Prediction

1532 год. — Что теперь с ней делать? —Да заставим станцевать для нас, а потом — за борт! Ты вообще видел, как она с Джамалом-агой расправилась? Опасная хатун. —Но Мурад-реис сказал, что… —Тебе-то что с того? Сиди и молчи. Сквозь сон до Айбиге долетали обрывки слов. Сознание ее все еще блуждало в какой-то полутьме, постепенно восстанавливая последние запомненные события. Где Гюлизар? Пираты, мертвая служанка, сильный дождь — как же она хотела, чтоб все это осталось лишь страшным ночным кошмаром. Но постепенно звуки голосов становились все громче, запахи вокруг — сильнее, и Айбиге вскоре уже точно понимала, что находится на пиратском судне. Руки были крепко связаны за спиной. Оглядевшись, ханым поняла, что здесь она не единственная пленница: вдоль стен прямо на полу вповалку спали такие же юные, как она, девушки, маленькие дети, старики. Но в них не узнавалась команда ее корабля: никто из тех людей не был ей знаком. От мысли, что она единственная выжившая в той битве, все внутри сжалось. Лежа на холщовой подстилке, насквозь провонявшей плесенью и сыростью, Айбиге молча оглядывала темное помещение, куда ее бросили пираты. И снова это гадкое ощущение морской болезни — при малейшей качке! Она терпела до последнего, изо всех сил стараясь держаться, но не получилось — и через момент вонючая подстилка была запачкана в противной склизкой рвоте. — Эй, смотрите-ка! Эта змея еще шевелится! — усмехаясь, проговорил один из пиратов — тот, что потолще. Похоже, он вместе с товарищем был отправлен сюда, чтобы следить за пленными. — Да еще и ядом плюется! — захохотал второй. — Ступай, позови Мурада-реиса, — толстяк похлопал собрата по плечу. — Да пошевеливайся! Он приказал немедленно доложить, если она придет в себя! — зычный голос разнесся по всей темной «клетке». Снова Айбиге почувствовала, как начинает терять сознание — но нет, надо быть сильной. Хотя бы для того, чтобы плюнуть в лицо этому Мураду-реису. Через несколько мгновений сверху по лестнице спустился высокий рыжеволосый человек, по одежде явно отличавшийся от тех двоих. Черный узорчатый кафтан с витиеватыми застежками, такие же черные штаны, широкий, украшенный узорами, пояс с двумя заткнутыми за него кинжалами, сабля, высокие сапоги — все это выдавало в нем человека особого положения. И Айбиге не ошиблась — перед ней стоял капитан корабля. В руке он держал футляр для писем. — Значит, это и есть дочь Сахиба Гирея, — произнес он, не сводя глаз с пленницы. Айбиге молчала — лишь грозно посмотрела на него из-под съехавшей почти на глаза своей повязки. — Неправда, — сиплым голосом решилась возразить она. — Вы убили мою госпожу. Я… я ее служанка, Гюлизар. Не убирая ладонь с рукояти сабли, Мурад-реис внимательно разглядывал ее. Жалкое зрелище — худая, бледная, как полотно, все лицо и воротник испачканы в отвратительной смердящей рвотной массе. Да еще и одета, как мальчишка! Но у нее хватило силы убить человека. Возможно, если бы вся команда не кинулась тотчас на нее, она успела бы точно пришить еще парочку таких же морских волков, как Джамал-ага. — Гюлизар? Тогда это твое письмо, — он распечатал футляр и достал свиток пергамента. Глядя на пирата, читавшего невесть откуда взявшееся письмо, Айбиге заметила, как он несколько раз изменился в лице. — Тебе никто не поверит, глупая. Это подделка — я сам обращался к этому мастеру когда-то. Сколько лет прошло, а он так и не научился рисовать султанскую тугру как следует. И печать неправильная. А вот письмо… Знаешь, хатун, это правильно, что твоя госпожа умерла — пусть лучше такая смерть, чем позор семьи. Кому нужна дочь-блудница? — Это неправда, клевета! — Айбиге почти кричала. — Я не… ой! — нет, только не это. Теперь ее точно раскроют. Едва слышно она проговорила: — я хотела сказать, что… — Что ты и есть дочь крымского хана? — Мурад-реис хитро взглянул на нее. Ни слова не говоря, он скомкал листок пергамента в руках и ушел, отдав двоим оставшимся приказ накормить всех пленных, а Айбиге-хатун привести к нему. — Поднимайся, красавица! — раздался прямо над ухом голос толстяка. — Капитан тебя велел к нему доставить, — тут же он схватил Айбиге за воротник кафтана и в один момент поднял на ноги. — Прости, развязывать не буду, — и, перекинув ее через плечо, поволок к лестнице, ведущей наверх. — Надо признать, ну и воняешь же ты! Единственное, о чем сейчас думала Айбиге, — поскорее бы этот жирный заткнулся. Его противный голос эхом отдавался в голове, рассыпаясь на несколько осколков. Вот кто-то схватил ее под руки, потащил наверх — глоток свежего воздуха немного придал сил. Пленница огляделась — нет, этот корабль явно не османский и не ее отца. Чем-то он напоминал странное многопарусное судно с картинок из книги одного, знакомого отцу, художника-путешественника. То самое, на котором так мечтали плавать Адиль и Эмин — разумеется, когда их перестанет постоянно тошнить во время детских забав на каике*. Большое, совсем не то, что ее утонувший кораблик. — Прекрати вертеться, хатун! — пират, волочивший ее по направлению к каюте капитана, вовсе не блистал благородством. Вместо этого он звонко шлепнул ее по заду под одобрительный гогот команды. — Мурад-реис, вот она, — двери открылись, и взору Айбиге предстала чисто убранная каюта, освещенная лампами. Капитан сидел в кресле у низкого стола, где одиноко красовался кувшин и бокал, и держал на коленях открытую книгу. Рядом со столом стояла большая ширма, за которой явно кто-то был. Айбиге огляделась — здесь не так плохо, как в том «подземелье», где ее держали до этого. Чистая постель, чистая одежда — кстати, из ее сундука взятая, даже таз с водой и тряпка есть. С чего бы это? Кот решил напоследок позабавиться с мышью? Увидев Айбиге, Мурад-реис тут же встал и подошел к ней. — Мне сказали, ты убила Джамала-агу, не так ли? — вертя в руке один из кинжалов, проговорил пират. — Я не знаю, кто это, — Айбиге не сводила с него сердитого взгляда, — но будь уверен: тебя я тоже убью, разбойник. — Не сомневаюсь, хатун, — Мурад-реис будто нарочно растягивал слова. — Джамал был самым сильным из моей команды, никто не мог его победить. А смерть пришла к нему в облике какой-то тощей девицы. — Не смей! — в глазах Айбиге загорелся огонь. — Я Айбиге-ханым, дочь Сахиба Гирея-хана, великого Падишаха Великой Орды и Великого Юрта, Кипчакской Степи, Крымского государства…** — Ну и так далее, и так далее, — вяло протянул Мурад-реис, повернувшись к ней спиной. — Знаю, знаю, замолчи. Я слышал подобное тысячи раз, но… — за его спиной раздался звук: повернувшись, пират лишь увидел лежавшую на спине Айбиге. — Эй, друг, — он обратился к человеку, что был за ширмой, — посмотри, что с ней. Черноволосый, с большим шрамом на правой щеке, незнакомец подошел к пленнице. — Простите… простите, капитан, я не могу помочь. Тут нужен другой лекарь, — пятясь назад, он попытался уйти за ширму обратно, но Мурад-реис тут же схватил его за воротник. — Послушай меня, Адиль-эфенди! — прорычал пират. — Или ты выполнишь приказ, или я продам ее на невольничьем рынке! Гарем султана Сулеймана, твоего папочки — кстати, о нем, о Сахибе Гирее: а что будет, если он узнает о письме? Почему на самом деле расторгли помолвку? Как насчет похода на Семендире? — казалось, еще чуть-чуть, и самому эфенди понадобится помощь — так злобно смотрел на него Мурад-реис. — Делай, что должен! — с трудом унимая гнев, он медленно разжал побелевшие пальцы, стискивавшие шею лекаря. — Но Мурад-реис, это запрещено. Она не мужчина, а значит, я не имею никакого права ее лечить. Некоторое время оба стояли не двигаясь, молча разглядывая лежавшую у их ног Айбиге. В воздухе повисла гробовая тишина. Немного поколебавшись, Мурад-реис кликнул одного из пиратов и потребовал привести к нему какую-нибудь из пленниц, томившихся в трюме. Вскоре в каюту вошла неопрятно одетая девушка, с растрепанными длинными косами. В медицине она понимала более чем достаточно — Мурад-реис понял это, когда его настойчиво попросили покинуть каюту. Отдав найденное скомканное письмо Адилю, капитан скрылся за дверями, выйдя на палубу. Сидя за ширмой, человек со шрамом лишь смотрел за тем, как пленница легко и быстро выполняла свою работу, и вместе с этим читал строчки, аккуратно выведенные на мятом листе. И наконец, спустя немного времени, Айбиге уже лежала на кровати, переодетая и умытая, с освобожденными от пут руками. — Апчхи! — это подействовал резкий запах из флакончика, взятого у Адиля. Медленно ханым приходила в сознание. Странная женщина, какой-то страшный ага с разрубленной щекой… стоп! Это сон, видение, всего лишь ночной кошмар. Это никак не может быть правдой — в уродливом незнакомце угадывались черты лица родного брата. Адиль, дорогой и любимый братишка! Как, почему, зачем? Это невозможно! Да и куда он собрался со своей морской болезнью? — А… Адиль? Это ты? — Айбиге отползла в угол кровати подальше от брата, — ты с ними заодно? Скажи, ты пришел убить меня? — Сестра, я объясню тебе… — Замолчи! Лучше бы ты умер, как нам сказали! Ты опозорил наш род, всю нашу семью! — ханым искала под рукой что-нибудь острое. — Как ты мог? — Тебе ли говорить о позоре, сестра? — надвинув на лоб тюрбан, Адиль встал с пола и поспешил скрыться за ширмой. Да, он был прав, тысячу раз прав! Айбиге тоже виновата. Но — откуда он узнал, интересно? Хлопнули двери — вошел Мурад-реис — его ханым еще немного помнила. Впрочем, как и того громкоголосого толстяка, что приглядывал за ней в трюме. С ним явился еще один пират и увел незнакомую девушку. — Все в порядке, Адиль-эфенди? — прищурив один глаз, спросил Мурад-реис. — Адиль-эфенди? — от этой новости Айбиге просто пришла в бешенство. — Он ханзаде, один из наследников Крымского престола! Не смей к нему так обращаться, слышишь? — Вижу, что ответ не нужен, — не обращая внимания на выкрики Айбиге, тихо проговорил пират. И обратился к ханым: — Не ори, иначе я отправлю тебя к команде. Хочешь, чтоб все они по очереди трахнули тебя и выбросили за борт? — лишь поднятая вверх его рука остановила Адиля, явно намеревавшегося хорошенько врезать наглому капитану. — Адиль-эфенди, тебе мало того, что я привел ее сюда? Так вот по чьей просьбе Айбиге достались такие «шикарные» покои! Дорогой братик попросил за нее у этого пирата. Ну и унижение! Да лучше сидеть в душном вонючем трюме под надзором этого жирного моряка, чем тут, но такой ценой. Не теряя времени, Айбиге встала с кровати и попыталась уйти, однако Мурад-реис немедленно схватил ее за плечи и усадил на подушку у стола, а двери каюты запер. По его приказу Адиль тут же принес и поставил на стол два полных блюда, еще один медный бокал и кувшин с пресной водой. Усевшись в кресло, Мурад-реис приступил к трапезе. — Ешь, — коротко бросил он в сторону Айбиге. Та лишь еще сильнее нахмурилась. — Это приказ. — Я поем, — прозвучал ответ, — только если мой брат ко мне присоединится. — Здесь я решаю, Айбиге-хатун, кому, что и когда делать. Адиль-эфенди будет есть позже. Тебе ясно? — серые глаза пирата сверкнули. — Ешь. Неохотно Айбиге взяла с блюда какую-то булку и откусила большой кусок. Пища придавала силы, возвращала к жизни. Пусть, конечно, это и не такое вкусное кушанье, что готовили повара во дворце отца, но съесть можно было. Видно, то время, когда юная ханым убегала в лес ночевать с братьями под луной и есть то, что удавалось стащить с кухни, как-то сказывалось сейчас. Допив последний глоток воды, Айбиге заявила: — Я хочу поговорить с братом. — Говори, — отхлебнув из бокала, произнес Мурад-реис. — Иди, говори, он ждет. Но Айбиге не двинулась с места — наоборот, все ее выражение лица, голос, показывали то, что под словом «поговорить» подразумевалось «наедине». Смерив ее взглядом и прищурив глаза, Мурад-реис лишь проговорил: — Еще раз, Айбиге-хатун — здесь я все решаю. Ты моя пленница, на моем корабле. Захочу — отправлю на корм рыбам, захочу — заставлю танцевать для меня в шторм. Не забывай это. А если не нравится — добро пожаловать обратно, в трюм. А что касается Адиля-эфенди — у него нет тайн, которые он скрыл бы от меня. Он обязан мне жизнью. Поэтому я всегда буду знать о любом вашем разговоре, будь то секреты или пустая болтовня. Вот как? Теперь еще придется терпеть рядом общество этого мерзкого капитана? Ну уж нет. Встав с места, Айбиге решительно направилась к выходу из каюты и, отперев двери, выскочила наружу. — Мурад-реис, так нельзя! — подал свой голос Адиль. — Я знаю, друг, — проводив ее взглядом, тихо сказал пират. — Но должен признать, что ты не зря просил за нее.