You could never back down! — Hamilton. An american musical.
Имей Сергей хоть немного более воли и энтузиазма, ему бы не пришлось просыпаться от того, что кто-то настойчиво толкал его в бок. — Приплыли, доктор, становись на ноги! — брякнул над ухом голос Жени. Пермь встретила команду баркаса «Его Величество Случай» ярким солнцем и гвалтом причала. Они поспели как раз к самому началу торговой неразберихи, пока далеко не все торгаши добрались до города и пока не все моряки разбрелись кто куда. Капитан Алексей тут же отправился искать своего приятеля Сокола, чтобы разрешить с ним вопросы пересадки. Женька и Марин ругались друг на друга, пытаясь выяснить, кто из них двоих вчера перепутал весь канат так, что теперь его невозможно развязать. А Дмитрий… Старший помощник в основном занимался тем, что наслаждался утренним солнцем и наблюдением за копошащимся что муравейник портом. Сергей, понаблюдав сию идеалистическую картину, решил, что никто не будет против, если он немного прогуляется по берегу. Останавливать его не стали, так что молодой доктор спустился на берег скорым шагом. Несмотря на весенний холод, Пермь кипела жизнью. Распахнуты были все двери забегаловок разного рода. То тут, то там сновали мальчишки с кипами газет по копейке. Глашатаи кричали, рассказывая последние городские новости. Пермь сводила с ума ароматами свежей выпечки и мяса на углях. Девушки стайками летали по улицам, лукаво кокетничая с торговцами. Нет-нет, да удается выцыганить самоцветный браслетик или подвесочку. Кому украдкой дадут ручку поцеловать, а кто помоложе и покрасивее — и на поцелуй в щечку может рассчитывать. Большой город окружил студента. Он вдруг осознал, насколько мал Екатеринбург в сравнении с Пермью. Насколько сер. Подобного шума там никогда не было. Только смурные работяги с квадратными челюстями. Даже в паре кварталов от порта — сердца города — шум не стихал. Поддавшись всеобщему гаму и веселью, Сергей купил початок вареной кукурузы с солью и бутылочку с особой водой, кою торговец восхвалял подобно самой драгоценной жидкости. Ноги понесли дальше мимо лавок, магазинчиков, трактиров, ресторанов и прочих торговых мест, призванных развлекать многочисленных гостей, проходящих через город по воде. На праздно шатающегося Сергея совершенно внезапно налетел незнакомец. Судя по одежде — обычный торгаш, но взгляд у него был… жуткий. Глаза вращались в орбитах, сам он был бледен и будто бы дрожал. — Парень, парень! — забормотал он, бесцеремонно схватив Сергея за лацкан пиджака. — Что?.. — только и выдавил из себя юноша. — Ты с баркаса, да, со «Случая» пришел? — торгаш ткнул в сторону порта, будто отсюда можно было увидеть судно. — Ну… Да… — неуверенно ответил Сергей. — Вы в Петроград едете? — голос у торговца изменился, тон стал словно сочувствующим, но ощущение безумства не пропало. — Не ехайте никуда! Там опасно! — Кто это… Вам сказал? — с сомнением спросил Сергей. — Дурные дела там творятся, — торговец понизил голос. — Все дороги закрыли. Всю стражу поменяли. Опасно там сейчас. — Откуда вам это известно? — повторил Сергей. Во второй раз за последнее время молодой доктор попадал в дурную ситуацию такого толка. Будто весь белый свет знал, кто он, зачем и куда едет и всеми силами старался помешать. От этого становилось уже даже не дурно — просто раздражающе. — Не ехайте, прошу тебя, — выпалил торгаш снова. — Голову сложите! — Но почему?.. — Ты ведь даже не представляешь, что там творится… — пробормотал незнакомец, резко успокаиваясь. — Ты ж и не захочешь узнать, да? Сергей попросту не знал, куда деваться. Держал незнакомец его крепко, и вокруг — ни души, желающей помочь. Стало немного жутко. — Приятель, ты уже весь порт перепугал своими гнилыми слухами, — послышалось вдруг за самым ухом. — Ступай-ка нахрен отсюда. Торгаш взглянул Сергею за плечо и мгновенно ретировался. Доктор обернулся к спасителю. За спиной стоял человек крупный и примечательный во всех смыслах. Круглолицый, здоровенный, пыщащий какой-то неуемной энергией. Рядом стоял капитан Алексей, чуть осуждающе глядя то ли на сумасшедшего торговца, то ли на самого Сергея, который так далеко ушел от порта. — Знакомься, товарищ Сергей, это Сокол, — все же улыбнулся Алексей. — Сокол, это Сергей, наш молодой доктор. Тоже едет в Петроград, с благими и важными делами. — Вот как? Весьма рад знакомству! — Сокол улыбнулся, протягивая студенту руку для приветствия. — Как вам наш скромный город? Доброжелательность этого человека как-то моментально отвлекла от случайной беседы. Не сказать, что Стрельников расстроился. Нет. Подобных знакомств он не искал. Однако неведомая сила заставляла взглядом искать безумца, растворившегося где-то за спинами капитанов. — Восхитительный… — Сергей растерянно улыбнулся. — Я впервые покинул Екатеринбург. И, признаюсь, там нет ничего подобного. — Вот! Именно! Прелесть пути в том, что ты всегда находишь новые места, особенно когда впервые покидаешь старое, — Алексей рассмеялся. Капитан пребывал в прекрасном расположении духа. Пермь нравилась ему гораздо больше родного холмистого Челябинска, где отличием от Екатеринбурга являлось лишь его использование в качестве торговой точки на сухопутном маршруте караванов.***
Пребывание команды в Перми после встречи с капитаном Соколом перешло в рабочее русло. Евгения и Марина заняли перегружать товар. Дмитрий отправился по кабакам искать свободных матросов, чтобы помочь Соколу наполнить команду. Сроку установили друг другу двадцать четыре часа, чтобы не терять лишнее время, но и не спешить, бросаясь необдуманными действиями. Сергей после случайной встречи в городе предпочел находиться рядом с баржей. К тому же, там ему указали на медицинский пункт, пустовавший без специалиста. На берегу во время перегруза царила атмосфера безграничного терпения друг к другу старых друзей и коллег. Безграничного. — Марин! Твою мать! Что это за херня?! — кричал Евгений, глядя на побитую шкурку. — Что-что? Хороший вопрос… Очевидно, это моль, — румын пожал плечами. — Моль? Какого хрена? Казалось, запас слов в голове Жени от гнева резко сократился. А ведь Марин божился, что моли на баркасе нет и быть не может! Ругань разрешилась, когда Димка гаркнул на обоих, требуя уже нетрезвым голосом их помолчать хоть минуту. После долго решал, что и куда девать. В итоге постановил, что побитые шкурки нужно сложить на дно ящиков, куда досмотр в Петрограде не доберется. Ну не станут же вскрывать и просматривать товар поштучно! На том и порешили, теперь уже в шесть рук таская коробки на баржу. Капитаны заседали в ресторане, откуда открывался живописный вид на саму баржу и ругающихся перед ней твоих членов экипажа баркаса. — Что слышно из столицы? — поинтересовался Алексей, глядя на то, как Димка размахивает руками, вновь что-то объясняя. — Ничего хорошего… Досматривают, суда разворачивают… Товаром требуется заинтересовать теперь, — Сокол нахмурился. — Но пересчитывают, сколько убытка понесет судно. Если много, то лично представитель правительства приходит рассчитываться. Они замолчали. Получить компенсацию — неплохо, но насколько выгодно? Никогда еще Алексей не видел, чтобы какие-либо выплачиваемые государством субсидии покрывали реальные расходы. А ведь одного топлива на «Его Величество Случай» сколько ушло! И на выплаты охотникам, которые в этом году, в связи с новостями о закрытии Петрограда, заломили двойные цены. Был ли выбор? Нет. Никакого. Пойдут на юг — потеряют куда больше и времени, и денег. Не примут в Петрограде — можно перегрузить на сухопутный караван и дойти до Москвы. На худой конец — податься в Латвийское княжество, где пушнину ценили, пускай лат и стоил меньше рубля. В Петроград. Другого пути торговцам не было. Знал бы Алексей загодя, что такая ситуация получится. Ох уж это неумение хоть сколько-нибудь предусматривать события! Не любил он планы строить! И к чему эта нелюбовь привела?..***
В путь баржа «Дурной Кинематограф» вышла ровно спустя сутки, как капитан Алексей с командой перегрузили товар со своего старого баркаса. Работы не убавилось, разумеется: баржа требовала куда большей команды, чем была у капитана Сокола. А вот людей, жаждущих идти в Петроград, так и не сумели найти. Один отговаривался тем, что выходить в полнолуние — дурной знак. Второй резью в животе. Третий вовсе не покинул трактирного сортира. И так далее со всеми, кто клялся Соколу, что выйдет вместе с ним на Петроград. В итоге из всех смельчаков осталась лишь команда капитана Сокола и капитана Алексея. Вместе с Сергеем. Правда его от всяческих вопросов работы баржи отстранили. Посчитали, мол, подобная посудина требует рук профессионалов от и до. К тому же груза было на круглую сумму. Порешили, что доктор останется лишь путешественником. Или подлечит кого, как придется. Так и отчалили, запланировав до Казани, а там на Петроград. Первый день пути капитан Сокол еще планировал остановиться на ярмарку в Ярославле, но порешил, что туда они прибудут до того, как развернутся торговые ряды. К чему тогда тратить драгоценное время? Путь по Каме проходил спокойно. Команда выполняла работу. Сергей от скуки либо вел с остальными беседы, либо по поручению капитана Сокола заполнял декларации, чтобы в Петрограде не потерять время, ибо оно — деньги. В одну лишь ночь, когда полная луна заняла небо, нечто интересное мелькнуло в речной воде. Будто отражалось вовсе не ночное небо над Камой, а нечто совершенно иное. — Что это такое?.. — изумленно спросил Сергей, вглядываясь в мутные воды. Взамен звезд над головами следовавших на барже «Дурной Кинематограф» отражались белоснежные облака и лучистое солнце. От того создавалось ощущение, что весь свет вокруг исходил не от полной луны, а из-под масс воды реки, разлившейся перед плотиной, ждущей путников вниз по течению. До последнего студенту ощущалось, будто свет и облака под водой — плод его уставшей от водного путешествия, сопровождаемого бессонницей. Ей богу! Последний раз выспаться ему довелось только в Екатеринбурге до начала путешествия! Сон перебило то холодное наваждение. С тех пор каждую ночь он слышал один и тот же голос, умоляющий вернуться домой. Разговоры в Перми не сгладили беспокойства. Не смотря на шутки капитана Сокола, осадок от возмущающихся остался. Как сейчас Стрельников видел того торговца, хватавшего его за лацканы пиджака, умоляя не рисковать своей жизнью. — Говорят, Навь, — тихо отозвался Дима, выпуская из носа дурно пахнущий табачный дым. — Разве это возможно?.. Я полагал, что Навь… Ну… Не совсем здесь… — А она здесь, — Дмитрий усмехнулся, выдыхая носом неприятный дым от дешевого табака, забитого в самокрутку. — И попасть в нее куда проще, чем кажется… — Проще? — Сергей чуть туманно посмотрел на собеседника. Тот рассмеялся, оборачиваясь и прислоняясь спиной к борту баржи.***
Однажды алорукая Кызыл наблюдала за бушующим морем. Обычно она ненавидела наблюдать, ибо ее стезя — действия, однако на этот раз происходящее вызвало нешуточный интерес. Кызыл наблюдала, как моряки народа улус борются со свирепым штормом. Волны накрывали их хрупкий корабль одна за другой, надежда на спасение была призрачной, но храбрые моряки держались до последнего. Кызыл было интересно наблюдать за их тщетными попытками. Один за другим падали моряки в воду и уходили ко дну. И чем больше пропадало их в гневных волнах, тем сильнее боролись оставшиеся за свою жизнь. Кызыл было удивительно внимать подобному упрямству, ибо она видела многие смерти, но никогда — столь ожесточенных битв за жизнь. Стало жалко Кызыл моряков. Решила она, что столь отчаянная борьба не должна быть потеряна. И тогда Кызыл взмахнула своими алыми руками, сделав так, чтобы всякий моряк, умерший в шторме, являлся в ее чертоги и продолжал свою борьбу уже там. Многих моряков уносили волны, и все они наполняли чертоги алорукой Кызыл. Радостно от этого становилось ей на сердце. В иной день посетила чертоги сестры белощекая Апагаш. И увидев вокруг себя моряков, что вечно в движении, она удивилась. Показалось ей, будто Кызыл в своих прихотях переступила черту, и тогда высказала она алорукой сестре свои сомнения. На что Кызыл лишь ответила: — В словах твоих я вижу пустой гнев, сестра. Неужели тебе не радостно видеть, что кто-то получил достойную похвалу за свои деяния и борьбу? Не нашлась что ответить белощекая Апагаш и удалилась в свои покои. Решила тогда она понаблюдать за тихим миром и понять, отчего же сестра ее так поступила. Она металась от судьбы к судьбе, но везде видела лишь деяния, и тоскливо становилось ей на сердце. Но в один раз увидела она, как юная дева заходит в воду и долго стоит там, подставив свое невинное лицо сильному ветру. То была дева из далекой деревни, что не смогла посвятить жизнь возлюбленному, умершему недавно, и потому решила, что незачем более ей жить на этом свете. Наблюдала Апагаш с трепетом, как дева заходит в воду сначала до самого пояса, а потом и до шеи. И как исчезает прекрасное девичье тело под толщей воды. Жалко стало Апагаш утопленницу. Поняла она, почему Кызыл забрала себе моряков, и решила поступить по образу и подобию — забрала Апагаш к себе всех невинных утопцев, что расстались с жизнью своей по собственной воле. Стали наполняться чертоги белощекой сестры смиренными девами и юношами. Тепло стало на сердце Апагаш, ибо подарила она им достойный ответ за их покорность. Но не остались деяния сестер без последствий, ибо иные души, что не были ни моряками, ни самоубийцами, тоже стали попадать в чертоги Нави неприкаянными. Бродили они по дорогам другого мира, не зная, что теперь им делать. Но не было дела до них двум сестрам, ибо были они увлечены своими новыми союзниками. Наполнилась Навь теми, кто оставил жизнь свою в воде, и сама вода наполнилась немного силой Нави.***
— Говорят, что, если чувствуешь взгляд на себе из глубокой воды, то это из чертогов наблюдает за тобой утопленник и ждет, когда ты тоже окажешься среди них, а потому будь особливо осторожен на воде и подле воды, — с этими словами Дмитрий щелкнул собеседника, что внимательно вглядывался в толщу воды, по носу. — Значит ли твоя история, что в Навь действительно можно попасть? — Сергей растерянно посмотрел на торговца. В обычно спокойном облике того показалось некоторое беспокойство. Сказки рассказывать он умел. И любил это дело безумно. Но чтобы сказки понимали настолько прямо — с подобным Дима впервые сталкивался. — Может быть и значит. Слышал я однажды историю. Случайно… Где-то в трактире в столице. Хозяин там был — степняк… Я упился, едва себя помню, но вот мерзкий голос шепелявый… — парень задумался. Ему совершенно не нравился пыл собеседника от рассказа про утопленников. Там еще и сам в воду сиганет — где его потом искать. С другой стороны, если так стремится мальчишка лекарство для людей в столице искать, зачем ему прыгать в воду? — В общем… Рассказывал он про тех, у кого… Незаконченные дела, кажется. И вот они-то могут кого-то привлечь. И даже вернуться в Явь… Не такими, как другие навные. Самим собой. Настоящим. Но плата за это огромная. И цели своей незавершенной они уже не помнят, — Дмитрий заговорил совсем тихо. — Коль встретишь на улице юродивого, болтающего в бреду, он может оказаться тем самым — с незавершенным делом. Они затихли. Дима думал, не сказал ли своими пьяными воспоминаниями лишнего. Сергей — о людях, погибающих от чумы. Многие полагали, что чума — наказание из Нави. То, чем прокляли род человеческий во время Великой Войны. Но сотня лет минула с того момента! Разве это не повод избавить Явь от болезни? Студент посмотрел на торговца. Тот докуривал сигарету, храня скорбное молчание. А когда уголек слегка опалил его пальцы, тихо произнес: — Я понимаю, что для тебя ни родственник, ни товарищ. Но прислушайся… Если вдруг решишь мою легенду проверить… Не делай этого. От тебя больше пользы на суше будет, чем на дне. Сергей перевел взгляд на воду. Ощущение чужого взгляда не пропадало, и от этого становилось лишь более жутко. Слова Димы отдавались эхом в голове.