Встреча, подаренная судьбой

Юнги и правда чувствует себя неловко, он корит себя за то, что Чимин почти подвергся сексуальному насилию. Корит за то, что заболел рядом с Чимом. По правде говоря, такие неконтролируемые приступы желания наступают каждый раз, как приходит какая-нибудь болезнь, мешающая нормально жить, приковывающая к кровати. Как однажды Хосок сказал по секрету, Юнги это передалось от тети, и это не радовало еще больше. Спрятавшись под одеялом с головой, зеленоволосый пытается скрыть свои горящие щеки и слезящиеся глаза, с Чимина достаточно и того зрелища, что было до этого, поэтому незачем показывать свою слабую сторону, пусть даже и близкому человеку. Мин еще не оправился, чтобы просить прощение или что-то говорить, и это так же давит на парня, повышая температуру тела еще на несколько градусов. Чимин стоит у кровати еще некоторое время, стараясь вернуться в реальность как можно скорее. Мило смотрится то, как альфа сначала смущенно извиняется, а потом пытается скрыться под одеялом, небрежно набрасывая его на себя дрожащими руками. Только что Чимина впервые облапали, чуть было не раздели догола и не изнасиловали. Как-то так делает выводы Пак, подрагивая от страха. Омега уже давно размышляет том, что Юнги — взрослый парень, которому тяжело контролировать себя каждый раз рядом с Чимином, особенно если что-то довольно возбуждающее. Так же в голове формируются мысли, что Чим отдаст свою невинность Юнги и никому другому, но обычно на этом парень долго не зацикливается — от подобных мыслей становится неспокойно и немного боязно, а еще отчего-то в штанах становится тесно, что пугает рыжика еще больше. Под одеялом прекращается копошение и омега делает вывод, что Юнги уснул. Подойдя к кровати на цыпочках, парень опускает одеяло вниз, открывая лицо старшего, непроизвольно любуется и уже думает уходить. Развернувшись к двери, рыжик натыкается взглядом на поднос и вспоминает, что так и не покормил своего хена. Не долго думая, Чимин падает на колени и трясет зеленоволосого за плечо с громким «Проснись, хен, я приготовил кашу для тебя!». Юнги лениво, но легко открывает глаз, и омега понимает, что Мин не спал. — Это ты мне за ягоды в три часа ночи мстишь? — улыбается альфа, медленно поднимаясь с кровати. Чимин подходит с подносом и оставляет его на коленях у Юнги. Каково же было его удивление, когда зеленоволосый заупрямился и сказал, что сам кушать не будет. Умеет же Мин вогнать в краску младшего, тот стоит, не зная куда посмотреть, в то время как сам альфа самодовольно ухмыляется, скрестив руки на груди. Переборов себя, Чим присаживается на край кровати, пододвигается к подносу и берет ложку в руку, захватывает немного каши и подносит ко рту хена. «Скажи „а“», — смущенно говорит Чимин, краснея еще больше. — А каша горячая, вдруг я обожгусь? Глаза Чимина вмиг расширяются, а рука так и застывает на месте. Мин опускает взгляд на ложку и жестом показывает, чтобы омега подул на кашу перед тем, как накормить ею. «Это не смешно», — шепчет Чимин, все же исполняя желание старшего. Когда тарелка пустеет наполовину, зеленоволосый останавливается на мгновение, не позволяя впихнуть в себя остальную массу. Печальный взгляд устремлен вниз, а приоткрытые губы дрожат, заставляя Чимина нервничать. Подняв голову вверх, Мин пытается предотвратить наступающий поток слез, однако воде подобные преграды не помеха, Юнги закрывает лицо ладонями, пытаясь унять нарастающую истерику. Рыжик оставляет ложку в тарелке и кладет руку на дрожащее плечо старшего. — Прости меня, я не хотел причинить тебе вред, честно. Я понимаю, что этот поступок непростителен, но я все же надеюсь, что ты после этого не станешь меня избегать… — Глупый глупый хен, — как-то весело и быстро проговаривает Пак, заставляя альфу поднять заплаканные глаза. — Если бы я не простил тебя, то ушел бы, и не покормил бы тебя. Думаешь, каждый обиженный будет кормить другого с ложки, при этом дуть на еду? Я понимаю, что все это было из-за высокой температуры, поэтому все хорошо, это же было не серьезно. Я это учту в следующий раз, когда ты заболеешь, и буду осторожен. Мин кивает головой в знак согласия, все так же понуро сидит, глядя в одну точку. Напоминая о еде, Чимин пытается отогнать альфу от тяжелых мыслей и, кажется, это срабатывает. Юнги как послушный ребенок съедает все, оставляя пустую тарелку, дарит омеге мимолетную улыбку и еще раз благодарит за вкусный завтрак. Пак протягивает старшему термометр и кивает, чтобы тот померил температуру, пока он помоет посуду и сам перекусит, на что Мин коротко кивает, получив прибор.

***

В последнее время Чонгук плохо спит, но никак не может понять, почему в грязном приюте сон был куда лучше, а после возвращения домой все стало совсем не так. «Странные дети», а именно так он и называл ребятишек из приюта, которые по разным причинам лишились семьи, никогда не вызывали какого-то интереса, он даже отказался от совместной учебы в душной комнатушке. Парню хотелось свободы, но он не мог оставить свое наблюдение, ему бы этого не простили. Поднявшись на локтях, брюнет смотрит на электронные часы, стоявшие на комоде. В темноте видны зеленые цифры 2:16, от которых Чонгук шумно вздыхает. Сегодня повторяется ситуация, когда ему вновь приходится пить снотворное. Этот альфа тяжело переносит какие-нибудь переезды, его часто мучают бессонницы на новых местах, наверное, поэтому он и не бывал за границей. Старшие братья частенько смеялись из-за этого, но Чон почему-то всегда себя оправдывал тем, что для Чимина бы это не было смешно — он не считает, что это важная часть жизни. Тело не слушается в столь поздний час, движения размашистые и неаккуратные, а координация и вообще не проявляет себя. Гук падает на пол с грохотом, но никто не выбегает из своих комнат, чтобы посмотреть, что произошло. Естественно, в семье Чонов сон очень крепкий, их почти нереально разбудить среди ночи. Потирая ушибленный бок, брюнет все же поднимается с пола спустя две минуты, и если бы не стоявший рядом стул, альфа бы так и лежал всю ночь на холодном полу в надежде на что-то, чтобы можно было ухватиться. Подъехав к шкафу на офисном стуле, юноша тянется рукой к куртке, висевшей на крючке, и тянет изо всех сил, разрывая тесьму на воротнике. Выругавшись громким шепотом, Чонгук оставляет починку до утра и переходит к тому, зачем все-таки искал куртку. Руки нетерпеливо ныряют в карманы, шарят среди таких ненужных вещей, но так и не находят пузырек с таблетками. Вспоминая утренний разговор с «подстилкой», Чонгук ударяет ладонью по лбу, ведь только он мог забыть о том, что таблетки закончились еще три дня назад. — Ну что же, еще одну ночь я буду заниматься странными вещами, — проговаривает Чон, отбрасывая куртку куда-нибудь подальше. Слишком много двигаться не получится в силу того, что конечности кажутся нереально тяжелыми, именно поэтому Гук едет на стуле в комнату прислуги, ногой распахивает дверь, будя и без того зашуганого омегу. Парень резко встает с кровати, удачнее альфы, совсем не падает, и спокойно подходит и нежным голосом спрашивает: — Опять бессонница? Брюнет утвердительно кивает в ответ головой, продолжая сидеть на стуле. «Подстилка», а именно так называли омегу Чоны, берет на руки альфу и осторожно переносит на свою кровать. Он давно знает о проблеме Чонгука, о том, что на самом деле он отличается от отца и братьев, наверное, поэтому искренне любит Гука. Сам же альфа чувствует себя достаточно комфортно, находясь рядом с этим парнем, и эта ночь не исключение. Брюнет расслабляется, удобно устраивается, убирая одеяло в сторону. Омега наблюдает за всем со стороны, не зная, куда себя деть. Тихое «Сону», которое буквально пропел Чонгук, заставляет подойти ближе. Нависая над брюнетом, омега внимательно изучает лицо младшего, читая эмоции. Приподнимаясь на локтях, Чонгук тянется к блондину, смело касается губ, завязывая пошлый поцелуй. Омега отвечает сразу же, позволяя языку Чона проникнуть в его рот, стонет в поцелуй, жадно вдыхает воздух, когда Чонгук отрывается от губ и припадает к шее. Поставив несколько багровых засосов, брюнет ухмыляется, глядя на проделанную работу. Но дальше этого Гук никогда не заходил, пусть он и актив, работал в этом плане только Сону. Не медля, омега покрывает поцелуями оголенный торс Чона, оставляя после себя влажный след. Стянув шорты и откинув их на пол, Сону утыкается носом в пах, томно водя им вверх-вниз сквозь ткань боксеров. Легонько покусывая орган по всей длине, омега улыбается, слыша учащенное дыхание младшего. Задев резинку трусов блуждающими руками, блондин спешит избавиться от такой ненужной вещи и приступает к главному. Руки впиваются в светлую кожу бедер альфы, язык тщательно проходится по всему члену, останавливается на чувствительной головке, заставляя пройтись мелкой дрожи по телу. «Хен!», — нетерпеливо выдыхает Чон, толкаясь в приоткрытый рот. От неожиданности омега впускает член и тут же давится — не успел среагировать, ведь хеном Чонгук никогда не называл Сону. Отстранившись с пошлым причмокиванием, блондин спешит вобрать член снова, вызывая стон младшего, но, так и не осуществляя задумки альфы, вновь отстраняется. Такая игра совсем не по вкусу Чонгуку, и после третьего такого увиливания, он самостоятельно начинает двигаться, не позволяя старшему остановиться. Сону слабо улыбается, радуясь, что разозлил младшего. Не щадя омегу, брюнет резко и глубоко вставляет, начиная стонать в голос. На долго Чонгука не хватает, он вскоре изливается в рот, дожидается, пока омега оближет член, собирая остатки спермы, и обратно оденет боксеры. Как же хорошо, когда под рукой всегда есть такая «подстилка», — каждый раз думает брюнет, засыпая после оргазма. Омега уже подошел к шортам, но оглянувшись, увидел мирно сопящего Чонгука. Натянув последнюю часть гардероба и укрыв одеялом, омега выходит из комнаты в душ, чтобы снять напряжение.