Игрушка Кристофера Шистада

На следующее утро Кристофер сидел на кровати и думал. Его мучил вопрос: А не перегнул ли он с запугиванием Эвы. Нет, нет, у него не проснулась совесть, точнее там и просыпаться нечему было. Просто Пенетратор хотел преподать Мун урок, но никак не пугать ее до полусмерти. Парню не хотелось сломать свою игрушку раньше времени. Подумав, Шистад решил поменять тактику. Ему в голову пришла гениальная идея: сменить кнут на пряник. Крис видел, что Эва одна их тех девочек, которые искренне верили в принцессу для бабника. И он решил дать ей эту сказку, а когда она полностью и бесповоротно в него влюбиться — уничтожить. Эва проснулась с кошмарной головной болью. Девушка совершенно не помнила сколько и чего они вчера выпили. Но она прекрасно помнила события, из-за которых подруги взялись за крепкий алкоголь. Мун боялась Шистада, действительно боялась до ужаса и дрожи в коленках. Она всегда знала, что Крис не ангел, но даже не догадывалась, что он хуже самого дьявола. Однако, девушка уже не считала, что покорное подчинение является хорошей идеей. Эва все еще была готова защищать близких ей людей до конца, но она собиралась найти другой способ. Способ, с которым она сможет спасти и себя. В школе подруги выглядели, мягко говоря, не очень. очень очень очень мягко говоря. Каждая из них за две перемены уже по миллиону раз зареклась никогда никогда в жизни больше столько не пить. К концу четвертого урока девушки немного расслабились. Они не видели никого из Пенетраторов сегодня и это было глотком чистого воздуха и свободы. Вот только, именно на этой перемене воздух в легких Эвы закончился слишком быстро. Компания сидела на своем любимом подоконнике, разговаривая и смеясь, на сколько позволяло им похмелье. Вдруг в эту идиллию ворвался колкий взгляд Кристофера Шистада, а после и его владелец. Он подошел к подругам. Нура сразу заслонила рукой Эву, защищая ее. — Спокойно, киса, я не собираюсь обижать Мун, — усмехнулся Пенетратор, — на самом деле я подошел, чтобы извиниться. Я вчера перегнул. Сказать, что девушки были в шоке, значит промолчать. Первой в себя пришла Сана: — Кристофер Шистад знает слово «извини»? Кому расскажу, никто не поверит. — Это была одноразовая акция, больше вы такого от меня не услышите. И, Эва, даже если я извинился — это не значит, что то, что я тебе вчера сказал не правда. Ты моя, куколка. По своей воле или по моей, но моя. Девушка молчала несколько секунд, а потом выплюнула: — Катись в ад, Пенетратор! — Только с тобой, малышка Мун, — пропел Крис и скрылся за поворотом. После этого инцидента настроение Эвы испортилось совершенно. Ей хотелось рвать и метать. Мун понимала, что была на грани срыва. Она устала, до чертиков устала за какие-то две или три недели. Шистад сам по себе выматывал невыносимо, а сопротивление ему лишало вообще каких-либо сил. Девушка держалась долго, правда долго. За весь учебный день она не проронила ни слезинки и всегда улыбалась. В душе Эвы рушились замки, а снаружи она была самой счастливой. Однако, как только нога Мун переступила порог дома, у нее началась самая настоящая истерика. Эва плакала взахлеб, била руками стены, пол, кровать — все, что только попадалось под руку. Она старалась выбить всю ту боль, отчаяние, безысходность,которые накопились за последние время. В такие моменты первокурснице больше всего не хватало мамы, потому что некому было пожаловаться и не у кого спросить совета. Девушка так и уснула на кровати в одежде и со следами истерики на изнеможенном лице. В эту ночь Кристофер Шистад мог праздновать, ведь в его кукле Эве Квиг Мун случился первый надлом. Раунд 1:0 в пользу Дьявола.