***
Чувство свободы одно из самых прекрасных. Тяжкий груз снят с плеч и даёт телу теперь дышать полной грудью. Голова словно опустошилась, давая заполнять стенки лёгкому сквозняку. Так приятно и радостно, что улыбка непроизвольно лезет до самих ушей. Полное облегчение. — Сдала? — вопрос исходил от не менее улыбчивой девушки, что несется на Квин с зачеткой в руках. Приобнимает за плечо, но не слишком навязчиво, чтобы не спугнуть, и опускает любопытный взгляд на её зачетку. — У, поздравляю! Мы закрыли с тобой сессию! Викки торжествующе ухмыляется и кивает. Они действительно справились с Ханни. И не то чтобы она сильно волновалась об успеваемости рыжей, просто сейчас гордость берёт не только за себя одну. И пускай пока сложно себе признаться, но девушка прониклась ею и теперь даже с охотой с ней ведёт общение. И всё же, Викки нужен друг. Пока непонятно для себя, кем для неё является Ханни, но уже точно не чужой человек. — Поедем ко мне? Отпразднуем, а заодно ты увидишь мою новую квартиру. Здесь недалеко. — Ты действительно прислушалась к моему совету и сняла квартиру? — Квин не сдержала своего удивления. — А мозги ещё имеются, однако, — постучала она легонько по её голове. У Викки не было причин отказываться от предложения девушки, разве что с Чонгуком подольше побыть бы, ведь он уже завтра уезжает. Но парень сам постоянно твердит ей, чтобы заводила себе друзей и бывала хоть где-нибудь, видела дальше маленького городка, поэтому, написав сообщение ему о том, что сегодня будет позднее, отправилась за рыжей к её дому. Многоэтажка находилась меньше, чем в километре от университета. Простая и серая, окруженная такими же. В квартире тоже не пахло уютом, да и чистотой не сияло: вещи в хаотичном порядке разбросаны, в углу Квин приметила парочку пустых бутылок от виски, на столе заполненная окурками пепельница. Белые обои на углах содраны, после девушка нашла тому причину — по комоду рыскала чёрная кошка, вынюхивая в вазоне что-то. Быть может, туалет свой. Викки не брезгует, просто как-то непривычно. Чонгук погрузил её в некую идеальную жизнь без грязи, потому неуютно находиться в подобной обстановке. — Грустно у тебя тут, — сделала она заключение, плюхнувшись на диван. — Зато его здесь нет, — рыжая улыбнулась натянуто, а глаза-то сдают с поличным. Ей плохо явно. — Пойдём на балконе посидим, у меня есть виски, кола и парочка яблок в холодильнике завалялась. Пускай жилище не приглянулось Квин, но вот вид с балкона был потрясающим, особенно когда начало понемногу темнеть. Пятнадцатый этаж. Много огней и подсвечиваемых ночных заведений — живя в деревушке она и подзабыла, как выглядит город. Вспомнился Манчестер, к которому она, на самом деле, не испытывала большой любви. Только пожив в Уитби это поняла, и теперь даже не горит особым желанием окунаться в городскую суету. Девушки сидят на пледе и не спеша осушают алкоголь, попутно разговаривая. Викки словила себя на мысли, что она хочет слушать Ханни, узнать о ней побольше. Может, это из-за виски. — Он просто единственный, кто был рядом со мной всегда. Что отцу, что матери было всегда плевать на нас, они всегда жили только работой. Чимин мне нравился всегда, я даже, представляешь, подсматривала, как он в своей спальне развлекался с девушками. Мне стыдно в этом признаться, но я мечтала оказаться на месте одной из них — насколько сильно я была повернутой на нём. Он не был таким мерзавцем всегда, Чимин заботился обо мне как старший брат и в школе защищал, но, поступив в университет и связавшись с Тэхёном и Юнги, он поменялся до неузнаваемости, — Ханни выдохнула и опустила голову, чтобы щёки от слёз незаметно стереть. — Как-то ночью он пришёл домой пьяный, а я просто пыталась затащить его тело к кровати. Я уложила его, но отдалиться не смогла, потому что он вцепился в мои плечи мёртвой хваткой. Клянусь, я хотела выбраться, убежать, но он не позволил. Оказался не таким уж и пьяным, раз силы скрутить меня у него нашлись, а после и… — Он изнасиловал тебя? — Квин додумывает сама, нервно вцепившись в стакан, пока слушала девушку. — Блять. — Я была влюблена в него, но на тот момент не испытывала ничего, кроме страха. Он делал мне больно. Мне было всего-то пятнадцать. — Чёрт, какой же он ублюдок, — мерзко до безумия становится Викки, аж челюсть скрипит. — Но зачем ты после этого подпускала его к себе? Ты дура, правда. Безмозглая дура. — Любила, — прошептала рыжая и отвела взгляд от собеседницы. — Я знаю, что дура. Ханни потерянная и потрёпанная жизнью, как она сама. Столько дерьма вывалилось на её плечи, и, похоже, она с этим не справляется. Обстановка в квартире словно открыла глаза на то, что творится у рыжей в душе. И это мрак полнейший. Алкоголь и сигареты. Утешение в других парнях, имён которых она даже не знает. Ханни гробит себя и свою жизнь. Шумно выдохнув, Квин берет и обнимает её, пускай пока холодно и не настолько крепко, но искренне. Ей показалось, что рыжей действительно нужна поддержка и рука, которая её вытащит из этой ямы. Такой рукой для самой Викки стал Чонгук, а для Ханни станет она. Господи, как же всё-таки они похожи с ней. — Ну прекращай реветь, он того не стоит, — брюнетка потрепала её по волосам небрежно и убрала руку, чтобы снова ухватиться за свой стакан. — Ты не такая уж и бесчувственная, — заключила Ханни, благодарно улыбнувшись через силу. — И я рада, что хотя бы у тебя всё хорошо. — Это последний раз, когда ты напиваешься, понятно? С завтрашнего дня ты другая, я прослежу. Им обеим был необходим такой вечер. Выговориться, послушать друг друга и просто выпить, облегчая хоть на время свою ношу. Но Квин уверена, что после сегодняшнего она не оставит в покое Ханни, остерегая от такой ужасной жизни, в которую девушка окунулась.***
Душевный вечер перетёк в пьяную ночь, где алкоголь казался газировкой, а серьёзные мысли вызывали смех. Немного за полночь, похолодало и стихла городская суета. Лишь хохот не из-за чего и глупые такие темы. Они обе забылись в легкомыслии и бестревожности, хотя собраться бы стоило, ведь за Викки уже выехал парень, которому было коряво отправлено сообщение с адресом. Девушка забыла о его существовании в принципе, потому что слишком расслабилась и просто перестала думать. И пока рыжая куда-то отдалилась, спотыкаясь об углы, она достала сигарету и закурила. Это не кажется чем-то ужасным, иногда даже полезно — считает Квин, когда затягивается, но мысли эти ни что иное как пьяный бред. — Тут за тобой, — весело сообщает Ханни, прислоняясь к стене, дабы не упасть. Уходила она, чтобы открыть дверь, видимо, и тем самым подставляя свою гостью. Чонгук стоит у дверцы, ведущей на балкон, и сердито смотрит на сидящую на полу с сигаретой и стаканом в руках Викки. Он не был готов к подобному, да даже представить не мог, что девушка может позволить себе такое, потому и слов не находит описать всю ситуацию и её отругать. Просто хватает за локоть небрежно и поднимает на ноги, затем вырывает сигарету, бросая в открытое окно, и стакан отбирает, ставя на подоконник. — На связи, — пьяно обращается она к Ханни, пока её волокут к выходу. В глазах ни капли раскаяния, ей хорошо и даже весело. Парень недовольно цокает языком от неудобства, которое она создаёт, размахивая руками. Никогда он ещё не видел её такой активной. В лифте даже пришлось максимально прижать к себе, да рот ладонью прикрыть, потому что спускались они с какой-то семейной парой, которую не хотелось задеть и вообще беспокоить. В машине Квин пришлось усадить на задние сидения, чтобы не отвлекала от дороги своим ужасным поведением. Девушка раздражала и вот-вот норовила быть связанной, да и с заклеенным скотчем ртом. — Руки убери, — провопил парень в очередной раз, когда она сзади обхватила его шею. — Вика, убери быстро. Он явно не со взрослой девушкой разговаривал, а с пятилетним ребёнком. Дети и то послушнее будут. И сколько же она выпила? Довезти Квин до её дома было крайне нелёгкой задачей, а дотащить до комнаты тихо, чтобы не будить остальных — практически невыполнимой. Она цеплялась руками за все попадающиеся по пути предметы, лишь бы привлечь его внимание, а Чонгук тихо матерился и в воспитательных целях ладонью бил её по бедру, чтобы хоть как-то успокоить. — Ты же останешься? — девушка губы надувает, скрепляя свои руки на его шее, когда парень опускает её тело на кровать. Он быстро расцепляет это кольцо и садится у ног, чтобы хотя бы отдышаться. Злиться на неё уже устал и возмущаться, потому просто молча смотрит. Досадно, что в этот день она забыла о нём, безрассудно пускаясь во все тяжкие. И ему безумно неприятно видеть её такой. — Спи, завтра поговорим, — отрезает он строго и хочет подняться, как рука девушки, вцепившаяся в его футболку, останавливает. — Не хочу с тобой сейчас даже рядом сидеть. Викки хмурится, пытаясь вроде бы подумать, затем отпускает его и, облизнув нижнюю губу, неожиданно снимает с себя футболку, оставаясь в лифчике. — А так? — деловито, — нет, подожди, лучше так, — следом и лифчик падает на пол, по пояс обнажая девичье тело. Парень проследил внимательно за этими действиями, но строгости во взгляде не сбавил. Его рука скользнула по её небольшой груди, потом к пупку. Он погладил ласково, словно только эти пальцы из всего Чонгука не злятся на неё. А она смотрела снизу на него и таяла, пьяно улыбаясь. — Убью тебя когда-нибудь, — прошептал парень, опустившись к щеке девушки и оставив там легкий поцелуй. Натянув на неё до шеи одеяло, он покинул тихо комнату и отправился к себе домой. Играться не был намерен, но и отчитывать смысла не видел. Квин выводит его на настоящие эмоции, которых она давно-давно не испытывал. И убить, и пожалеть хочется.***
Утро, а точнее полдень, выдался для Викки неописуемо ужасным. Ломило тело, а голова готова была взорваться в любой момент из-за боли. Она не просто перебрала — девушка напилась до такой степени, что практически ничего не помнит. Но образ недовольного Чонгука, к сожалению, в памяти отпечатался. Теперь он явно злится на неё, и в его глазах Викки Квин дура-дурой. Хотя раньше была просто «дурочкой». Прогресс идёт. Выбежав из комнаты, одеваясь попутно, девушка несётся к отцу, прося помощи. Таблетка бы не помешала, да и о времени узнать стоит. Но дать подействовать лекарству она просто не успевает, так как до отъезда Чона остаётся, как выяснилось, каких-то сорок минут. Викки проспала до двух часов, зная, что парень отправляется в три. Он едет на своей машине так рано для того, чтобы успеть до темноты добраться до Шеффилда. И будет ужасно глупо, если они даже не попрощаются. — Идиотка, — корит она себя у умывальника, не находя других слов описать вчерашний поступок. Она действительно сначала делает, а потом думает. Викки стыдно. Смотрит на себя такую опухшую с грязной головой, чуть ли не слёзы пуская. Почему она настолько глупая? Ей потребовалось двадцать минут, чтобы договориться самой с собой успокоиться. Только укутавшись в мужскую серую толстовку, ту самую, которую на карнавале ей оставил Чонгук, она пришла в себя. Натянув капюшон на голову и опустив взгляд, девушка прошла мимо отца и тётушки ко входу. Ей, наверное, и на парня будет трудно посмотреть, но без прощания он не уедет явно. Выйдя на крыльцо и прихлопнув за собой дверь, Квин автоматически поднимает голову и смотрит на дорогу, чуть ли не падая от удивления, лицезрея машину Чона. Настолько неожиданно, что даже страшно стало. Мотор гудит, словно он остановился лишь на пять секунд, взгляд сосредоточий на девичьей фигуре, но злости не прочесть. Он спокоен абсолютно. Сидит и ждёт, пока она подойдёт. Не быстро, просчитывая свои шаги, Викки идёт к Чону. Что сказать — не знает, оправдаться надо бы, но смысл? Он глушит мотор, когда она в шагах пяти от него, и покидает водительское кресло, не закрывая дверцу. А у неё сердце колотится как кроличье. — Злишься? — провинившимся голосом спрашивает она, неохотно поднимая глаза. — Злюсь, — кивает он. — Тогда зачем сам приехал? — Потому что соскучился. Викки растерялась, потому что не была готова услышать такое. Возмущение — да, недовольство — да… но никак не признание… Сделав пару быстрых шагов, она подпрыгивает и обнимает его, в эту же секунду чувствуя его крепкие руки у себя на бёдрах, которые поднимают её тело над землёй, словно пёрышко какое-то. — Я боялась, что не успею. — Я бы так просто не уехал, — шепчет он и поднимает голову, чтобы на неё посмотреть. Её ладони тёплые обхватывают его щёки, взгляд влажных глаз извиняется за вчерашнее и тоскует от скоро расставания, а губы всё ниже опускаются, пока не находят его губы. Подумаешь, какие-то две недели, но почему тогда таким тяжёлым расставание приходится? По сердцу скребёт так сильно, что дышать всё труднее становится. Их тела в тесном объятии склеились прочно — отпускать друг друга никто не желает. — Я буду звонить каждый день, — предупреждает он в её губы шёпотом, — отвечай мне сразу же. Викки кивает завороженно. — И самое важное, — Чонгук опускает девушку на землю, серьёзничая, — обещай ни во что не ввязываться. Парень выжидает ответа от пока ещё не понимающей всей серьёзности просьбы девушки, что так увлечённо на него смотрит. Она кивает, но не убедительно, потому он ещё раз чётко повторяет просьбу. — Поняла я, — уже проныла она оживлённо, толкая того в плечо наигранно недовольно. — В твоей толстовке я чувствую себя защищённой. — Ты знала, — подтвердил он для себя, улыбнувшись уголком губ. — Носи, тебе она идёт больше. И ещё раз, Вика, игнорируй любую опасность для себя. — Ох, боже, езжай ты уже, — завопила, закатив глаза. — Теперь тебя прогнать только хочется, а не обнимать. — Когда приеду, мы ещё поговорим о твоём вчерашнем поведении. Жди с нетерпением, — пригрозил парень напоследок и снова прижал девушку к себе. Поцелуй в шею, щёку, затем и в губы. До мурашек. Они попрощались.***
На дверном проёме тронулся колокольчик, одаривая душное помещение неприятным звуком. Новый посетитель непримечательного бара прошёл к стойке и обыденно попросил налить чего-нибудь дешёвого. Дорогого алкоголя тут в принципе по пальцам пересчитать можно — не тот контингент, потому Квин особо не заморачивается над поиском. За три дня девушка изучила практически всё в этом баре, да даже посетителей почти поимённо знает, ведь они все постоянные. Одинокие люди в возрасте, которых дома никто не ждёт. Но она привыкла. Всё равно занять себя нечем, ведь учёба закончилась, дома тоска смертная, а по Чонгуку скучать уже надоело. Помогать его маме здесь оказалось единственным верным способом себя занять, да и деньги лишними не будут. Атмосфера тусклая и не самая приятная, но уже приевшаяся. Квин часто поддаётся грусти, но разбавляет её парень ровно два раза в день, совершая видеозвонок. Он любит пошутить о том, сколько в Шеффилде красоток спортивных, а в свою очередь девушка хвастается чаевыми, которые оставили молодые путники, заглянувшие как раз в их бар, находящийся по пути. Они любили побесить друг друга. — Сегодня мало посетителей, ты могла бы дома отдохнуть, — мягкий голос Митчи потревожил качающуюся на стуле за стойкой девушку. Ей явно сегодня скучно. — Домой не хочу, — вздохнула она нудяще. — Лучше мне расскажите что-нибудь интересное, пока я не уснула. Женщина улыбнулась добродушно и присела рядом. — Какой, например, был Чонгук в детстве? — Вредный, — не раздумывая, ответила она, вызывая у девушки смешок. — На самом деле, он за учёбу взялся только тогда, когда вы уехали из Уитби. — Оу, хоть что-то полезное в своей жизни сделала, — не сдержала Викки шутку на этот счёт. — Вы были не разлей вода с ним, постоянно вместе. Чон мало чем делился, но глядя на вас я поняла, что даже в таком возрасте можно любить. Когда вы с матерью и отцом уезжали в Скарборо за теми же покупками, он просился с вами, и ты, в свою очередь, сидела с ним на задних сидениях нашей машины тоже. Помню, он побитый пришёл домой как-то, мне потом в школе сказали, что он за девочку заступился. Этой девочкой была конечно же ты. Викки слушает внимательно, запуская тепло в душу, и не может скрыть улыбку свою. С самого рождения они были вместе — пришло время поверить в судьбу. — Когда ты уехала, он в себя ушёл надолго, друзей не заводил, даже с нами не говорил почти, и так постепенно погрузился в учёбу и спорт с головой. Он хотел стать лучшим во всём, пытался что-то доказать себе и нам, но для нас он был всегда и без золотых медалей самым лучшим. В общем, я рада, что ты снова появилась в его жизни — Чонгук улыбается теперь куда чаще. — Спасибо, что рассказали. — Викки безумно благодарна Митчи за этот небольшой разговор, который хоть немного открыл завесу прошлого. Они оба были влюблены, пускай детьми ещё такими по земле ходили. Это объясняет его чрезмерную тягу к ней, хотя раньше ей казалось это наваждением каким-то. Квин как дурочка улыбается, натирая стойку, пока женщина на кухне с посудой грязной возится. Губу свою кусает, представляя, как дрался Чонгук за неё. Ох, вспомнить бы хотя бы кусочек прошлого, чтобы ещё больше его полюбить сейчас. Звон колокольчика не сильно потревожил её, так как все мысли были совершенно не о работе. Шаги гостя были тихими и ленивыми, а взгляд расфокусирован, но объект своей ненависти он видел чётко. И его злила улыбка на этом чертовски раздражающем лице, да так, что стереть её хотелось вместе с губами. Содрать просто. — Малышка Квин, ты такая предсказуемая. Я знал, что ты будешь здесь, пока твой ненаглядный будет пользоваться шансами исправить свою бренную жизнь, которые предоставил ему я. Викки выронила тряпку на пол, услышав этот голос. Самый противный, скрипучий и мерзкий. Она подняла взгляд на блондина, что сверкал своими обкуренными глазами и оскаливался, словно хищник. Руки затряслись, а глаза в панике забегали по помещению, словно ища спасения. — Чего тебе? — старалась она не подавать вида и привычно огрызнулась. Стакан со стойки падает, разбиваясь на плитке вдребезги. И это не случайность — эта рука Тэхёна его безжалостно снесла со стойки. — Ты ахренел? — вскрикнула девушка и выбежала к разбитой посуде, оказываясь лишь в шаге от него. — Пошёл вон отсюда! Я полицию вызову! Грохот — ещё один стакан падает с помощью его руки, привлекая внимания двух посетителей в дальнем углу. Но только на пару секунд — им плевать. Викки испуганно и в то же время зло посмотрела на блондина и смело толкнула его в грудь, словно сражаясь за этот никчёмный бар. Но её руку перехватил он ловко и сжал до покраснения запястье. — Я всё здесь разнесу, если не пойдёшь со мной! Он не даёт ответить и тащит силком за собой, совсем не беспокоясь о причиняемой боли. А Викки больно. Больно и страшно. Толкает к своему внедорожнику так сильно, что она бьётся головой о стекло, затем заталкивает неаккуратно в салон на пассажирское место и, пользуясь её заминкой, пока приходит в себя, занимает водительское и блокирует дверь. — Чёртов ублюдок, что ты делаешь?! — закричала она истерично и начала терзать его плечо в панике, на что тот решил отмолчаться. Тэхён с полным спокойствием завёл машину и выехал медленно на дорогу, а уже оказавшись на трассе добавил скорости. — Блять, выпусти меня! — Квин места себе найти не может, с ужасом смотря то на психически больного парня, то на дорогу. Она пристёгивается — додумалась достаточно быстро совершить это разумное действие, и приводит дыхание в норму, мысленно готовясь вступить одной ногой на тот свет. — Как же я тебя ненавижу, дрянь, — прошипел Ким ненавистно, но почему-то улыбаясь. Ядовитая улыбка. Это безумно страшно. Она только забыла о нём и начала жить спокойно, как вдруг этот дьявол появился из ниоткуда с желанием затащить с собой в ад. — Откуда ты вообще взялась и зачем? Ты недостойна его, ты недостойна вообще жить! — Остановись, чёрт возьми! Скорость двести… молитвы уже не помогут. — Не дружеские у тебя чувства к нему, больной ты ублюдок! — Заткнись! — Ты влюблён в Чонгука! Он закричал что есть мочи. А затем... Резкий толчок. Оглушающий шум. Осколки стекла на лицо. Боль. Темнота.