Или дым, или грусть, или дождь по глазам. Я вернусь в полчаса.
Пять лет спустя - …Ну и где твоя красавица? Когда представишь? – в глазах лидера, торопливо застегивавшего куртку, читался нескрываемый интерес. - Внизу ждет, - с улыбкой проронил Сага, у зеркала поправляя клетчатый шарф. К песочному укороченному пальто он подходил идеально. - А чего к нам не поднимется? - Стесняется, - бросил он, искоса наблюдая за реакцией Нао. Тот усмехнулся. - Ну что, готов? – лидер нажал на ручку двери. - Вполне. Как я выгляжу? - Потрясно! Сага удовлетворенно кивнул, и оба покинули студию. Скоро они оказались на улице. Тут и там весна по-хозяйски размывала вчерашний снег, на деревьях и крышах щебетали птички, в воздухе уже носился особый дух перемен. - Вот она. Знакомься, Нао: моя крошка. Любимая, это Наоюки Мурай, мой давний друг, - и Сакамото с нескрываемой гордостью погладил верх белоснежной BMW последней модели. - Да… - только и сумел произнести барабанщик. – Красавица!.. И как ты, черт возьми, мог скрывать от нас это?! И он дружелюбно пихнул Сагу в плечо. - Боялся сглазить, - засмеялся Такаши. – Я только сегодня оформился. Так что, Пух-сан, - он галантно распахнул дверцу, - приглашаю на прогулку. Ты будешь первым, кто со мной прокатится. - Супер! – глаза лидера радостно блестели. – Поедем прямо сейчас? - Конечно! Трассы уже подсохли – самое время. Ты же никуда не спешишь? - Нет, что ты! Ради твоей крошки я отменю все дела, - и Мурай уселся рядом с водителем. Приятный звук заводящегося авто вызвал ощущение полного кайфа. - Мощная штучка, - лидер жмурится, поправляя ремень безопасности. Сакамото одобрительно кивает и, как пианист, уверенно кладет на руль свои красивые руки. Секунда – и машина плавно покидает внутренний дворик студии. - Сага, ты – настоящий друг! – Нао закрывает глаза и откидывается в кресле. - А то, - отвечает басист. И оба улыбаются. - Интересно, куда подевался Сага? - подумал Тора, взглянув на часы. На днях басист успешно завершил важное дело последних месяцев – приобрел новую машину, сегодня собирался оформить, а затем (как предполагал и надеялся гитарист) – должен был заехать за ним и пригласить в первую поездку. Конечно, Сага ничего не обещал, но Тора отчего-то был почти уверен в том, что скоро услышит под окном нетерпеливый сигнал. За столько лет дружбы, совместной работы, почти совместного проживания (чтобы не вызывать подозрений у остальных, Сага отказывался переезжать к Торе и всего лишь отвез к нему самое необходимое), а также не затухающих, а наоборот, еще больше укрепившихся близких отношений Амано заслуженно считал, что у Сакамото нет другого выбора, нежели подарить ему сегодня поездку. Может, удастся упросить его уступить на время руль?.. От таких мыслей Тора облизнулся, как кот. Однако было уже почти три, а Сага не появлялся. Решив, что у него могли возникнуть проблемы, Тора набрал знакомый номер. Сначала ответа не было. - Сакамото слушает, - раздался в трубке знакомый недовольный голос. - Даров, это я, - произнес Тора. – Ты где делся? Все еще в инспекции? - Что? – удивилась трубка. – Да нет, я давно уже освободился. Я тут с Нао катаюсь. - Где это вы катаетесь? – не понял гитарист. - Да так, за городом, - голос Саги беспечен. Кажется, он улыбается. И тут до Торы дошло. И он обиделся. - Вы на крошке, что ли? – буркнул он. - Ага, знаешь, она – зашибись!! – Сага чуть не ржал. – Слушай, Шин, я сегодня к тебе не успею, давай завтра днем встретимся? У нас как раз репетиция в два, помнишь? Я тебя тогда домой подброшу, да и вообще развезу всех, ОК? - Ладно, веселитесь. - Тебе привет от Нао. Покедова. Отключился. Вот засранец. Сглотнув досаду, Тора нетерпеливо постучал костяшками по столу. Так, планы на вечер рассеялись, как утренний туман. Бесспорно, со стороны Саги забыть было жутко некрасиво, но что ж теперь сделаешь... Внезапно его мысли прервал телефонный звонок. Звонил Шё. «Что ему нужно?» - мелькнула непрошенная мысль, прежде чем вызов был принят. - Привет, Тигр, это Шё, - голос какой-то грустный. – Что делаешь? - Да так, похоже, ничего, - устало. - Ты сегодня вечером не занят? Тора хмыкнул: неужели кто-то разбавит его одиночество? - Нет, а что? - Просто… - трубка на секунду замялась. – Я сейчас у твоего дома. Может, сходим куда погуляем? Я угощу. Предложение было неожиданным: Кохара давно не уделял ему внимания. Возможно, именно поэтому (а может, и по причине совсем иного рода) голос Торы дрогнул, когда он выдохнул: - Отлично, я сейчас. - Жду тебя внизу, - неприятный щелчок обозначил конец разговора. Совсем скоро Тора, напоследок проверив замок и спрятав ключи в карман, направлялся к лифту. Несколько недолгих секунд, проведенных у кабины, почему-то снова принесли с собой давние воспоминания – не самые приятные теперь. Прошло столько лет, а ничего не меняется: как только они остаются наедине и не по работе, сознанием тут же овладевает непонятно откуда взявшееся смущение. Хотя, впрочем, почему непонятно? Все оттуда же, из запутанного клубка снов, воспоминаний, мыслей, фантазий – где есть еще работающая старая карусель, персиковый лосьон, кошачья шерсть, теплое одеяло и – куда же без этого? – пряный кофейно-сливочный аромат; где ты еще не сказал решительного «нет», где они оба еще слишком молоды, чтобы не обидеть. «Глупые мысли», - подумал Тора. Со звоном открылся приехавший лифт. Шё ожидал у подъезда, привалившись спиной к стене. Одну руку он засунул в карман; задумчиво изучая ногти другой, не сразу заметил появление Торы. - Еще раз привет, Лис, - окликнул гитарист, подавая руку для пожатия. - Привет, - быстро стряхнув задумчивость, улыбнулся Шё. «Холодная, - заботливо подумал Амано, пожимая ладонь товарища. – Скажешь тоже: нашел, как одеться». На Шё были клетчатые брюки и короткая легкая куртка, «для тепла» дополненная негреющим шарфом. Стильно, но абсолютно не по погоде: несмотря на весну, ветер еще не утратил колкости. - Не замерзнешь? – насмешливо озвучил мысли Тора, но Шё отрицательно мотнул головой. - Куда завалим? – спросил гитарист после молчаливого пересечения дворика. - Да хотя бы в паб, - пожал плечами вокалист. – Возьмем кофе или чего покрепче. Тора кивнул: от чашечки черного он бы не отказался, да и выпечка там всегда свежая. Через минут десять они уже сидели за уютным столиком у окна с дымящимися кружками и в окружении теплых булочек. - Ты ешь так много сладкого, - заметил внимательный Тора, привычным жестом поправляя очки, когда Кохара дожевывал четвертую. – У тебя будет передоза. - Я слишком нуждаюсь в сахаре, чтобы думать об этом, - излишне серьезно отозвался Шё. – Сладкое стимулирует мозговую деятельность. «И притупляет одиночество», - подумалось гитаристу. Странные мысли. - Ты хотел о чем-то поговорить со мной? – наконец задал мучавший с самого начала вопрос Амано. - Нет, - Шё сделал паузу и добавил: - Я хотел просто прогуляться. Мы так давно никуда не ходили вдвоем, - его тон сделался тусклым. - Ты помнишь, почему, - подчеркнуто отметил Тора, не смотря на коллегу. - Может… - вокалист запнулся. – Может, начнем все с начала?.. Тору точно прожгло – ему что, показалось?!.. - И это говоришь ты? – скрывая ощутимую дрожь в голосе, Тора переводит на друга удивленный и недоверчивый взгляд. Шё сидит, опустив голову и теребя на коленях чашку, светлые волосы красиво ниспадают со лба, скрывая лицо. - Просто я… Просто сейчас… - промямлил под нос Кохара. – Столько лет прошло, как ты можешь так долго дуться? - С чего ты взял, что я дуюсь? – фыркнул Тора, стараясь удержать предательски всплывающие воспоминания. - С того! – Шё в негодовании взглянул на него. В голосе сквозила обида и горечь. – После того… ты стал вести себя со мной совсем иначе! И так вот уже бог весть сколько времени! А раньше ты был другим, искренним. - Когда это – «раньше»? – слова Шё размораживают старые куски памяти – нет, только не сейчас… - В Givuss. - В Givuss, - передразнил гитарист. Ему хотелось завершить никчемный разговор, пока еще удавалось отметать мысли: напряженные, давно скрываемые, разъедающие… Взгляд Шё вспыхнул недобрым светом: - И немногим позже. Пока ты не… Это переходило все границы. Дальнейшего давления Тора бы не выдержал. Он резко ударил кулаком по столу: - Ты сам отказался, Лис. Это ты сказал «нет». А теперь… - …А теперь я хочу тебя!! – внезапно в бешенстве крикнул Шё. - Ты чего орешь: люди смотрят! – одернул его Тора. Однако в тот же момент, покраснев и опомнившись, вокалист рухнул на столик и разревелся. Амано бросился к нему, не зная, что делать, принялся гладить страдальца по спине. - Тише, тише, успокойся, Кохара. Не надо, пойдем, - стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды, гитарист помог Шё выйти из-за стола и повел в туалет. Умывание прохладной водой сделало свое дело: истерика прошла, и теперь вокалист только иногда всхлипывал, усиленно вытираясь бумажным полотенцем. Тора усадил его на подоконник, сам устроился рядом. - Что с тобой, Казумаса? Теряешь контроль, - в голосе гитариста легкий укор и слабая ирония. Его привычная манера. Но взгляд искренний, взволнованный. Не важно, что он говорит, главное – что в глазах. - Прости, сорвался, - наконец промямлил Шё. И, окончательно приходя в себя, снова сделавшись деловитым и взрослым: - Пойдем. Мне надо свой мокачино допить, к тому же, я еще не расплатился. Вернувшись в зал, Кохара сделал вид, что ничего не случилось. И хотя сначала Амано было не по себе смотреть на других посетителей, видя реакцию Шё, он тоже постарался расслабиться. Они посидели, затем вокалист, как и обещал, заплатил за обоих, и вскоре друзья уже шли по улице. Молчали. Сами не заметили, как дорога привела их к старому парку. Остановившись в безлюдном месте, Шё потянул Тору за рукав: - Смотри, Тигр, - он указал на одинокую старую карусель, покосившуюся и наполовину прикрытую еще не растаявшим прошлогодним снегом. – Я думал, ее больше нет! - Да что с ней будет, - отмахнулся Тора. – За это время она раза три приходила в полное запустение, затем ее восстанавливали, а недавно, когда появился новый хозяин, снова сломалась. Она всех нас переживет. Шё улыбнулся: - Подойдем? – и, не дожидаясь ответа, потопал по мокрому снегу. Легко забравшись на помост, присел к ближайшей лошадке, погладил влажную шею: - Здравствуй. Давно не виделись. Сковырнув кусочек краски, Шё с интересом заметил: - Надо же, под низом остался старый цвет. Удивительно – столько ж лет прошло!.. Тора остановился у столба и, подперев его, медленно закурил. В воздухе сгущались первые сумерки. Снова это спокойное, хорошее место. Здесь он впервые поцеловал Сагу. Здесь когда-то давно он катал своего друга Шё, и тот звонко, как ребенок, смеялся. Здесь он строил радужные планы на будущее с ним, смущая самого себя смелостью мыслей. И это не здесь, после первого выражения мучительных чувств в несмелом поцелуе, Кохара сказал ему «нет». - Тора, - знакомый голос вырывает из воспоминаний. Шё боком присел на спину лошадки. – Покатай меня. - Она не поедет, Шё, - лениво отозвался гитарист, стряхивая пепел в снег. – Там площадка скошена. - Да ладно, - ухмыльнулся тот. – Попробуй толкнуть. Только один раз, помнишь?.. - Помню, - он грустно улыбнулся. Значит, Шё тоже помнит. Зашвырнул окурок в сугроб и, пробравшись к поручню, с силой пихнул старый аттракцион. На удивление, карусель жутко заскрипела и медленно поехала, царапая землю. - Круто! – Шё громко расхохотался и чуть не свалился с лошадки. – Тигр, раскрути эту хрень и запрыгивай!! - Держись, Лис! – довольно отозвался Тора, еще пару раз толкнул железного монстра и в следующую секунду запрыгнул на платформу. Гремящий скрежет, радостные вопли и смех распугали тишину старого парка. Вдосталь навертевшись, ребята подождали, пока ржавая махина с шумом не остановилась, а затем, не переставая ржать и пихаться, спрыгнули вниз. - О мама, - в эйфории ляпнул Шё, схватившись за голову и присев прямо на снег. – Усраться можно, - выдохнул он. – Зашибись развалюха!.. – и добавил: - Меня сейчас стошнит… Тора ничего не ответил, а ухватился за столб, чтобы не упасть, и закрыл глаза, ожидая, когда вращение прекратится. Только через какое-то время ему удалось отдышаться и прийти в себя. Шё все так же валялся на снегу. Тора подал ему руку: - Вставай, Лис, задницу отморозишь. - Блин, да я весь мокрый!.. – возмутился вокалист, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Его стильные брюки после весеннего приключения выглядели не лучшим образом. – Вот черт!.. - Прям точно обоссцался, - хмыкнул Тора. - Заткнись, урод, - рявкнул Шё, хлопая себя сзади, пытаясь хоть как-то вернуть штанам прежний вид. - Зато покатались, - гитарист по-дружески потрепал его по плечу. Вокалист отряхнул куртку, поправил шарф и подул на красные ладони. - Ага, - кажется, Шё уже не злился. – Хорошая каруселька. Они помолчали. После нашествия двух идиотов аттракцион снова принял прежнюю печальную позу. Шё поежился: ему холодно. Стемнело. - Лис, пойдем ко мне, - Тора обнял друга за плечи. – Обсохнешь и переночуешь. И тут же осекся, вспомнив про Сагу: в квартире полно его шмоток, а вокалист не должен ничего узнать… Впрочем, Сага все равно сегодня не приедет: он, небось, до сих пор обкатывает тачку, однако… Додумать не успел. - Давай лучше ко мне, а то у меня штаны грязные: переодеться надо, - заявил Шё. - Не вопрос, - отозвался Тора, мысленно благодаря небо за вовремя оказанную помощь. И они прямиком направились в сторону дома вокалиста.«Полчаса без тебя. Полчаса он и я…»
В темноте Тора едва не наступил на что-то мягкое. - Осторожно!! – завопил Шё, закрывая за собой дверь и включая свет. Кошки окружили их и путались в ногах. Тора и забыл, что здесь проживает целый зверинец. - Извиняюсь, - он погладил обиженного кота. Животное зажмурилось и замурчало – конфликт был исчерпан. - Я в ванную, потом вас покормлю, - обратившись к питомцам, ласково произнес хозяин квартиры и исчез за дверью. Уходя, бросил Торе: - Тигр, поставь чайник! - Ладно, - отозвался тот, снимая пальто. Так и быть, он окажет ему эту простую услугу. За ним на кухню дружно потащилась вся мохнатая компания. Шё не задержался надолго: уже совсем скоро кошки за обе щеки уплетали ужин, а два представителя вида homo sapiens гоняли чаи. - Хорошо, - выдохнул Кохара, отодвигая чашку. – Оставайся на ночь, Тора. Спать будешь со мной. - Это как? – чуть не подавился гитарист. - Ну, у меня дефицит с кроватями, - пояснил Шё. – Не хочешь вспомнить прошлое? - По-моему, сегодня я его предостаточно вспомнил. В кухне повисла тишина. Неприятная, тоскливая. Клубок воспоминаний, запутанный кошками, пахнущий персиковым лосьоном, кофе, сливками и снегом, снова закатился в душу гитариста. - Спасибо тебе, Тора, - вдруг серьезно проронил Шё, бросив взгляд за окно. И прежде чем друг перебил его, продолжил: - Сегодня я как будто вернулся на шесть лет назад. Как будто ничего тогда не случилось, будто ты со мной… Он запнулся, откашлялся, потер виски. Тора знал, зачем вокалист говорит все это. И не мог до конца поверить. Ведь он уже давно отчаялся что-то вернуть, ведь прошло столько лет, все заросло травой, занеслось снегопадами… И вдруг вернулось. И карусель, и кошачья шерсть. И кофе, и прежний тон голоса. И даже – если повезет – теплое одеяло… Не снится ли ему все?.. Вдруг Шё вздохнул и решительно подошел к нему. Шесть лет. Как долго. Гитарист смотрит на него через стекло очков. Все меняется: раньше он их не носил. И все же это он. Тот же взгляд… - Тора, помоги мне, - мрачно произнес Шё. В широких глазах не осталось ни капли сомнения. – Скажи мне «нет». Откажи, чтобы я перестал надеяться и смог продолжать общаться с тобой, как прежде. Шесть лет я жил в неведении. Больше не хочу: устал. Медленно поднявшись на ноги, Тора не спускал глаз с коллеги. Вот и наступил момент истины: всем существом погрузиться в тот самый аромат персикового лосьона, ощутить горячее дыхание совсем рядом с собой, получить давно желанное счастье. Он улыбнулся: вот она, его карусель… - Я не скажу тебе «нет», Шё: я знаю, как больно может звучать «мы просто друзья». Не отпущу тебя больше. И с этими словами двое слились в страстном поцелуе. Гитарист посильнее прижимает к себе давно желанное тело друга, его рука мягко сползает вниз, охватывая обтянутое плотной тканью джинсов бедро. Шё не отстает: его движения раскованны и пронизаны такой уверенностью, что сначала Тора даже поражается: никогда бы он не подумал, что Лис способен на такое. Поцелуи становятся все увлеченнее, глубже, упоительней. Шё то нежно касается губ любимого, то смело охватывает их. Завершается дело жарким проникновением. Отстранившись, чтобы отдышаться, Тора небрежно стирает мокрый след возле рта, Шё облизывает губы и, улыбаясь, нетерпеливо хватает Амано за руку и тащит в спальню. - Э, не так быстро! – деланно возмущается гитарист. - Я слишком долго ждал, - бросает Шё, по-свойски снимая с него очки и небрежно отложив их на тумбочку. Затем, грубо толкая его на постель, ловко забираясь сверху и запустив пальцы в волосы Торы, одаривает его очередной серией обжигающих поцелуев. – Слишком, слишком долго, - шепчет он в миллиметре от него в коротких промежутках между касаниями. Гитарист обнимает друга за пояс и с опьяняющей радостью ощущает, как тот дрожит от возбуждения, как горячо его стройное тело под тонкой оболочкой одежды, как болезненно-ярко его давнее, мучительное влечение. И понимает, что чувствует то же самое. «Неужели, неужели это ты…» - повторяет гитарист про себя, все еще до конца не веря своему счастью, буквально погружаясь в родного и близкого, жарко целуя его, упиваясь сладковатым запахом персикового лосьона, весны и одуряющим чувством свободы. Терпеть нет сил – возбуждение достигло апогея, - да и не нужно: отныне они могут не скрывать. Переворачиваются – теперь сверху оказывается Тора. Он освобождает вокалиста от цветастой футболки и, не прекращая ласк, уверенным движением стягивает с любимого плотные джинсы, обнажая его красивое тело. «Как же долго я мечтал об этом… Как же долго…» - снова и снова готов повторять Амано, точно по давно спланированному сценарию, без стеснения и колебаний, сжимая руками мягкие округлости Шё. Тот, синхронизовавшись с движениями любимого, послушно раздвигает ноги в сладостном предчувствии наслаждения. Влажное прикосновение горячего языка к головке заставляет Шё выгнуться в экстазе и издать громкий стон. Напряжение растет с каждой секундой, действия Торы становятся активнее и мощнее – и вот, после длительных мучений, наступает долгожданная разрядка – ощущение жара сменяется холодом, заставляющим тело покрыться мурашками. Последнее вздрагивание – и вокалист, прекращая стонать, на время затихает. Усевшись, чтобы отдышаться, гитарист бросил взгляд на товарища и расплылся в улыбке: лицо Шё, взмокшее и окрашенное приятным румянцем, выражало полное блаженство, тонкие руки плавно отпускали сжатое одеяло, пропитанные влагой концы светлых волос напоминали перышки… Очаровательно. - Тигр, сделай мне сзади… - не открывая глаз, промурлыкал вокалист. - Зачем? – деланно удивился тот, избавляясь от одежды. - Ну, тебе что, слабо? – ухмыльнувшись, вокалист перевернулся на живот. - Размечтался, - внезапно гитарист всем телом навалился на него. Цепкая рука нащупала мокрый член друга. – Готовься, Лис… Достаточно долго после в темной квартире раздавались только многозначительные стоны. Поглубже засадив любовнику несколько раз, Тора беззастенчиво перевернул его и снова принялся с упоением целовать родные руки, губы, плечи. Несмотря на тонкую конституцию, тело Шё нельзя было назвать слабым: как раз наоборот, он мог похвастаться максимальной в группе энергией и выносливостью, нередко работая по 12 часов в сутки и безвылазно перезаписывая вокальные партии. К тому же сейчас, спустя годы, Кохара сильно повзрослел, незаметно превратившись из тонкого юноши в красивого молодого мужчину. Сливаясь с ним в единое целое, Тора не мог не отметить приятного факта силы вокалиста, а еще особой гибкости, напрочь отсутствующей у угловатого Саги, в постели постоянно так и норовившего заехать то в нос, то в глаз… Внезапная мысль о Сакамото заставила его вздрогнуть, но благодаря стараниям Шё уже через секунду он отогнал ее прочь. Еще несколько объятий, ласк, офигительных прижиманий – и самая высокая волна оргазма захлестнула обоих. Некоторое время они просто лежали обнявшись, стараясь схватить побольше воздуха и прояснить опьяненное сознание. Наконец, Шё заворочался и выполз из рук любимого. - Ты куда? – непонимающе вопросил Тора, усаживаясь на помятой постели. - В душ, - улыбаясь, ответил тот; подобрав на ходу длинную майку, натянул ее, однако, проходя мимо окна, остановился и отодвинул занавеску. – Ух ты! Смотри, Тора: снег пошел! И действительно: из черного, как дыра, ночного неба хлопьями сыпал густой снег. Гитарист улыбнулся: он знал, как Шё обожает снегопады, и отлично помнил, как раньше они часто гуляли по зимнему городу и вокалист радостно ловил холодный небесный пух, улыбаясь отчаянно и светло. Так, как сейчас. Как никто больше не умеет. Полюбовавшись ночной красотой, Кохара неслышно вышел из комнаты. Где-то в глубине квартиры хлопнула дверь в ванной. Потянувшись, Тора тоже сполз с кровати и, набросив рубашку, решил занять очередь в душевую. Подойдя к подоконнику, взглянул на снег. «Странно, - подумал вяло, - уже ж не зима»… И тут его точно огнем прожгло: Сага. Где он? что он делает сейчас?.. И главное: как же теперь Сага?.. Кажется, сегодня впервые за столько лет у Амано открылись глаза: вот она, его настоящая любовь – одна на всю жизнь, взаимная, серьезная. Все, что он делал раньше, было точно в тумане и сейчас должно быть оставлено. Это точно перешагнуть черту, границу, за которой не останется ничего от прошлого, - так страшно и нужно… И он сделает это. Ради Шё. Ради себя. Ради всех. Вот только Сага не вписывался в планы. Тора не мог отрицать, что любит Сакамото. Не так, конечно, как Шё, – иначе. Но любит и не может так просто предать. На секунду он задумался: почему же он потерял от басиста голову? Только ли потому, что Сага был так похож на Шё? Жесты, взгляды, любовь к снегу и даже внешность… Нет, похоже, не только поэтому. Сага, несомненно, был для него слишком важен, чтобы теперь так просто забыть его. К тому же, Такаши его друг. Такаши его любит… Бывают проблемы, решение которых требует времени. Решив, что его случай именно такой, Амано горько вздохнул и пространно успокоил себя тем, что «подумает об этом завтра»… «…Пообещай, что никогда не бросишь меня. Что никогда не изменишь мне, не променяешь меня ни на кого. Если нарушишь обещание – убью», - воспоминание разбилось о стекло и погасло, как гаснут снежинки в весенних лужах.