Prediction

1533 год, январь. Сидя в своих покоях, во дворце Топ-Капы, Хюррем Султан внимательно слушала все, что ей рассказывал Гюль-ага. Лекарша, жившая неподалеку от Стамбула, видела на пиратском корабле некую хатун, одетую по-мужски. По всем приметам это была Айбиге. Видно, пираты напали на ее судно и захватили в плен. — Но зачем им понадобилось звать лекаршу? — недоумевая, спросила султанша. Гюль молчал. Он пытался увильнуть от прямого ответа, как всегда это делал, произнося общие фразы. Что еще собрался скрыть этот вестник бед? Хюррем Султан всем своим видом показывала, что готова сама сейчас же перебить их всех, но подозрительное молчание аги ее еще более раздражало. Вместо разговоров евнух лишь достал из рукава сложенный в несколько раз листок и передал его Хюррем. После чего с ее дозволения покинул покои. Сев на кровать, султанша развернула письмо. Бегло читая каждую строку, она улыбалась — Айбиге оказалась жива. Однако вопреки общей радости, известие омрачал указанный в письме факт, что ханым теперь в положении, причем достаточно давно, судя по словам той лекарши. Не может быть! Эти пираты еще и надругались над несчастной? Но мало этого — ведь теперь, как рассчитывала Хюррем Султан, предоставить этот мятый листок доказательством того, что племянница валиде Хафсы жива, никак нельзя. Ни в коем случае валиде не позволит очернять свою любимую Айбиге, клеветать на нее — особенно, когда сама до сих пор носит траур по погибшей бедняжке. Но что же тогда получается? Хюррем снова и снова вдумчиво перечитывала письмо, надеясь найти в нем ответы на все вопросы. Лекарша, ребенок, Айбиге — все это было слишком странным скоплением неясных фактов и слов. Дождавшись утра, султанша под предлогом сопровождения своей дочери на конную прогулку покинула покои и отправилась к тому, кто мог развеять все туманы ее сомнений. — Скажи мне, Рустем-ага, ты точно уверен, что это Айбиге-хатун? — поправив платок, спросила Хюррем Султан. Сейчас важно было не упустить ни малейшей детали. И хорошо, что не пришлось долго ждать — без Бали-бея маленькая Михримах провела на прогулке совсем мало времени и быстро вернулась во дворец вместе с прислугой. — Безусловно, госпожа, — ага склонил голову. — Я хорошо помню Айбиге-хатун, ведь мне доводилось несколько раз седлать лошадь для нее. И поверьте, я не спутал бы ее ни с кем. Госпожа, верьте моему слову, — он пытался быть как можно более убедительным. — Я видел ее на корабле своими глазами — это точно она. Айбиге-хатун жива. — А что насчет лекарши скажешь? — султанша хитро приподняла бровь. Кто знает, к кому именно ее позвали: надо удостовериться, что все действительно так, как указано в письме. — Я говорил с ней. Хатун сказала, что идет лечить больную жену реиса, но я заподозрил ее, — Рустем-ага говорил, не поднимая головы. — Все потому, что она не собрала с собой никаких снадобий и отваров, а взяла какие-то инструменты. Я решил поинтересоваться, чем же больна несчастная жена этого реиса. Хатун все рассказала, и в ее словах я узнал, кого она покрывает. Это Айбиге. Ее должны были лишить ребенка, которого она носила уже много недель. Значит, это правда. Все — от первого до последнего слова. Отдав конюху Рустему большой кошель с золотом, Хюррем Султан побрела вглубь дворцового сада, размышляя над услышанным. Все это довольно странно — шехзаде Мустафа так и не женился на Айбиге, и первой ночи у них не было. Получается, что все-таки это мог быть кто-то из тех пиратов? Какой ужас. Бедная девочка, сколько ей пришлось пережить, наверно. Вернувшись в покои, султанша приказала подать ей перо и бумагу — все же, несмотря ни на что, она посчитала верным сообщить Малкочоглу о том, что Айбиге не погибла. Только о последнем факте из письма все же пришлось умолчать. Иначе вряд ли теперь он смог бы так же любить дочь хана, как любил прежде. Хотя кто знает — возможно, этот факт еще будет как-то полезен. Ночью гонец покинул Топ-Капы и отправился в сторону Семендире. Кто знает, сколько посланий от Хюррем Султан он туда отвез — ни на одно из них так и не пришел ответ. А спустя четыре года Бали-бей приехал в Стамбул.