***
Она идет по жизни смеясь. Встречаясь и прощаясь, не огорчаясь, Что прощанья легки, а встречи на раз... Андрей Макаревич
– КАКОЙ У ТЕП'Я СИЛЬНЫЙ и красивый рука, милорт', – Марина зашла к нему чуть сбоку и нежно провела по его предплечью кончиком указательного пальца, едва касаясь волосков, внезапно поднявшихся дыбом от такого легкого прикосновения. – Этот сильный рука, я нат'еюсь, сегот'ня как слетует' отчихвостил наш сластолюпецс-с... Она кивнула на лавку, с разбросанными вокруг обломками розог, которые пока никто не удосужился прибрать. Потом, грациозно приблизившись к месту недавней экзекуции, подняла одну из потрепанных хворостин и заинтересовано покрутила в руках, чему-то мягко улыбаясь. Ее темные бархатистые очи – Джейми заметил – подернулись легкой поволокой. – О, толшно пыт' бол'но! Ты побил его в кровь? Наш пет'ный-пет'ный малшик плакал?.. «Вот же… сучка!» – ошарашенно подумал Фрейзер, но вслух, понятно, ничего не сказал, с нехорошей дрожью ощущая прилив каких-то неведомых сил, когда девица подошла к нему слишком близко. Так, что он чувствовал локтем живое тепло ее тела... Было уже довольно поздно, когда Джейми, покончив с чисткой лошадей, задал им фуража и разбирал упряжь для починки – в ожидании, пока Роджер и Бобби, честно отпросившись у жен, соберутся, наконец, на вечерний вояж. Мужчины сговорились встретиться через час у Большого Камня. Ему самому еще нужно было дойти до дома и предупредить Клэр, чтоб, не дожидаясь, ложилась спать, да еды побросать с собой в котомку. А так же – самое главное! – бутылку виски... чего уж там мелочиться... на каждого! Он втянул ноздрями воздух в сладостном предвкушении и вдруг краем уха услышал, как скрипнули двери конюшни. Джейми не особо придал этому значения – никто, кроме домашних, не мог прийти сюда в такое время. Дети уж точно легли спать. Наверное, это Клэр… А, может, Мак зашел о чем-то спросить. Хотя… шаги раздавались совсем незнакомые. Внезапно Фрейзер всей кожей ощутил позади себя чужака, и волосы на загривке его поднялись дыбом от нехорошего предчувствия. По особому ли запаху или просто по каким-то еле уловимым флюидам, плавному движению воздуха или тихому дыханию Джейми смутно осознал, кто это был... и тут же испытал неодолимый трепет по всему телу: ощущение опасности и какого-то странного, неподвластного ему влечения. Как раз это и заставило его содрогнуться в смятении, когда девица едва заметно притронулась к нему. Фрейзер ощутил, как сердце гулко трепыхнулось в груди, отдаваясь тягучим спазмом в горле. Кое-как справившись с непонятным волнением, он повернулся к ней вполоборота, собираясь ответить весьма резко, что не ее ума это дело, но передумал. Поди-ка, за тем ее и послали – узнать, сдержал ли лэрд свое обещание насчет Джема. – Можешь не сомневаться, девица, всекли ему изрядно, – усмехнувшись, процедил он. – Надеюсь, все вы останетесь довольны. Он не смог утаить своей досады. Без сомнения, все эти пакостные фройлян, и, как ему представлялось, не без решающего участия этой невероятной стервы, спровоцировали ситуацию, поставив их семью в столь незавидное положение. Нет, парней, конечно, следовало проучить, чтоб в следующий раз думали головой, а не только своим причинным местом. Джейми справедливо полагал, что им еще с этим умением жить долгие годы, и, черт возьми, для этого охламоны должны научиться держать свою похоть под контролем. Но то, что натерпелись в этой истории он и Роджер... В общем, седых волос у них прибавилось. Значительно. Ведь только они оба полностью владели пониманием того, чем, Святой Иисус, могло закончиться для незадачливых «извращенцев» эта их «милая забава» с подглядыванием за голыми барышнями. Наверное, бедным парням теперь долго не захочется смотреть в сторону «обнаженной натуры» – отвадили их, будь здоров! Да и, слава Богу! – О да, милорт'!.. Несомненно... Я пыл пы ошшен' доволен!.. Девица осторожно, словно боясь спугнуть тревожную птицу, подцепила снизу его тяжелую, неожиданно безвольную кисть и, приподняв ее прямо к своей пышной груди, как-то излишне внимательно исследовала линии на его ладони. Джейми дернулся невольно, но нахальная красотка настойчиво удержала его порыв, прижавшись почти вплотную так, что он ощущал колебания вздымающейся нежной плоти. В панике он осознал, что шейного платка на ней не было... Потом, как бы невзначай, Марина повела изящным пальчиком другой руки по жесткой мозолистой поверхности его ладони, переходя на запястье и дальше… скользя по его мощному жилистому предплечью вверх. Фрейзер мог наблюдать совсем близко ее выпуклые сочные полушария, умышленно высоко приподнятые корсетом, с голубоватыми тонкими разводами вен под прозрачной белой кожей и темные локоны, небрежно разметанные по округлым плечам. Отступать оказалось некуда – чертовка как бы невзначай прижала его спиной к заграждению денника, а вырываться было вроде как еще рано и, наверное, глупо, и Джейми замер в необъяснимом ступоре. Марина подняла на него пленящий жаркий взгляд, и шотландец в смятении чувствовал, как этот чарующий омут затягивает, заставляет цепенеть еще больше. Она поднялась на цыпочки, чтобы приблизить губы к его уху, и заговорщицки кивнула на прут, который нарочито аккуратно положила перед тем на лавку: – Я пыл пы ошшен' доволен, – повторила девица, слегка улыбаясь и нежно поблескивая на удивление белыми зубами, – если пы этот' сильный рука могла наказат' и меня... милорт'. Если пы она мокла отшлепат' меня этта хороший хворостина. Та... Не сомневайся, милорт', у меня есть товол'но прекрешения, чтопы получить по мой затт'. Марина завела руку Фрейзера себе за спину и положила его послушную ладонь прямо на искомое место, про которое говорила. Ее голос, мягкий, глубокий, усиленный чарующим акцентом, проникал в его оторопевшее нутро до самого основания, заставляя грешную плоть, жгуче пульсируя, откликаться. Дьявол! Пытаясь как-то совладать с собой, Джейми насмешливо сощурился и, не без усилия, выдернул руку, все же. Губы его дрогнули в презрительной усмешке: – Вот как? Ты хочешь получить по заднице, фрау? Что ж… думаю, это можно устроить. Скажи об этом своему мужу и он, несомненно, пропишет тебе хорошую взбучку, если узнает, что ты здесь вытворяешь!.. – Мой муж кароший тщеловек, – Марина своенравно сморщила носик, – но он... товол'но слап', чтоп получит' мой зат'. А мне ната настоящий мущин, чтоп скрутит', затрать мой подол и отходит' бес жалост'. Я есть слишком-слишком скверный девица, таа... Этта мой бит'а-а. Помоги мне, милорт'... Ее губы призывно раскрылись, приблизившись: Джейми ощущал на своей шее горячее дыхание женщины и чувствовал сквозь грубое полотно рубашки легкие касания пальцев, скользивших по его плечам. Она почти не притрагивалась к его телу, но магия ее призывной близости завораживала, заставляя вибрировать сжавшиеся внутренности мелкой дрожью. Фрейзер надсадно потянул носом воздух, ставший вдруг густым и тяжелым, и почувствовал, как мурашки бегут по позвоночнику, а тепло внизу живота сгущается, наливаясь сладкой негой. И от этого, разрази ее гром, несмотря на все его честное сопротивление, проклятая плоть начинает откликаться. Кажется, кто-то тут сегодня вразумлял неразумных отроков, а сам... Из последних сил мутнеющего сознания Джейми оттолкнул от себя сие бесовское наваждение вместе с обольстительным телом. Оттолкнул и даже встряхнул головой. – А ну, брысь отсюда, девка! Ты в своем уме?! Я женат вообще-то! – лэрд, не поворачиваясь, нащупал вожжи и вцепился в них слабеющими пальцами, словно в спасительный оплот. – Убирайся! И чтоб ноги твоей здесь больше не было!.. Марина с насмешливым сожалением поглядела на него, мягко поцокав языком: – Жена твой карош', я не спорит'. Верно ран'ше красотка был... Но дело ф том, что она – старый, а я – молодой!.. Моя кожа – гладкий... волос – черный, а дыхание – свежий. Ты мой прогонят', милорт'... но мошет' пыт', ты пожалет' оп этам-м!.. Джейми рассвирепел от такой наглости и своего непонятного бессилия, пытаясь как-то скрыть невольную дрожь в результате безудержно растущего напряжения плоти. – Не пожалею!.. И учти, фрау, если ты еще раз притащишь сюда свою похотливую задницу, твоя мечта исполнится! Не так, как тебе мнится, учти! Твою филейную часть надерут прилюдно, на Собрании – потом месяц не сядешь!.. – он скрипнул зубами в бессильной злости и, дернув, угрожающе намотал ремни вожжей на мощный кулак. – Уж об этом я побеспокоюсь, обещаю! И, уверяю тебя, девица... Рука. Будет. Не моя! Марина сокрушенно покачала головой и снова скривила губы в бесстыжей усмешке. Потом, окинув его нахохленную фигуру каким-то сочувственным взором, эффектно развернулась и, набросив на плечо вдруг отыскавшийся платок, гордо понесла себя к выходу, излишне вычурно покачивая бедрами. Джейми не мог отделаться от ощущения, что в обтекаемых формах ее фигуры, манере держаться и даже чертах нахального лица что-то неуловимо, до боли показалось ему знакомо. Она напоминала кого-то так мучительно... Внизу живота ныло, пекло и скручивало так, что срочно хотелось схватиться за член и довести его до разрядки, а потом уже все остальное... Едва дождавшись, когда дверь за блудливой чертовкой закроется, он в сердцах отбросил вожжи подальше и пару секунд постоял с закрытыми глазами, пытаясь обуздать растущий жестокий жар. Но вожделение снесло напрочь всю его волю, не оставив ни единого шанса!.. Джейми зарычал и, практически разорвав пуговицы на штанах, судорожно сжал дьявольский орган. Потом, ненавидя его – и себя в придачу, – в несколько сильных толчков заставил поганца излиться. И уже падая на колени в сладком бессилии оргазма, он осознал – образы внезапно схлопнулись в его пустой затуманенной голове – Марина едва уловимо напоминала Клэр в молодости. Та же обольстительная фигура: аппетитная грудь в сочетании полновесными бедрами и тонкой талией. И тот же, дьявол ее разнеси, дерзостный взгляд вкупе с упрямо поджатыми губами. Наваждение... Впрочем – сейчас Фрейзер с облегчением отдавал себе отчет – для него Клэр нисколько не изменилась и по сей день. И не изменится хоть через тысячу лет! Душа ее, вибрации которой он, навеки сплетясь, чувствовал теперь каждой клеточкой своего тела, до сих пор пребывала на удивление свежей и молодой. И останется такой же – он готов поклясться в этом хоть на Страшном Суде – прекрасной, вдохновляющей, хранящей свою пленительную неисчерпаемость. Вечно. – Клэр! С этим именем на устах, выплеснутым с глухим натужным рыком, он и кончил. И, подняв глаза, вдруг встретился с её взглядом, замершем в бесконечном потрясении. – Клэр?! Джейми задохнулся от внезапного испуга и заморгал растерянно, невольно потянувшись к жене свободной рукой в безнадежной попытке остановить, вернуть все назад. – Нет! Нет… девочка... Это не то, что ты подумала!.. – раскаянно вырвалось у него на выдохе, почти неслышно. Джейми даже не осознавал, как вторая его рука вцепилась лихорадочно в обмякший член, перепачканный липкой слизью. Клэр приблизилась – прямая, окаменелая в своем внезапном горе, – и шотландец почувствовал, как на его челюсть обрушивается оглушительный вихрь. Ухватившись свободной рукой за вспыхнувшую щеку, он смотрел на нее снизу вверх с безнадегой приговоренного. – Что? Что я должна подумать, Джеймс Фрейзер, – голос жены был абсолютно ровным от ярости, – когда мой муж дрочит после того, как из его дверей выскакивает молоденькая девка? Не представляя, что сказать в свое оправдание, он мог только беспомощно мотать головой: «Боже! Это не то, что ты думаешь! Пожалуйста, Клэр!..» Но вслух этого не стал говорить, с внезапным бессилием осознавая всю бесплодность и жалкую неуместность попыток. – Не поздновато ли для... кризиса среднего возраста, бесстыжий ты мерзавец?! – холодное презрение сквозило в каждом ее слове. Потом Клэр развернулась и, оставляя его в совершеннейшем смятении, молча вышла вон, вышагивая ровно, словно несла внутри сосуд с расплавленным металлом. Со щемящей болью в груди Фрейзер видел, с каким невероятным трудом давался жене каждый шаг, как ее покачивало, словно захмелевшую внезапно, но она в своей упрямой гордости не позволяла себе оступиться. Иисус! Джейми опустился на пятки и со стоном прикрыл ладонью лицо. Как же чертовски нелепо все вышло! И что это было вообще за... черт? Как теперь оправдаться Фрейзер тоже не представлял. Со стороны все выглядело предельно очевидно: воспользовавшись моментом и тут же благополучно забыв про жену, он самым бесстыжим образом дрочил на молоденькую шлюху! А еще лэрд называется! Шотландец опять застонал и с отвращением вытер липкую руку о подвернувшуюся ветошь. Это же надо! Да он просто полный кретин, мать его растак! Просидев так несколько отчаянных минут, чтобы хоть как-то справиться с катастрофическим ощущением непоправимости, Фрейзер, наконец, глубоко вздохнул и с присущей ему привычкой к деятельности пожал плечами. Чего теперь страдать без толку? Надо идти и как-то все утрясать! Потом решительно поднялся, отряхивая колени. «Да, похоже, рыбалка теперь отменяется, – смутно подумал лэрд, – надо будет предупредить парней, чтоб меня не ждали...»