***
С наступлением темноты раздаются первые раскаты грома. По прогнозу дождь не передавали, Чимин только что перепроверил, но легче не стало. Любимый хен все еще не пришел, а еды в холодильнике не наблюдается. Требовательный желудок в который раз запевает унылую песню, как бы говоря, что чаем его не обмануть. «Еще не сильно поздно, я могу сам купить еды», — рассуждает Пак, замечая несколько купюр на столе. Прикидывает в уме, что можно за это купить, и улыбается, потому что сумма кругленькая получается. Одевшись потеплее, омега закрывает дверь и не спеша спускается по ступенькам. На улице дует сильный ветер, отчего капли дождя, которые кое-где остались на листьях деревьев, падают вниз, по закону подлости прямо на голову рыжеволосому. «Я думал, что пришло потепление», — ежится омега, вжимая голову, потому что о шапке совсем забыл. Маленькими, но быстрыми шажками омега семенит в сторону круглосуточного магазина, не представляя о том, что он там сможет купить. Сворачивая еще раз налево, рыжеволосый резко отпрыгивает назад из-за неожиданного столкновения с кем-то. Не поднимая головы, омега извиняется и уже думает уйти, как резкое «опа, какие люди» и сильные руки на плечах делают первую попытку остановить движение. Несмело Пак поднимает взгляд, уже зная, кто окажется напротив него. Хриплый смех на реакцию слабого и беззащитного омеги вызывает мелкую дрожь в теле старшего. Чонгук видит страх в глазах и скалится еще больше, одаривает несильным подзатыльником, как бы готовя к дальнейшим, более тяжелым ударам. Маленькие ладошки поднимаются вверх в примирительном жесте, но альфе на это глубоко плевать, уж больно давно Чимин не получал. Чон знает все слабые места рыжика, поэтому лишить того равновесия не составило труда, один удар — и он валяется на холодной, еще не успевшей высохнуть земле. «За что?», — еле шепчет омега, поднимая взгляд подбитой дворняги на обидчика. А Гук действительно железный, даже бровью не повел, лишь ухмыльнулся по злобному, как умеет и практикует, наступает красивым кедом на раскрытую ладошку старшего. Чимин кричит о боли, просит остановиться, но его будто не слышат, сила нажима увеличивается вместе с болью, а слезы больше не имеют смысла держаться в глазах. Под ногой слышится хруст и Чон широко распахивает глаза, боясь, что это палец Чима не выдержал и сломался, но убрать кед не спешит, наблюдает за реакцией омеги, но, не понимая из-за слишком болезненного вида, на всякий случай делает шаг назад. Пак мгновенно реагирует, прижимает ладонь к себе и тихонько дует, будто это ослабит чувство боли. Чонгук фыркает, думая, как поступить дальше. Однако ответ не заставляет себя долго ждать — из-за угла выбегает собака и несется как раз в сторону парней. Брюнет осторожно отходит назад, стараясь не подавать признаков волнения, но животное оказывается умнее, в два счета настигает пугливого альфу и лает со всей злостью, заставляя взять ноги в руки и покинуть улицу. Даже на физкультуре Чон так быстро не бегал, как бежал сейчас, однако дворняга этого не знала, потому что пустилась следом, и если бы не жалобно зовущий Чимин, Гук бы не оторвался и не ушел целым. Животное возвращается к омеге и садится рядом, как бы дожидаясь, пока парень придет в себя. Рука неимоверно болит, но Пак не скулит, поворачивается на спину и изгибается, запрокидывая голову назад. Темное небо и первые появляющиеся звезды предстают перед взором. Это одновременно и завораживает и отвлекает. Громкий лай собаки возвращает рыжеволосого в реальность, тот почти сразу поднимает голову и пытается встать, обнимает животное и благодарит за помощь, ведь если бы не она, неизвестно, что еще Чон натворил бы. — Хэй, Чимини, ты чего не дома? — Юнги заметно ускоряет шаг и вот он уже рядом, присаживается на корточки и заглядывает в глаза младшего. Рыжику стыдно, он всячески пытается прервать зрительный контакт, но требовательные пальцы, схватившиеся за подбородок, поступают по-своему. Внимательный и обеспокоенный взгляд альфы старательно изучает лицо младшего, пытаясь прочесть все эмоции. — Ты плакал? Чими, ну ты чего? Младший просто закрывает глаза, не в силах сдержаться. Слезы так и норовят политься с новой силой, но перед Юнги никак нельзя представиться в таком виде. Пак думает, что будет наказан, ведь альфу такое не обрадует, но внезапно смягчившийся голос вселяет доверие, а крепкие объятия все-таки добивают окончательно и младшего накрывает волной истерики. Зеленоволосый аккуратно поднимает омежку на руки и не спеша идет в сторону дома, не переставая поглаживать по голове. Пак не сразу понимает, что его несут, но когда осознание приходит, реагирует резко, стараясь слезть с хена, но после очередной неудачной попытки шепчет о том, что дома нет еды. Юнги стыдно за то, что его Чими весь день сидел голодным, поэтому, отвечая, что он все купил, щеки покрываются румянцем, а взгляд отводится куда-то в сторону. Последовав примеру рыжика, старший так же шепотом просит прощения и дарит нежный поцелуй в лобик.***
Дома Чимин себя чувствует в безопасности только тогда, когда рядом есть Юнги. Пока тот пошел на кухню разбирать продукты, Пак шмыгнул в ванную комнату, чтобы посмотреть, как сильно пострадала рука. Правая, как назло, ведь теперь не то, что писать, но и есть будет нелегко. Все кости вроде на месте, но двигать пальцами все еще больно, даже прохладная вода не спасает. Такое покраснение Юнги не сможет не заметить, поэтому необходимо срочно придумать отмазку. Рыжик нервно кусает губу, размышляя о более правдоподобной версии неудачного падения. Осторожный стук в двери до одури пугает младшего, но тот аккуратно ступает по белому кафелю на носочках, как бы боясь кого-то спугнуть (может, себя?). Зеленоволосый стоит, скрестив руки на груди, и грозно смотрит омегу, как будто тот совершил какую-то оплошность, но неожиданно по волосам проехалась рука, и на сердце стало чуточку легче. Пользуясь минутной слабостью омеги, Юнги хватается за больную руку и внимательно осматривает, краем глаза замечая реакцию рыжика. — Что это такое? — тихо начинает Мин, пряча глаза за челкой. Его Минни причинили вред, а он не смог быть рядом. Чувство вины давит, и боль ощущается внутри, будто это на его руку страшно посмотреть. — Хен, я… Понимаешь, неудачно упал. — Не ври мне! — голос повысился непроизвольно, ни один, ни другой того не ожидали, оттого и дернулись оба. — Я не буду тебя ругать, просто расскажи, как все было, — уже более спокойно продолжает старший. — Не могу, хен. Потому что меня могут избить еще больше. Давай ты притворишься, что ничего не видел, — вырывает руку из хватки, но та резко усиливается, причиняя дополнительную порцию боли. — Мне больно, пусти, — уже вопит, не глядя на альфу. — Еда на столе. Юнги все же разжимает пальцы и делает шаг назад, как бы говоря, чтобы омега отправился есть. Тот неуверенно шагает вперед, но Мин не смотрит. Лишь тянется к пачке сигарет, завалявшейся на дне рюкзака, и закрывается на балконе. Закурить сразу не получается, зеленоволосый неожиданно для себя залипает на то, как горит огонь, но позже будто просыпается и поджигает палочку. Все мысли крутятся вокруг Чимина, но никак не могут собраться в кучу. Юнги искренне не понимает, почему омега так боится рассказать, а еще думает о том, что не достаточно времени уделяет младшему, раз тот все еще не доверят. Если он член семьи, к тому же и истинный Мина, то должен доверять и делиться своими переживаниями, думается Юнги, но вот на практике пока такого не наблюдается, Пак по-прежнему закрыт и не подпускает старшего ближе. Проходит много времени, на улице окончательно стемнело, участки асфальта еле освещены фонарями, а рев мотора мотоциклов возвращает Юнги на Чеджу, когда он так же катался по городу на высокой скорости. Тогда казалось, что мелкий на сто процентов доверяет, однако сейчас ни в чем нельзя быть уверенным. Маленький кулачок несмело стучит по стеклянной поверхности двери балкона, вызывая испуг у альфы. Чимин виновато смотрит и просит вернуться в дом, потому что «очень холодно, я не хочу, чтобы ты замерз». Зеленоволосый усмехается, потому что его характер куда холоднее мартовской погоды, но все же слушается, входя в теплую квартиру. Свет включен лишь на кухне, именно туда и следует Мин за омегой. Тарелки с едой так и стоят нетронутыми, что задевает Юнги. Он очень старался, а Чим даже не решился попробовать. Зато по пару, исходившему из носика чайника, видно, что Пак выпил не одну кружку чая в ожидании своего хена. — Ты почему не ел? — хрипит альфа, которого внезапно пробрал кашель. — Я хотел дождаться тебя. Пальчики теребят край майки, а голова опущена вниз. Стыдно. Неловко. Рыжик что-то хочет сказать еще, но слова будто застревают в горле, отчего рот то открывается, то закрывается. Юнги ставит тарелки в микроволновку, старательно делая вид, что не замечает поведения Пака. Достав аптечку, Мин садится за стол и жестом приглашает Чимина сесть рядом. Втирая мазь в нежную кожу, альфа дует, чтобы было не так больно, и только когда закончил бинтовать руку, посмотрел в глаза и начал свой монолог: — Послушай, я не буду пытать тебя по поводу того, что сегодня произошло, но и не оставлю просто так. Рано или поздно я узнаю этого типа и тогда уже смогу разобраться. Я не хочу, чтобы тебя кто-то избивал, ведь ты даже защититься не можешь, поэтому мы с Джуном обучим тебя, — задумавшись о чем-то своем, Мин не сразу слышит оповещение микроволновки, что еда подогрелась. — Кстати, о учебе, как у тебя дела? Чимин давится едой и мямлит что-то невнятное, пытается перевести тему, но Юнги не так-то просто сбить с мысли. Узнав, что младший не дружит с рисованием, альфу распирает смех, а на глазах появляются слезы. «Тащи бумагу и карандаши, накалякаю», — сквозь смех говорит зеленоволосый, отодвигая тарелку в сторону, забывая о еде. Получив оборудование, Мин серьезно смотрит на Чимина с минуту, затем переключается на его неудавшийся рисунок. Брови сами взлетают, а рот открывается от удивления. Спрятав творение как можно дальше, альфа хватает чистый листок и делает первые наброски. Рука трясется и линии получаются прерывистыми, зато все вместе составляют достаточно ровный и аккуратный контур. Склонившись над столом, зеленоволосый, не отрывая взгляда от наброска, только и успевает давать указания по поводу цвета карандаша. Чимин только и успевает выполнять просьбы, стирает выступившие капельки пота на лбу хена, и старательно отводит взгляд от того, что ему необходимо завтра сдать. Рыжеволосому неловко из-за того, что Юнги вынужден делать его домашнюю работу вместо того, чтобы выполнять свою; а еще он чувствует себя крайне неудобно, ведь до этого никто не то, что не делал, но и не помогал с объяснением домашнего материала. Рука резко останавливается, а взгляд задерживается на картинке на несколько секунд. Пак осторожно смотрит на хена, а затем нерешительно бросает взгляд на рисунок. — Кто бы мог подумать, что мой хен художник? — выдыхает Пак, аккуратно поднимая лист к глазам. Мин усмехается, говоря, что художник из него никакой, но на уровне любителя получается достаточно хорошо. Чимин лезет обниматься и благодарит бесчисленное количество раз, он действительно в восторге от работы, она даже лучше, чем-то, что рисовал Чонгук. Мысли о брюнете вовсе не радуют, и улыбка стремительно покидает милое личико. Юнги делает вид, что не замечает перемену в настроении, и тянет тарелку с уже остывшей едой на себя, быстро доедает и аккуратно кладет в раковину. Завтра помоет. Уже падая на расправленную кровать, Юнги проваливается в полудрему, не чувствуя, как Чимин смущенно устраивается под боком. Неожиданный телефонный звонок вызывает недовольный стон, и если бы не омега, услужливо передавший гаджет, Юнги бы сразу послал ночного собеседника. — Не время спать, сын мой. Тетушка возвращается, — хрипит отец и завершает вызов.