***
Утро следующего дня выдалось суматошным. Солнце не успело обдать щекоткой щёки, а будильник рассердить звонкой, до крови из ушей раздражающей музыкой. Причиной раннего пробуждения стал отъезд отца, которому был просто необходим помощник для сборов, ну, и, конечно же, хотелось как можно дольше насладиться обществом дочери. Викки не умела готовить, но подгорелыми блинчиками всё же удивила мужчину. Дабы частично скрыть свой провал, девушка вылила половину банки сгущённого молока на порцию отца и с душераздирающим лицом наблюдала, как он, кусок за куском, освобождал тарелку. Боже, если бы он только видел эти блины в чистом виде. Это прощание выдалось без упрёков со стороны дочери. Первое, ставшее тёплым и трепетным для этой небольшой семьи. — Ты Чонгука там высматриваешь? — полюбопытствовал мужчина, заметив, как Викки частенько поглядывает то на наручные часы, то на дорогу. — Он, скорее всего, отца провожает, поэтому сегодня ты езжай на своей машине на учёбу. — Никого я не высматриваю, — взбудораженно начала защищаться она. — Мне не нужен водитель, а ещё у него в машине мало места. Томас мягко улыбнулся и положил свою руку ей на плечо. — Мне всегда нравился этот парень. Вчера мне Маргарет сказала, что ты после прогулки с ним выглядела очень счастливой. Эх, как жаль, что вчера я так рано уснул и не застал того момента, — посмеялся мужчина, заставляя тем самым дочь зафыркать. — Маргарет бы сказки писать, — отрезала она, закатывая глаза. — И если я сейчас начну их слушать, то опоздаю на пары. И мы здесь прощаться собрались или обсудить, какой хороший мальчик, этот Чон Чонгук? Пап, не нравится он мне, так что прекрати говорить о нём и просто обними меня напоследок, чтобы я уже наконец поехала. Нравится, папа. Особенно вчерашний тёплый Чон Чонгук. Просто пока так сложно признаться в этом даже себе. Мужчина потёр ладонью плечо дочери и притянул её к себе, усмехаясь такой быстрой смене настроения. Впрочем, ничего нового от этого ребёнка. Пальцами нащупав позвоночник сквозь серую кофту, испустил вздох в тонкую и такую хрупкую шею и опустил уголки губ, тайно сожалея. Он упустил многое, начиная от здоровья дочери и заканчивая пониманием между ними. Так исхудала, побледнела, стала скрывать многое и разучилась просто говорить с ним, как раньше, когда ещё жива была её мать. Во многом он корит себя и в душе называет «плохим отцом», пускай для окружающих не кажется таким, и всю агрессию от Викки он принимает как свою ошибку. Обделил вниманием, не научил, не досмотрел, не показал, как нужно правильно. И, сейчас, отстранив за острые плечи и заставив посмотреть на себя, его губы трясутся, а глаза предательски блестят. — Я опоздаю, — Викки заныла, не замечая всего этого, и повернула голову, устремив взгляд на своё старое авто. — Прости. Не буду тебя задерживать, — Томас постарался улыбнуться, потрепал её спутанные волосы, чтобы ещё раз увидеть её недовольное лицо, и отпустил девушку. — Через две недели. — Через две недели, — повторила она его слова и двинулась к машине. — И если ты не вернёшься, я разгромлю эту деревушку, тебе понятно? Абсурдная, казалось бы, угроза, но Викки Квин совсем не пустозвонит. Создать для многих беду — дело плёвое, когда у самой на душе кошки скребут. Честность и справедливость — хорошо, когда они господствуют в этом мире. Тогда зачем ей мучиться одной? Пусть все плачут, когда она ревёт в подушку в своей спальне, и, так уж и быть, улыбаются, когда и она счастлива. Так честно. На данный момент же, ей немного грустно. Чонгук и вправду не приехал за ней. Нет, он и не должен, конечно, но после вчерашнего девушка думала, что он захочет увидеться с ней как можно раньше. Утром, например. Боже, ну что за бред вообще? Кто-нибудь туго затяните верёвку на её шее и повесьте на люстре, да табурет ногой пните, чтобы не мучилась, бедная. Избавьте от шумного роя мыслей в этой маленькой, волосатой голове. И его тоже убейте, пожалуйста. Того, кто не попадался на глаза вплоть до перерыва между второй и третьей парой. То ли скрывался и не хотел её видеть, то ли просто забыл о существовании девушки, которую вчера сам поцеловал. Она часто покидала аудиторию и гуляла по просторным коридорам, пока как раз таки не наткнулась на того самого, кто так быстро забыл о вчерашнем и сейчас флиртует с какой-то девушкой, скромно улыбающейся в ответ его улыбки. Фу, как она раздражает её. Просто омерзительная улыбка. Викки кисло улыбнулась картине и отвела взгляд к стендам. Ну да, а чего она ждала? Чонгук популярен среди женского пола, преуспел в учёбе и спорте, а ещё природа не обделила внешностью и этой долбанной харизмой, которую он вчера так лихо продемонстрировал. Благо, болен кретинизмом — хоть как-то разбавили его идеальность. Лучше подумать об учёбе, да. — Так, — тихо бормочет она, выискивая свою группу в расписании и, собственно, оставшуюся пару чего-то там и в каком-то там кабинете. Чёрт, а в какой она вообще группе учится? Сосредоточься, Викки Квин, на стендах не китайские иероглифы. — Тебе на третий, — пробасил мужской голос за спиной, и она вздрогнула, словно от укола на больничной кушетке, и стиснула зубы, решая не отвечать парню. Ведь только что ворковал с другой, а теперь и к ней прицепился. Клещ. Рядом с ней незнакомец, да. И так естественно её поведение сейчас, что даже Чонгук на секунду поверил, что она его не узнала. — Говорю, тебе на третий этаж. Пошли! Взял за руку, да пальцы переплёл. Она не успела съязвить, как её поволокли к лестнице, заставляя шаги делать шире и остальным ежиться, давая им проход. Короткие волосы болтались над плечами и попадали то в глаза, то в рот. Приходилось постоянно сплёвывать — как бескультурно, — и внимательно смотреть под ноги, только бы кувырком не скатиться вниз. Викки даже не поняла, когда они оказались на нужном этаже, у нужной аудитории. Только когда затормозил Чонгук, она на скорости внеслась в его спину и почему-то обхватила её двумя руками, словно игрушку. Тёплую, но гаденькую такую. — Ты не ударилась? — его заботливый голос, без ожидаемой издёвки. Он снял её руки со своего живота, но не выпустил, и повернулся, с неподдельным волнением тщательно осматривая чуть покрасневший лоб. — Ты каменный, что ли? — проворчала она в пол и дёрнула одной рукой, но та не поддавалась. А лоб-то действительно заболел. — Ну, отпусти. И отпустил, только теперь лицо оккупировал. Обхватил двумя руками, поднял и глазами блуждал по нему. Со стороны они напоминают парочку и, кажется, что оба влюблены в эти «отношения». И пусть девушка явно чего-то боится, раз даже взгляд отводит и делает вид, что злится на что-то, зато тот парень, видимо, знает, чего хочет, и уже совсем скоро захватит сердечко этой актрисы. Ей нравятся ситуации, в которые он её завлекает, но холодность свою терять не хочет. — Ты с каждой такие трюки проделываешь? — посмотрела на него всё же и съязвила, как и хотела. — А ты ревнуешь? — играет. Его рука поползла выше, на щёки, и пальцы надавили на них, чтобы губы её выпятить. — Утка. — Блять, ну… — Сколько грязи из маленького ротика, Викки Квин, — тем временем продолжил развлекаться он. Наклонился, практически коснулся своим лбом её и учительским тоном, доходчиво и внятно, дополнил: — Я ударю по губам тебя в следующий раз, поняла меня? Не поняла, потому что вдруг засмеялась. — Я серьёзно. — Какой ты всё-таки противный, — придирчиво засвербела она и покрутилась змейкой, ловко высвобождаясь из крепких рук, и отошла на безопасное от него расстояние, выставив руки перед собой. — А за это пальцы оторвёшь? Чёрт, оторвёт! Вместе с руками оторвёт. Викки снова показала ему средний палец, фривольно улыбаясь и вдобавок играясь языком во рту. Дрянная девчонка, которую так хочется взять под свой контроль и воспитать. У Чона желваки заиграли, а глаза заискрились и плавно превратились в лисьи, образовывая складочки вокруг. Ему хочется язвить, но желание засмеяться гораздо большее, поэтому, усмехнувшись себе в кулак и с поддельной угрозой взглянув на девушку, он просто развернулся и неторопливо зашагал в соседнюю аудиторию, но при этом ещё пару раз оглянулся, чтобы дать понять, что за свои поступки она всё же ответит. В этом щелкунчике впервые включилась разом тонна эмоций, и всему виной Викки Квин. Она с азартом провожала его спину и ухмылялась себе под нос, пока не встретилась взглядом с причиной бессонных ночей и недавно появившихся фобий. Ким Тэхён. Он стоял у двери и как-то разочарованно смотрел… не на неё, а на Чонгука. Словно парень перед ним провинился или обидел, быть может, оскорбил его чувства. Но как можно обидеть того, у кого нет души? Или есть. Но прогнившая, саранчой объеденная до чёрных дыр. Викки снова подпустила в свою голову маленькое недоверие к Чонгуку. А ведь он с этими людьми друзья. От этого погрустнела, но осталась стоять на месте, чтобы, возможно, услышать их разговор. Просто хочется его оправдать, довериться, как просил её отец. — Рад, что у тебя всё хорошо, — хрипловатый, монотонный голос Кима вынудил девушку навострить уши. Прозвучало не очень искренне, по правде говоря. А Чонгук что? Он просто кивнул ему и прошел мимо. Холодно, безразлично, словно они встретились второй раз в жизни и не имеют никакого друг к другу отношения. Квин выдохнула, растерянно опустив голову, и потрепала свои короткие волосы. Хорошо, наверное, что всё именно так. Вскоре подняла её, снова посмотрев на то самое место встречи друзей, и всполошено, пугливо вжала голову в плечи. Теперь Ким смотрит на неё. Далеко не милосердечно, скорее, губительно. Появилось какое-то землетрясение под ногами и нарушилась устойчивость, руки лихорадочно затряслись, а следом и голова закружилась. Это страх. Не дав закрыться двери после вошедшей на лекцию одногруппницы, она быстро проскользнула следом, чтобы как можно быстрее скрыться от этих глаз, и уже усевшись на своё место, наконец-то задышала. Он до сих пор пугает её.***
А солнце до сих пор на небе, только тёмными тучами окружено. Пару деревьев ещё горят золотым, остальное — накрыто тенью. Ветер гуляет по крышам домов, из-за чего черепица неприятно поскрипывает, и елозит мусор и сухие листья, разгоняя по и без того неприметному, старому асфальту. В окружающей природе чувствуется напряжение. Викки почувствовала эту маленькую тревогу, стоило покинуть авто во дворе дома и поднять голову вверх. Видимо, скоро пойдёт дождь. Также, метнув взглядом в сторону, она заметила ещё одну не очень приятную картину — чужую машину. Сейчас больше всего хотелось тишины и спокойствия, побродить по дому босой в растянутой футболке, никого не стесняясь, и поесть на кухне одной, отвлекаясь на какую-нибудь дурацкую передачу по телевизору. Вообще, Викки не очень-то гостеприимна. Достаточно громко хлопнув дверью авто, она, словно мученик, направилась в дом. Но стоило ей просунуть нос в щёлочку меж входной дверью, как остановилась и даже немного удивилась. В гостиной накрыт стол, пару свечей подрагивают в унисон с джазовой музыкой, и два счастливых человека попивают красное вино из бокалов, которые стояли бог знает сколько лет, ожидая праздников. Викки еле узнала в женщине в приятном, скромном чёрном платье и с явно заигрывающим взглядом, направленном на незнакомого мужчину напротив, тётушку Маргарет. Да уж, а она думала, что на этой женщине уже давно крест поставлен, но, к большому удивлению, тётушка ещё не разучилась жить. Викки улыбнулась картине и решила не беспокоить их, тихонько закрывая входную дверь и отправившись на пешую прогулку по Уитби. А что если это последний шанс обрести своё счастье этой старой женщине? Как бы скептически она не относилась к подобным ситуациям, да ещё в таком возрасте, девушка пошла родственнице навстречу, не вмешиваясь. Хотя так хотелось прогнать всех и бухнуться на мягкий диван в гостиной, допивая их вино и жалуясь себе на такую бренную жизнь и скорое будущее, в котором она завалит экзамены. Пришлось бродить по тихим улицам и ёжиться от действительно колючего ветера, который с каждым порывом становится всё холоднее. Наверное, грибным дождиком сегодня не обойдётся. Но небо, что скрывать, безумно красивое. Такое бледно-розовое, с пепельными, на вид тяжёлыми облаками, поглощающими светлые пятнышки. Словно мочалки, плывут и ждут того момента, когда их выжмут и освободят от груза. Захотелось запечатлеть этот момент, и благо фотоаппарат томился в сумке девушки. Несколько кадров наконец-то забили память устройства и теперь только ждали, пока их перенесут мелками на бумагу. Но, наверное, не сегодня. Викки ещё раз взглянула на небо и, вздохнув, отправилась обратно к дому. Если через минут пятнадцать она не окажется под крышей, то её ветром унесёт к морю, а там и не ищите её живой вовсе — молнией убьёт. Но как же ей пришлось расстроиться, увидев во дворе ту самую машину. Похоже, сегодня о ней никто не подумал, и придётся заночевать в гараже. — Маргарет, ты будешь мне должна по гроб жизни, — прошептала она проклятье своему дому и, развернувшись, неуверенно побрела в известную ей сторону. И зачем она только туда идёт? Наверное, потому, что ей сказали не так давно, что теперь у неё два дома и её приходу будут всегда рады. Ага, особенно Чонгук. Боже, своими ногами, своими стопами, ерзая пальцами в кедах, она идёт к ним домой. И что скажет? «Привет, моя тётушка устраивает свиданки на дому, поэтому я у вас пережду, окей?». Глупее Квин себя ещё никогда не чувствовала. Через парочку заборов их дом, а она до сих пор не уверена, стоит ли заявляться к ним с такой абсурдной пояснительной. Но с другой стороны, она ведь не проситься жить к ним идёт, а так, на пару часов отсидеться. Раскат грома разбавил тишину, и она пробежала пару метров, словно убегая от него, затем ускорилась и буквально долетела к дому Чон. К чёрту неловкость, когда под грозу попасть гораздо страшнее! Надавив на кнопку звонка, отвела взгляд куда-то в сторону и принялась ждать хозяев. Впрочем, долго томиться в ожидании не пришлось, ведь примерно через секунд пять открылась входная дверь и на неё с визгом налетели. — Моя подружка! — завопила малышка Солла и по привычке обняла девушку за ноги. — Ты ко мне пришла? Да, точно ко мне! — Конечно, только к тебе, зачем мне ещё кто-то? — поддержала она девочку и ответила тем же ликованием. — Пошли, пошли! Ухватившись короткими, пухловатыми пальцами за запястье гостьи, малышка силком потянула её в дом и выдрессировано закрыла за её спиной дверь на ключ. Затем снова взяла Викки за руку и повела в гостиную, громко осведомляя брата, что к ним пришла её подружка. Чонгук не сразу понял, о ком она, и продолжил готовку ужина, забрасывая кухонное полотенце себе на плечо. Но когда слишком высокая, для одногодок сестры, фигура показалась в проходе, он выпрямился и подозрительно сощурился. — Привет. Это… — Викки замешкалась и сразу хотела начать с оправдания, но лицо парня, не требующее пустых слов, остановило. Он посмотрел на неё без удивления, как-то просто и обыденно, что ли. — Ты будешь ужинать? — опустил взгляд на свою сковородку и лопаткой зашевелил, перемешивая овощи. Ему так идёт это всё. Домашний Чон Чонгук. Он даже не спросил, почему пришла и что от него хочет, словно она не является чужой для семьи и каждый день приходит к ним на ужин. Девушка сдержанно кивнула и присела на подлокотник кресла, сложив ладони в замок. И без дела сидеть не хотелось — неправильно как-то, и заговорить с Чоном первой не решалась. Задёргала пальцем резинку на руке и посмотрела на Соллу, которая собрала свои рыжие волосы в хвост и побежала помогать брату. Так непривычно оказаться в такой семейной, тёплой обстановке и, что обидно, не быть причастной к ней. Так, простой наблюдатель. Чонгук рассказывал сестре, сколько и чего добавляет в блюдо, и поднимал периодически на руки, чтобы она высыпала горсть специй или соль в своей ладошке в сковородку. И в тот момент Квин мысленно призналась, что из этого парня в будущем выйдет отличный отец. В этом доме безумно тепло и пахнет вкусной едой — это была её первая мысль в тот вечер, когда они с отцом пришли сюда. Что же, сегодня у них не менее уютно и хорошо. Улыбнувшись, она подняла голову и снова посмотрела на брата с сестрой, и сразу же скрутила губы в трубочку и отвела взгляд, потому что Чонгук за ней наблюдал в тот момент. Она выглядела совсем больной, раз сидела и улыбалась себе под нос всё это время? — Уже готово, иди сюда, — он сказал это так…мило? Практически пропел, ласково и нежно. Посмеяться над ней удумал? Когда они сели за стол, в окно постучал проворный ветер и следом пошёл беспощадный ливень, бьющийся о крышу разъярённо. Викки опасливо посмотрела на окно и приподняла плечи, услышав гром, и шатко взялась за ужин, вилкой цепляя маленькие кусочки овощей. Она бы хотела по достоинству оценить еду, которая являлась действительно вкусной, но страх бушующей погоды завладел подсознанием, и единственное, о чём думала девушка — это о собственной безопасности. Казалось, что ветер снесёт эту крышу и их головы прорежет молнией. Чонгук наблюдал за ней, но молчал. Викки уже не ребёнок, которого нужно успокаивать и просить не бояться грозы, когда она под кровом. Даже маленькая Солла перестала пугаться природных явлений и иногда даже ждёт, когда пару молний блеснут в её окне. — Сегодня братика водичка побила, — вдруг заговорила малышка, с большим аппетитом кушая, — его волна большущая снесла и он упал с доски. Там живот весь красный, — отложила вилку и тыкнула взглядом в его торс. — Так, Солла, что я тебе говорил по поводу разговоров за столом? — возмутился старший брат и сердито посмотрел на неё. — Такая болтливая стала. Солла обидчиво покосилась на парня и, пробубнив что-то несуразное себе под нос, принялась дальше есть. Гостья в это время посмотрела на футболку Чонгука, примерно на то место, куда указала девочка, и на время застыла. Больно, наверное, о воду биться. Чонгук воспользовался сегодняшним мощным ветром и рванул к волнам — и это он называет её глупой? Сам с головой не дружит, раз, в погоне за волной, подвергает себя опасности. — Нормально всё, — сказал, как отрезал, положил столовые приборы на стол, заканчивая с ужином, и хмуро посмотрел на Викки, давая понять, что волноваться за него не стоит. А переживает ли она вообще? Если так смотрит, то, видимо, немного беспокоится. — Я могу помыть посуду, — вызвалась Квин, вставая из-за стола и хватая свою пустую тарелку. Но её руку накрыла тёплая мужская, затем возражающим взглядом облили. — Гости за собой не моют посуду. — Гости только кушают, — дополнила Солла, усмехнувшись. Всё, как учил брат. — Я сама помою! Слишком активная малышка спрыгнула со стула и под две удивлённые пары глаз аккуратно собрала всю посуду со стола и понесла к раковине. Чонгук изогнул бровь и откинулся на спинку, скрещивая руки на груди, а Викки поражённо ахнула и, подложив под подбородок кулачок, уперлась взглядом в скатерть. Удивительная семья. — Гроза вряд ли закончится скоро, поэтому ты у нас задержишься. — Брюнет блаженно потянулся и зевнул, мельком взглянув на окно, затем посмотрел на девушку и нагло ухмыльнулся. — Соллу сейчас спать уложу, а мы что с тобой будем делать? Боже, ну начинается. Почему этот парень снова переключился из заботливого, уютного семьянина в знойного самца с похотливыми лисьими глазами? Квин изумлённо закатила глаза и встала, чтобы обойти стол и приземлиться на мягкий диван, подальше от него. Он не сдержал своего издевательского смешка. Раздражает, раздражает, раздражает. — Эй, мне ещё рано спать! Мы даже маму не дождались! — услышав брата, возразила Солла. Взяла кухонное полотенце и вытерла руки, после чего надуто посмотрела на него. Вместо ответа Чонгук поднялся со стула и рванул к ней, ловко поднимая на руки и легонько подбрасывая, чтобы услышать любимый визг. Он разлился по всему дому и затмил даже оглушительный гром. — Обожаю, — не сдержал своих тёплых чувств старший брат и прижал малышку крепко к груди, немного укачивая. — Кто у нас самый умный? — Солла! — прикрикнула она. — Кто у нас самый красивый? — Солла! — Кого я больше всего на свете люблю? — продолжил Чонгук задавать привычные вопросы, целуя ту в щеку. — Соллу! Она запищала и захохотала, дёргая короткими ногами, и цепко ухватилась пальцами за его футболку, намереваясь как можно дольше остаться в любимом положении. — А теперь, самая умная, красивая и любимая пойдёт умываться и ложиться в чистую кроватку! И тут Солла не смогла возмутиться и обидеться на брата, только согласно кивнула и повисла на его шее, болтая головой, как собачка в автомобиле, пока он нёс её в ванную комнату. Как похвально, Чон Чонгук. Очень умно и хорошо продуманно. Если и доверить воспитания ребёнка человеку, то, несомненно, этим человеком окажется именно он. Викки до сих пор удивляется его умению так легко заставлять слушаться и в какой-то мере повиноваться, даже она иногда поддаётся этому. Ослепительная молния будто расколола чёрное небо на две части, и следом за ней, как выстрелом, прогремел гром. Понимая, что осталась одна, девушка тихо проскулила и схватилась за маленькую подушку, тут же пряча в ней своё лицо. А ведь грозы она боится больше, чем огня. Ещё с самого детства сохранился глубокий шрам, который она приобрела благодаря одной ужасной ночи. Все спали, только она одна, ещё такая кроха, смотрела в окно, моргая глазами из-за глянца молний. И вроде не боялась на тот момент, считала, что гроза далеко и никогда не коснётся её. Всё было именно так, как она и представляла, однако вместо неё она коснулась дерева, росшего у соседского дома. Молния агрессивно ударила по растению, пронизывая разрядом, и сожгла его полностью, до последнего молодого листочка на макушке. Именно маленькая Викки разбудила всех своим криком, именно она, возможно, уберегла дом и его жильцов от опасности. После того случая слабо верится, что дьявольская гроза не может коснуться и человеческой плоти. — Эй, ты чего? — её оставили без укрытия, забирая подушку. Девушка подняла голову и посмотрела на непонимающего её положения Чонгука, затем поправила вставшие дыбом волосы и выпрямила спину. Парень плюхнулся рядом, забрасывая руку на спинку дивана, ближе к ней. — Номер Маргарет быстренько, — почему-то потребовал он. Викки вопросительно посмотрела на него. Зачем ему телефон её тётушки? Вместо очередной просьбы или, если выразиться правильнее, указа, Чонгук сам взял её телефон со стола и пустился на поиск нужного контакта. — Рехнуться можно, — ошеломлённо прошипела, но не остановила его. Тем временем он уже прикладывал телефон к уху и, о боже, завёл с родительницей разговор. Попросил не беспокоиться и пожелал спокойной ночи, уверяя, что с племянницей ничего не случится за ночь, которую она проведёт в их доме. — Какой ты самостоятельный и ответственный! Но мог бы и у меня спросить, хочу ли я сегодня остаться у вас, — её негодование и возмущение только смешило. — А ты уверена, что дойдёшь домой такой погодой? — с ухмылкой. — Вик, заканчивай с ребячеством и послушай, наконец, меня. Сейчас ты пойдёшь умываться, потом ляжешь в мою кровать и уснёшь, а завтра мы позавтракаем и вместе поедем на учёбу. — В твою кровать? — переспросила, негодуя, и стушевалась, когда её кончика носа коснулся его палец. — Я здесь лягу, успокойся, — заверил он и отстранился. Она выдохнула. Всё, что бы он не делал по отношению к ней, вызывает колючие мурашки. После его взглядов остаются дыры, а после прикосновений — участки кожи воспламеняются и горят синим огнём. Это…приятно? — Ты знаешь, где моя комната, поэтому провожать не буду. — Пока она находилась в смятении, Чонгук, застегнув тонкую ветровку на замок, полез в шкафчики на поиск ключа от машины, параллельно давая наставления. — Чистое полотенце в ванной, одежду найдёшь в моём шкафу. — Ты куда? — очнулась, кажется. — Я должен забрать мать с работы, — немногословно и отстранённо отозвался он. — Но это ведь опасно, — ещё один волнующий взгляд на окно, затем на парня, остановившегося в метре от неё со звенящей находкой в руке. Чонгук склонил голову набок и одарил её какой-то благодарной улыбкой. Она переживает. — Мило, — легкомысленный и несерьёзный комментарий в ответ её волнению. — Скоро буду. Глядя на его широкую спину, больше всего хотелось попросить остаться. Ей страшно быть одной здесь, и бесстрашие парня казалось глупым, ведь такой знойной погодой действительно опасно находиться вне крепких стен. Проглотив вязкую слюну и посмотрев на лестницу, девушка неохотно направилась к ней и нерасторопно поднялась. Тихо, чтобы не разбудить Соллу в своей спальне. В комнате Чонгука она сразу же включила свет, боясь находиться в темноте дольше двух секунд, и снова взялась рассматривать стены и полки с фотографиями. Как и тогда — очень чисто и опрятно. Даже пыли нет, которая садится уже через два дня после последней уборки. Ох уж этот идеальный Чон Чонгук. Чёртов пример для подражания. Постельное бельё было свежим и чистым, пахло кондиционером с лавандой. Ей даже садиться на кровать не хотелось, пока не примет душ. Понадеялась, что за копание в шкафу и выбранной широкой футболки её не придушат его ручонки, и отправилась прямиком под тёплую воду, используя, что не удивительно, ещё и мужской гель. Им пропах Чонгук — всегда в носу стоит этот свежий запах, стоит ему оказаться в радиусе метра. Свет не хотелось выключать — до сих пор страшно. Погода буянит не по-детски, деревья колышутся до скрипа и дождь долбится в окно. А ещё днём под солнцем жарился асфальт и небо было чистым-чистым. — Достала, — промычала она после очередного грохота и залезла с головой под одеяло. Как бы ни старалась держать веки открытыми и думать о возвращении Чонгука, всё же уснула спустя минут двадцать после душа, так и не выбравшись наружу. И сном эти два часа назвать трудно, скорее, дремотою. Закрыла глаза, казалось, на всю ночь, но новый раскат грома — самый мощный за всю эту грозу, разбудил и заставил буквально вскочить с кровати. — Бл-лять, — протянула она судорожно и схватилась за свои волосы. Захотелось, как бы глупо ни звучало для неё, расплакаться. Ну почему так страшно? Викки вышла из комнаты, надеясь увидеть кого-нибудь из хозяев, и с облегчением выдохнула, услышав звуки снизу. Мелкими, но быстрыми шагами рванула к спасательному кругу и лишь на последних ступеньках затормозила. Тусклый свет от пары лампочек на кухне. Он освещает одинокую фигуру парня, допивающего из прозрачного стакана нечто белое — скорее всего молоко. В одних лишь спортивных брюках, с мокрой отросшей чёлкой и смуглой широкой спиной он выглядел прекрасно и как всегда уютно. Увлечённо за ним наблюдая, Викки тихо спустилась на последние три ступеньки и застыла, когда он повернулся и посмотрел на неё через плечо. Босая, в его футболке и с ужасно напуганным лицом. Глупышка, до сих пор боится этой дурацкой грозы. Без лишних слов и никому не нужных объяснений, он протянул свою руку, давая понять, что защитит её сегодня, а она и пошла к нему податливо, наивно бегая глазами по его лицу. — Я могу тебе доверять? — спросила шёпотом, трясущимися губами. Кивнул. — А попросить могу? — ещё один вопрос. Снова кивок. В его руке оказалась её ладонь, после парень интуитивно положил свободную руку на талию девушки и притянул к себе, чтобы она перестала, наконец, трястись и сказала нормально, что от него хочет. — Ну же, проси, — поторопил он ласково, ловя бегающий взгляд Квин. Словил. Она заволновалась. — Поцелуй меня так же, как и вчера, пожалуйста. Позволить себе смотреть на девушку с неподдельной нежностью так, как не смотрел на других за все свои годы, а внутри сгорать от передаваемого ею огня с угольками злости и невероятного притяжения. Викки вызывает у него большую охапку эмоций, заставляет кровь в венах кипеть и голове соображать по-другому… или вообще не соображать. Опустился носом к её шее и затянулся запахом. Она пахнет им. Безумно, до чёртиков, до возбуждения. Положил ладонь на плечо, поднялся к подбородку и остановился. Головы кружатся — что с ними обоими? Чонгук еле коснулся губами её губ, но не целуя, а бархатно и слабо задевая чужие. Дышал в них горячо, изводя, и в один момент сорвался, дёрнув Квин на себя и пылко впиваясь губы до несдержанного писка с её стороны и дёрганья. Сквозь лёгкий укус попросил впустить, а она и поддалась, открывая рот и выпуская навстречу свой язык. Так быстро увлеклись друг другом, что не заметили, как начали тереться грудью друг о друга, ощущая все рельефы тела, и проглатывать немые стоны, так унизительно подкрадывающиеся к горлу. А она всё жмётся к нему, наслаждаясь мягкостью губ и этими трепетными движениями. Никто не целовал её настолько вкусно, влюблённо. Хотелось ещё и ещё, как можно продолжительнее. С ума сошли. Он плавно сбавляет напор, потому что нельзя больше, нельзя затягиваться ею так безрассудно. Чонгук — мужчина, ему будет труднее остановиться после. Но не бойся, Викки Квин, он не обидит. Викки опустила голову — вернулась неловкость, и убрала от парня руки, суетливо пряча их за спину. — Это было не так, как в море, — единственное, что осмелилась озвучить сейчас. — Нужно ложиться спать, иначе завтра не встану. Вместо словесного ответа, Чонгук просто схватил её за руку и поволок за собой на второй этаж. Девушка напряглась, расправив пальцы, и то и дело притормаживала на поворотах, не понимая, почему они вообще идут в его спальню вместе. Парень выключил свет, горевший, видимо, полночи, и, не смотря на протестующие жесты Квин, уложил её в мятую постель и сам пристроился рядом. — Ты чего? Он повернулся к ней спиной и, нащупав руку, обнял себя ею, кладя ладонь на покалывающий от боли живот. А ей вдруг дышать стало нечем. — Думай обо мне, а не грозе. Только так ты уснёшь этой ночью. И полюби меня заново, Вика. Мне так хреново без тебя, правда, — настолько откровенно это прозвучало, настолько искренне и неподдельно, что в груди защемило, а в глазах защипало. Викки расслабила ладонь и легонько провела ею по его животу, очерчивая пару кубиков пресса, и выпустила воздух в затылок. Боже, она уже что-то чувствует к нему. И вряд ли это просто симпатия. Но что-то её душит изнутри, не даёт спокойствия и свободы. — Пообещай не смотреть то, что, возможно, тебе могут показать твои друзья. — Она подумала, что её просьба прозвучала непонятно для него и парень просто даст ей то самое обещание, но вместо этого плечи Чонгука напряглись, спина окаменела. Открыл глаза, которые готовились принять сон, и посмотрел на свой выключенный ноутбук, на почту которого ещё вчера пришло сообщение с вложением от Мин Юнги. Чонгук, как и все сообщения от этих людей, выкинул в спам. — Обещаю, — долгожданное. И забираю обещание обратно.