***
Пустой взгляд с крохотной долей тревоги обводит серое здание, из которого только что вышла Викки. Не одна. Рыжая девушка намертво вцепилась в рукав толстовки подруги, словно она её спасательный круг. На глазах Ханни слёзы, в душе истерика, а сердце долбится с такой агрессивностью, что норовит выскочить из грудной клетки. Чёрт, она это сделала. Даже не верится. — Перестань рыдать уже, — Викки хочет казаться безразличной, но голос немного дрожит. — Ты должна была это сделать — не дать появиться на свет этому монстру. Аборт. Звучит устрашающе, но это единственное правильное решение для глупой бедняжки Ханни. В последнее время рыжая по пятам бродила за Квин, ища хоть в ком-то поддержку. Друзей девушка не имела, с братом, который во всю развлекался с другими, она даже не говорила, а о существовании родителей, которые постоянно в отъездах, просто забывала. Лишь до Викки она могла дотянуться, пускай и ей она была не очень-то нужна. Но в последнее время девушка выходила на диалог, даже жалость проскальзывала в её глазах. Они могли поговорить между парами, сидя на подоконнике в холле. Ханни тянулась к ней и мечтала забрать хоть капельку её хладнокровности, чтобы принимать действительно правильные для неё решения. Девушка трусиха по своей натуре, но с Викки она сегодня решилась на этот шаг. За спиной гинекология — Ханни сделала это. Она солжет, если скажет, что не жалеет о содеянном, но и появиться на свет этому ребёнку было не суждено. Ей тяжело, потому и слёзы остановить не может. Квин тоже не по себе. Она бы могла и дальше игнорировать её, совершенно не волнуясь за судьбу бедолаги, и теперь не давиться угрызением совести. Хоть и внешне она кажется спокойной сейчас, но в душе совсем паршиво. Это она уговорила её прийти сюда, это она подтолкнула Ханни к такому решению. Наверное, она дерьмовый человек. Может, это небольшая месть самому Пак Чимину — не дать появиться на свет его ребёнку. А может, это действительно попытка оказать помощь Ханне — Квин не знает, она сама запуталась. — Я ужасный человек, — рыжая всё не унимается, — что мне теперь делать? — Ты не ужасный человек, дура, — Викки пришлось приложить усилия, чтобы не показать своё раздражение сейчас, — сними квартиру и беги от него сегодня же. Это он ужасный человек, поверь. И, может, не сейчас, но он ответит за свои действия. — Спасибо тебе, за всё спасибо, — Ханни, остановившись, просто берёт и обнимает Квин, искренне нашёптывая слова благодарности, а девушка в это время стоит неподвижно и не знает, как реагировать на этот жест. Она уже видит, как паркуется Чонгук неподалёку, из-за чего даже неловко становится. Парень наблюдает за девушками и не скрывает своего удивления, поражаясь положению Викки. Она кого-то утешает? В голове просто не укладывается. Чон ждёт, пока те попрощаются, параллельно оглядывая ещё и место, в которое ему пришлось приехать по просьбе Квин. Сегодня он забирает её не из университета, а из какого-то медучреждения. Когда соседней дверкой хлопнули, он бросил вопросительный взгляд на свою попутчицу. — В университете на неё с кулаками бросаешься, а здесь обнимаешь? — Я её не обнимала, — ответила девушка, уткнувшись взглядом в лобовое окно. Настроение паршивое, правда. — Что вы здесь забыли обе? — тем временем продолжил допрос парень. Викки так не хотелось делиться всем этим дерьмом, что она начала искать какие-то другие варианты ответов ему, но всё это не имело никакого смысла. Она выдохнула и посмотрела на него утомленно. — Аборт, — выдала она прямо, но, как только увидела наливающиеся непониманием глаза напротив, дополнила: — Ханни залетела, а я её убедила прервать нежелательную беременность. Чонгук нахмурил брови и, ударяясь ладонью о руль, отвел взгляд. Он не зол, он огорчён и раздосадован. Викки не должна быть такой… Сегодня она как никогда жестока и бездушна. Даже смотреть на неё не хочется. — Ну, скажи, кто я? — так по-хамски это прозвучало. Только провоцирует. — Настоящая сучка, да? — Господи, Вика! — повысил он голос, да посмотрел на неё зло. — Иногда ты просто невыносима! Чонгук и сам вскипел, и уже не от этого поступка по отношению к Ханни, а от таких гадостей из её рта. Викки провокаторша ещё та, и сейчас она лихо это демонстрирует. — Блять, тогда отцепись от меня, идеальный ты такой! — Викки сама не понимает, что несёт, но ей так хреново от всего того, что сегодня происходит. Ханни со своим ребёнком, Чонгук с презрением — всё давит и по-настоящему выводит из себя. Лучше бы она вообще ни во что не ввязывалась, тогда бы не пришлось чувствовать себя настолько отвратительно. — Выходи из машины, — голос парня стал удушающе спокойным, а это куда больнее бьёт, чем его крик. Прогоняет. Девушка затихла, уже сто тысяч раз пожалев о своих высказываниях, затем последовала его указанию. Слёзы роняют только слабые, но сейчас она просто не может их сдержать. Смотрит, как он уезжает, и тихо плачет. Обида душит, но девушка понимает, что довела и его, и себя только она. Она присела на лавочку ближайшую и, поджав к груди ноги, уткнулась лицом в колени. Нужно как минимум успокоиться и вернуться домой с проветренной головой, встречая отца, который должен понимать, что у его дочери всё в порядке.***
Атмосфера вечера обещает быть тёплой и душевной. Сегодня в Уитби многие рыбаки порадуют семьи своим присутствием. По возвращению домой, Чонгука сразу радушно встретила его полная семья, тем самым разгоняя былую злость, с которой он боролся всю дорогу. Отец, как и всегда, крепко обнял сына, поблагодарив за заботу о семье во время его отъезда, мать с порога призвала к столу, на котором остывал как всегда вкусный ужин, а сестричка запрыгнула на руки и крепко обняла его, так мило говоря о том, что папа привёз ей снова подарки. Эта семья самая удивительная, и он просто счастливчик, раз причастен к ней. Он расслабленно поедал ужин, разговаривая попутно с отцом, но ещё и находя время для беспокойств о Викки. Добралась ли она домой и не перегнул ли он, оставив её там одну? — Так, перекусили, а сейчас идём на задний двор готовить мангал, к нам скоро гости нагрянут, — воодушевлённый мужчина поднялся на ноги, намекая сыну поторапливаться и помочь ему во дворе. Чонгуку долго гадать над личностями гостей не приходится, ведь он и так знает, что придут Викки и её отец, может, ещё и тётушка. Он только рад этому, ведь вся эта неразбериха между ним и девушкой действительно напрягает. Не хочется оставлять всё как есть — это гложет. Задний дворик всегда был особо уютной частью их участка. Подвесные качели, самодельная беседка из дерева, которую смастерили отец с сыном, мягкий стриженный газон и увешенные лентой лампочки под крышей, которые включали совсем не часто, разве что только в такие вечера, как этот. Атмосфера располагающая. Чонгук ждал её, не исключая того факта, что она могла просто не прийти сегодня. Он уверен, что злится на него не меньше. Сидя в беседке с Соллой на руках, парень прозрачно наблюдает за матерью, которая расставляет стаканы на столе, после смотрит на листы, активно закрашиваемые карандашами сестры. Его взгляд скучающий, и он места себе найти не может. — Смотри, похожа на подружку? — малышка дёргает его за футболку и заставляет оценить творение. — Ну, не так чтобы очень, но что-то схожее есть, — делает он заключение. Викки на рисунке улыбается, а это для неё редкость. — Ты сегодня какой-то скучный, — проворчала она и спрыгнула с его колен, — пойду к папе. Парень хмыкнул — уж действительно он сегодня непривычно молчалив. Но что ему поделать, притворяться он не привык. Что на душе, то и на лице. Но Чонгуку пришлось ожить, как только он услышал радостные приветствия. Он вытянул голову и сузил глаза, рассматривая силуэты гостей, и облегчённо выдохнул, когда увидел именно её. Камень с души спал, зная, что она добралась домой и даже не отказалась сегодня прийти к ним. Брюнет вежливо поприветствовал гостей, как полагается у них в семье, и присел на своё место, которое, что не удивительно, было рядом с Викки. Он нуждался в разговоре с ней, но девушка упорно делала вид, что не заинтересована в нём. Она просто молча кушала, иногда перешептываясь с Соллой, потому что та к ней тянулась. А он всё смотрел, иногда даже слишком — это невежливо. — Кстати, мы тут наслышаны, что вы встречаетесь, — отец Викки ляпнул то, чего боялась девушка на протяжении всего вечера. Она прикусила губу и закатила глаза, отвернувшись к нему спиной. Господи, ну зачем… Отец Чонгука кинул на сына любопытный взгляд, ожидающий ответа, но тот тоже не спешил раскрывать все карты. Парень посмотрел на девушку, что сверлила недовольным взглядом своего отца, после на мать, улыбающуюся какой-то хитрой улыбкой, а затем и на Соллу, которая готова выложить мужчинам всё до мельчайших подробностей. — Они слюнями обменивались у нас на крыльце, — поморщилась девочка, сдавая их с поличным, отчего пронеслось удивление, а после и смех. Викки от шока и некого стыда пролила себе на футболку сок, а Чон зарылся лицом в ладонь, поражаясь языку Соллы. И это правда смешно — он тоже не сдержал улыбку. Сестрёнка просто мастер ставить людей в неловкое положение. И пока все переваривали новость, Квин поспешила выйти из-за стола и отправилась в ванную застирать свою футболку. Ей казалось это спасением, ведь отвечать на подобные вопросы и становиться посмешищем ей не хотелось. Солла правда ляпнула лишнего, и теперь девушка не знает, как смотреть даже отцу в глаза. Это глупо, а она такой выглядеть не любит. Ванная в комнате Чонгука для неё была изведана от и до, потому она решила справиться со своей бедой именно в ней. Остановившись у умывальника, напротив зеркала, девушка стянула через голову футболку, оставаясь в простом черном лифчике, и принялась за дело. Отец сегодня с ней снова заведёт разговор насчет их отношений, а она что ответит? Сама уже не знает, кто они друг другу. Даже словом не обмолвились, просто сидели рядышком, как чужие. Девушка вздрогнула, услышав стук в дверь, а после в зеркале увидела Чонгука. Его взгляд неосознанно прошёлся по её телу, затем он посмотрел в глаза. Нечитабельно совсем, разве что щепотка сожаления виднелась. Он прошёл внутрь и положил на край ванны свою футболку, после остановился за её спиной, опираясь бедром о стиральную машину. — Спасибо, — тихо, почти беззвучно, но искренне. Чонгук даже сейчас позаботился о ней, а девушка даже не подумала, что она наденет на себя вместо этой мокрой футболки. — Поговорим? — предложил он, скрестив руки на груди и не переставая на неё смотреть. Она до сих пор в лифчике перед ним стоит, потому трудно сосредоточиться. — Прости, я не должна была сегодня так грубо высказываться, — начала Квин, а парень удивился, ведь неожиданно вообще от неё слышать извинения. — Я была на взводе. — А я не должен был тебя оставлять там одну, — Чонгук отлип от стиральной машины и подошел к ней со спины, смотря в отражение в зеркале на них обоих. — И этот аборт… Это её дело, понимаешь? Только её, Вика. Да, может, я и старомоден, но для меня это убийство. Девушка, не находя ответа, просто кивнула, давая понять, что услышала его. Так не хочется сейчас друг другу что-то доказывать, они оба устали за сегодня морально. — Ссориться с тобой чертовски погано, знаешь ли, — Викки усмехнулась, но затем замолкла, потому что почувствовала лёгкий поцелуй на своей шее. Чонгук, следуя своей интуиции, приобнял её одной рукой, заставив прижаться спиной к его груди, затем снова посмотрел в зеркало, на девушку, словно спрашивая разрешения. А она стояла растерянная и смотрела на то, как его пальцы скользят по её голому животу и как хотят они подняться выше…или ниже. Чёрт, она не знает, куда, но убрать руки не просит. Парень одним лёгким и достаточно резким движением разворачивает её к себе лицом и толкает к стиральной машинке — девушка упирается в неё копчиком, — затем обхватывает ладонями её лицо и целует в губы, так крепко стиснутые. Они пока не понимают ситуацию и не спешат открываться. Викки смотрит сквозь ресницы на него, такого родного и тёплого, и неосознанно даёт усадить себя на ту самую стиральную машину и гладить те места, которых он ещё не касался. А, позволив себе ответить на такие по-новому горячие поцелуи, она дарит некую надежду ему, ведь действия Чона становятся активнее. Он возбуждён. Парень дышит тяжело, а выдохи горячее кипятка, что обжигают кожу. Поцелуи забыли про невинность и теперь стремятся к вожделению. Он не сдержан. Впервые не хочет себя останавливать. Просто пустить всё на самотёк и поддаться истинному желанию. А он желает её. Он влюблён. А любовь должна раскрывать друг друга, оголять в прямом смысле. Всем телом Чонгук хочет почувствовать её, открыть для себя и наконец понять, что она действительно только его. Целуя Квин то в шею, то в губы, он ловко и так незаметно расстёгивает ширинку её шорт, а после скользит рукой под них, очерчивая шов на её белье. Но Викки не была готова к такому. Ей продолжало казаться, что они, как и всегда, просто целуются, ровно до того, как её шорты упали на плитку. Она очнулась и закрутила головой, призывая остановиться, но парень слишком увлёкся и продолжил настойчиво прижимать её к себе. — Чонгук, стой, — шепчет она, не давая себя целовать. — Пожалуйста, не надо, — упёрлась руками в его крепкую грудь. Он словно не слышит. Это слишком жестоко… дать ему надежду и тут же забрать. Она подкинула дровишек в его костёр и сейчас пытается потушить. — Я не хочу! — прикрикнула девушка и схватилась двумя руками за его голову, чтобы он посмотрел на неё. Он поднял свой бегающий в непонимании взгляд и убрал руки, затем отступил на шаг и схватился за голову. В его глазах испуг, а в её — слёзы, потому что она снова это делает. Снова ненавидит себя…