Чумной Петербург

— Looks! Proximity to power… —… Ladies! — Hamilton. An american musical.

—…Налей еще! — зычно гаркнул повеселевший Шпилёв официанту. — Саша, Саша, ты так упьешься до летающих кителей! — расхохотался Олег, обхватывая лучшего друга за плечи. Этим вечером в Зимнем все-таки дали бал. Далеко не столь пышный, как это бывало ранее, но все такой же яркий, шумный и легкомысленный. Балы давались регулярно — и не из-за того, что в казне было слишком много денег. Напротив — это была, скорее, мера для изничтожения опасной меланхолии, раз за разом накрывавшей город. И, в отличие от своих предшественников, Екатерина не была строга к гостям — не было резона разделять их на бедных и богатых, работяг и дворян. Конечно, совсем нищих в сам дворец не пускали — но гуляния продолжались на улице, где никаких ограничений не было вообще. Несмотря на боязнь многих приближенных императрицы, беспорядков за этими балами не следовало — народ любил свою императрицу и меньше всего хотел устраивать побоища. Полиция им была за это благодарна. Разумеется, гвардейцы Ее Величества не могли не присоединиться к празднеству. Майор Дмитрий Черепанов явился на бал вместе со своей прелестной женой и, вопреки зазывающим возгласам друзей, практически не отходил от нее ни на шаг. Все танцы они были вместе, и только иногда Жданову или Громову удавалось «украсть» Дмитрия на рюмочку-другую. Неразлучные подполковники Олег Жданов и Александр Шпилёв на пару с полковником Игорем Громовым чувствовали себя определенно в своей тарелке. Они пили все, что попадалось под руку, танцевали хоть сколько-нибудь симпатичных дам и в принципе получали удовольствие от происходящего. По счастью, пьянели они медленно, и это избавляло их от казусных ситуаций. Из всех наименее живо и броско вел себя капитан Дмитрий Свиридов. Большую часть времени он стоял в стороне, изредка выпивал и наблюдал за гостями. Ему покоя не давали последние события, и, сколь бы ни было это двусмысленно для злых языков, лицо императрицы. Когда он прибыл с благими вестями, он был уверен, что его, скорее всего, вышвырнут из покоев по одному мановению руки, но Екатерина была так рада его видеть, что это мало поддавалось разумному объяснению. Еще и этот Горностаев, посмевший так просто и глупо попытаться увести у Свиридова его заслуги… Не то чтобы это было так важно — но все же, далеко не Горностаев несколько дней и ночей провел в постоянных переговорах, чтобы врываться с такой довольной рожей. Они в принципе не ладили — Свиридов, шагавший по ступенькам своих достижений еще с мальчишеского возраста, был уверен, что успеха имеет смысл добиваться лишь самостоятельно и достойными делами, а все остальное — не более, чем маскарад. Горностаев, в свою очередь, весьма пренебрежительно относился к Дмитрию за его незнатность и настойчивое желание «испортить» другим день резкими высказываниями. Некоторые называли это противостоянием двух истин и были, в общем-то, недалеки от действительности. И в связи с этим наглая попытка Горностаева присвоить гвардейские достижения вызвала исключительно гнев. К Дмитрию аккуратно, боком, приблизился Олег Жданов. — Вот скажи мне, пожалуйста, Дима, — вкрадчиво начал он. — Ты так и будешь изображать из себя стену или все же попытаешься хоть немного развеселиться? — Мне вполне хватает того, что веселятся все остальные, — спокойно произнес Дмитрий. — Вот, — Олег бесцеремонно ухватил Свиридова за плечи и развернул куда-то в сторону. — Смотри-ка. Графиня Шабурова сегодня без своего спутника. Странно, не находишь? — Олег, меня не волнуют твои намеки, — Свиридов, судя по голосу, медленно терял терпение, хотя внешне и оставался спокойным. — Так может, тебя хотя бы вырез ее платья взволнует? — Жданов вкрадчиво улыбнулся. Свиридов молча смерил Олега укоризненным взглядом. — Не-е-ет, Олежа, это на него не подействует! — хохотнул Шпилёв, наблюдавший за попытками своего лучшего друга сквозь новый бокал спиртного. — Проще указательный столб на леди Бельковской женить, чем заставить нашего Димку кого-нибудь затанцевать. — Почему указательный столб? — неожиданно серьезно спросил нетрезвый Олег. — Потому что указательный столб для леди Бельковской — наилучшая пассия, — не менее серьезно ответил не менее нетрезвый Шпилёв. — Чего это? — Жданов совсем растерялся. — Потому что и столб из дерева, и она бревно, — не лишаясь серьезного тона, пояснил Александр. Через секунду оба подполковника разразились заливистым смехом, который отпугнул от них стайку девиц в платьях иностранного фасона. — Гr'афиня Шабурова отличается хотя бы тенью благоr'азумия, — Дмитрий постарался сделать вид, что не знает этих двоих. Он заметил графиню в толпе. Ее детское лицо было полно невнятной скорби, вызванной не иначе, как болтовней полковника Горностаева. Он самодовольно смеялся, а Елена оглядывалась по сторонам, будто искала спасителя от «приятной компании». — Вот только беседовать с Колькой никогда не было благоразумием, — тихо заметил Александр. — Не нr'авится мне этот смех, — Дмитрий нахмурился. Товарищи ничего не успели ответить. Звуки мазурки толкнули Свиридова поспешить вперед и практически выдернуть графиню из рук полковника. — Гr'афиня, — от отвесил вежливый поклон, напрочь игнорируя существование Горностаева. — Капитан Свиридов! Вот это встреча! — Елена улыбнулась, мгновенно подхватив инициативу. — Прошу прощения, полковник Горностаев, но в прошлый раз я обещала капитану Свиридову танец на ближайшем балу. — О, я вовсе не возражаю, — Николай улыбнулся, поцеловал руку графини и отпустил. Изумительно, насколько он мог быть приятен в обхождении, но вместе с тем отвратителен по сути своей. Дмитрий, уже уводя Елену, почувствовал взгляд, полный презрения и неприязни к себе. — Благодарю вас, Дмитрий. Я опасалась, что полковник Горностаев весь вечер будет докучать своими пошлыми рассказами и сплетнями… — Я пr'едлагаю не обсуждать полковника. Не опускаться до его уr'овня. Свиридов в первую очередь знал Горностаева, как знатного сплетника, задиру и дуэлянта. С ним порой приходилось быть осторожнее. Дмитрий был мастером шпаги и рапиры. Лучший фехтовальщик при дворе. Но огнестрельное оружие оставалось слабым местом гвардейца — из десяти мишеней Свиридов выбивал с трудом половину. Разумеется, данный факт был известен только другим гвардейцам — не стоит выставлять на свет свои проблемы, иначе быстро на каждую проблему найдется свой Горностаев. — Где сегодня генерал Вяземский? Все гвардейцы здесь, а главного нет, — графиня улыбнулась, легко соглашаясь не продолжать беседы про полковника. — Генеr'ал-майорr' в своем любимом заведении. Скоr'ее всего, его пr'инесут ближе к утr'у… — отстраненно ответил Дмитрий. — Как жестко, — графиня рассмеялась. — Вас что-то тревожит, Дмитрий? — она украдкой взглянула в глаза Свиридова, будто пытаясь понять, о чем он думает. — Возможно. Немного, — Свиридов поджал губы, внимательно глядя на партнершу. Впрочем, он был явно сосредоточен скорее на танце, чем на ней самой. — Это дела госудаr'ственного толка, сомневаюсь, что вы будете заинтеr'есованы в моих мыслях. — Отнюдь, — Шабурова, улыбаясь, покачала головой. — Я далеко не глупа и изнываю от тоски. — Вот как? — Дмитрий выгнул бровь в сдержанном изумлении. — Мой супруг настолько погряз в делах, что мы видимся с ним чаще на приемах, чем дома, — Елена скорбно вздохнула. — И даже сейчас он не нашел времени, чтобы сопроводить меня. Они разошлись на момент общей фигуры танца и замолкли, продолжая внимательно друг на друга смотреть. Графиня особенно красива сегодня — это отметил даже Свиридов. Платье канареечного оттенка с, как уже успел обратить внимание Олег, впечатляющим декольте, белоснежные перчатки, скромное колье, подчеркивающее тонкую шею. Большие глаза излучали невинность пополам с лукавством. Но, пусть она и выглядела настоящим непорочным ребенком, особенно в окружении прочих придворных дам, по натуре своей графиня оставалась далека от безвинного дитя. И Дмитрий это слишком хорошо понимал. — Вы настолько отчаялись, что согласны на любой содеr'жательный диалог? — его ответ прозвучал несколько резко, но Шабурову это не задело. Или она сделала вид, что не задело. — Можно и так сказать, — уклончиво ответила она, продолжая украдкой смотреть Свиридову в глаза. — Вам следует тщательнее выбиr'ать компанию. Кого-нибудь получше полковника Горностаева или меня, — сухо произнес гвардеец. — Я вовсе не считаю вас хуже полковника Горностаева, — графиня изящно улыбнулась в ответ. — Удивлен это слышать. Слова Свиридова вполне честны — при дворе за ним ходили не самые лучшие слухи, хоть и мундир обелял его во многих случаях. К несчастью, на лживость и скорость распространения этих слухов он почти не мог повлиять, и своими действиями скорее усугублял ситуацию. — Почему же? — Шабурова склонила голову набок. — Вы обсуждаемы при дворе, Дмитрий, особенно среди дам. И куда чаще в положительном ключе, чем господин Горностаев. — Потому что полковник Горностаев — сплетник не хуже любой знатной дамы, гr'афиня, — следом за этой фразой прозвучал финал музыки. Дмитрий попытался покинуть зал, но его оборвал торжественный звук фанфар. Лакеи открыли двери перед императрицей. В зал вошла Екатерина. В роскошном платье, украшенном жемчугом, в длинной бархатной мантии, с короной, венчающей голову. Все звуки в зале стихли. Под руку императрицу вел верховный главнокомандующий, генерал Илья Абрамов. Он был известен тем, что равно холодно относился и к офицерству, вроде Горностаева, и к гвардейцам… Да и к окружающим в принципе. — Генерал здесь, — шепот Черепанова под ухом заставил вздрогнуть. — Вижу… Не нr'авится мне это… — Ревнуешь? — порой Черепанова хотелось стукнуть за такие подколы. — Ее Императорское Величество Екатерина! — зычно выкрикнул глашатай. Придворные учтиво склонились по пути императрицы. Она улыбалась, но в улыбке этой ощущалась некоторая неловкость. Будто ей страшно было находиться в обществе этих людей. Екатерина взглянула на Дмитрия, но его взгляд был опущен, и это лишь сильнее подорвало ее уверенность в собственных силах. Следом за императрицей шел высокий, худой священник в черной рясе. Голова его была опущена. Процессия остановилась около престола, генерал помог императрице подняться и сесть. — Наша страна… — начала императрица, обернувшись к своим подданным, но голос ее предательски дрогнул. Это вызвало перешептывания в толпе. Кажется, и полковник Горностаев, как всегда, не преминул поделиться с кем-то своим важным мнением. — Ей страшно, — тихий голос графини Шабуровой заставил Дмитрия поднять взгляд на Екатерину. — Наша страна, — Екатерина начала вновь, куда тише, — стоит на пороге великой беды. Но в наших силах остановить ее. Сегодня в полночь по всем губерниям нашей империи объявят клич. Каждый ученый, лекарь или ведун, вне зависимости от его статуса и учености, сможет приехать в столицу, чтобы помочь в поисках лекарства от моровой чумы, поразившей наш мир… Она не успела закончить свою мысль. Тишина взорвалась овациями. Придворные возликовали. И только двое тихо покинули парадную залу. Сколь бы ни были жаркими овации, императрицу это уже не спасет. Жребий брошен. А ее слова лишь ускорили приближение неминуемого. *** —…И не говори мне, Дима, что ты оказался разочарован, — воскликнул Жданов, попытавшись ткнуть Свиридова в грудь. В силу того, что они со Шпилёвым стояли плечом к плечу и придерживали друг друга, это было затруднительно. — Зависит от того, из-за чего я должен быть «r'азочаr'ован», — сухо произнес Дмитрий. Несмотря на изрядную поддатость (в абсолютном большинстве своем), покинувшие Зимний гвардейцы были вполне способны вести связные диалоги. Часть гостей высыпала из душных помещений во внутренний и внешний дворы, и гвардейцы вместе с ними. В частности, сейчас они стояли в центральном внутреннем дворе и жарко обсуждали события вечера. Точнее, Александр и Олег обсуждали, Игорь поддакивал, а оба Дмитрия и госпожа Черепанова молча кивали, дабы не расстроить друзей. — Ну как чего? — возмутился Жданов. — Графиней Шабуровой, разумеется! — Я пr'игласил ее вовсе не потому, что ты пытался взять меня на споr', — Свиридов вздохнул, понимая, что спорить с пьяным в стельку другом бесполезно. — Рассказывай, как же! — поддакнул Олегу Шпилёв. — Ребята, посмотрите на себя, — тихо и медленно проворковала госпожа Черепанова, не отвлекаясь от объятий мужа. — Вы своим поведением скоро совсем Дмитрия из себя выведете. И не только его. — Прости-прости, Нэнни, приносим свой глубоча-а-айшие извинения! — театрально, но искренно воскликнул Олег и попытался поклониться, но в результате лишь едва не завалил их с Александром. К компании неслышно подобрался мальчик-лакей. — Господин Свиридов? — осторожно позвал он. — Да? — Дмитрий обернулся к нему, внутренне радуясь, что хоть на миг удалось прервать гвалт друзей. — Вам послание, — он протянул аккуратно сложенную в несколько раз записку и мгновенно удалился, не дав капитану даже слова сказать. — О! Наверняка это от графини, — с тоном знатока заявил Шпилёв. — Может, благодарит за танец и предлагает встретиться? Или, может, не только благодарит?.. Свиридов его, разумеется, не слушал. Ознакомившись с содержанием записки, он изменился в лице. — Господа, вынужден вас покинуть, — он вежливо поклонился присутствующим, после поцеловал руку госпожи Черепановой. — Куда это ты? — удивленно спросил Игорь. — Дела, — сухо и неинформативно ответил Свиридов и поспешил во дворец. Там — через залу, к боковым коридорам, через пустующие без придворных комнаты. Наверх, и как можно быстрее. Несмотря на то, что спешка его обоснована и вполне легальна, группы охраны он очень кстати не встретил ни одной. Спустя какие-то минуты он уже мялся в нерешительности у дверей балкона, где в одиночестве императрица Екатерина наблюдала за гостями. Отсюда было видно практически всех, но ее саму не видел никто. Свиридов осторожно постучал и приоткрыл двери. — Ваше Величество… — Я рада, что вы пришли, Дмитрий, — произнесла императрица, оборачиваясь. Голос ее был робок и надломлен. — Я… Мне необходимо поделиться своими мыслями с кем-то еще. — Что-то случилось?.. — Дмитрий осторожно шагнул на балкон, прикрывая за собой двери. — Ваше Величество, только скажите, и я… — Да… Да, случилось, — Екатерине явно было трудно говорить, и смотрела она в основном либо на свои руки, либо в пол. Вздохнув, она сжала пальцы и заговорила почти без пауз. — Я… Обеспокоена. Я не знаю, почему. В последнее время все чаще и чаще меня посещает мысль, что должно произойти нечто ужасное, или оно уже произошло, но мы просто пока об этом не знаем. Я говорила со святым отцом, но исповедь — это совсем не то, что могло бы меня успокоить, и я не знаю, что могло бы… Я… В конце концов ее голос окончательно дрогнул, и Екатерина замолкла, очевидно, сдерживаясь, чтобы не выказать более глубоких эмоций. Даже сейчас, без взглядов тысячной толпы, она не могла себе этого позволить. — Ваше Величество… — тихо произнес Свиридов. Он откровенно был растерян. Любые прочие девушки, впадающие в меланхолию или проливающие слезы в его присутствии, вызывали только растерянность, а сейчас перед ним и вовсе была императрица. Робкая, растерянная женщина, на плечи которой свалились тяготы умирающей страны. — Дмитрий, у меня к вам есть просьба, — Екатерина обернулась. В руках она держала небольшой бархатный мешочек. Алый королевский цвет отвлекал от округлых форм предмета внутри, будто не было необходимости придавать ему особое значение. — Протяните мне руку, — попросила Екатерина. Дмитрий не мог ослушаться. В полумраке балкона его руки коснулся тяжелый, холодный предмет. — Ваше Величество… — поверить глазам было трудно. В руках Дмитрия находился самый драгоценный предмет власти — императорская печать. Крупный золотой перстень с драгоценными камнями. — Вы должны… — Ваше Величество!.. — Екатерина. — Екатеr'ина, — Свиридов выдохнул. — Я не могу его взять. Не важно, зачем вы мне его пытаетесь отдать, я не имею пr'ава. Печать была особенным предметом, передаваемым от одного императора другому на закрытой церемонии перед венчанием на престол. Екатерине печать передал ее отец перед смертью. И каждый момент артефакт власти хранился только у нее. — Но вы должны его забрать… При дворе тревожно… Два дня назад один ювелир изготовил копию императорской печати… Оригинал же должен быть как можно дальше от меня… — Екатеr'ина, вы ведь не думаете, что кто-то может свеr'гнуть вас, — Дмитрий не сдержал усмешки, насколько абсурдной казалась ему ситуация. Это были полнейшие глупости! Просто невозможно! Спокойное лицо Екатерины омрачилось скорбью. Ей не хотелось признавать ошибки, как и любому другому человеку. Но веры в то, что она останется у власти, было еще меньше. — Дмитрий, вы верите в совпадения? Мне нужно рассказать вам одну историю… *** В казармы Свиридов вернулся с ощущением незримого груза за плечами. Груза такой тяжести, что под ним проще было сломаться. — Дмитрий? — его встретил Игорь Громов, сохранивший в этот вечер трезвое сознание. — А? — казалось, Свиридов, погруженный в свои мысли, даже не сразу заметил, что на входе кто-то есть, и едва не отшатнулся от Игоря. — Эй, полегче, приятель, — Громов поднял руки перед собой, заметив, что Свиридов (кажется, даже сам того не осознав), потянулся к шпаге. — Что произошло? На тебе лица нет. — Все… Все ноr'мально, — осторожно произнес Дмитрий, попытавшись войти в помещение. Полковник в ответ перегородил проем собственной рукой. Учитывая, что он был почти на голову выше любого гвардейца в целом и Свиридова в частности, это не составило большого труда. — Дима, — строго произнес он. — Не лги! Ты сорвался с места, как ошпаренный, никому ничего не сказав, а возвращаешься с таким видом, будто по меньшей мере весь императорский двор погиб у тебя на глазах. Свиридов в ответ опустил взгляд в пол. — Пr'опусти, — тихо и серьезно. — Дмитрий. — Пr'опусти, — уже жестче. — Капитан Свиридов. Я старше вас по званию, я могу и приказ отдать. — Так себе угr'оза, — Дмитрий невесело хмыкнул, поднимая глаза. — Я не пr'и исполнении, так что вr'яд ли из этого что-то выйдет. Громов вздохнул и опустил руки. — Что ж, попытаться стоило. Но в любом случае, я хотел бы знать. — Не стоит, — Свиридов покачал головой. — Это совсем не то, о чем я могу и хочу r'ассказывать. Громов склонил голову набок и, наконец, молча пропустил Дмитрия. Тот не преминул воспользоваться шансом — скользнул в тесные, но такие родные стены с, казалось, даже облегченным выдохом. Игорь прошел следом за ним. — Все остальные уже спят? — поинтересовался Свиридов, расстегивая на ходу воротник. — Как убитые, — Громов пожал плечами. — Нет только генерал-майора, но он и в питейной отлично проспится. — Вот уж точно, — Дмитрий вздохнул. — Ну что, с завтr'ашнего дня начинаем обычную службу? — Ага. Как положено. Отбой, капитан. Спокойной ночи. — И тебе. Сон не шел. Все время с момента касания головы подушки капитан Дмитрий Свиридов провел в тягостных размышлениях о прошедшем дне. На своих койках дружно храпели Олег и Александр, даже в пьяном сне изображавшие из себя балерин-синхронисток, но их слаженное сопение только мешало. Из головы Дмитрия не шли слова императрицы и ее невообразимый по невозможности и ценности подарок. Императорская печать… Вспоминая ее голос, Свиридов даже не пытался сомневаться, что этот эпизод несет за собой начало, возможно, самой важной части истории. Но это было… Слишком неправильно. Невозможно. Казалось, сейчас в казармы влетит генерал-майор и зычным гарком объявит, что его, Свиридова, только что проверяли на верность императрице. Или еще какую-нибудь пьяную чушь. Это казалось куда более вероятным, чем слова императрицы. Екатерины. Ночь медленно тянулась к своему окончанию, а развязки розыгрыша все не приходило. Только под утро Свиридов смог забыться коротким, беспокойным сном.