***
Под невыплакавшейся ивой я задумался на берегу: Как любимую сделать счастливой? Может, этого я не могу?.. Под эпоху я плечи подставил, так, что их обдирало сучье, А любимой плеча не оставил, чтобы выплакалась в плечо... Евгений Евтушенко
ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ, МЫ МЕДЛЕННО шли по лесной дорожке к нашей заводи. Ночь была теплая и особо одеваться мы не стали. Я накинула шаль на ночную сорочку, а Джейми натянул рубашку и взял плед, завернувшись в него, на манер римского патриция. Мы оба были босыми, и поэтому скорость нашего передвижения напрямую зависела от страха наступить на какую-нибудь колючку или шишку, которых под ногами было великое множество... Но мы чувствовали бодрящую прохладу оживающей влажной земли, сила которой, проникая сквозь ступни, постепенно наполняла наши тела, так созвучно с сокрушительной мощью расцветающей природы. Все пространство вокруг наполняли ночные звуки – скрипы, шуршание, клекот и уханье, и немного жутковато становилось идти вот так, в непроглядном, замершем лесу, среди нависших со всех сторон молчаливых деревьев, темные ветви которых, четко выделяясь на фоне лазурно–звездного неба, подсвеченного лунным сиянием, вычерчивали изысканный монохромный узор. Но то, что рядом шел Джейми, спокойный и расслабленный, хотя и с неизменным дирком на поясе, несомненно, придавало мне уверенности. Дорожка перед нами пролегала довольно широкая, но мы шли по ней, словно по узкой тропе, – так близко друг к другу, что я чувствовала сквозь свою рубашку и, даже, шаль, его горячее сильное тело – от чего в душе разливались безграничное умиротворение и покой абсолютной защищенности. Вдруг, наклонившись совсем близко к моему уху, словно боясь своим голосом нарушить лесную безмятежность и потревожить каких-то загадочных существ, он прошептал: – Саксоночка, иногда мне кажется, что ты – дух этих мест, Белая Дама, властвующая над этим таинственным миром. И мне от этого становится как-то спокойнее, да. А то здесь слегка жутковато сейчас. Он нарочито опасливо огляделся на темный строй первобытных деревьев, окружавший нас со всех сторон. Я рассмеялась, подивившись в очередной раз, как совпадают наши мысли. – Конечно, мой милый, – я успокоительно похлопала его по руке в своей ладони, – я спасу тебя, не переживай. Особенно, если на нас нападут какие-нибудь нежданные троли. Он хмыкнул, принимая мою шутку. – Я слышал, здесь обитают существа гораздо опаснее тролей, милая. Индейцы любят рассказывать свои байки о кровожадных вендиго. – Тьфу, ты, Джейми, – я хлопнула его по плечу, почувствовав, как сжались в ужасе мои внутренности, при воспоминании о жутких отродьях, которыми кишели, по поверьям индейцев, их первозданные леса, – не пугай меня! Изо всех сил я прижалась к надежному телу моего закаленного в боях воина, чего, собственно говоря, он, видимо, и добивался, с удовольствием загребая меня в свои крепкие объятья. – Ну что ты! Как же я могу напугать мою храбрую девочку, – заявил он, усмехаясь, – но, если что, Саксоночка, я все-таки надеюсь, что ты знаешь какой-нибудь заговор от этих тварей. Говорят, что одним мечом с ними не справишься… Он нарочито вызывающе стиснул свободной рукой рукоятку кинжала. – Не могу тебе обещать наверняка, Джейми Фрейзер, но я попробую, – я зарылась носом в его подмышку и, высунувшись из своей безопасной норы, вгляделась в мрачную гущу леса с некоторым трепетом. Каждый шорох казался мне теперь подозрительным. – Вроде бы я слышала, что нужно сказать: «Творец и Создатель наш! Помилуй меня! От беса ночного, беса полуденного, от царя-дьявола и его семьи, от его слуг и послушников сотвори щит Твой непобедимый и непоколебимый. И избавь нас от лукавого! Слово. Дело. Истинно». А потом поплевать через левое плечо три раза и трижды ухнуть на манер филина. Мне кажется, я сочинила это на ходу, чтобы не умалить в глазах мужа свои хваленые способности пресловутой Белой Дамы... – Ты хочешь, чтобы Я проделал это? – Ну... если я плюну через левое плечо, то попаду прямиком в тебя, мой храбрый солдат. – Ладно. Надеюсь, я не буду выглядеть слишком глупо, упражняясь в странных птичьих воплях? Хотя, наверное, – он хмыкнул, искоса поглядев на меня, – после сегодняшней крапивы в заднице мою репутацию уже ничем не испортишь... Он помолчал, оглядевшись по сторонам. – Впрочем, Саксоночка, прочту-ка я лучше молитву Святому Михаилу Архангелу против всякой нечисти. Так будет вернее, думаю. И, кроме того, по капельке виски нам не помешает... – Архангел Святый Михаил! Помоги нам грешным... и избави нас от труса, потопа, огня, меча и напрасной смерти... – тихонько бормотал он так, что я еле различала слова, – ныне и присно и во веки веков. Аминь. Потом мы с ним перекрестились, и, после хорошего глотка из фляги Джейми, я облегченно выдохнула, просто физически ощутив силу святой защиты, накрывшую нас в этой, довольно устрашающей темноте. Впереди замаячил просвет – мы дошли до источника, который миролюбиво приветствовал нас уютным журчанием воды и открытым пространством после расступившейся сумрачной лесной чащи. Луна, все еще лившая свой тихий, девственный свет, плескалась в воде сверкающими бликами, создавая ощущение совместного праздника водных и лесных эльфов, будоражащих водную гладь легким ночным бризом и весело играющих огоньками на поверхности заводи. Мы вышли на берег. Все привычное теперь выглядело незнакомо и загадочно при свете луны. Темные громады разбросанных повсюду камней, возвышающиеся на берегу, отбрасывали резкие, черные тени на серый, поблескивающий алмазными крупинками песок. Щетина камышей топорщилась вдоль кромки воды, скрывая в своей глубине ведомые только ей тайны. Ивовые кусты, чуть поодаль, создавали ощущение мистического завораживающего танца, когда их ветви, словно волосы гигантской плачущей девы, плавно извиваясь, скользили по воде. Вкусно пахло сыростью, тиной и слегка подопревшим илом. Лягушки, сверчки, да и, кажется, все водные обитатели надрывались в неугомонном стрекотании, предчувствуя близкий рассвет. Повсюду, словно маленькие пульсирующие искорки, вспыхивали в своем обворожительном мерцании светлячки, будто продолжая звездный хоровод, струящийся с небес. То тут, то там, водная гладь расходилась ровными концентрическими кругами от тихих всплесков, сотворенных какой-нибудь счастливой рыбешкой, нашедшей вдруг свой ужин. Или, скорее, уже завтрак. Жизнь тут кипела, несмотря на такой ранний час и, никто, похоже, не собирался обращать на странных пришельцев никакого внимания... При всей своей таинственности это место выглядело очень дружелюбным, теплым, и каким-то чарующим, будто давно ожидало нас, предлагая покой и защиту от случайных любопытных глаз. Убежище. От такого полного умиротворения у меня заложило уши, и окружающие звуки доносились, будто из гулкого котла. Я вздохнула полной грудью, вбирая в себя терпкие запахи воды и леса, насыщаясь пестрыми звуками и волшебным светом. Мне захотелось протянуть руки к струящимся потокам луны и впитать ее магическую силу, будто это действительно могло помочь мне до конца стать той, кем, по словам Найявенне, мне стать предначертано. Внезапно, будто в ответ на мои мысли, где-то близко, в кустах, застрекотал, зацокал соловей, удивительно гармонично перемежая свое невзрачное щёлканье переливчатыми трелями. Я глянула вслед Джейми, шедшему теперь чуть впереди, и вдруг вспомнила жену Тома Кристи. Идея станцевать голой в лунном свете показалась мне заманчивой, хотя, наверное, довольно абсурдной, на здравый взгляд, и я хохотнула. Как бы мой муж не напугался, увидев свою благоверную, вдохновенно свершающую колдовские ритуалы при луне. Джейми вдруг остановился так резко, что я чуть не вписалась в его спину. Но он тут же развернулся с грацией дикого зверя – либо бывалого воина, если угодно – и, внезапно, я оказалась в одном шаге от него, почти уткнувшись носом в его широкую грудь. Он опустил свои тяжелые руки мне на плечи и тихонько сжал их. Я подняла голову, поймав себя на мысли, что мне, наконец, не больно смотреть ему в глаза. Он ласково улыбнулся, привычно заправляя прядь волос мне за ухо, а потом осторожно взял меня за подбородок... – Что? Здесь твоя стихия, Саксоночка, ага? Mo calman inmain geal – моя ненаглядная белая голубка... Он тихонько потянулся губами к моим губам, нерешительно, будто спрашивая разрешения. Я сглотнула, проверяя свои чувства на честность, и… не уклонилась. Таинственный свет, лившийся вокруг, окутывал нас, кружа и завораживая своими непостижимыми колдовскими чарами, и я ощутила, как желание гудит во мне, будто растревоженный колокол. Он оторвался от моих губ и, притянув мою голову за затылок, прижался к ней лбом, словно пытаясь услышать мои мысли. При этом его лицо было так близко, что я увидела посреди его лба один единственный голубой глаз, довольно грустно смотрящий на меня. Дальше действовать он, похоже, не решался, памятуя о моем зловещем обещании, благо ивовые розги тут росли по всему берегу в шаговой доступности, стоило только руку протянуть... – Джейми... – прошептала я, одним движением расстегивая ему пояс. Дальше на песок мягко спланировали по очереди: моя корзинка с различными необходимыми снадобьями, его плед и мой шерстяной платок. Он неловко прижался ко мне, и я ощутила его дрожь. Я и сама слегка дрожала, наверное, от свежести ночного ветерка. Он обнимал меня очень настойчиво, забирая мою зябкость своим большим жарким телом, и мой озноб постепенно начал улетучиваться. Согревшись, я мягко отстранила его, сама отступив на шаг. – Снимай рубашку… – Ты хочешь посмотреть на меня? – он радостно ухмыльнулся, довольный своей находчивостью. Слишком много значила для нас обоих эта фраза. Я улыбалась, глядя на него с особой нежностью, пока он стягивал рубашку, потом, достав из корзинки кусочки чистого полотна, взяла его за руку и повлекла в воду, которая, на удивление, оказалась теплее воздуха. Она ласково окутала наши ноги, постепенно, по мере нашего продвижения, доходя до середины бедра. Блики сверкали вокруг нас, словно мы погружались в расплавленный лунный свет, и я с блаженством чувствовала босыми ступнями упругое песчаное дно, песок, проникающий сквозь пальцы, и тихое прохладное движение воды между ногами, чуть скованными облепившей их тканью сорочки. Я остановила Джейми, молча повернувшись к нему, и он послушно замер в ожидании. Намочив полотно, я медленно двинулась вокруг, тщательно обмывая легкими прикосновениями его пылающую, воспаленную кожу: плечи, спину, ягодицы, словно, по собственному наитию, совершала ритуал чудотворной защиты – окутывала его невидимой заворожённой нитью, снова и снова, привязывая к себе навеки... Многие верили, что у меня есть особые способности, так почему бы мне не применить их, в конце-то концов, себе на пользу? Немного побыть той самой белой колдуньей из зачарованного шотландского леса и отвратить от него недобрые магические сети, в которые он попал по собственной неосторожности. «Ты мой! – крутилось как заклятие в моей голове, – и всегда будешь только моим, Джеймс Фрейзер! Никакие недобрые силы не смеют отнять тебя у меня!» Я прижала мокрую тряпицу к его плечу, наблюдая, как хрустальные капельки воды, поблескивая, стекают по его смуглой коже, и потянула носом воздух, вдыхая ее, такой родной терпкий запах, усиленный влагой и жаром его тела. – Да, милая, я только твой, – прошептал он еле слышно, повернув ко мне свое, бледное в лунном свете, лицо. «Боже, неужели я сказала это вслух? Или он все же умеет читать мысли?» Его глаза были прикрыты, а губы невольно тянулись к моему лицу. Большая рука с тусклым шрамом на запястье неуверенно поднялась, замерев на уровне моей груди. Я подступила к нему ближе, и его ладонь привычно легла на мою плоть, уютно охватывая мягкую округлость и тихонько сдавливая соски, уже и так сжавшиеся от прохладного ветерка. – Ты позволишь мне, Саксоночка? – он опустился на колени и, подцепив подол у моих щиколоток, повлек сорочку вверх, целуя каждый дюйм моей остывшей, постепенно обнажающейся кожи, согревая ее своим дыханием. А сам медленно поднимался при этом, пока не дошел до самой шеи. Я послушно воздела вверх руки, и он, продолжая стягивать рубашку, вдруг застопорил движение, неожиданно связав меня, таким образом, мягкой, липкой тканью. Причем, мое лицо тоже оказалось окутано тонкой материей, что не скажешь о моем, ничем не защищенном, нагом теле, с беспомощными руками, плененными над головой. Я дернулась в испуге: «Джейми!», так как с некоторых пор не переносила любое препятствие для дыхания на моем лице. Но он тихонько сжал мои запястья. – Чш-ш-ш... Саксоночка... Доверься мне, девочка. Все хорошо, дыши, дыши... Не бойся. И, действительно, дышалось довольно легко, и, на самом деле, я могла вполне прекрасно видеть всё сквозь тонкое полотно. И я могла наблюдать, как Джейми склонившись к моему лицу, сосредоточенно обводил пальцами его черты – надбровные дуги, нос, губы – облепленные увлажненной тканью, будто скульптор, создающий свою драгоценную статую. Было немного щекотно, и вместе с этой щекоткой теплое возбуждение заполонило меня изнутри, отозвавшись волнительным трепетом внизу живота. Ласкающее движение воды по обнаженному телу и моя вынужденная беспомощность многократно усиливали все ощущения. Он еще чуточку сдвинул сорочку вверх, освобождая мои нос и рот, и я почувствовала его горячее дыхание совсем близко на своих губах. Расслабившись, я закрыла глаза, позволяя ощущениям войти в меня, захватывая все клеточки моего существа и заставляя их содрогаться от непривычных, неведомых доселе вибраций. Великий Иисус! Его губы обхватили мой рот, полностью завладев им, язык бесцеремонно вторгся в мое пространство, а зубы остро покусывали чувствительно набрякшую плоть, заставив меня выгибаться, в попытке прижаться к нему, и вынуждая дышать все интенсивнее. Когда он отпустил меня, я выдохнула со стоном, вся дрожа, и он, одним движением содрав сорочку с моей головы, бросил ее на близлежащий камень. Затем, легко подхватив мои бедра, понес меня дальше, в сияющую глубину заводи. Я обхватила его мощное тело ногами, и он стоял по пояс в воде, как несокрушимый древесный троль, овитый трепетным плющом, а легкое течение, бережно лаская, плавно огибало нас. Я откинулась чуть назад, держась за его плечи, наблюдая, как глаза его искрятся в голубом свете луны, а широкие губы изогнулись в торжествующей усмешке. Потом он, медленно опуская, наполнил меня своей плотью так, что я задохнулась, и мир закружился во мне, смешивая образы, запахи и звуки в единое, магическое пространство. Внимательно вглядываясь в мое опьяненное негой лицо, он стал покачивать тихонько на волнах мое плавившееся тело, пробуждая во всех уголках его, раз за разом, разрастающиеся всплески и водовороты бурных упоительных потоков, пока они не прорвались наружу горловым криком из недр моей души и ослепительным радужным дождем, пронзившим насквозь ошеломленное сознание. Последнее, что я могла еще ощутить – это как Джейми, прижавшись ко мне всем телом, содрогается и приглушенно рычит куда-то мне в шею, а потом мир на некоторое время перестал существовать, унося меня мягким течением в теплые зачарованные края. Слезы мягко струились из моих глаз и пропадали в его густых волосах, пахнущих сладостью сена, горечью древесной смолы и хмельной влагой ночного тумана.