожигая взглядами. Шон молчал, явно ожидая подтверждения, каких-то доказательств. Я смотрел на него, и все это меня безумно веселило. Я понимал, что этот кретин настолько уверен в себе и в своей непогрешимости, что все мои заявления сейчас считал левым бредом, который я нес, лишь бы только попытаться его задеть. Но ирония была в том, что я был прав. В Шоне было гордыни больше, чем в самом смертном грехе. И, к тому же, он был настолько слеп, что даже не подозревал об этом. — Гордыня — мать всех пороков, — улыбнулся я. — Хорошо, — взмахнул я руками. — Давай по-другому. Вот ты считаешь, что я убиваю людей. Это действительно так, я спорить не стану. Но разве я делаю это своими руками? Нет же! Я накладываю проклятье, а само мироздание уже подстраивает канву под мои желания. Все мои жертвы не умирали непосредственно от этих рук, — я протянул парню ладони. — Их убивали в переулке грабители или маньяки. Сбивали машины. Или же самоубийство. Если делать суждение на сухих фактах — эти самые руки остались чисты от крови, — усмехнулся я. — Но, если я убийца даже так, тогда и ты тоже убийца. Посуди сам. Допустим, ты засадил за решетку какого-нибудь воришку, который воровал лекарства для больной маман. И вот он сидит, а несчастная женщина умирает, потому что медицина в этой стране — жестокая сука, и не лечит бедных. Ты сажаешь дилера наркотиков, и уже через неделю от ломки умирает пара наркоманов. И ты снова — убийца. По факту да, ты делал благое дело, и руки твои не в крови, но по твоей вине умерли люди? Умерли. Но ты же хотел сделать мир лучше, так ведь? Я к чему это, Шон… Благодетели вроде тебя — это худшее, что случалось с этим миром, а все потому, что ваша гнилая благодетель, — кисло скривился я, — это главный поставщик всего зла. Поэтому брось нахер все свои замашки мессии и перестань делить мир на черное и белое! Вся ваша мораль — это зло, потому что именно она и придумала само его понятие, смекаешь? Не было б морали, не было бы и зла! За все время моей сногсшибательной, проникновенной философской речи лицо Шона менялось несколько раз. От удивления до злости, от растерянности до раздражения. И я застыл, ожидая, что же выльется сейчас из этого человека. И он сказал, отводя взгляд в сторону: — Ты несешь чушь. Я усмехнулся. — Раньше уже один факт существования такого как я был для тебя чушью, — оскалился я, искоса поглядывая на мрачного Шона. — А теперь ты уже не такой уверенный, да? Осторожнее, Шон… Все твои убеждения меняются быстрее, чем клиенты у дешевенькой шлюхи. Стоит ли тогда быть таким уверенным в чем-либо?.. Шон посмотрел на меня прямым взглядом и вдруг усмехнулся. — Ты сейчас мои убеждения шлюхой обозвал? — Я не хотел, — скорчил я неправдоподобное раскаяние на физиономии, — но оно само вырвалось, это точное замечание… Шон покачала головой и отвел взгляд. — А я уверен в том, что ты — законченный урод, — выдал он. — Попробуй доказать обратное. Я улыбнулся в ответ. — Зачем опровергать то, с чем я согласен? — развел я руками в стороны. В виске немного закололо, и по ноздрям ударил знакомый, кислый запах. Я нахмурился и оглянулся по сторонам. — Что с лицом, Джетт? — Замри, — проворчал я. Подул ветер. Во дворе, помимо нас с Шоном, не было никого, а я хаотично оглядывался в поисках хоть кого-нибудь. Я знал, что прямо сейчас сотворяется какое-то заклинание, но я не знал, откуда его ждать. Шон напрягся и положил руку на кобуру пистолета. Я заметил это и скривился, — эти его полицейские привычки, совсем неуместные, дико меня напрягали. И именно на это я отвлекся. Стоило мне только сконцентрировать внимание на Шоне, как неизвестный сделал свой ход. Ветер громко засвистел, и на моих глазах, прямо из воздуха, появилось четыре черных вихря. Шон вздрогнул и выругался. Черный дым же мгновенно принял облик четырех, метровых зверей с оскаленными пастями. На что это было похоже? На хрень какую-то. Что-то вроде волков, только больше и без шерсти, костлявых. Морды слишком вытянутые, пасти широкие, и в них зубов было понатыкано до самой глотки. И выглядело это пиздец устрашающе. Они зарычали, и рефлексы Шона сработали моментально. Не задумываясь, он выхватил пистолет и всадил в каждую по две пули. Попадая точно в лоб. Я лишь закатил глаза, когда же этот идиот поймет, что пули против магии бесполезны?! — Это еще что за хрень?! — рявкнул он. — Дерьма кусок… — прошипел я, не сводя взгляда с тварей. Я знал, что Шон перепуган. Ну, а кто бы не был?.. — Сгиньте!.. — крикнул я, взмахивая руками. Реакции, как и ожидалось, ноль. Мои гребаные проклятья работали только на живых существах, но никак не на созданиях чьей-то магии. Одна из тварей глухо завыла и сделала молниеносный прыжок. Она бросилась на Шона и повалила того с ног. Я оглянулся на еще трех, что окружали нас, захватывая полукругом. Оглянулся назад, машинально, и увидел, что дальше есть переулок, в который я еще мог броситься. Я подумал, что твари сейчас займутся Шоном и, пока они будут рвать его на куски, я запросто могу дать деру. Если наложить на себя пару проклятий, убежать можно быстро… Я замешкался. А потом тело мое сработало машинально. Я сделал рывок и сильным ударом ноги, одновременно накладывая на себя проклятье, что увеличивало мою физическую силу втрое, отбросил тварь, что взгромоздилась на Шоне, в сторону. Я ухватил его за шиворот и вздернул на ноги. — Встань позади и не вылазь!.. — прорычал я ему, толкая парня себе за спину. Я сделал шаг вперед, окидывая шипящих демонов беглым взглядом и хаотично размышляя о том, что же мне сделать и почему я такой кретин. Магия на них не работала, но это было чье-то заклятие, — магией от них разило за километр. Я сосредоточился и прикрыл глаза. — Джетт… — напряженно прорычал у меня за спиной Шон. — Заткнись! — рявкнул я и махнул рукой. Прошла секунда, затем вторая. Я открыл глаза, и твари рассеялись прахом, словно что-то испепелило их за долю мгновения. Я облегченно вздохнул, — прокатило. Накладывать проклятье вслепую, на мразь, что создала этих существ… Гиблая затея, но она выгорела. Это тебе, блядь, не свечки тушить. И в этот момент я почувствовал, как силы волной ушли из моего тела, забирая с собой и энергию. Ноги подкосились, и я начал валиться на землю. От неприятного поцелуя с бетоном меня спас Шон, который машинально подхватил меня и удержал на ногах. Я тяжело вздохнул, переводя дух. Голова кружилась так, словно я выпил литр водки, которую выглушил за час, мешая с пивом и сигаретами. Накладывать проклятье вслепую, на неизвестно кого, — затратная идея. И она вытянула из меня все соки за какую-то секунду. — Что это было? — спросил Шон, смотря на черные пятна на асфальте. — Я ебу? — проворчал я, кривляясь от головной боли. — Это что… детишки Ксафана? Я хрипло рассмеялся в ответ. — Не… Мы бы тогда живыми с тобой не ушли, — ответил я. — Это какая-то ведьма… с нами заигрывает. Шон нахмурился. — А что, корзинки с пирожными в качестве заигрывания — уже не в моде? — ядовито проворчал он. — Что с тобой?! Меня в этот момент пошатнуло. Мутило не по-человечески. Я криво оскалился. — Думаешь, легко твою задницу спасать? — фыркнул я. — Хрен там. Если хочешь посадить меня в тюрьму — самое время. Сопротивляться я… — Отведем тебя домой, — услышал я. И тут земля из-под моих ног исчезла. Меня подняли вверх, и я удивленно покосился на лицо Шона, которое внезапно оказалось чуть сверху. Этот кретин взял меня на руки. Не на плечо закинул, нет. На руки. Как бабу. Я нахмурился, прикидывая, как по-пидарски выглядело это со стороны. Шон посмотрел на меня, и лицо его было каменным. Он сам подумал о том же. И меня это дико развеселило. — О, Шон… — намеренно блаженно выдохнул я, поднимая на него взгляд, полный любви и очарования, — у тебя такие сильные руки… Целоваться когда будем? Шон закатил глаза и тяжело выдохнул, а руки его внезапно ослабли, а я с ревом рухнул на бетон. Я приподнялся и, шипя ругательства, стал потирать ушибленную задницу. Шон нагнулся надо мной и злобно оскалился. — Ты разбиваешь мне сердце!.. — проворчал я. — Разве можно так бросать своего спасителя?! — Лицо бы тебе разбить, — проворчал Шон, явно не без удовольствия. — На руках ты меня не понесешь, да?.. — надулся я. Шон демонстративно перешагнул через меня и пошел дальше. — Сам пойдешь, — кинул он. — Но Шон!.. — рявкнул я ему вслед. — Я же сам не дойду!.. Черт!.. Ну и, естественно, подниматься пришлось мне самому. Благо хоть, эта скотина в итоге сжалилась и подставила мне свое плечо.