Sexual harassment

— Зачем это, — Грейвз смущённо нахмурился, — я буду выглядеть глупо. Грейвз ненавидел долги именно из-за того, что их обязательно нужно было возвращать. В этот раз он явно прогорел с процентной ставкой и теперь чувствовал себя неуютно посреди кабинета в собственном доме. — Ни в коем случае! — У Геллерта темнело в глазах от одной мысли о том, что он просил. — У тебя потрясающее тело, — крепкие объятья и лёгкий поцелуй в висок и скулу, — ты невероятно красив... — Конечно, мне это льстит, — тяжело вздохнул Персиваль, — но это не для меня, я совершенно не умею танцевать. — Можешь просто раздеться под музыку, — доверительно прошептал Геллерт в самое ухо, прикусывая мочку. — Главное побольше виляй бёдрами. — Вот так? — Грейвз игриво вскинул бровь и повёл бёдрами вперёд. Гриндевальд тяжело задышал. — Ты же знаешь, что в стриптиз-клубах нельзя кончать в штаны? — Грейвз начал входить во вкус и ещё сильнее потерся пахом о чужой, уже весьма ощутимый стояк. — Да, — прохрипел Геллерт и накинулся на него с глубоким поцелуем. Перси не возражал. — И мне будет очень трудно… Всё существо Гриндевальда, выражаясь нетленными словами Чарльза Буковски, изложенными в любовном письме к Линде Кинг, кричало: я хочу тебя! Тебя, тебя, тебя, тебя, тебя!.. — Руки распускать также не рекомендую, — Грейвз мягко убрал чужие ладони со своей спины и толкнул Геллерта в кресло. Тот дышал рвано и поверхностно, осматривая Грейвза в костюме голодным взглядом. Он широко расставил ноги, стараясь удобнее разместить член, который уже прижимался к животу. Ещё никогда в жизни смерть от перевозбуждения не казалась Геллерту настолько реальной, он сжимал и разжимал кулаки, стараясь отвлечься, но Грейвз приковывал к себе намертво: на его лице появилась сексуальная улыбка Джоконды, притаившаяся в уголках губ. Зазвучала медленная мелодия с тяжёлым, ленивым, тягучим битом. — Crazy in love? — Геллерт запрокинул голову и рассмеялся, вспоминая их давний разговор. — Я оценил. Грейвз пожал плечами, iPhone мягко выскользнул из его ладони на полировку стола. Он взялся за галстук, ослабил узел одной рукой, другой медленно, с чувством провёл от шеи вниз, по груди и до бёдер. Его ладонь остановилась на ширинке, и Грейвз, не отрывая взгляда от своего единственного зрителя, начал ласкать себя через ткань штанов, прикусив губу от удовольствия. Второй рукой он полностью стянул галстук и бросил его на ковёр. — Я правда не умею танцевать, — смущённо улыбнулся Грейвз, лишь слегка покачивая бёдрами в такт. Его руки расстегнули рубашку, но не спешили снимать, как и пиджак. — Ты всё делаешь правильно, — успокоил Геллерт, он не мог оторвать взгляда от рельефного живота и чуть выглядывающих сосков в расстёгнутой рубашке. Ему до боли хотелось прикоснуться к ним губами, обвести языком, чуть сжать между пальцами и получить вознаграждающий стон… Но Геллерт следовал правилам. Персиваль двигался плавно, неспешно и чуть смущённо. Он выглядел безумно эротично, но не пошло. Если в стриптиз-индустрии было бы в ходу слово «изысканно», то Геллерт выбрал бы именно его. Красота человеческого тела обездвиживала Геллерта, заставляя ощущать эстетическое и физическое возбуждение одновременно. Когда с плеч соскользнул пиджак, сердце Гриндевальда пропустило один удар, Грейвз повернулся к нему спиной и избавился от рубашки. Геллерт с жадностью впитывал в себя вид его широкой спины, лопаток, ямочек на пояснице, сильных мышц на руках, всё это он видел впервые, и всё это казалось ему прекраснее любого чуда света. Тихий вжик открывающейся молнии принёс Геллерту новую волну возбуждения, которую он мужественно пережил, чуть двинув бёдрами и потеревшись головкой об облегающую ткань штанов. Но Грейвз осуждающе покачал головой, призывая его оставаться на месте. Сам Персиваль, самодовольно улыбнувшись, запустил руку за ремень штанов и со стоном снова приласкал себя, склонив голову набок и не разрывая зрительного контакта. Геллерт издал беззвучный стон, его взгляд метался по полуобнажённой фигуре, не зная, на чём остановиться. Грейвз облокотился поясницей о стол позади себя и делал в такт музыке призывные толчки бёдрами вперёд, продолжая ласкать себя. Штаны всё ещё скрадывали самое главное от ненасытного взгляда. — Тебе нравится? — заплетающемся от возбуждения языком спросил Грейвз. Его штаны съехали вниз, оголяя тазовые косточки под смуглой кожей, и Геллерт за миллион долларов не смог бы сейчас оторвать от них взгляд. — Ты не представляешь насколько, — хрипло ответил Гриндевальд. Хотя стояк в его штанах, которым по ощущениям можно было колоть алмазы, мог дать полное представление о том, насколько Геллерту нравилось. Персиваль одобрительно кивнул, дорогая ткань штанов легко скользнула по длинным ногам, и теперь Геллерт мог видеть объект своего желания практически полностью обнажённым, и это было зрелище, не совместимое с жизнью: сердце Гриндевальда забилось на бешеной скорости. — Иди ко мне, — тихо позвал он. И, о чудо, Грейвз послушно сделал два шага вперёд и оседлал бёдра закованного в джинсы, рубашку и жилетку Геллерта. — Ты прекрасен, — шептал Геллерт, целуя его глубоко, лаская верхнюю и нижнюю губу влажно и напористо. Перси совершенно несвойственно для себя постанывал от возбуждения вполголоса, стараясь всё-таки держать себя в руках. — Просто невероятный… Руки Геллерта спустились по бархатной, горячей коже спины вниз, забрались под тонкую ткань трусов и с непередаваемым удовольствием сжали обнажённые, оттопыренные ягодицы. — Я бы трахнул тебя, прямо здесь, — с сожалением простонал Геллерт в чужие губы, короткими влажными поцелуями он добрался по шее до груди и с упоением поцеловал розовый сосок. — Но я так возбуждён, что боюсь кончить слишком быстро… Грейвз в ответ только коротко выдохнул сквозь зубы и запрокинул голову, прижимая Геллерта за затылок ещё ближе к себе. Он умирал от наслаждения, которое ему дарили — чужой умелый язык, порхающий на чувствительных сосках, широкие ладони, круговыми движениями ласкающие его ягодицы, и каменный стояк, о который Перси тёрся собственным возбуждением всё яростнее с каждой секундой. Его член, прикрытый тонкой, чёрной и уже влажной тканью боксеров, прикасался к грубой джинсе, делая ощущения жёсткими и резкими. — Ты плохо на меня влияешь, — низко простонал Грейвз, не прекращая двигать бёдрами. — С чего ты взял? — Геллерт с трудом изобразил недоумение, предоргазменная пелена уже начала застилать его сознание. — Ты заставляешь меня делать это… — прохрипел Грейвз и кончил. Геллерт поймал его последний стон в поцелуй, самодовольно улыбаясь и кончая следом. Это был лучший комплимент из всех, что он слышал.