Виниту: путь в Великой Пустыне

      «Ночь заслоняет день, смерть заслоняет жизнь» — эту истину Виниту знал с детства. Мать, учившая его всему, чего знает в первую очередь познакомила именно с этим суждением на примере загнанного в прерии койота, медленно погибающего под жарким солнцем. В тот момент ему было не совсем понятно, что чувствует умирающее создание: страдаете или наслаждение. Со временем он понял, что в этом нет ничего плохого. Великий Дух забирает да собой лишь истинных воинов, готовых отдать жизнь за свою землю и свой народ. Те, кто все ещё жив — должны продолжать мирские страдания, так как не заслужили его благосклонности.       Виниту проснулся от утреннего дрёма в автомобиле, у окна. Яркие лучи солнца ослепительно светили ему в глаза и Виниту прикрылся рукой, повернул голову в сторону окна. Хуан Диаз молча вел машину и временами посматривал на Виниту, сидящего молча наедине со своими мыслями. У Виниту перед глазами всплывали воспоминания рассказов матери о «храбром и отважном отце», рассказы Ачэка о нем и все эти ужимки и насмешки со стороны общины Таос и слова вождя Охвиа, режущие не только уши, но и сердце юноши. Молодому человеку сложно представлялось, что его отец, изгнанный из селения из-за разногласий с Советом в идее того, как дальше жить таос стал преступником, а тем более убийцей. И эта мысль его удручала. В детстве он тысячи раз представлял себе, как мог выглядеть его отец и то, как бы они вместе разговаривали, ходили на охоту и рыбалку. Всего этого в детстве юного индейца так не хватало: простого родительского внимания и «крепкой отцовской руки». Виниту так хотелось взглянуть в глаза старику Канги и спросить за что он пережил все эти лишения. — Как спалось, амиго? Ты всю ночь ворочался и что-то бормотал под нос. Я подумал, что ты со мной разговаривал. А оказалось, что ты крепко спал. — Да, спасибо, сеньор Диаз за переживания. Мне правда плохо спалось. Снились кошмары… Какие-то виселицы, крики отчаявшихся людей и всадник на черной лошади, похожей на предвестника преисподней. — Жуть какая… Я не верю во сны и во всю эту чушь, но ты можешь быть спокоен: через сорок минут мы прибудем к окружной тюрьме и ты встретишься со стариком Канги. Спустя время на горизонте в пустыне показались высокие белые стены окружной тюрьмы. Подъехав к центральному входу, кадиллак Диаза был успешно припаркован и наши герои направились к контрольно-пропускн­ому пункту. На проходной сидела за монитором компьютера полная женщина в серой форме с галстуком. Всё её внимание занимал утренний выпуск новостей. Казалось, что в окружной тюрьме находятся заключенные, о побеге которых даже подумать никто не сможет. Но, это была всего лишь видимость. Женщина обратила внимание на пришельцев и со всей серьёзностью, свойственной её профессии, спросила что они здесь забыли. Диаз подошёл к ней ближе и сообщил, что вместе со своим другом — молодым индейцем из резервации Пуэбло-де-Тасо пришел навестить своего далёкого знакомого — Канги де Фернандес, добавив при этом, что у молодого человека нет документов подтверждающих его личность, положив в раскрытый журнал женщины несколько шуршащих банкнот. Выражение лица женщины изменилось и та, схватив журнал, пошла к начальнику тюрьмы за пропусками, попросив подождать пару минут.       Женщину пришлось ждать её полчаса. Вернулась она не одна, а вместе с начальником тюрьмы. — Вы — сеньоры, которые пришли в гости к Канги де Фернандесу? — спросил удивлённо мужчина в возрасте с седой испанской бородкой. — Да, это мы: я и мой друг — сеньор Виниту. А что здесь такого? — Впрочем ничего удивительного. Кроме того, что его на протяжении всего срока лишения свободы никто не навещал. — Тогда мы с Виниту будем первые. — с дружественной ухмылкой заметил Диаз. — Тогда сеньоры, Вам нужно поспешить. Так как через пятнадцать минут начнется казнь на электрическом стуле Вашего друга. Я бы на Вашем месте поспешил. — Отведите нас к нему быстрее, сеньор начальник…