Проводить тебя, Чимин-и?

В какой-то момент приходит осознание, что больше он так не может. Для того, чтобы понять это, на самом деле, нужна всего неделя. Пять будних дней, в которые он окончательно перегорает, и ещё два выходных, когда работа похожа на какую-то пытку, в которой Чимина жестоко истязают его собственные мысли. Его воспоминания. Чимин гаснет, как догорающая свеча. Он ни с кем не встречается больше, никуда не ходит и старается изо всех сил избегать Чонгука. Тот, конечно, вообще ни в чём не виноват, да и не по той причине Чимин прячется от него. Он просто знает, что другу не всё равно. А ещё тот попросит рассказать. И самое страшное, что Чимин промолчать-то не сумеет. Отвратительно. Что он сможет рассказать Чонгуку? Знаешь, я тут работал с одной экспериментальной штукой, так вот, походу я встрял в неё по полной. Это любовь, брат.... Чимина самого от себя тошнит. Ему интересно, почему он не может быть банальным парнем, как все. Найти себе девушку (ну или парня, только живого, блять!), встречаться с ней, цветы там дарить, конфеты и плюшевые игрушки. Почему нельзя быть обыкновенным, чёрт бы побрал эти сраные высокие технологии?! У Чимина понедельник и пара по английскому. А в голове чёрная дыра. Выглядит он тоже так себе, потому постоянно ловит на себе взгляды преподавателя, неодобрительные и чуточку обеспокоенные. Через каких-то минут тридцать тот не выдерживает и отпускает Чимина домой. «У вас, кажется, ещё три пары после моих? Не переживайте, я сообщу остальным преподавателям, что вас не будет по уважительной причине. Отдыхайте и лечитесь». Вот на счёт «лечитесь» он прав. Только лечить нужно не простуду, как можно было подумать, а голову. С этим чуточку тяжелее. Чимин плетётся по коридору к выходу и мечтает, чтобы какой-нибудь гениальный мозг создал супер компресс для излечения тупости, идиотизма и нездоровых мыслей. Приложить бы такой ко лбу и всё... «Не всё», - издевательски напоминает сердце. И ноет, сволочь, ноет так, что становится даже физически больно. Чимин вываливается на улицу, хватается рукой за стену и долго глубоко вдыхает утренний, ещё прохладный воздух. Есть одна существенная разница между больным и Чимином, если честно. Больной по кому-то человек - помешанный. Чимин же любит. Любит и всё тут. Он переживает состояние внезапного разрыва. Остро и сильно, потому что совершенно не был к этому готов. А самое паршивое, что любимый голос услышать больше нет ни единой возможности. Чимин закрывает глаза и вспоминает. Больше ему ничего не осталось. Три дня он прогуливает университет и ему не стыдно. Староста названивает ежедневно и уточняет, как дела. Дела не меняются, не движутся с мёртвой точки. Чимину радостно, что с мамой он говорит не каждый день, а не то в Город бы уже прибыла спасательная экспедиция, дабы вытащить сыночку любимого из какого-то там с ним творящегося дерьма. Экспедиция, к слову, предполагает женскую часть семьи во главе с матушкой. Помочь бы не помогли, наверное, но, может быть, хотя бы отвлекли. Чимин малодушно хочет сбежать домой. Каких-то семь часов на поезде, и он окажется далеко от всего этого. А родные стены, говорят, лечат лучше любых таблеток и лекарств. Но он, конечно, никуда не уезжает. А на четвёртый день едет в офис. - Чимин? - Хосок удивлённо смотрит на него. В будни они видятся редко, поэтому такую реакцию понять можно. - Привет, хён. - Привет. Ты чего? Случилось что? Чимин тихо вздыхает. Случилось. И уже давно. Но вдаваться в подробности он не хочет, просто... - Я вот навигатор приехал сдать. - Что... - Не могу больше работать, хён. Я знаю, мне нужно с Намджуном поговорить и ещё какие-то мелкие проблемы уладить. На днях ещё заеду. А пока просто забери это... Хосок подходит ближе, сводит брови и хмуро осматривает его. Чимину неуютно, потому что ощущение, что сейчас придётся раскрыться перед ним даже похлеще, чем могло бы выйти с Чонгуком. Но Хосок не спрашивает ни о чём, и Чимин благодарен. - Может быть зря ты так? Возьми таймаут, отдохни... - Нет, хён, таймаут тут не поможет. Я не устал, понимаешь? Дело вовсе не в этом, - Чимин качает головой и криво усмехается, понимая, что без объяснения всё равно не выйдет. - Ты смеяться будешь, но я влюбился в эту вашу экспериментальную программу. Тупо звучит, да? У Хосока такое лицо, будто ему хочется собственную голову об стену разбить. Он, наверное, рад бы что-то сказать на это, но слов у него просто нет. Да и что тут скажешь вообще, когда у тебя тут кучка идиота такая перед глазами и говорит всякую ересь? - Настолько серьёзно? - вдруг спрашивает Хосок. - Мне самому страшно от этого, - Чимин невесело смеётся и трёт ладонями лицо. - Потому я не могу больше тут быть. Не могу работать с этой штукой. Я вообще и жить-то нормально сейчас не очень могу, но тут у меня просто нет выбора. Прости, хён... объяснишь Намджун-хёну? Я потом приеду, правда, уволюсь уже официально. - Расслабься. Всё нормально. Лучше приходи в себя... и постарайся забыть, что ли? - Легко сказать. Но ты прав, стараться нужно в любом случае. Спасибо, хён. За всё. Пока. - Пока, Чимин-и... Чимин закрывает дверь рабочего кабинета Хосока и понимает, что вот-вот расплачется. Делает глубокий вдох, сжимает зубы и быстрым уверенным шагом направляется к выходу. - Алло. - Если ты ещё не придумал, как вернуть Чимина, у тебя сейчас есть десять секунд, потому что он только что сдал навигатор. - Что?.. - Юнги, мать твою, он увольняется! А знаешь почему?! Потому что влюбился в тебя, кусок ты бессердечного козла! И пока он окончательно не ушёл, советую тебе его догнать. Десять секунд, кстати, прошли. - Я твой должник, Хо! - Ну кто бы сомневался... Чимин замирает на крыльце и чувствует какое-то дежавю. Он совсем недавно стоял вот так же тут, когда Хосок сообщил ему о том, что программу не восстановить. Чимин всё ещё помнит, как жгло внутри и как пусто там было потом. Сейчас, если честно, мало что изменилось, разве только боль немного поутихла, притупилась. Утро тихое. В этой части города, которую он успел выучить как свои пять пальцев, почти всегда так. Солнце заливает своим ласковым медовым светом тротуары, дорогу, редко проезжающие мимо машины, отражаясь в их стёклах искристыми бликами. Ветер треплет волосы, забирается под рубашку и успокаивающе гладит кожу, которая моментально покрывается мурашками. Чимину совсем чуть-чуть легче сейчас. Он не чувствует той безысходности, которой накрывало все прошедшие с поломки нового навигатора дни. Теперь почти спокойно, хоть и муторно немного. Наверное, придётся постараться, чтобы идти дальше и не оглядываться на всё, что произошло с ним в тот странный месяц. Придётся научиться любить кого-то живого. Из плоти и крови. У кого нет такого голоса, как у его хёна. Нет такого смеха, саркастичных шуток, умения флиртовать и подъёбывать одновременно. Даже если бы Чимин и нашёл кого-то похожего, то подобное было бы сродни заменителю. Некачественному. И, откровенно говоря, ненужному. Чимин настолько уходит в свои мысли, что не слышит, как открывается дверь офиса. А в себя приходит только когда слышит тот-самый-голос, от чего даже волосы дыбом встают, кажется. Он обмирает весь, не в силах поверить в происходящее. И медленно, словно воздух стал плотнее и гуще, поворачивается на до боли знакомое: - Проводить тебя, Чимин-и?