Уитби — город синих мотыльков

— Кретин, — мысли вслух за дверью собственной комнаты и лёгкая улыбка на её губах. Викки бросила рюкзак на пол и сама плюхнулась на кровать, прокручивая в голове последнюю фразу Чонгука. Было в этом что-то смешное и нелепое, но его самоуверенность отнюдь не казалась выдуманной, и девушке даже понравилось наблюдать за его постепенно наливающимися серьёзностью и уверенностью глазами. Он не блефовал тогда, однозначно, и ждал хоть какого-то ответа с её стороны, но получил лишь выпученные глаза, а затем издевательскую ухмылку на губах и вид на её спину. Нашла над чем потешаться, глупая голова. И когда она успела стать той, которая может до такой степени раздражать? Чонгук всегда был сдержан на выходки людей, чаще всего просто закрывал на них глаза и молча делал выводы. Но Викки не одна из тех людей, она — одна из немногих, которые вызывают в нём ураган эмоций, и прежде всего — злость. То-то же его кулаки чесались, а природно-карие глаза накрывались мутной плёнкой, затемняя, когда девушка, насмехаясь над его признанием, уходила. Признаться, эта бравада ей совсем не к лицу. А Квин вовсе не хотела выставить его дураком, но и сдерживать внутреннее коварство не могла. Просто Чонгук для неё — как мишень для выстрелов пулями, наполненными порохом небольшой мести. Всегда, когда она видит его лицо, первым делом вспоминает те не менее унизительные выходки. Они были близки когда-то, как грузный камень с морским дном, тогда почему сейчас играют в «кошки и собаки»? И если бы Викки восприняла всерьёз вчерашнее заявление Чона, то на следующий день не удивлялась бы, встретив его с самого утра у порога. Парень проявил инициативу, беспардонно вторгаясь в личное пространство девушки и переманивая на свою сторону радушно встретившего гостя отца. Мужчина был слегка удивлён его визитом, но больше радостен, что их семьи снова сближаются, да и моральная поддержка для дочери важна, ведь в Уитби, как и в самом университете, Викки так и не нашла себе друзей. А Чонгук тот человек, которому можно доверить дочь без лишних переживаний — он-то о ней позаботится. — Викки, ты куда убежала? — со смешком поинтересовался мужчина, прикрикивая. Стоило этому парню зайти в дом, как девушка, нахмурившись и даже не ответив на его приветствие, убежала к себе в комнату. — Ну зараза. Чонгук, ты извини за её дурной характер, ладно? Плюс ко всему сегодня не с той ноги встала. — Как и в последние несколько лет, — скромно подшутил гость. — Я просто подумал, что могу отвозить Викки в университет. Учимся вместе ведь. — Было бы здорово, она хоть перестанет жаловаться на, как она выражается, ржавое корыто, из которого стыдно высовываться. Девушка, закатывая глаза и цокая языком от их диалога, отлепила щёку от двери, не в силах больше тайно подслушивать, и гордо вышла из комнаты, комкая обеими руками свой кожаный рюкзак. С недовольством взглянув на отца, напыщенно направилась к входной открытой двери, но задерживаясь в метре от гостя, бросая тому в руки свой багаж. — Вот и отлично. И сумку мою таскать заодно будешь, тебе же не сложно, да? Учимся ведь вместе, — иронично прокомментировала свои действия она и, наигранно улыбнувшись, двинулась на выход. Томас готов был догнать дочь и пригрозить указательным пальцем за невоспитанность, но рука гостя, коснувшаяся его плеча, и лёгкий, невосприимчивый взгляд, остановили. Чонгук не реагировал на выступление Викки негативно, наоборот, его это даже немного веселило. Вежливо поклонившись мужчине, он двинулся следом за девушкой, таща любезно предоставленный рюкзак за одну лямку. Она ожидала его у авто, скрестивши руки на груди и наблюдая за ним с лицом великомученика, но довольно позитивными мыслями в голове. У него уверенная и гордая походка, как у спортивной лошадки, густые, практически чёрные волосы, которые сейчас лохматит ветер, и этот парень вполне себе высок. Красивый — единственное, что приходит на ум, глядя на него. — Вот ведь дурнуша, — пропел Чонгук негромко, небрежно всучивая ей обратно в руки тот самый рюкзак. А, нет, ещё и кретин. Викки очнулась, бодро покрутив головой, и возмущённо уставилась на него. Стоило покинуть пределы её дома, как его светлое лицо с дружелюбной улыбкой сменилось пафосным с кривой усмешкой. — Я за рулём, — смело оповестила Квин парня, на что тот лишь брюзгливо отмахнулся и уселся в своё законное место водителя. — Ага, — гаркнул Чон саркастично, — садись, давай, а то из-за тебя ещё и опоздаем. Ох, боже мой, ну не могли они быть друзьями в этой жизни, не могли. Единственное чувство, испытываемое ею — раздражение. Даже его движения, голос и случайно пойманный взгляд вызывают ирритацию, из-за чего кончики пальцев начинают подрагивать подобно ознобу в лютый мороз, а глаза моргают, пытаясь слезой вывести выдуманную песчинку. В голове у Чон Чонгука действительно черти что творится, потому вдобавок он ещё и оберегает её, тем самым вызывая полное смятение и непонимание в свой адрес. Вот и зачем он вызывался подвозить её на занятия? Решил воплотить вчерашнюю угрозу в реальность? Большая часть дороги к университету была молчаливой, спокойной, бесшумной. Оба в затишье, лишь изредка переглядываясь, словно обиженные. Но каждый из них тайком посмеивался себе под нос от абсурдности ситуации, а в конце Викки всё же не выдержала и озвучила свои мысли, назвав Чонгук истинным кретином, который водить «нормально» не умеет, и что она бы справилась с вождением гораздо лучше. «Совсем ребёнок ещё» — его мысленный, безобидный вывод от столь глупых выходок и фраз. — Высади меня там, — указала она на дерево рядом с поворотом к территории университета. — Не хочу, чтобы толпа твоих сопливых фанаток накинулась на меня, — ядовито дополнила, вздёрнув бровью. — А ты разве не хочешь пополнить их ряды? — иронично уточнил парень, бросив на неё насмешливый взгляд. — Ты уж точно не в моём вкусе, — немного слукавила в ответ она, хоть и понимала, что на самом-то деле внешность, а, если быть точнее, его ярко выраженная мужественность её привлекала. Чонгука не упрекнёшь в крепости и выносливости, а ещё выделяющиеся венки на руках умело дополняли образ именно мужчины, а не хрупкого юноши. И, как назло, Викки безумно нравится смотреть на чужие руки. — А, забыл, тебе же нравятся плохие парни, — его намёк девушка поняла сразу, потому что рядом со словом «плохие» автоматически всплывают лица его друзей и ужасные картинки той ночи. Они действительно плохие, отвратительные, безжалостные и просто дикие люди. Тогда какой Чон Чонгук? — Высади меня, — повторила Викки на тон громче, чем раньше, и вцепилась пальцами одной руки в ремень безопасности. — Пожалуйста, Чонгук. Затормозил у обочины и царапнул зубами обветренную корочку на губах, затем выдохнул и посмотрел на неё. Лица нет — совсем бледная, — и зажатая, словно поместили в вакуумную упаковку и выкачали из неё воздух. С коробки передач слетела его рука, упав на её неподвижную ладонь, немного пугая задумчивую Квин. Потому она и дёрнулась, переведя суетливый взгляд на водителя. А он тоже смотрел на неё, только как-то своеобразно, неразборчиво. Быть может, пытался пробраться в голову и выявить своё участие в чужих раздумьях. Да не важно, чёрт, не важно! Его рука-то ведь до сих пор накрывает её ладонь. Викки молчит. Рука напряжена, указательный палец рисует что-то в воздухе, еле двигаясь, а по горлу медленно, с трудом скользит слюна. Чонгук самые обычные моменты делает интимными и слишком откровенным, а, возможно, её кожа слишком чувствительна к его касаниям. Почему он не убирает руку? — Можно, — прочистив горло, негромко заговорил парень, — мне кое-что спросить? Что ты хочешь спросить? О той ночи, о том, что они с ней сделали? Девушка словно услышала так и не заданный вопрос и резко закрутила головой, отказывая. — Не спрашивай. Я не буду отвечать, — отчеканила она резко, слегка агрессивно. — Скоро первая пара, мне нужно идти. В три часа подойду к парковке, если тебя не будет — сама найду способ добраться домой. И снова же она срывается. Как безумный тигр, заточённый в клетке на обозрение людям, желающий оставаться диким, неприрученным. Чонгук смятенно проследил за её подрагивающейся тенью, спешно скрывшейся за поворотом, и только после надавил на газ, выруливая к парковочному месту. Похоже, самому нужно начать кусаться, чтобы хоть как-то стать к ней ближе. Шагая по просторному коридору, меж светло-голубых стен, парень вдумчиво что-то вычитывал в своём телефоне и совсем чуть-чуть кривил губы, демонстрируя улыбку. Чонгук не читаем для других — всегда казался отстранённым и нейтральным, а поведением он показывал, что ни к чему не причастен и ни с кем не связан. Сегодня же, этот парень, на удивление окружающим, выглядит каким-то живым и возбуждённым. Его явно что-то беспокоит, а, быть может, окрыляет. Этого не упустили из вида вечно недовольный недосыпом Юнги и его постоянно улыбающийся друг Чимин, что подпирали спинами стену рядом с входом в аудиторию. Парни переглянулись и усмехнулись, затем бодро поприветствовали Чонгука, набрасываясь на него с объятиями. — Утречка! — воскликнул Пак, хлопая друга по плечу. — У меня на днях движуха, и большая половина самочек из педагогического университета обещала навестить мою скромную обитель. С тебя личное присутствие, а с меня — обеспечение улётного секса в комнатушке родичей. Тебе же там нравилось, помнишь? Чонгук зажмурился от столь мощного и неожиданного возгласа и приостановился, чтобы разобраться в этом хаосе. Кое-как отцепив от себя чужие руки, поднял на парней осуждающий взгляд, чтобы те больше не думали его трогать, и отстранился на пару метров. — От вас только голова болит, — возмущённо признался он. — А Тэхёну щека болит, — не сдержался Юнги, не понятно зачем упоминая друга в противовес, который сейчас одиноко стоял у большого окна и ждал звонка на лекцию. Брюнет машинально повернулся в сторону Кима, чтобы подтвердить информацию на его счёт, и недоумевающе покачал головой. — У его папаши новая пассия, и выглядит она моложе, чем наши первокурсницы. Лично видел, как выходила из машины мистера Кима. Наш Тэ-Тэ красавчик, завалил будущую мачеху в свою койку уже на второй день проживания в их доме, — рассказывал Пак, хохоча. — Так папаня и устроил поножовщину. Впрочем, как и всегда. — Ну ты и пиздюк, Чимин, — встрял Юнги, толкая его в грудь, — понятное дело, что Тэхён это специально устроил, чтобы отца разозлить. Мне иногда вообще кажется, что наш Ким — мазохист. Пока ребята вели активный разговор, Чон через плечо смотрел на избитого парня и мучился в раздумьях. Тот выглядел жалко и измученно, но, что странно, в этом Чонгук видел что-то искреннее. Только в такие моменты Ким Тэхён выглядел настоящим в его глазах, а не привычным талантливым актёром, прячущим свою натуру за образом морального подонка. Брюнет потоптался на месте, обшарил карманы брюк и очертил пальцами каждую залежавшуюся мелкую монету и корпус телефона, раздумывая, но в конечном итоге молча обошёл Пака и Юнги и двинулся в аудиторию. Зачем ему беспокоиться о ком-то из этой компании? Он дал себе обещание быть равнодушным к ним и просто игнорировать, тем самым постепенно заканчивая нелепую «дружбу». Прозвенел звонок. Коридоры опустели в считанные секунды и послышались громкие хлопки дверей. Викки находилась этажом ниже: её потолок служил полом для Чонгука, так как их группа находилась прямо под пятками старшекурсников. Девушка сидела одна у окна, изредка поднимая голову вверх. Она знала, в какой аудитории сейчас её «друг» — просто подсмотрела в расписании неосознанно, поэтому и делала на потолке акцент. Когда преподаватель принялся вызывать поочерёдно студентов рассказывать заданную тему, ей пришлось всполошиться и, наконец, вернуться к учёбе. Положив рюкзак на коленки, незаметно и не создавая лишнего шума, пустилась на поиск нужных конспектов, но нащупала ладонью что-то уж больно отличающееся по толщине и формату от своих тетрадей. Конспект. Чужой толстый конспект в кожаном переплёте и с удивительно ровным, красивым почерком. Положив находку на стол, она пролистала его до последней страницы и удивлённо ахнула. На последней странице ей оставили послание. «Не выбрасываю свой труд. Темы не слишком изменились с того времени, как я это изучал, поэтому мои записи будет твоим надёжным помощником. Возьмись за голову, двоечница, у тебя до первого экзамена пару дней осталось. В школе не получалось, так приложи хотя бы усилия здесь, Вик». Квин, подавляя вырывающийся смех, накрыла ладонью свой рот и уткнулась носом в столешницу. Он удивительный. Этот Чон Чонгук.

***

Приглушённый свет настольных жёлтых ламп с золотыми горизонтальными полосками и запах древесины вперемешку с пылью и старой, пожелтевшей бумаги встретили девушку сразу же, как только она открыла громоздкие и, как ей показалось, величественные двери в библиотеку. Тёмно-бордовые выносливые стеллажи с кучей аккуратно сложенных книг, сквозь которых сочился свет из окна, мелкая суетливая пыль, юлой крутящаяся над творениями неизвестных Квин людей. Вся атмосфера в этом огромном помещении казалась чарующей и магической, и даже затерявшиеся в нём люди не подавали признаки жизни сейчас, словно их и нет вовсе. Девушка лёгкими, негромкими шагами прошла мимо старой библиотекарши, запивающей дешёвым кофе из автомата маковую булку, и подошла к вытянутому дубовому столу, отодвигая массивный стул и присаживаясь на его край. Оглянулась, прокашлялась, нарушая угнетающую тишину, и достала из рюкзака тот самый конспект, предоставленный Чонгуком. Это тихое, укромное место, где она не будет под наблюдением чужих глаз, станет надёжным укрытием и позволит подготовиться к экзамену. И пусть признавать этого совсем не хочется, но сейчас Чонгук действительно прав, агитируя взяться за голову. Будущее начать строить нужно уже сейчас. А прошлое… прошлое стереть до тонкого слоя, вплоть до дыры, ластиком. Впрочем, Квин, скорее, любовалась ровным почерком Чонгука, чем пыталась распознать нужную информацию в чернилах. Лист за листом, но никакого продвижения. Она с характерным звуком выпустила конспект из рук, поняв, что полтора часа прошли впустую, и простонала, откидываясь на спинку стула. Боже, и чем этот парень ей помогает? Забивать голову ненужными мыслями, если только. Придурок. Раздражает до нервного постукивания ботинками по паркету и, ох, этой непонятно откуда взявшейся улыбки. Викки Квин, прекрати недовольствовать и улыбаться одновременно. Всё это смех, да и только, но с такой прогрессивностью и до психушки не далеко. — Почти четыре, — прошептала она тихо, посмотрев на экран забытого, глухого телефона. Они с Чоном договорились встретиться в три, и теперь даже стало интересно, уехал ли он без неё. Конечно, уехал, а может быть и раньше, ведь распрощались с ним совсем не полюбовно. Да не важно, чёрт подери. Не важно. Она-то найдёт способ добраться до Уитби — это совсем не пугает, но вот как подавить в голове ненужные, странные мысли — сложный вопрос, ответ к которому вызывает лёгкое беспокойство. — Добренького вечерочка вам, — послышался бодрый мужской голос где-то сбоку, отчего девушка резко повернула голову. В метрах пяти от стола Квин мило прощался с библиотекаршей Пак Чимин, помахивая вдобавок своей ладонью, а другой небрежно вправляя рубашку в джинсы. Викки напряглась и стушевалась, вбивая голову в плечи, и повернулась обратно, чтобы остаться незамеченной. Естественно, в библиотеку, во время нахождения в ней девушки, заходили новые люди и, собственно, кто засиделся, покидали её пределы. Но чтобы один из дружков Кима посещали это место — мягко сказать, странно. Она ни за что не поверит, что Чимин сюда учиться пришёл. Подозрительно сощурившись и почесав нос, девушка встала со своего места и двинулась в ту сторону, откуда примерно выходил парень. Несколько длинных туннелей со стенами из стеллажей и мерцающим, нерезким светом. Чем глубже она заходила, тем дышать этой стариной, канцелярским клеем и несвежей краской становилось труднее. Слишком душит. «Книги не пахнут пылью, они пахнут временем» — нет, они воняют. Только книжные черви распознают в этом запахе нотки хвойного леса, почувствуют пот пальцев автора, но никак не Викки. Её мучает исключительно любопытство, а обстановка радует только своим спокойствием. Бродя по пустым проходам в поиске не зная чего, замедлила шаг и просто прижалась спиной к полкам. Нужно отправляться домой, а не скитаться тенью в пыльной библиотеке. И ушла бы, сменив маршрут, но что-то яркое мелькнуло за стеллажом, привлекая внимание. Викки тихо подошла к щели, боясь лишний раз скрипнуть полом, и присмотрелась. По ту сторону творится небольшой беспорядок: пару книг нараспашку ютятся на полу вместе с одеждой, а сама хозяйка, видимо, решила присесть рядом со своими вещами. Худые согнутые ноги торчали из-под вздёрнутой юбки, и её пальцы даже не пытались помочь той скрыть откровенные части тела. — Что за разврат? — пробубнила себе под нос Викки и привстала на носочках, чтобы разглядеть девушку более детально. Но стоило той вздёрнуть рыжей макушкой и поднять голову, как Квин распахнула рот и быстро отошла от щели. Ханни. Чёрт возьми. Она и Чимин. В библиотеке. И это того стоило? Стоило издевательств над ней только из-за личной выгоды? Влюбилась в Пака и стала полноценной собачонкой, исполняющей прихоти хозяина. А он просто грязно трахает тебя, глупышка. А после ты горько плачешь, лёжа на холодном полу, раздетая. Квин передёрнуло. Стало до отвращения неприятно от своих выводов. И, может быть, в глубине души хотелось подойти к этой несчастной дворняжке и встряхнуть хорошенько, только бы очнулась и посмотрела на свою жизнь трезво, но слишком большой осадок оставила Ханни после себя. А прощать Викки не умеет. Так и оставив без внимания девушку, она молча удалилась, поджимая губы. Так же тихо, как и пришла сюда, но с некой досадой в груди и подрагиванием ресниц. И так мрачно вдруг стало, тёплая атмосфера сменилось прохладой, а свет из жёлтого превратился в блеклый, сероватый. Странно, ведь за окном светит солнце. Парковочное место опустело, так как практически у всех студентов уже закончились занятия, и оставались только те не вымершие единицы, которые продолжали дополнительно заниматься в стенах университета. Но Шевроле Камаро, как и сам хозяин авто, покорно ждали своего пассажира. Лениво пиная мелкие камни под кроссами, Чонгук стоял, прижавшись к дверце и со спрятанными по карманам руками. Не цокал языком, не возмущался, хоть и ждать никого и никогда не любил, причём ещё и больше часа, — просто стальной выдержкой владел. Когда увидел приближающуюся тень, лишь поднял голову, сдержанно посмотрев на удручённую Квин, и молча открыл дверь у пассажирского сидения. — Включи что-нибудь, — попросила она преспокойно, кивая на радио. Тот завёл машину и без лишних расспросов выполнил просьбу, и уже через мгновение заиграла неизвестная им обоим песня. Ближе к лирике, расслабляющая, мужской вокал с хрипотцой. Окно с её стороны было приоткрыто, из-за чего пробивался ветер и небрежно трепал чёрные волосы, играючи. Викки вскоре подставила своё лицо под него и прикрыла веки, впервые за долгое время ощущая некое спокойствие. Пускай на неё смотрят сейчас, возможно, непонимающе, гадают над странностью — всё абсолютно неважно, главное, что ей комфортно и приятно. А он и рассматривал её лицо и открывающуюся шею, следил, как сгребает спутавшиеся волосы назад, но те снова подстраивались под тёплый ветер, и даже казалось, что читал мысли в этой чёрной макушке. Чонгук понимал её, как ни странно, и ощущал тот же комфорт, что и она. — Свернёшь? — спросила Викки, высматривая в окне уже родной пляж. Ему показалось это просьбой, а не вопросом. — Сверну, — коротко согласился он. А море такое спокойное, спокойное. Волны что-то шепчут, лаская языками берег, и чайки перекрикивают друг друга. Солнце ещё на небе, но уже не такое ясно-жёлтое — стало более насыщенным, с оттенком коричневого. Почему так прекрасно именно сегодня? И почему на душе спокойно? — Ты всегда такой молчаливый? — усмехнулась она, задавая вопрос рядом стоящему парню. — Смотрю, ты сильно разговорчивая. — Чонгук улыбнулся краем губ и зажмурился от тут же пронёсшегося ветра. «Смешной» — пронеслось в её голове. — Мы с тобой такие разные. Ты ужасно правильный, педантичный — такие типажи чаще всего безупречны. — А ты грубиянка и двоечница, поэтому, да, мы совсем разные, — оптимистично поддержал её слова парень, за что получил неожиданный удар по плечу. — Фу, а ещё жутко прямолинейный, — дополнила свою мысль Квин и скривилась. — Одним словом — скучный. Чонгук без доли иронии засмеялся, отводя голову. Насколько же сильно она его не помнит, что забыла, как звонко он заставлял её хохотать иногда. — Удиви меня, — с вызовом. — Да ну тебя, — просто ответил Чон и стал отходить от девушки, держа вдруг посерьёзневшее лицо. Мелкие шаги спиной к дороге и лукавым взглядом, прикованным к её лицу. Квин изогнула бровь и фыркнула на его странные действия, а после отвернулась вообще. Но стоило ей потерять интерес к фигуре парня, как тот пулей рванул к ней и поднял на руки, словно она весила как горсть риса. Громко пискнула лишь тогда, когда поняла, что её сейчас несут навстречу волне, и безжалостно вцепилась ногтями в мужские плечи. — Не надо! Стой! — что есть мочи закричала, но в ушах Чонгука мнимые беруши, а на плечах бронежилет, защищающий от даже самых острых ноготков. — Ащ, холодная! Она почувствовала дно под ногами вместе с ощущением холода морской воды по коже, вплоть до груди. Открыла рот, чтобы накричать на парня за жестокий и совсем не радужный подарок, но получила волной по лицу, из-за чего зажмурилась и приподняла плечи. А Чонгук всё улыбался, вдобавок черпая ладонями воду и брызгая на бедную Квин. — Дурак, — спохватилась и она, отвечая теми же действиями. Злость и маленький азарт захватил разум, помогая как можно агрессивнее биться о воду, создавая объёмные дыры и мощные всплески. Викки прорычала, сама того не замечая, и остановилась, чтобы найти Чонгука, но тот на глаза не попадался, явно прячась где-то под водой. Затаив дыхание и приготовившись к «бою», стояла, не двигаясь, и прислушивалась к тишине. — Ащ! — испуганно крикнула, почувствовав, как что-то скользкое коснулось её ноги под водой, и, защищаясь, обхватила свои плечи от подступившего шума позади. Повернулась не сразу, всё продолжая дрожать и стучать зубами от холода, но почувствовав руку на своём плече, задвигалась и снова ожила. Чонгук непозволительно близко. С кончиков волос одна за другой скатывались капли, попадая то на нос, то развиваясь ласковыми дорожками по щёкам. Чёрная футболка плотно прилегала к телу и выделяла все его мышцы, что не ушло от глаз почему-то меняющейся в лице Квин. То ли смутилась от такой картины, то ли просто удивилась близости. — Ты дурак, — уже не так уверенно обозвала она его. Чон взъерошил мокрую чёлку и невзначай зачесал её пальцами назад, чтобы лучше видеть, а она вздрогнула, мысленно согласившись с его привлекательностью в этот момент. — Обычно, девушки в мокрой одежде выглядят сексуально, — вернула её в реальность его насмешка. Квин лишь хмыкнула, совершенно не стесняясь выглядеть перед этим парнем в таком виде — в этом нет ничего постыдного. И его прямолинейность сейчас ничуть не обижает. Но съязвить в ответ надо бы. — Ты… — хотела было она заговорить, но в спину нахальным образом ударила волна и буквально отправила её в чужие руки. В его руки. Тёплые. — А ты выглядишь, как Викки Квин, — дополнил он севшим, хриплым голосом и крепче сжал кольцо своих рук. Комплимент ли это — неважно; почему застучало так бешено сердце и как снова научиться дышать, когда тебя обнимают так бережно — только это волнует сейчас девушку. Ей нравится всё это. Но не нравится Чон Чонгук. Наверное. Тёплый выдох куда-то в щёку или в висок, лёгкое поглаживание кончиками пальцев по спине — снова же он создаёт эту интимную, волнующую обстановку. Викки подняла, наконец, голову и неуверенно взглянула на его лицо. Он смотрит. Да так внимательно, что ноги подкашиваются. И что дальше? Она сама не знает, чего сейчас от него хочет, но явно не ухода. Какие глупые мысли, Викки Квин. Но Чонгук словно услышал их и решил всё сделать с точность до наоборот. Расцепил замок из своих рук и выпустил девушку, затем повернулся к ней спиной и, сделав пару шагов к берегу, остановился. А для неё морская вода вдруг перестала казаться холодной, исчезла колючая дрожь по телу, но пальцы на ногах до сих пор немеют и продолжают ёжиться, впиваясь в вязкий песок. Не смотри так возбуждённо и страстно, Чон Чонгук, это пугает её. Но ещё хуже, если ты вновь не окажешься совсем рядом и не рискнёшь совершить задуманное. — Я слишком долго ждал тебя, Викки, чтобы сейчас стоять к тебе спиной и бездействовать? Можешь ударить, если хочешь. Только позже… — он обернулся и чересчур резко рванул обратно к ней, наразмах гребя ногами под водой, и, приблизившись, чуть сгорбился и положил свои мокрые ладони на её щеки. Бегающий взгляд по его лицу выражал непонимание, а упав на губы, сменился явным желанием — Чонгук прочёл это противоречие в её глазах и приблизил свою голову, чтобы понять всё точнее и в конечном итоге ничего не испортить. Викки поддавалась, зачарованно смотря в его глаза и рвано выдыхая на чужие губы воздух. Несвойственный румянец появился на щеках, глаза вдруг заблестели и, о боже, она до сих пор молчала, не пуская в ход свой острый язык. Такой невинной девчонкой показалось для парня в этот момент, и это манило, дразнило и изводило. Чонгук неуверенно, но точно нацелился на тонковатые губы и быстро коснулся их своими. Но отстраняться не спешил, потому что получил мало. Словно проверив этим действием реакцию на лёгкий поцелуй, которая, к слову, не последовала от Квин, он снова коснулся её губ, только более смело и настойчиво. Ответа сразу не последовало, но стоило парню с причмокиванием перебраться с верхней губы на нижнюю, как девушка непроизвольно начала поступать точно так же. Удивительно мягкие и нежные у него губы. Они даже целуют её с заботой и трепетом, как никто прежде не делал, и им так хочется верить и доверять. Зачем так скоро похищать её измученное сердце — она привяжется слишком быстро к тебе, Чон Чонгук, ты же знаешь об этом. Но это не начало чего-то нового, и он не ворует её сердце — ведь всё давным-давно украдено — это продолжение старого.