Prediction

1533 год, январь*. День. Ясный, погожий. По коридору дворца в Стамбуле спешил главный евнух султанского гарема — Сюмбюль-ага. Незаметно от других слуг он смахивал проступившие на его глазах слезинки. Айбиге, любимая племянница валиде Хафсы Султан погибла в море — на ее корабль напали пираты. Как теперь сказать это повелителю и валиде? Как они ругают всех, кто приносит дурные вести! Но такова работа верного слуги, и тут уже ничего не исправить. Нельзя сделать так, чтобы весть о смерти из плохой превратилась в хорошую. Повелитель вскакивает со своего места и требует объяснений. Валиде Султан хватается за сердце — любимая племянница была ей очень дорога. В несчастного агу летят слова проклятий, стаканы, блюда с остатками еды — чудом ему удается выбежать из покоев. Весть дошла и до Хюррем Султан, и через некоторое время из столицы в сторону Семендире тайно отбыл гонец с письмом. Хюррем не верила словам слуг и господ — такое в ее жизни уже бывало, когда ее дражайший Сулейман отправился завоевывать Родос. В то время весь гарем был в трауре, считая султана погибшим, и лишь она верила в то, что все эти слухи — неправда. В своем письме к Бали-бею султанша просила его не терять веры и надеяться на лучшее — что Айбиге жива, и что они обязательно будут вместе, кто бы что ни говорил. Малкочоглу ответил сдержанно, стараясь убедить в том, что известие его, конечно, сильно опечалило, но он уже давно забыл все, что связывало его с Айбиге-хатун. Хюррем Султан не доверяла и этим словам, всячески пытаясь убедить его в обратном. Верные ей слуги по тайному приказу расспрашивали моряков в портах, жителей Стамбула, письма были разосланы во все окрестные города, что на Черном море, и вот однажды, после долгих безуспешных поисков, наконец, появилась зацепка. А в это время Бали-бей сидел на пригорке у реки в родном Семендире и вспоминал, вспоминал, вспоминал. Нет, не стерся из памяти ее прекрасный лик, запах ее волос, ее чувственные губы, бархатная нежная кожа — снова и снова являлась перед глазами та самая ночь на корабле, изменившая все. Вот опять пришел ага — вновь принес письмо из столицы. Но надо держаться, не показывая своей слабости, прятать все эти воспоминания под непробиваемой броней, делать вид, что все давно забыто, хоть это и крайне тяжело. Получив письмо, Малкочоглу отослал агу и, дождавшись, когда тот уйдет, со всей силы кинул нераспечатанный футляр в воду. — Эй, брат! Ты сам не свой в последнее время, — как всегда веселый Ахмед сел рядом. Ветер трепал его черные кудри, на лице играла улыбка. Весь он просто сиял от счастья — ведь завтра состоится долгожданное событие: помолвка с любимой невестой. Вовсю уже шли приготовления, и день свадьбы был уже назначен. — В прошлый раз ты грустил из-за смерти своей жены, но сейчас-то что случилось? — не унимался брат. — Говоришь, что все хорошо, что та хатун — как ее там звали — Айбиге, осталась в прошлом. Но ведь я вижу, что это не так, — он ободряюще похлопал Бали по плечу. — Оставь меня, Ахмед, — пробормотал в ответ тот, не сводя глаз с кругов на воде. — Лучше иди — тебя, наверно, уже ищут. И Симисшах-хатун вот-вот приедет. — А ты не пойдешь? — встрепенулся Ахмед. — Аллах, Аллах! Будь уверен, брат — дочери всех приглашенных пашей и беев так и ждут твоего появления! Им бы только краешком глаза тебя увидеть! Аги только и делают, что спрашивают меня — явишься ли ты на церемонию. — Я хочу побыть один, Ахмед, — Бали-бей поднялся и зашагал в сторону рощи. А это значило, что все расспросы и уговоры бесполезны. По крайней мере, сейчас. Но в их семье не принято нарушать порядки, а значит, завтра брат жениха все-таки изволит прийти.