ИБО, СОВЕРШИВ ГРЕХ, ЗАСЛУЖИЛ Я ТВОЁ НАКАЗАНИЕ...

***

ДЖЕЙМИ ВЫШЕЛ ИЗ ТЕПЛЫХ запахов конюшни в свежую майскую ночь, наполненную стрекотанием, шорохами и душистыми ароматами расцветающего лета и, первым делом, свистнув Роджеру, снял свою кандидатуру с намечающегося похода. «Христос! Не до того сейчас совсем... Хотя, – вдруг отчетливо мелькнула робкая мысль, – может все-таки свинтить пока подальше отсюда, и как-нибудь само все уладится». Он мрачно вздохнул, подивившись своей трусости: «Ох, ты ж, дожил!.. Совсем прям, как Айдан сегодня…» Роджер, с удивлением заметив его состояние, участливо поинтересовался, не умер ли кто. Он только невнятно мотнул головой и, сосредоточенно глядя куда-то в темноту, пробормотал, что все в полном порядке. На самом деле, кровавый ад, ничего не было в порядке – он ощущал беспредельный раздрай и панику: голова горела огнем, а в теле поселилась ледяная, тоскливая пустота. Которые, Иисус, усиливались с каждой секундой. Впору было рыдать, честное слово… Оставив обескураженного Роджера беспокойно глядеть ему вслед и строить тревожные догадки, Джейми, двигаясь почти безотчетно, почему-то вдруг направился к садику Брианны. Когда-то Клэр рассказывала, что Фрэнк в моменты их раздора всегда приносил ей букеты. Чтоб помириться... Господи, ему всегда было смешно от этого. Смешно и удивительно... «Я б лучше подстрелил для нее кролика, ей Богу... определенно пользы больше, чем от никчемного веника», – хмыкал он про себя. Но, судя по ее рассказам, она была совсем не против цветов. Ладно, кролика он принесет ей завтра. Если, Иисус Великий, доживет... Господи, этот ее дикий взгляд, полный отчаяния и безысходности, он не забудет и на смертном одре. Да. Дыхание сдавило. Он снова покраснел от неловкости, и холодящие мурашки поползли по телу. Ну, ничего... Он что-нибудь придумает. Ему всегда это удавалось – он усмехнулся невесело – ведь жив же он до сих пор... Джейми подошел к клумбе и остановился в задумчивости над разноцветным буйством красок, пытаясь выбрать подходящие... В цветах он не слишком разбирался. Ромашки? Кажется, она их любит. Или вон те, фиолетовые... Помнится, Брианна называла их ирисами. Черт, он почувствовал, как в носу отекает от одного воспоминания об их запахе. И чихнул. Ну, нет... А, может, те, мохнатые, красные? Ароматы настойчиво проникали в его мозг, заставляя задыхаться. Слишком навязчиво... Были еще розы... Они цвели на кустах по всему садику, заботливо взлелеянные его дочерью, изощренно-гордые и обворожительные в своей утонченной красоте. Как и его Клэр. Но, нет, розы он трогать ни за что не решится, даже при самых безнадежных обстоятельствах. Вот за это Брианна его точно убьет. Ладно, пусть будут ромашки. Он протянул руку и сорвал незатейливый цветок, такой трогательный и такой… бесхитростно миловидный. Желтый глазок сердцевины, обрамленный белоснежными ресницами, смотрел на него с очевидной укоризной. «Да, да, знаю... полный идиот, – сказал он в эту бархатистую серединку. – Но надо ведь что-то делать, а?» Цветок скептически молчал, покручиваясь туда-сюда в его руке. Он потянулся за вторым и шипением отдернул руку. «А! Черт!» – ожог разливался по тыльной стороне ладони, яростно пламенея. Аж мурашки побежали по щекам и шее. «Ого!» – пытаясь унять неумолимое жжение, он остервенело потер руку о штаны. «Бедные парняги!..» – морщась, в очередной раз подумал он с сочувствием. Определенно, нет ничего приятного в укусе крапивы. Ну, что ж – недавняя ситуация на Собрании, будь оно неладно, опять навязчиво всплыла в его памяти, отозвавшись тоской в занывшем сердце – в следующий раз, можно будет надеяться, их наученная горьким опытом плоть не позволит себе расслабиться и поступать так неблагоразумно. Он недоверчиво хмыкнул сам себе. Если бы эту самую плоть так просто можно было контролировать... На своем опыте он знал, как такое редко удается, особенно, если с ним рядом Клэр. И вдруг краска мучительного стыда вновь залила его, хвала Иисусу, сейчас невидимое в темноте, лицо. Черт! Ну ладно этот бестолковый молодняк, совсем не ведающий, что творит... но ведь и он сам, умудренный тысячекратным опытом, поддался на ту же провокацию. Как это вообще могло произойти с ним? Каким-то неведомым ему образом это змеиное создание практически изнасиловало его... в мозг. Бррр... Он угрюмо хмыкнул. Хорошо хоть, черт ее раздери, не в... другое место. Рендолл вон, дьявол, не к ночи будь помянут, виртуозно делал и то и другое. Он вспомнил опять каждый свой шаг, каждое ощущение, каждую мысль наедине с этой блудливой чертовкой, но так и не смог понять, в какой момент он прокололся. Его будто затянуло в какой-то зачарованный омут, и этому не было осознанного начала – он очнулся уже в полной хммм... заднице и, кажется, только в последнюю секунду смог вынырнуть на поверхность. Он опять вспомнил с тяжким раскаянием глаза Клэр и невольно потер без удержу свирепевший ожог на руке. Нет, действительно, пожалуй, что бессмысленным пучком каких-то растений здесь не отделаешься... Хотя!.. Стоп. Идея, осенившая его, заставила мрачно усмехнуться и потянуть носом насыщенный, пьянящий воздух. Он снова хмыкнул и посмотрел туда, где во мраке скрывалась совсем небольшая часть огорода, все еще до конца не перекопанная – они устали, видишь ли, смертельно! – ихними ушлыми балбесами. Особенно там, возле забора, где земля довольно густо и, он все-таки надеялся – небезнадежно, была заполонена разбушевавшимися в безнаказной радости сорняками. «Ничего, сегодня пусть отлежатся после такой основательной вздрючки, а завтра с утра – снова прохиндеям лопаты в руки и пойдут копать, как миленькие! А послезавтра – картошка ждет, пожалуйте... И вообще, ни дня отдыха больше! Выросли уже, однако – руки шаловливые занимать надо. И мозги, – он беззлобно усмехнулся и покачал головой, сам с собою соглашаясь. – А если что, теперь разговор будет короткий – на лавку, попами кверху и вперед... Коли добром не понимают...» Да... Так. О чем это он, вообще. Ах, да... сорняки. Он, вглядываясь в темноту, постоял еще немного в легких сомнениях, потом кивнул твердо – хмм… ну, что ж… – и, отбросив в сторону ни в чем неповинный, чуть подвядший цветок и решительно направился к дровнику за рабочими рукавицами...