Глупый альфа, хитрый омега

Все три месяца прошли дома, однако Юрий не мог понять где находился и вёл себя как будто его заперли в психбольнице. Разговоры через закрытую дверь, боязнь малейших прикосновений… И это была только первая неделя. К Юре пытался зайти дедушка, однако тот его не пустил к себе. Как бы он себя не уговаривал, сдвинуться с места и посмотреть на кого-то у него не хватало сил. Никого не запускал в свою комнату в течении двух недель. Он лежал на кровати и просто тупо смотрел в стену, в голове был полный бардак. Все это могло продолжаться и дальше, но один раз Отабек заглянул к нему ночью, он не спал. — Хэй, Юра, я принёс тёплое одеяло, на улице прохладно… Ответа конечно же не следовало ждать, но… — Бека… — Да? — Я проблемный? — Что? Нет. — А если правду? — Юра, я такое говорил? Говорил что ты проблемный? — Не-нет… — Вот видишь, я тебя люблю Юрий… — Я убил его… Отабек молчал. — Я убил человека… Застрелил… — Если бы не ты, я бы там погиб… — Но… Что же я теперь такое? Я боюсь теперь даже собственной тени… Я просто слабак… — Юрий… Отабек медленно подошёл к парню. — Не говори мне, что это неправда… Я жалок, но… Я не хочу тебя терять… Не хочу… — Я никуда не уйду… Все хорошо… — Бека, можешь поспать сегодня со мной? — Ты уверен? — Д-да… Юрий понимал, что сейчас ему страшно от любых прикосновений, но глядя как Отабек страдает от одного его вида, пытается привести свои мысли в норму. Казах лёг рядом, однако руками к нему не прикасался. — Обними меня… — Юрий, не заставляй себя… — Все хорошо… Казах аккуратно обхватив руками лёгкое тельце, нежно прижал его к себе. Плисецкий внезапно почувствовал тепло, его сердце забилось чаще. — Ну как? — Страшно, но тепло… — Юрий, боясь пошевелиться, пялился на стену впереди него. — Тигрёнок, я не хочу причинять тебе боли… Не торопись, я готов поддерживать тебя столько, сколько понадобится. С Юрия медленно спала дрожь и опасения. В этих больших и тёплых руках, он согревался с каждой прошедшей минутой. — Спасибо Бека… — медленно провалившись в сон под утро, волк медленно посапывал.

***

Проснувшись днём под гудение машин из открытого окна, Отабек не сразу заметил, что рядом нет Плисецкого. Сев и осмотревшись, он услышал небольшой грохот на кухне. — Бля… — прошипел русский, складывая упавший пластиковый стакан в раковину. Казах постучался и зашёл на кухню. — Д-доброе утро, Бека. — Доброе жаным… Как ты? — Наверное лучше… — волк стоял в тени, не приближаясь к солнцу. — Все ещё больно на свету? — Не так, как раньше, лечение помогает, но… Это все ещё больно… — парень выставив свои пальцы вперёд, к солнцу, тут же с шипением от боли убрал их обратно. На них появились тёмные синяки, а затем они медленно исчезли. Из-за препарата, которое ему вколол тот горе врач, Юрина кожа вступает в реакцию с солнцем, отчего происходит свёртывание крови, ожоги и синяки. Алтын взял его за руку, приложив ее к своей щеке, и сказал: — Все пройдёт, я обещаю… В груди блондина что-то екнуло и он резко потянув казаха на себя крепко обнял его. — Я ненавижу себя, за то, что делаю тебе плохо, Бека! Я так хочу поцеловать тебя! Так хочу снова выйти на улицу, не корчась от боли и не трясясь от страха! Я хочу снова быть нормальным… — русский плакал, уткнувшись носом в грудь альфы. — Ты особенный Юра. Ты настолько особенный, что быть нормальным для тебя оскорбление. Ты всегда отличался от всех людей, которых я знаю! Я люблю тебя разного! Злого, грустного, счастливого, уставшего! Есть миллион объяснений, почему мое сердце колышется при одном только взгляде на тебя, но самая главная останется только одна — потому что, я люблю тебя! Изумрудные глаза смотрели на барса удивлённым и в то же время благодарным взглядом. Тонкая, бледная ручка прошлась по густым, чёрным волосам. Обхватив шею, и притянув себя поближе к Отабеку, Юрий робко поцеловал парня. Это был словно их первый поцелуй. Лёгкий и воздушный, как суфле и приятный, как постель утром выходного дня. И совершенно захватывающий и притягательный как закат, наблюдаемый с крыш высотных зданий. — Совсем не страшно… — промолвил Юрий, отдышавшись после поцелуя. — Ещё… — снова примкнув к сладким губам, русский наслаждался этими минутами, по которым он так искренне скучал. Альфа и омега продолжали утреннюю рутину, даже не заметив, как тонкие солнечные лучи коснулись их сплетенных пальцев. Совсем не больно…