Sexual harassment

Неделя высокой моды в Нью-Йорке — это настоящий бум в мире гламура и роскоши. Миллиардеры выбирают самых молоденьких спутников и спутниц, банкиры надевают безвкусные дорогие костюмы, а их пожилые жёны — тонны золота и бриллиантов, молоденькие модели встают на опасно высокие для жизни шпильки, журналисты, писатели и редакторы глянцевых журналов, переполненные ядовитым чувством здоровой конкуренции, тихонько ненавидят друг друга, потягивая Кровавую Мэри и мечтая отведать настоящей крови своих конкурентов. Но, несмотря ни на что, абсолютно все улыбаются своими отбеленными в самых дорогих клиниках или вовсе фарфоровыми зубами, ослепляя улыбкой сильнее вспышек папарацци. Это безумный шабаш разнеженных деньгами людей, облачающих свои тела в дорогие ткани и съедающих за один вечер закуски на пятьсот тысяч долларов. — Одевайся, сегодня первый показ, и у меня три пригласительных на места в первый ряд, — Геллерт бросил на блестящую поверхность кухонного стола три конверта и широко улыбнулся. — Во-первых, ты терпеть не можешь светские рауты, — осторожно начал Альбус, недоверчиво прищурив глаза. — А во-вторых, — его брови удивлённо взлетели вверх, — три?.. — Пора вывести твоего мальчика в свет, — Геллерт заговорщицки понизил голос. Альбус недовольно скрестил руки на груди: — Из твоих уст это звучит особенно мерзко. — Ты только представь! — Геллерт пропустил его слова мимо ушей и продолжил восторженные уговоры: — Профессор английского языка на модной тусовке, ты принесёшь необходимую каплю интеллигенции в невежественный мир лейблов и страз!.. — О чём спор? — в кухонном проёме появилась взъерошенная рыжая макушка. Геллерт с умилением подметил, как потеплел взгляд Альбуса, стоило Ньюту попасть в его поле зрения. — Милый, ты хочешь уехать на всю ночь на бессмысленную вечеринку с утомительными разговорами, оглушающе громкой музыкой и в компании этого сомнительного мужчины? — спросил Альбус, притягивая тонкое тело в свои объятия. — Перефразирую, — Гриндевальд укоризненно качнул головой в сторону друга: — Хочешь ли ты провести незабываемую ночь на закрытом показе мод, полного нью-йоркской элиты и знаменитых кутюрье в компании истинного джентльмена, то есть меня? — Геллерт вопросительно склонил голову влево. Ньют весело рассмеялся, запрокинув голову, и Альбус, коварно воспользовавшись моментом, коротко чмокнул открытую шею. — А ты там будешь?.. — в полголоса спросил Ньют наклоняясь к Альбусу на расстояние поцелуя, тот коротко кивнул. — Тогда да, — согласился Ньют и утянул его в нежный поцелуй. — Конечно, можете меня не стесняться, — закатил глаза Геллерт, отворачиваясь. — Я уже почти член семьи. В десять вечера у дома профессора Дамблдора остановился роскошный лимузин с блестящими тонированными стёклами, в которых маслянистыми каплями отражался свет уличных фонарей. Трое мужчин в чёрных смокингах вышли на крыльцо. Ньют в костюме выглядел просто замечательно, что Геллерт незамедлительно озвучил, заботливо поправив его бабочку, и получил в ответ угрожающий взгляд Альбуса. — Вещь — это не просто вещь, это средство самовыражения, — с важностью вещал Гриндевальд, обращаясь к Ньюту, когда они уже поднимались по ступенькам, устланным красной ковровой дорожкой, вверх к зданию с широкими классическими колоннами. Вокруг безостановочно щёлкали фотоаппараты, и от их вспышек было светло, как днём. — Это произведение искусства… — Не думаю, что это определение подходит к моей повседневной одежде, — заметил Ньют, и растерянно добавил: — Почему они снимают? — Это их работа, — отмахнулся Геллерт. — Они снимают всех подряд, кто прибыл на лимузинах по приглашению. — Он скромничает, — натянуто улыбнулся Альбус, вклиниваясь между ними и беря Ньюта под руку. — Репортёры снимают не нас, а его. Геллерт не стал спорить. Как только они вошли в зал, его взгляд стал жадно шарить по огромному помещению, усыпанному хрусталём и зеркалами. Архитектура рококо с золотыми завитками лепнины на стенах особенно резала глаз в сочетании с несуразными геометрическими шляпками некоторых леди и их нарядами в кислотных тонах. Геллерт смотрел на них, кровоточа внутрь души и сокрушённо оплакивая моду двадцать первого века. — Как странно они одеты, — неискушённый Ньют сразу удивлённо подметил текстильный изврат. Геллерт довольно хмыкнул, не прекращая прочёсывать зал ищущим взглядом: — Потому что мода начинает забывать, что такое хороший костюм. Хороший костюм не кричит о марке и о себе, — наконец, его взгляд остановился, он нашёл то, что искал, — он лишь гармонично дополняет своего хозяина, тактично скрадывая недостатки тела и ненавязчиво преподнося достоинства, совершенное сочетание элегантности, чувства стиля и секса… Персиваль Грейвз выглядел идеально. В том смысле этого слова, что ничего из его костюма нельзя было ни убрать, ни добавить. Зажимы для воротника рубашки в виде двух чёрных скорпионов воплощали единственную вольность в строгом совершенстве линий, отсутствие привычной жилетки слегка расстраивало ансамбль, впрочем, без неё он выглядел менее официально. Он непринуждённо улыбался папарацци, расслабленно держа одну руку в кармане. Позади него стена фотоугла рябила косыми надписями брендов, повторяющимися много раз на огромном белом листе. — Мне нужно поздороваться, — Геллерт нехорошо улыбнулся. — Теперь всё встало на свои места, — хмыкнул Альбус, притягивая Ньюта поближе к себе. Геллерт уверенно шагнул в сторону фотоугла. Персиваль повернул голову, его профессиональная улыбка не поблекла, но в глазах едва уловимо пробежала тень сомнения. — Что ты здесь делаешь? — вежливо поинтересовался он, не теряя лица перед фотокамерами. — Я состою в нью-йоркском союзе журналистов, — улыбнулся Геллерт, обнимая его за талию. — Я получил приглашение. Перси хотел отстраниться, но делать это на глазах у сотни камер было странно. — Господи, ты это видишь? — вдруг взволнованно прошептал Геллерт и наклонился ближе к Грейвзу. — Осторожно посмотри, у меня за спиной… — Что? — Грейвз встревоженно перевёл взгляд, но увидел позади Геллерта только разодетую толпу, белые фраки официантов и янтарный блеск в бокалах шампанского. В следующую секунду Гриндевальд легко коснулся его губ своими. Поцелуй был настолько невесомым и быстрым, что Перси не успел осознать и среагировать, зато вспышки фотоаппаратов защёлкали в два раза быстрее, и по толпе прокатился одобрительный вздох удивления. Геллерт выскользнул в толпу раньше, чем Грейвз опомнился. Но он всё равно ничего не мог сделать под всевидящим оком общественности… — Ты сумасшедший! — глаза Альбуса широко распахнулись. Ньют смотрел на него слегка непонимающе, но с интересом: — Это твой парень?.. — тихо спросил он. — Нет, — Геллерт улыбался до неприличия широко. — Но уже завтра утром так будет думать весь Нью-Йорк. Альбус осуждающе покачал головой, Геллерт мук совести не ощущал совершенно: — Месть — это блюдо, которое подают холодным. Больше они за этот вечер не пересекались. В полночь, когда разнуздано роскошная публика заняла свои места, в зале интригующе погас свет и раздалась приятная ритмичная музыка, - уверенно цокая каблуками, на подиум выпорхнула весенняя коллекция женской одежды, собранная из лучших работ мировых брендов. Платье Carolina Herrera пенилось волнами ласкового прибоя или завитками нежных взбитых сливок зеленоватого оттенка, Christian Lacroix ласкал взгляд строгостью и умеренной палитрой красок, платье от Vera Wang, напротив, отличалось насыщенным цветом, короткой юбкой и вызывающими разрезами во всех местах, платье от Lanvin дышало романтикой и весенним прозрачным воздухом, окутывая модель нежной розовой дымкой, Dior, как всегда, эпатировал шляпой с огромными полями и длинным шлейфом, напоминающим бурный поток весенних вод, Оскар де ла Рента в этот сезон вдохновлялся эпохой модерна, а платье Vivienne Westwood покоряло раскрепощённой, даже какой-то дикой красотой… Геллерт уже набрасывал в голове план будущей статьи: его мозг не мог перестать придавать словесный эквивалент чувственным переживаниям, ему хотелось всё запечатлеть на бумаге, всё описать через форму предложений, сквозь все запятые и точки. Ньют, абсолютно покорённый атмосферой, смотрел на шедевры кутюрье с открытым ртом. Альбус тихонько улыбался, ласково поглаживал его по ноге, и любовался восхищённо горящими, любимыми глазами. «Не благодари», — одними губами сказал Геллерт и подмигнул другу, поймав в полумраке его взгляд. * В десять утра, непозволительно рано, Геллерта разбудил телефон. Увидев на экране «Альбус», он довольно улыбнулся, утягивая телефон с тумбочки в свой кокон из одеяла и морально готовясь к порции горячей благодарности за чудесный вечер. — Ты меня слушаешь? — сразу поинтересовался бодрый голос. — Очень внимательно, — кивнул Геллерт. — Это Нью-Йоркер, утренняя статья из интернет-приложения к изданию, слушай: «Кто бы мог подумать, что скандально известный журналист и писатель на самом деле обладает тонкой и чуткой душой, а к тому же недюжинным бытовым опытом. Его заметки для молодых мамочек в журнале «Материнское Счастье» поистине незаменимы! Об этой стороне личности Геллерта нам ничего не известно. До сегодняшнего дня мы знали его исключительно как плейбоя и любителя дорогих вечеринок, но на самом деле под маской циничного мизантропа скрывается нежная натура, которой не чужды проблемы материнства и… — Стоп! — выкрикнул Геллерт. Он вскочил на кровати с ощущением, что увидел самый страшный сон в своей жизни. — Месть — это блюдо, которое подают холодным… — Альбус еле выговаривал слова, он смеялся до слёз. — Я убью его, — прошипел Гриндевальд. * Врываться без стука в кабинет мистера Грейвза стало для Геллерта приятной привычкой, которой он решил не изменять и в этот раз. — Что это? — негодующе воскликнул он, бросая на стол перед боссом распечатанную статью из интернета. Грейвз абсолютно спокойно выдвинул ящик стола и кинул поверх принесённых Геллертом распечатанных листов журнал People. На обложке был запечатлён их невинный поцелуй с открытия Недели высокой моды и ниже надпись крупны шрифтом: «Десять красивых пар Манхэттена». — А что это? — с нажимом переспросил Грейвз. Геллерт заинтересованно взял журнал в руки, такого размаха он не ожидал: — А мы и правда красиво смотримся, — оценил Гриндевальд. — Только я не живу на Манхэттене… — Зато я живу, — зло выплюнул Персиваль, поднимаясь из-за стола. — И теперь все соседи считают своим долгом поздравить меня с крутым поворотом в личной жизни. — Персиваль, детка, — голос Геллерта не уступал по концентрации напряжённой злости, он нехорошо улыбнулся: — Просто дай мне развод. — Увольнения не будет, — процедил Грейвз и взял в руки распечатанную статью, смотря на Геллерта жёстким взглядом: — А это напоминание, что на каждое действие есть противодействие. Гриндевальд резко выхватил листы из его рук и вышел, громко и оскорбленно хлопнув дверью. * — И это правда? — Якоб держал в руках People, не веря своим глазам. — А ты как думаешь? — Гриндевальд устало привалился к стойке ресепшена. Время обеда, половина сотрудников, включая мистера Грейвза, весело умчалась со своих рабочих мест в ближайшие закусочные, кафе и рестораны, а Геллерт маялся от безделья и бессильной злости. Нужно было срочно что-то делать. Но что? — Не знаю, — пожал плечами Якоб и закрыл журнал, осторожно откладывая его в сторону, как нечто потенциально опасное. — С твоей репутацией всё может быть. — Я всемогущ, но не настолько, чтобы растопить ледяное сердце, — хмыкнул Геллерт. У всех есть тайны, секреты, скелеты в шкафу, прошлое… Должно же быть хоть что-то и у ледяного короля? Грейвз человек, и в том, что у него есть эмоции, Геллерт ни секунды не сомневался, просто он умело их прятал. — Якоб, — серьёзно позвал Геллерт, — я сейчас зайду на несколько минут в кабинет мистера Грейвза, и ты этого не увидишь. — Нет, так нельзя… — начал протестовать Ковальски, но Гриндевальд пресёк его возмущения на корню: — Иначе босс узнает, что ты читаешь его почту. Ноутбук Грейвза не был запаролен, что Геллерт объяснил себе тем, что подчинённые его слишком боятся, а дома скрывать свою личную жизнь ему не от кого. На рабочем столе была сплошная скука — рабочие документы, фото, портфолио, шаблоны для справок из бухгалтерии, заметки, статьи, сплошной журнал King в разрезе и разобранный по косточкам. Геллерт нажал на иконку браузера и проверил историю просмотров. Там было ненамного веселее: почта, сайты с рецензиями, сайты конкурентных журналов, какие-то ролики на ютубе, фэйсбук, снова почта… Гриндевальд мотал вниз очень долго и вот, когда он уже почти отчаялся, ему на глаза попалась одна единственная ссылка на порно-сайт. О чудо! Персиваль Грейвз не лишён человеческих потребностей! Геллерт быстро нажал на ссылку, надеясь на что-нибудь особенно пикантное, и не прогадал. Это видео, несмотря на то, что прошло долгих пять лет, он узнал по первым двум секундам и тут же выключил. Гриндевальд замер, ощущая непривычный приступ смущения, его губы растянулись в непроизвольной улыбке. Он прокрутил историю дальше, и его улыбка стала ещё шире: ссылка именно на это видео, из всего пугающе огромного разнообразия порно-контента, фигурировала довольно часто, что не могло не льстить. «Попался, рукоблуд», — усмехнулся Геллерт и захлопнул крышку ноутбука. Заодно он проверил все выдвижные ящики стола, и ему снова повезло — один ящик был заперт, но замок быстро поддался нехитрой манипуляции скрепкой. Геллерт с любопытством заглянул внутрь: в ящике лежал полузасохший цветок.