Встреча, подаренная судьбой

Чимин считал, что ему невероятно повезло с тем, что уже в столь юном возрасте его нашел истинный альфа в приюте (пусть и случайно) и забрал к себе. Пусть все было неожиданно, волнительно и даже пугающе, Пак верил, что все не просто так случилось. Эта встреча не была случайной, о ней было заранее записано в книге его судьбы. Казалось бы, в какие сказки может поверить сирота, оставшийся один-одинешенек в холодном приюте на последующие годы, но Чими верил, не столько в силу возраста, сколько из-за воспоминаний, в которых родители с улыбками вспоминали их первую встречу, полностью уверенные, что без судьбы дело не обошлось. Свою веру они и сыну передали, обещая, что с ним все будет так же. Кажется, предсказание сбылось. И теперь, уже думая о далеком будущем, которое может быть не таким чудесным и волшебным, как пишут в сказках, омега всем сердцем верит, что простого человеческого счастья ему хватит. Рыжик больше не волнуется, что может прожить отведенное время в одиночестве, но вместе с тем очень бережет каждый проведенный момент рядом с человеком, с которым комфортно будет не только сейчас, но и через двадцать лет, и через пятьдесят. И, если бы было возможно, Пак посвятил бы альфе все, что можно и нельзя. Целую вечность. Пусть сейчас он еще ребенок, уже на подсознательном уровне понимает, что Юнги порой хочется чего-то большего, чем невинные поцелуи и крепкие объятия. И сколько бы это ни пугало, младший понимает, что в скором времени и сам будет желать подобного, к тому же это его любимый хен, волноваться вообще не стоит. Поэтому он и пытается дать это большее альфе и уже почти не смущается столь интимных прикосновений, но, натыкаясь утром пятой точкой сзади на что-то твердое, не может оставаться равнодушным и сбегает, пряча лицо в руках. Как бы он себя не заставлял думать, что все хорошо, и он никуда не спешит, тело до сих пор кричит, что оно не готово. Да и не только тело. Но Чимин считает это своим упущением, ошибкой, корит себя за то, что не может потерпеть, ведь для хена ничего не должно быть жалко. Спрятавшись в душевой кабинке прямо в одежде, мальчик надеется, что о нем все забудут, но уже сейчас, слыша копошение и звуки посуды на кухне, понимает, что совсем скоро его позовут кушать, и он не отвертится. Но его беспокоят еще раньше, чем можно было представить. Забегая в ванную, омега даже не подумал о том, чтобы закрыть дверь, и именно поэтому сейчас кто-то беспрепятственно попал внутрь и уже шуршал одеждой. Ну да, с утра не мешало бы помыться, и, если это, не дай Бог, тетушка со своими формами, то Чимина можно уже сразу в реанимацию везти. Боясь пошевелиться, парень сильнее вжимается головой в колени, чтобы не видеть чужое нагое тело, и когда чувствует легкое прикосновение к макушке, невольно вздрагивает. Теплая ладонь медленно скользит вниз, заботливо заправляет прядки за уши, которые вскоре выпадут ко всем остальным. Пак осторожно выглядывает из своего «убежища» и тихонько ойкает, видя мягкую улыбку хена. Тот специально присел на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне, и пусть ему сидеть так не совсем удобно, он продолжает смотреть на омегу, чтобы попытаться прочесть его мысли. Кажется, тот не сильно смущен, но что-то серьезное волнует его, и, если бы не небольшая проблема старшего, он бы во всем разобрался сейчас. А так он осторожно просит освободить ванную комнату, помогает младшему слезть на пол, подхватывает и прижимает тело к себе, пока еще ноги не могут держать, и еле дожидается момента, когда можно закрыть дверь, после чего, даже не зайдя в кабинку, срывает полотенце, обернутое вокруг бедер, и окольцовывает рукой давно вставший член. Первые движения он даже не чувствует, а может из-за сильного напряжения не может этого заметить, оттого начинает водить рукой быстрее, порываясь сорваться на бешенный темп. И все-таки сдавшись совсем скоро, он понимает, что контролировать действия и мысли не получается, Мин словно смотрит на себя со стороны и не до конца понимает, почему он так остервенело дрочит, бессовестно представляя своего невинного малыша под собой. Рука быстро двигается вперед-назад, совсем не так, как раньше, уже не уделяя особого внимания чувствительным местам, и Юнги тихо постанывает от приятных ощущений, не пытаясь даже включить воду, чтобы заглушить звуки. Это неправильно, так не должно быть, но, тем не менее, развратный образ из головы никуда не деется, а фантазия продолжает рисовать неприличные картинки с участием Пака в главной роли. И вот, кончив себе в руку, альфа сползает по двери на пол, при этом несильно ударяется затылком и дышит часто, словно пробежал длинную дистанцию. Тело расслабляется, глаза закрываются, Юнги совсем не хочет что-то делать, но отморозить себе зад, и кое-что другое совсем нет желания, оттого и травит себя мыслями о том, что нужно переместиться как можно скорее. Соскрести себя с кафеля оказывается не таким простым делом, но у Мина это получается, и, если бы были силы, он похвалил бы себя. А так он вваливается в душевую кабинку и включает воду, чтобы поскорее смыть с себя следы преступления. Мысли о Чимине, правда уже без контента 18+, заполняют голову альфы, и тот всерьез беспокоится из-за того, что может волновать его солнышко. Нужно обязательно во всем разобраться, но во время похода это вряд ли удастся. Зеленоволосый не надеется, что успеет все сделать за рекордные сроки, но хотя бы избавить тонсена от переживаний считает своим долгом. За завтраком с некоторого времени в этом доме шумно. Если бы не гости, Юнги, скорее всего, сейчас бы пытался придумать то, что можно сказать Чимину, а тот, в свою очередь, не отрывал бы взгляда от тарелки и даже не пытался помочь старшему. А так все тихо посмеивались в кулак, слушая рассказ тетушки о том, как храбро та сражалась с зеленым драконом во сне. По сути, там не было ничего примечательного, но из-за серьезного вида и сильных взмахов рук не смеяться не хуже, чем на юмористическом шоу, было невозможно. Выпучив глаза, брызгая слюной и согнув руки в локтях с растопыренными пальцами, словно она — это дракон, тетя уже была готова лезть через весь стол к Чимину, сидевшему ровно напротив, и уже даже разлила миску с супом, неуклюже поставив руку-лапу на ее край, но под одновременные возгласы альф остановилась. А Пак ведь и правда испугался, что тетушка, а вовсе не дракон, кем она себя возомнила, его съест. С такой фигурой, наверное, люди становятся всеядными, в расширенном и немного пугающем понимании. Потому и прижался неосознанно к руке хена и спрятал лицо в плече, скорее всего, совсем как летучая мышка — жертва дракона из сна. В душе Юнги плакал от такого доверия и привязанности, но в реальности лишь счастливо улыбался и обнимал младшего в ответ, бросив недоброжелательный взгляд обидчику. Где-то сбоку Хосок фыркнул, говоря о том, что любой прием пищи превращается в романтику, и совсем скоро он станет свидетелем уже чего-то не такого невинного. Чимин покраснел от такого заявления, и хотел было отстраниться, но сильные руки альфы на спине не позволили себе этого сделать. Немой диалог братьев наблюдать он не мог, но догадывался о выражении лица своего альфы. А скорый поцелуй в макушку стал последней каплей, и Пак запищал от счастья на высоких нотах. Теперь ему и правда нужно больше стараться по отношению к хену и не бояться чего-то твердого сзади. Но все эти переживания испаряются, как только парни выходят на улицу. Точнее, из-за транспорта, на котором предстоит передвигаться на протяжении большей части похода. Чимин раньше никогда не сидел на велосипеде, лишь видел из окна своего приюта, как катаются мальчишки, и иногда замечал на экране телевизора, случайно бросив на него взгляд. Но говорить об этом хену Пак стыдится, ведь это же обычный велосипед, который есть почти в каждой квартире, которым пользуется большинство учащихся для того, чтобы как можно скорее и со всеми удобствами добраться до нужного места. И пока Мин занят чем-то своим, омега подходит ближе к железному коню, даже не пытаясь сдержать восторга и широкой улыбки, несмело проводит пальцами по контуру руля, бросает взгляд на педали и тихонько попискивает в предвкушении поездки. Очень хочется прокатиться, но появляющийся страх из-за неумения управлять сковывает, стирает улыбку с лица, и рыжик прижимает игрушечного щенка к себе, как бы защищая себя таким вот образом. Юнги отвлекается от последних приготовлений, и, видя замешательство младшего, улыбается самым уголком губ и треплет рыжую макушку, закидывает толстый походный рюкзак за спину и предлагает Паку разместиться на багажнике, предварительно подстелив его мягкой кофтой, взятой на случай плохой погоды.

***

Дети — это цветы жизни, неважно, непослушные или плаксивые, шумные или беспокойные, драчливые или невежливые, жадины или ябеды, взрослые всегда стараются помочь, сделать что-то лучше: утешить и пожалеть, если коленка разбита, купить самую вкусную конфету, забрать последнюю игрушку с прилавка. Порой им даже совсем не важно, что благодарности в ответ никакой. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Чонгуку все это было незнакомо. С самого раннего детства он не знает, что такое ласка и забота, теплые руки папы-омеги, утешающие слова, яркие резиночки в волосах, собирающие пучок на макушке, купание в ванночке с игрушками, колыбельные перед сном, толстые книги со сказками, где добро всегда побеждает зло. Ему никто не помогал в простых действиях в роде одевания или кормления, никто не протягивал руку, если мальчик падал от бессилия на землю после длительного бега, никто не пытался стереть крупные горькие слезы обиды. Зато он знал о суровой реальности, жестокости мира, где все люди лишь притворяются хорошими для своей выгоды, на деле же выживают как могут. Весь детсадовский возраст мальчик провел в окружении дедячек-охранников, которые выдавали чистую одежду, свежеприготовленную еду, обеспечивали ежедневную физическую нагрузку, помогали с легкими поручениями верхушки, учили суровым правилам жизни и закаливали характер постоянными тренировками. Но иногда, когда никого не было рядом, мальчик мог себя порадовать общением с соседом, который был так непохож на него самого. Пару раз, как постарше стали, даже в город сбегали, где пришлось соврать о месте жительства, чтобы кататься на лучших качелях во дворе. На самом деле, не было у него никакого дома, был лишь угрюмый отец, который появлялся так редко, что о его существовании можно было легко забыть. Но с каждым его визитом кое-что оставалось неизменным — взгляд, полный злости, замечания и задания, после получения которых тренировки и требования значительно усложнялись, и даже думать об отдыхе было большой роскошью. Но вот однажды, когда пришла пора поступать в начальную школу, Чон-старший приехал, чтобы забрать сына в постоянный городской дом, где жил все это время. Как оказалось, здесь уже имелись постоянные жильцы, и в один день мальчик обзавелся целой семьей, которая включала теперь не только отца, но и старших братьев. А еще в маленькой комнатушке около кухни жил уборщик — единственная прислуга в доме — Сону, которого было неловко причислить к членам семьи, но и оставить без внимания было как-то неправильно. Такой радости Чон еще никогда не испытывал, от его яркой улыбки можно было показушно закрывать глаза, чтобы не ослепнуть случайно. Правда, лезть обниматься ребенок не решился, надеясь это сделать позже, когда ближе со всеми познакомится. Но оно и к лучшему — после недолгого приветствия и обеда в открытой беседке на улице глава семьи позвал Чонгука к себе в кабинет, и совсем не по-доброму объяснял, что радоваться даже при виде родственников запрещено. И крики альфы, и звуки ударов ремня, и детские всхлипы, и стоны были слышны за пределами кабинета, только вот никто не подошел после всего, чтобы спросить, в порядке ли мальчик. «Ты должен запереть свои чувства на замок, несносный мальчишка!». Прошло уже столько лет, но Чонгук до сих пор не понимал, зачем ему быть сильным, почему нельзя показывать свои настоящие чувства и переживания окружающим, особенно если он не имеет ввиду ничего плохого, но его воспитали так, что лишние вопросы должны остаться при себе, оттого парень не давал себе возможности расслабиться дома. Только вот рядом с Сону так не получалось, отчего-то маски стирались, оковы спадали, выстроенные стены трескались при виде этого омеги, не смевшего предложить ничего кроме своего тела. Только вот это была не жалость, Чонгук действительно мог быть собой. Пусть он не говорил конкретно, как ему все это надоело, и насколько больно, но положить свою голову на плечо позволял, пряча за чужой теплой тканью соленые дорожки. Открыто ему никогда не помогали, но Чону хватало того, что его не отталкивают и смотрят слишком понимающим взглядом. Очередной бессонной ночью мальчик проводил время с омегой, которого невольно будил не слишком тихими словами, сказанными сквозь сон. Однако сегодня все было иначе. Чонгук проснулся в холодном поту после еженощного кошмара и даже принял таблетки, стараясь не замечать влагу на щеках, но Сону так и не проснулся, продолжая хмурить брови и сжимая в пальцах тонкое одеяло. Брюнет тут же подбежал и приложил руку к чужому лбу. Складки под пальцами разгладились, а дыхание стало более спокойным, младший выдыхает облегченно и накрывает омегу еще одним одеялом перед тем, как покинуть комнату. Уснуть без снотворного не получится, но Чон даже не пытается его найти, прокручивая в голове события последних нескольких часов. Безусловно, вина полностью его, и даже если Сону будет утверждать обратное, Гук никогда не поверит, он прекрасно различает ложь старшего, да и сам он все понимает, не первый день живет. Проведя около получаса в ванной комнате, альфа так и не смог избавиться от тяжелых мыслей, зато смыл пот и дрожь от постоянного кошмара. Что делать полночи, мальчик не представляет, но из-за того, что сна ни в одном глазу, решает сделать что-то полезное, например, убраться в комнате, собрать вещи в школу, отыскать свои скетчи для начальника на будущей работе. И вновь мысли возвращаются к «подстилке» семьи. Раньше ей просто пользовались, чтобы снять напряжение, утолить голод, да и для создания уюта в квартире альф, но сейчас брюнет остро чувствует привязанность к этому человеку, тепло, которого так не хватало на протяжении всего времени, а еще благодарность, которую нужно как-то выказать. Чон не заметил, как кулаки непроизвольно сжались, а зубы стиснулись. Очень хотелось разобраться с отцом, отомстить за чужие боль и страдания, но, к сожалению, сейчас он никто, и такой проступок сыграет на репутации далеко не последнюю роль. Ближе к рассвету Чонгук перебирается на кухню, где после детального изучения рецептов приступает к готовке. Ранее он мог только иногда наблюдать за этим делом, когда сильно выматывался или, когда было очень скучно, оттого руки слегка дрожали, почти каждое действие вызывало сомнения. Тем не менее, на вид все блюда были намного лучше, чем представлялось, ничего не подгорело и сохранило свою форму. Мальчик улыбается, вдыхая приятный аромат, исходивший из сковороды, но вошедший сонный брат, нагло своровавший пару котлеток, вызвал негодование и неслабый удар ногой. Чонгук и сам не знает, чего ожидал от семейства, может, похвалы или высказываний, как же хорошо приготовлен завтрак, но видя, как альфы с жадностью поглощают свою порцию, даже расстроился, понимая, что им абсолютно все равно, для них все обыденно. Особенно если учитывать, что никто даже не поинтересовался, куда пропал Сону и почему до сих пор не собрано бенто. Каждый в привычной для себя тишине наполнял свой контейнер едой, которая была выложена из холодильника, и никто не обращал внимание на все больше поникающего Гука. Все были в курсе, что делал глава семейства с «подстилкой» ночью, оттого и заикаться никто не хотел, особенно если тот отбросил коньки. В личные дела здесь принято не вмешиваться, но именно в этот момент Чон понимает, насколько эгоистично это может смотреться со стороны. Обидно, что даже этого высказать он не может, а даже если и скажет, никто не отреагирует должным образом.

***

Просыпаться в крепких объятьях — мечта не только каждого омеги, но и любого человека в принципе, который хочет обрести счастье. Просыпаться в теплых руках любимого альфы приятнее вдвойне, и по началу Джин думает, что это всего лишь желанный сон, а его пара привычно сейчас занята чем-то другим, но почувствовав горячее дыхание и чужие губы на шее, убедился в реальности всех событий. Руки сами легли на макушку и стали ласково поглаживать, губы растянулись в широкой улыбке, а урчащие и мурлыкающие звуки омеги от удовольствия не прекращали вырываться. Ладони собственнически проводили по голому торсу, сжимались на боках, встречали легкое сопротивление и вновь возвращались вверх, немного грубо сминая кожу, но не причиняя боли. Все действия были неспешными и даже какими-то ленивыми, но брюнет все никак не мог понять, выпадает он из реальности, или ему только кажется, что все происходит медленно, ведь еще секунду назад чувствовался несильный укус в месте перехода шеи в плечо, а теперь влажный язык обводил ореол соска, играл с затвердевшей горошинкой, прикусывал зубами и оттягивал, вырывая несдержанные стоны. Слюна покрывала потемневшее пятнышко засоса прямо под соском, а язык то быстрыми, то медленными движениями разносил влагу. Губы сомкнулись, Намджун с прикрытыми глазами принялся с особым усердием посасывать грудь партнера, подключал зубы и язык, чтобы четче слышать приглушенные ребром ладони звуки. Джин распахнул глаза и выгнулся навстречу ласкам, чем поспешил воспользоваться альфа, обвив старшего руками, которыми медленно водил по лопаткам, слегка царапая кожу и медленно спускаясь вниз. Ко второму соску губы приближались дорожкой легких поцелуев, язык слегка коснулся вершины, прежде чем пройтись по кругу и увлажнить новое место. Пальцы омеги сжимали то светлые простыни, то высветленные пряди партнера, притягивали голову еще ближе к телу, ноги обхватили пояс Джуна, но это вовсе не мешало двигать бедрами вперед-назад, создавая трение между своим возбуждением и возбуждением второго. Задницей сквозь тонкую ткань трусов омега чувствовал напряженную плоть, и с каждым мгновением у него возрастало желание ощутить ее в себе, из-за чего хотелось наплевать на все прелюдия и подготовку. Услышав долгожданный рык, старший замычал, не в силах собрать мысли в кучу и вылить в потоке речи. Но Намджуну и этого хватило, чтобы все понять. Тихо усмехнувшись, он вновь припал губами к груди, постепенно спускаясь все ниже, словно не он только что готов был поддаться искушению, лишь частые укусы и руки, избавившие от последней ненужной тряпки, говорили о том, что вскоре оба получат желаемое. Пальцы привычно пробежали по всей длине, остановились у головки, чтобы размазать выступившую смазку, слегка надавили на наружное отверстие уретры и круговыми движениями прошлись по нежной коже, слегка оттянули крайнюю плоть, постепенно спускаясь ниже, насколько позволяла длина пальцев, в то время как кисть полностью накрыла побагровевшую головку. Омега извивался под умелыми руками младшего, всецело доверяя и отдаваясь, закусывал губу и раскрывал рот в немом стоне на особо приятных ощущениях. Он знал, что выглядит соблазнительно и глубоко в душе удивлялся, как хорошо держится его партнер, что только сейчас начал проталкивать в узкое отверстие смоченные в смазке пальцы. Джин раздвигал ноги шире, двигался навстречу, преодолевая боль, лишь бы меньше мучить Джуни и доставить удовольствие. Но он, видимо, не спешил освобождать свою плоть, пристально смотря на обильно сочащийся член омеги, словно размышляя, что такого с ним можно сделать. «Не станет же он брать его в рот?..» — мелькает мысль в голове Джина за несколько мгновений до того, как чувствует поцелуи у основания. Слишком медленно, слишком нежно, но Джину нравится, он еле сдерживается, чтобы не подмахнуть бедрами, когда орган полностью скрывается во влажном рту, а пальцы особенно глубоко входят. Его медленно гладит сводная ладонь по внутренней стороне бедра, желая успокоить, только вот еще больше распаляет желание омеги. — Пожалуйста, — с придыханием и слезами в уголках глаз шепчет Джин. — Я уже готов, сделай это, наконец. И блондин не спеша отстраняется с пошлым чмоком, смущая старшего не столько этим, сколько взглядом, полным похоти и желания. Он слишком долго ждал, и награда будет высшим удовольствием, которой он будет наслаждаться как можно дольше. Не желая больше медлить, Ким поливает смазкой свой член и одним резким движением входит до упора, зная, что его примут. Он, и правда, хорошо растянул омегу, тому было почти не больно, но пальцы все равно с отчаянием впились в плечи, как бы прося о небольшой паузе, чтобы привыкнуть. Ким подчиняется и усмехается, оставляет смачные засосы на ключицах и плечах, пока не получает утвердительный кивок, и начинает грубо двигаться, вколачивая любимое тело в кровать. Движения резкие, быстрые, стоны громкие, шлепки тел друг о друга частые. Джин оставляет красные следы на спине, а Намджун еще несколько укусов на видном месте и синяки на бедрах от сильно сжимающих пальцев. Еще несколько глубоких толчков, и оба кончают на белые простыни с именами друг друга. Брюнет притягивает к себе Джуна, целует и утыкается носом в ключицы, жадно вдыхая чужой запах. Если бы каждое его утро было таким, проведенным вместе с любимым и, что немало важно, любящим человеком, он был бы самым счастливым на земле. Но, к сожалению, все хорошее заканчивается, когда только начинаешь расслабляться. Джин распластался на кровати, не желая сдвигаться хоть на сантиметр в сторону, и уход младшего в душ его не удивил, пусть даже если предложение отправиться вместе не было озвучено. Но когда тот начал одеваться и собирать рюкзак совсем не школьными принадлежностями, приподнялся на локтях и начал заинтересовано следить за каждым действием. — Ты решил уйти от меня из своей же квартиры? — шутит омега, поднимаясь с простыней. И развернутый ответ о школьном походе на три дня его несколько огорчил, они ведь только недавно отметили перемирие, но, с другой стороны, пока Джун учится, он должен проникаться обстановкой и впечатлениями о времяпровождении с одноклассниками вне школьного кабинета. Омега успевает накормить пару вкуснейшим завтраком, собрать кое-что с собой, поправить задравшуюся футболку и просунуть руки в задние карманы чужих джинсов, чтобы после подарить упомрачительный поцелуй и повиснуть пандой, не желая отпускать. Намджун по-доброму усмехается на все старания старшего, отвечает с охотой, пока не чувствует вибрацию телефона. «Пора», — чуть слышно шепчет блондин в любимые губы и в последний раз прикасается к ним своими. Киму хотелось бы побыть одному, чтобы поразмышлять о том, что происходит между ним и омегой, но присутствие Юнги и Чимина помешало не только этому, но и, возможно, опозданию, чему не был бы огорчен парень. Он бы со спокойной душой мог вернуться в теплый дом, где пришлось оставить Джина одного. А Джин времени даром не терял: с самого утра решил устроить стирку, поменял постельное белье, навел порядок в шкафу и в полках кухни, вытер пыль, а после похода в магазин разложил не только продукты, за которыми, собственно говоря, и шел, но и белую орхидею, привлекшую внимание своим одиночеством на прилавке. Разбирая свои вещи, омега нашел визитную карточку, о которой хотел рассказать Джуну, правда, из-за обстоятельств этого осуществить не удалось, и благополучно забылось. Когда он ходил на собеседование, чтобы устроиться педагогом-дефектологом, совершенно не думал о том, что ему предложат работу в модельном агентстве. Сначала это показалось неудачной шуткой, но, когда и директор заведения сказал, что эта работа намного прибыльнее, да и все данные в порядке, брюнет растерянно хлопал глазами. Не каждый работодатель скажет, что лучше устроиться к брату, а не к себе, ведь «это такие красивые люди губят себя на таких неблагодарных работах в центрах развития». Конечно, как можно так резко менять сферу деятельности, не обдумав и не обсудив с близкими, но Джин обещал подумать и перезвонить через несколько дней. Не думал он, что это произойдет намного раньше, и уж тем более с таким ответом. Ким был уверен, что за время без альфы что-то точно произойдет, и, скорее всего, не очень хорошее, но не думал, что все пройдет так быстро. Во вторую половину того же дня в квартире появился нежданный гость, который пришел как раз-таки к брюнету, являясь знакомым Намджуна. Этого омегу Ким узнал сразу. Он вчера вечером проводил время с его Джуном, нагло приставал к нему, прекрасно понимая, что тот уже нашел пару. — Миленько, — не без ехидства пропел гость, входя в чужую обитель. — Я здесь уже не в первый раз, но мы так и не познакомились. Меня зовут Ухен, и я являюсь омегой твоего альфы. Точнее, м-м, как бы сказать, — с наигранностью задумался Ухен, — я истинный омега твоего партнера, сожителя, любовника, ебыря… называй как хочешь, мне не принципиально. Как ты знаешь, истинных тянет друг к другу природой, и так произошло, что мы с Джуни встретились. Все не прошло гладко, как ты мог подумать. Мы переспали, оба были пьяны, но все равно чувствовали странную тягу. Он не успел вовремя выйти, и теперь я ношу под сердцем нашего ребенка. — Омега протянул использованный тест на беременность и заключение врача. — Полагаю, когда наши семьи встречались, его не было здесь дома, и ты был не в курсе всех событий. К сожалению, он пока не особо идет на контакт, при этом цепляется за тебя. Я не могу уже который день сообщить ему эту радостную новость, после которой он обязательно бросит тебя. Давай не будем все усложнять и позволим нашему альфе подчиниться воле природы и обстоятельствам. Ты уже взрослый и состоятельный, так что должен все понять и отойти в сторону. Ты ведь так и не нашел своего истинного, так почему бы не заняться поисками прямо сейчас? Джин не заметил, как Ухен встал на ноги и вышел из комнаты, как захлопнулась дверь, в ушах все еще звенели неприятные слова, а перед глазами стоял утренний образ Намджуна, уже не его Намджуна. Время шло, омега отходил от шока. Далеко не сразу он переварил и осознал то, ради чего пришел неприятный гость. Ноги подкосились, и голые коленки встретились с жестким полом с тупой болью, руки сжали в кулаках ткань свитера в районе сердца, а рот открылся в немом крике. Лучше не становилось, тело плавно полностью опустилось на пол, а вместе с ним и желание принимать условия, которые выдвинул мелкий наглец. В душе он выл раненным волком, выплакал все слезы, на деле же не проронил слезинки. А когда уже совсем стемнело, он поднялся с холодного пола и отправился на кухню, потому что пустой желудок требовал пищи. К еде почти не приглянулся, а то что съел, даже не почувствовал. Ни вкуса, ни чувства удовлетворенного аппетита. Он не тот сопливый омега из дорамы, который будет слезами и солями затапливать дом, не будет лезть в отношения чужого альфы, не будет сыпать проклятиями или в чем-то обвинять. Он сможет стать сильнее, вот только нужно дождаться утра, соскрести с себя рис и острый соус, в которые так бездумно опустил голову, а позже уснул, все-таки позвонить в модельное агентство, чтобы были собственные деньги, и отпустить то, ради чего жил раньше, оставив после себя маленький розовый стикер в виде сердечка с запиской.

***

После беспокойной ночи и запоздалого завтрака Тэхен чувствовал себя вареным овощем, но, тем не менее, его совесть не позволила тратить свободное время друга впустую. Ким в сознании, и даже все туговато соображает, так зачем ему нянька, которая появилась из-за обстоятельств, а не по собственному желанию. С вымученной улыбкой он выпроводил Ухена из квартиры, и как только закрылась дверь, со стоном опустился на холодный пол. Хотелось просто развалиться не шевелиться до тех пор, пока лучше не станет, но всю усталость и лень как рукой сняло, когда послышался писк из комнаты. Сначала он напугал тем, что, оказывается, кроме омеги здесь есть кто-то еще, а после недолгих размышлений о том, кто же это, тело само подорвалось с пола. Как можно было забыть любимого питомца? Посмотрев с жалостью на пушистый комок, который давно не ел, и прося бесчисленное число раз прощение, Тэхен насыпал корм в мисочку, и как можно скорее вернул в клетку, ожидая, когда свинка набросится на еду. Но, как ни странно, она успела своими маленькими лапками вцепиться в указательный палец и слегка прикусить его. От неожиданности Ким отпрыгнул в сторону, при этом тряся рукой из стороны в сторону, и совершенно не заметил, как впечатался спиной в полку. Секунда. А после книги с самого верха посыпались на голову непутевого Тэхена. Хорошо, что хоть руками прикрыть ее успел, и было не так больно, как в прошлый раз. Когда обвал закончился (Тэ так и не додумался отойти в сторону), брюнет с грустью взглянул на предстоящую работу в виде уборки из-за своей же неуклюжести. Взгляд невольно зацепился за белый уголок листка, выглядывающий из какой-то книги. Конечно, он знал, что это, на все же потянулся вперед и позволил себе взглянуть и окунуться в воспоминания. В большом доме было слишком одиноко, никто из слуг, учителей и даже игрушек не мог стать тем, кто мог бы развеять это неприятное осознание. Но однажды, играя во дворе с котом, мальчик наткнулся на забор, ограждающий его дом от соседского, и почему-то именно сейчас стало интересно посмотреть на то, что находится на той стороне. В бетонных стенах не было щелей, как было бы в случае с деревянным забором, поэтому пришлось карабкаться вверх. Дворецкого на улице не наблюдалось, да и из окон вроде никто не смотрел, омега сделал еще один шаг к цели, и хотел было поставить ногу на выступ, как его кто-то окликнул, словно видел приблизившуюся фигуру: — Эй, ты чего задумал? — пусть голос был детским, Тэхен испугался, но не подумал, что скрыть правду будет лучшим решением. — Хочу посмотреть на то, что находится за стеной. — Пройди вправо до упора, там можно пролезть через выбитую дыру. Омега удивился, он никак не мог подумать, что ему подскажут более безопасный путь, а не отправят играть дальше. Дойдя до угла, мальчик заметил, как с той стороны кто-то отодвигал камни, видимо, составляющие стену ранее, и на их месте образовывалась дыра. Очень не терпелось посмотреть, что же там происходит, Тэхен сам не заметил, как присел на корточки и пополз навстречу приключениям. А они и правда были. Сначала услышалось «подожди, куда лезешь» и крепкие объятия перед падением вниз с небольшого выступа. Открыв зажмуренные глаза, Ким увидел под собой мальчика его же возраста, смотрящего на него с интересом, и немного смутился, пряча взгляд где угодно, лишь бы не смотреть в такие красивые глаза. — Долго еще будешь лежать на мне? — усмехается черноволосый, не убирая рук с чужой талии и не отрывая взгляда от покрасневших щек и ушей. Омега мгновенно извиняется и вскакивает на ноги. Двор такой же большой, но не выглядит просторно, как у него дома. Здесь натянуты веревки для лазания, сооружены тренажеры, на деревянных щитах нарисованы мишени, и только где-то там виднеется небольшой дом. «Вот это да», — выдыхает Ким, внимательно разглядывая все, что есть. В ответ ему привычно уже усмехаются и опять лезут на пригорок, чтобы сложить камни стеной, на расстоянии закрывая дыру. — Ну что, пойдем играть? — спрашивает мальчик, закончив с маскировкой и отряхнув вымазавшиеся штаны. — А можно? — чуть дрожащим голосом интересуется, но уже ступает вперед. Мальчишка хватает руку своего гостя, и как можно скорее ведет его к своей «крепости». За щитами виднеется небольшое сооружение с соломой, небольшим окошком в стене и несколькими вещами рядом с ним. Подняв с пола деревянные мечи, он кидает один Тэхену, и удивленно поднимает брови, увидев, как тот еле поймал его. «Нападай», — шутливо выкликивает маленький альфа и встает на позицию. Брюнет не совсем понимает, что от него хотят, и махает мечом, как только может, так и не дойдя до «противника». Тот смеется и делает пробные удары, замечая, что ему не отвечают, как следует, и отбрасывает деревяшку в сторону, надеясь вызвать восхищение тем, что победит нового друга без оружия. Но тот почему-то аккуратно кладет на пол и свой меч, и смотрит с неуверенной улыбкой. — Ты ведь совсем не любишь драться? — с нотками грусти спрашивает мальчик, разжимая кулаки. Похоже, его новый знакомый не приучен к такому. И, получив утвердительный кивок, поникает, уже не радуется своему гостю и думает уже вернуть его на территорию замка по соседству, о котором ему рассказывали дяди, но, услышав робкое «может, ты бы научил меня?», расплывается в улыбке и делает захват, быстро проводя зажатой ладонью по светлым волосам. Друг хрипит и кашляет, но не сопротивляется и вырывается, боясь, что альфа передумает и бросит его. Рассматривая фото, которые тайно сделали от взрослых, где они со счастливыми улыбками сидят в крепости на сене у окна с теми самыми мечами, и на любимых качелях во дворе городского дома друга, на которые удавалось выбраться не так часто, Тэхен блаженно улыбается и прикрывает глаза. Как же хорошо, что любимый друг спустя несколько лет все еще рядом, хотя, возможно, тот его уже не помнит, но, если вызвать его на драку, он явно узнает странную манеру отбиваться и зажмет в крепких объятиях. Ким не следит за временем и удивляется, когда ему звонит напарник, выкрикивающий в трубку что-то о том, что в кафе появился новый сотрудник, «такой же мелкий, как и ты, а еще этот Чонгук очень красивый, и ты просто обязан его увидеть!». Неужели тот самый Чонгук? Взглянув на фотографии еще раз, Тэхен поднимается с пола и решает, что сегодня обязательно докажет, кто является его другом детства.

***

Чимину было не уютно с самого начала похода. Все началось со сборов во дворе незнакомой Паку школы, где на него не переставали кидать взгляды, смущая и даже обижая. К повышенному вниманию мальчик не привык, оттого и прятался за надежной спиной хена, не понимая, что так еще больше выделяется среди других. Ему не были рады, и он это понял. Одного человека он точно приметил, этот красноволосый юноша сжимал руки в кулаках, взглядом, полным ненависти, прожигал дыру в спине младшего брата одноклассника. Хорошо, что рядом был Юнги, который не отпускал омегу ни на шаг от себя и переводил его внимание со своих «друзей». Еще был и Намджун, однако он погрузился в свои мысли, и автоматически входил в число тех, кому было все равно. Было решено, что учащихся разделят не по классам, а на три группы, которые будут вместе добираться до места назначения, проходить испытания, жить в разных условиях по соседству и многое другое. Сначала отделили тех, кто взял с собой велосипеды, и по закону жанра главный «волк», точивший зубы на Чимина и Юнги, был как раз с ними о одной группе. На остальных, видимо, не хватило фантазии, их просто разделили по половой принадлежности: альфы и омеги с бетами. Сопровождающих взрослых было не так много, как ожидалось, но их хватило, чтобы понять, что расслабиться не получится, ибо не знающий пощад физрук с собранным в несколько сумок инвентарем уже говорил своим видом об обилии спортивных состязаний, после которых в любом случае будет болеть все тело. Рядом стоящий библиотекарь, по совместительству педагог-организатор, как-то странно улыбался, сверяя присутствующих со списками в руках, и совсем оставшийся в стороне молодой и неопытный медбрат, который просто ничего не знал, постоянно копошился в дорожной аптечке, словно что-то могло исчезнуть, пока он отвлекается на что-то. Как самый коммуникабельный, библиотекарь взял шефство над командой велосипедистов, физкультурник с ухмылкой косился в сторону альф, а горе-доктору уже оставались омеги и беты, которые никогда бы не доверили свои жизни и здоровье тому, кто даже не знает с какой стороны взять шприц. После проведения переклички, общего сбора телефонов и торжественного вступления было объявлено начало похода, каждой команде раздались карты-схемы, с помощью которых представители должны были привести свой отряд на место стоянки за определенное время (которое так и не озвучили из-за невнимательности). Тем самым представителем группы с велосипедами стал Вонхо — тот самый красноволосый юноша, который по совместительству был старостой группы, правда плясать под его дудку и слушать указания Юнги не хотел. Не из вредности или взаимной ненависти, просто плохое предчувствие не оставляло его. Кое-как он добрался до карты, и детально ее изучив, сказал, что сможет довести группу на место сбора, прекрасно зная, как «хорошо» ориентируется его коллега. И вроде большинство было «за», только вот сам Чон был иного мнения, и из-за его слишком вспыльчивого характера чуть было не ввязал в драку Юнги, который в такие моменты становится не менее буйным. Чимин еле успел схватиться за рукав брата, чтобы не позволить кулаку проехать по чужому лицу и чуть слышно прошептал: — Не надо. Потому что взрослые все еще рядом. В итоге вся группа должна была ехать за официальным представителем по малознакомой дороге на высокой скорости, чтобы случайно не отстать. Спустя полчаса скитаний по лесу, красноволосый сам подходит к Юнги, что устал и с прикрытыми глазами сидел на большом камне, и с насмешкой впечатал листок с картой ему в грудь и поспешно повернулся спиной, скрывая раздражение. Мин не сразу понимает, в чем дело, и за этот короткий промежуток усилившийся ветер подхватывает бумагу и несет прямиком в направлении холодной бушующей реки. Многие наблюдали за этой сценой, оттого сразу же подорвались со своих мест, оставляя вещи позади. Все как один вытянули руки вверх, чтобы словить бумажку, тем самым закрывая весь обзор Юнги, из-за чего тот больше злился, но присоединился к этому стаду, даже не подозревая, что в самом его начале подпрыгивает Чимин со своим небольшим ростом и пытается зацепить карту пальцами. Заметив небольшое возвышение в стороне, рыжик отбегает в сторону и взбирается на него. Так гораздо лучше, а главное, больше шансов спасти листок, который уже вот-вот долетит до реки. Шумно выдохнув, омега разбегается и прыгает, чувствует в руках карту и улыбается, совершенно не заботясь о том, что летит вниз прямо на каменистое дно. Где-то со стороны его грубо хватают за плечо, обеспечивая более мягкое приземление, которое от воды избавить все-таки не удается. Оба парня срываются с небольшого выступа, старший проезжает весь путь до реки на спине, пересчитывая корни и выступающие камни под громкие крики одноклассников, пока не чувствует спасительную прохладу, а за ней — твердые, но не такие грубые камни. Благо, здесь мелководье, и утонуть практически нереально. Где-то со стороны слышится топот ног альф и омег, но Юнги лишь с беспокойством смотрит на Чимини, плотно прижавшегося к нему и мелко подрагивающего. Как он резко успел оказаться в самом начале толпы, Мин не понимает, но страх за своего омегу и не такое может позволить. Через несколько мгновений его сокровище чуть ли не силой вырывают из легких объятий, а после и самого поднимают на чьи-то руки. Какой-то сильный альфа аккуратно держит легкое тело одноклассника, чтобы случайно не причинить боли, и выносит к месту, где все остановились на отдых. До места прибытия Чимину пришлось везти велосипед вместе с вещами и не отставать от одноклассника, который вез Юнги в нужном направлении. Красноволосый юноша так и не извинился, казалось, он не чувствовал своей вины, но все же плелся в самом конце, не желая общаться с кем-либо. И вот, когда были слышны чужие голоса, все заметно расслабились от осознания, что теперь они точно не заблудятся, и первое время все будет хорошо. Недалеко от широкой поляны расположился деревянный дом отдыха, река, а в самом центре — учащиеся старшей школы и их сопровождающие. Никто бы не подумал, что команда велосипедистов прибыла самой последней, и им уже успели поставить приговор, что опоздавшие спят на улице в палатках, которые им помогут поставить товарищи в одной игре-испытании на скорость. Омеги хотели было возмутиться, что у них есть раненный, но Юнги успел покачать головой в знак протеста. Взрослые заметили, но промолчали — позже все узнают. После проведения переклички ученикам дали двадцать минут свободного времени, чтобы освоиться и разложить свои вещи. Группы альф и омег разбрелись по этажам гостевого домика, в то время как «бездомные» продолжили стоять на улице. Намджун не пошел со своей группой, ему не нравились сборы и разборы вещей, вместо этого он отправился к другу, севшему на траву прямо в джинсах. Увидев оголенную спину с красными пятнами и кое-где застывшими кровоподтеками, которые с особым трепетом смывал Чимин, боясь причинить боль, Ким присвистнул и добежал последние десятки метров, чтобы прикрыть зрелище от посторонних глаз. Рыжик успевает ойкнуть перед тем, как блондин усаживается рядом с влажной салфеткой и помогает в отмывании, отчего Мин шипит, но почти сразу же затыкается. Он вовсе не хочет рассказывать о том, что было, и Джун, чувствуя это, ничего не спрашивает, но остается посидеть рядом. Как только вышли выделенные двадцать минут, в центр поляны выходит физкультурник, и с громким свистом сзывает всех к себе. Многие плетутся с большой неохотой, но под колкие замечания двигаются резче. Между деревьев видны натянутые веревки и канаты, многие уже догадываются, что это будет, но молча выжидают, чтобы убедиться в своих догадках. Полоса препятствий никогда не проходила мимо кого-то, каждый член команды где-то да был нужен. В качестве разминки предлагалась небольшая эстафета, где нужно было просто пробежать, оббегая перевязанное красной лентой дерево. Так как альфы были сильнее, им, как победившим, вручили белый флажок. После этого каждой команде раздали распечатки со своим маршрутом по сбору флажков, и, если бы общее прохождение было на время, всех взрослых не хватило бы, как бы близко они не располагались. Сначала было легко: найти флажки в месте густо посаженных деревьев, но Чимин долго не решался, уступая место ребятам постарше. Благо, нужно было определенное число игроков, и до него очередь просто не дошла. Но вот пройти по узкой тропе, обозначенной двумя канатами по бокам, с радостью согласился, отмечая, что с его маленькими ногами это вообще просто. Устрашающая станция «Маяк», где на дерево был вертикально подвешен канат, на котором нужно было перебраться на другую сторону «пропасти», очерченную линией, была как раз по вкусу Юнги, он без промедлений пристегнул себя карабином к канату, обхватил его руками и с блаженной улыбкой прокатился, не боясь, что ноги всего в нескольких сантиметрах от земли. Остальные были не так расслаблены, у них не так много опыта, но Вонхо с наглой ухмылкой вышел вторым, ничуть не хуже преодолев испытание. Омеги только успевали выдыхать и тихонько говорить, как же не щадит их физрук, ибо не омежье это дело, лазать по «паутинке вверх», или проползать как партизаны по песку, чтобы не задеть веревки. А вот когда увидели короб, который нужно было поднять на веревке с обратной стороны дерева, отходя назад, начинали со злостью стрелять глазами по потенциальным соперникам, пока Вонхо не объявил, что поднимать будет Чимина из-за возможности отомстить малого веса. Юнги слишком устал на предыдущих заданиях, чтобы рисковать и поднимать своего малыша вверх за флажком, но доверять красноволосому все равно не мог. С волнением он смотрел, как Пак пристегивается и кивает старшему, что готов, улыбается Юнги, оставшимся как можно ближе для подстраховки. И не прогадал с ролью, потому что на спуске Вонхо с меньшей аккуратностью отпускал веревку, и короб опасно раскачивался из стороны в сторону. Не менее чем остальные, перепуганный Чимин коалой обнимает хена, который остановил сооружение, как только смог дотянуться, незаметно для всех сдирая кожу на костяшках пальцев. К счастью, ничего опасного больше не предстояло, и после завершения полосы препятствий и подсчета флажков команда с радостью получила острое кимчи в качестве награды за второе место. Правда, покушать им не удалось, ведь дальше по плану был общий сбор дров и сучков для розжига костров, который стал своеобразной командной игрой на время. Тут уже, правда, сообщили точное время окончания сборов, и самые ленивые застонали, что за десять минут ничего не соберут, зато заблудятся, на что им ответили с гадкой улыбочкой, что так будет даже лучше. Юнги вовсе не хотел участвовать, больная спина давала о себе знать, но замечая подозрительные взгляды библиотекаря, закрыл глаза на свои «хочу» и отправился со всеми на задание. Он наблюдал, как старается его омежка отыскать как можно больше веток, и если не сам таскал, то просил это сделать альф из его команды, которые бесцельно ошивались рядом. К всеобщему удивлению, именно благодаря упорству маленького рыжика велосипедисты заняли первое место, и кое-что очень вкусное в награду. Правда, с разведением костра возникли трудности, и следующий приз отошел другой команде. Время близилось к обеду, и пока одна часть команды готовила еду, вторая устанавливала палатки на время. Омеги уже не так сильно обращали негативное внимание на Чимина, даже не только в силу уважения к Юнги, сколько из-за собственной усталости и желания все закончить поскорее. Тем не менее, самому мальчику в руки ничего, кроме яблока покушать не дали, говоря, что справятся сами, да и мелкий он еще для таких дел. «Кажется, все не так плохо», — думает Пак, надкусывая яблоко. После сытного обеда школьникам дали время на отдых, тихий час, ведь на вечернюю программу у них вряд ли хватит сил. Юнги сразу же развалился в палатке на спальном мешке, закинув руки за голову, Чимин был менее раскованным, и вместо полежанок предпочел обжить новый «дом». Но после недолгих поисков чего-то стоящего в рюкзаке и ленивого «ты там ничего не найдешь», словно прочитавшего мысли хена, с тихим вздохом опускается рядом и устраивается под боком, укладывает голову на грудь. Он слышит шипение Мина, однако не может понять причины, хочет спросить об этом, но чувствуя мягкие прикосновения к волосам, решает, что все в порядке. Чимин оглаживает бока альфы, ведь знает, что это нравится ему, и вздрагивает от шумного выдоха прямо на ухо. На интуитивном уровне младший прижимает ладони к груди, с которой успел убрать голову, и видя болезненное выражение лица, вспоминает. Как он мог забыть про спину? Переворачивая уже полусонного парня, он дрожащими руками приподнимает края кофты. Выглядит все совсем не привлекательно, а если вспомнить, как хорошо Юнги справлялся на сложных испытаниях в эстафете, можно было лишь представить, какую боль он испытывал и скрывал. Чимин нежно огладил не поврежденные участки кожи самыми кончиками пальцев и густо покраснел, услышав стон. Ему приятны такие прикосновения, или это реакция на самого Чимина? Омега не успевает это обдумать, его прерывает Чихен, неожиданно заглянувший в палатку. — Что здесь происходит? — тихим, но достаточно грубым голосом произнес он. У Чимина ползут мурашки по коже, ему стыдно, что его поймали за тем, что он пытался сделать своему альфе что-нибудь приятное, ведь, скорее всего, стон был услышан не только Паком. Но самое страшное — это то, что спина, пусть и не полностью, но оголена, и если это кто-то увидит, то проблем будет очень много. И, кажется, удача была не на их стороне сегодня. — Что это? — старший полностью расстегивает замок на палатке и лезет внутрь. — Н-ничего, — омежка запоздало возвращает ткань на место и прикрывает руками, чтобы не лезли, но ловкие пальцы педагога обходят смехотворную защиту, открывая всю правду. — Что… что с ним произошло? — голос отчего-то охрип, но Чихен постарался исправить это. Он внимательно вслушивался в детский лепет, разглядывая спину, на которой когда-то оставлял полосы в порыве страсти. В принципе, здесь нет ничего серьезного, но без обработки и тщательного ухода заживать все будет очень долго, мучительно. — Кто еще об этом знает? — Падение видела вся наша команда, а спину только я, Намджун и Вы. — Черт! — позволяет себе ругнуться омега в присутствии ребенка. — Сиди здесь, я скоро приду. Никому ничего не рассказывай. Чимин растерянно хлопал глазами, но одно он понимал точно — библиотекарь на их стороне, и рассказывать всем он не намерен. Может, все не так уж и плохо? Чихен вскоре вернулся с бутылкой воды и тюбиком детского крема. Смочив спину ученика и оттерев остатки грязи под тихие звуки альфы, педагог медленно провел пальцами, увлажненные кремом, по всей поверхности. По спокойному лицу и легкой улыбке можно было подумать, что библиотекарю все это безумно нравится, и если бы рыжик заметил, насколько интимными были его движения, то точно пришел бы к этой мысли. А так он сдерживался, чтобы не обнять любимого хена и не отстранить чужие пальцы на спине, принадлежащей ему. Казалось, крем уже размазался и втерся куда надо, но Чихен все продолжал водить руками с большим нажимом и слушать уже совсем не прикрытые стоны, пока Чимин все-таки не сдержался и обвил шею руками. Библиотекарь с прищуром оглядел ребенка и с нотками злости во взгляде вышел, бросив, что натрет альфу вечером. После пары часов сна Юнги чувствовал себя намного лучше, чем, когда только ложился. Спина уже не так сильно ныла, телу было тепло, видимо, от пушистого пледа, накрытого сверху, а еще что-то мягкое утыкалось в щеку. Оттянув рукой это что-то, альфа закрыл глаза и тихонько захихикал. Любимый игрушечный щенок Чимина «охранял» лечебный сон хена, и это было так мило, что парень захотел так пролежать как можно дольше, что совсем не вязалось с образом холодного и сурового альфы, которого знали все. Пересилив свое странное желание, альфа стянул с себя приятную ткань и вышел из палатки, надевая кроссовки на ходу. На поляне было оживленно. Похоже, одной из целей похода была командная работа, потому что проводимая игра опять же предполагала взаимодействие участников между собой всех трех групп. Заметив в руках физрука шаблоны веселой рожицы, альфа усмехнулся, ведь сейчас будет игра «Гусеница».* Самому ему доводилось быть участником этой игры, и слышать за спиной томные вздохи омег, стоящих позади него, и почти утыкающихся лицом в пятую точку для собственного удобства следующего человека, было для него нормой. У него не было причин смущаться ни своего тела, ни реакции окружающих, все было в порядке, но, глядя сейчас на своего Чимини, что планировали поставить в середину строя, сердце забилось быстрее, а ноги уже сами несли вперед, не ожидая команды мозга. В итоге он отбил Чимина в самый хвост после себя, искренне надеясь, что не сломает психику малыша своей привлекательной задницей (совершенно без преувеличений, по словам одноклассников) в обтягивающих джинсах. Но когда все участники присели на корточки, и Чиминова рука уже не могла не прикасаться к телу, Мин сам взвыл, понимая, что еще от пары приседов у него как некстати встанет член, и если вдруг Пак это заметит, ночевка вне палатки ему гарантирована. С обреченным стоном зеленоволосый кладет свою макушку на спину Вонхо, и под возмущенные возгласы типа «убери бошку, урод», «намотаю патлы на кулак и заставлю извиняться», «я по омегам, извращенца кусок» не может сдержать смеха. Пусть на него оглядываются другие, пусть альфа возмущается еще больше, ему слишком весело, чтобы думать о последствиях и непонимании Чимина. Похоже, эта вылазка не такая ужасная, как думалось в самом начале, и он сможет отдохнуть, провести время со своим омегой и поиграть на нервах одного козла.