Тьма или Солнце? Любовь или Смерть?

— Ты не забыла меня? — Первые слова, которые услышала Оливия, когда очнулась. Она протерла глаза и попыталась сесть, опираясь на локти. Оливия лежала на небольшом диванчике в огромном зале. Вокруг царил полумрак. Зал освещала только свечка, стоящая на столике у дивана. Все окна были занавешены. Малейшие звуки отдавались эхом по залу. Перед Оливией сидел Коди. В руках у него были глубокая прозрачная тарелка с водой и белое полотенце, запачканное кровью. Оливия не отвечала. Она не до конца понимала, где находится и что происходит. У нее сильно болела голова, будто кто-то стучал ей по вискам. Хэйл нахмурилась от боли и приложила руку к правому виску и ощутила влагу. Кровь. Коди аккуратно намочил кончик полотенца в тарелке с водой и, поставив блюдо на столик, потянулся к девушке и протер кровь сначала с ее виска, затем с руки. — Ты упала в обморок, там, в зале, и сильно ударилась головой, — почти шепотом произнес Коди. Оливия вдруг резко вспомнила все происходящее, и по коже пробежали мурашки. — Уилл… боги… — девушка попыталась вскочить с дивана, но Коди удержал ее. — Отпусти меня! — крикнула она. — Я должна спасти Уилла! Коди крепко сжал ее в объятиях. — Успокойся, Оливия, успокойся! С Уиллом все хорошо! — Я убила его! Убила!!! — Оливия страшно кричала, вопила, билась в истерике и пыталась вырваться. — Он жив! Все хорошо! — продолжал успокаивать Коди, чуть повышая голос и не выпуская ее из своих крепких объятий. Оливия сдалась и прекратила вырываться. Она обняла Коди и тихо заплакала, уткнувшись ему в грудь. — Всё хорошо, Оливия. Всё будет хорошо. Несколько минут они сидели так, не отпуская друг друга, а потом Оливия отстранилась, вытирая слезы. — Как твое самочувствие? — нежно, но встревоженно спросил Коди. — Я не знаю. Всё это время, на службе у Аида, я чувствовала такую силу, а сейчас ощущаю ужасную слабость, — прошептала девушка. — Аид забрал твои силы на время испытаний Зевса, — сказал Коди. — Теперь мы будем играть за команду Нико. — А потом я вновь вернусь к нему на службу… — догадалась Оливия. — Нет. Если мы выиграем, то Зевс наградит нас всех, и твоей наградой будет жизнь. А мы выиграем Оливия. Мы должны, — твердо сказал Коди. — Коди…за эти два месяца я забрала сколько жизней… сейчас, вспоминая это, я не имею никакого желания побеждать в этом состязании. У меня был выбор: работать наравне с отцом или мучаться на Полях Наказаний. И я сделала неправильный выбор. Я думала, мне будет легче работать на Аида, если я обо всем забуду… Но я ошиблась. Всякий раз мне было больно смотреть в глаза умирающих людей, забирая их души и провожая их в последний путь. Я ненавижу себя за это… Коди смотрел на Оливию, думая о том, сколько ей пришлось испытать боли за это время. — Как тебе удалось вспомнить всё? — шепотом спросил он. — Когда я… дотронулась до его души, — не надо было говорить до чей души, это и так было понятно, — с каждой секундой воспоминания возвращались ко мне. Я видела всё, связанное с Уиллом. Все наши детские игры, наши разговоры, нашу первую ссору, наше первое долгое расставание. Всё, я вспомнила всё. — Только самое сильно чувство могло разрушить чары Персефоны, — сказал Коди, посмотрев Оливии в глаза. Они поняли друг друга без слов. — Ты знаешь, где мы находимся? — спросил он. Оливия покачала головой. — Это дом моего отца. Мы будем здесь до начала испытаний, — пояснил Коди. Глаза Оливии медленно расширились. — Отца? Он смертный? — спросила девушка. — Нет. Мой божественный отец — Эрос. А мать смертная, почти: она дальний потомок Зевса. Божественной крови в ней почти нет, но, по просьбе отца, Зевс забрал ее на Олимп, чтобы никто и никогда не узнал о ней и о том, что у Эроса есть сын от нее. Ведь ему не положено иметь детей, все-таки у него есть жена, Психея, которой он был верен три тысячи лет, до тех пор, пока не встретил мою мать. И, чтобы Психея не прокляла ее, Эрос попросил Зевса спрятать маму на Олимпе. Из-за этого она оставила меня в детском доме, надеясь, что никто меня не найдет там. Но… нашли. Ты нашла, Оливия. — Это многое объяснят… — задумавшись, сказала Оливия. — Что к примеру? — спросил Коди. — К примеру… к примеру твою внеземную красоту, — фыркнула девушка. Коди в усмешке закатил глаза. — Я серьезно! — продолжая улыбаться, сказала Оливия. — Я рад видеть твою улыбку, мне ее не хватало, — мягко произнес Коди. — Я должен отдать тебе одну вещь. Коди снял с руки браслет с подвеской в виде черного ангела. — Я собирался отдать тебе это на день рожденья. — Тот рисунок, что ты нарисовал в кафе у Джека. Этот кулон… — Ты…ты помнишь… — изумленно прошептал Коди.  — Спасибо, Коди… — сказала Оливия, рукой вытирая подступившие слезы. Коди наклонился к девушке и надел браслет ей на правую руку. Он выпрямился и слегка поддался вперед. — Можно я… — прошептал он в губы Оливии. — Можно, — ответила девушка. Она тоже слегка подалась вперед, касаясь его губ своими. Коди робко пожил одну руку ей на талию, а вторую на спину. Он чувствовал каждый миллиметр ее тела, каждое ее движение, ее сердцебиение и горячее дыхание. Этот неумелый, робкий, казалось, поцелуй подарил такие сильные эмоции и разбудил такие глубокие и нежные чувства, которые никогда еще не были ими испытаны. На них никто не смотрел, они были одни. Поэтому этот поцелуй был не таким, как два предыдущих. Они могли позволить себе ощутить друг друга, прочувствовать этот поцелуй, растянуть его. Коди отстранился, когда понял, что дальше заходить нельзя. — Можно продлить этот миг на вечность…? — прошептала Оливия, почти упираясь парню в губы. Коди не отпускал ее холодные руки. — Когда все закончится… — сказал Коди. — Что будет тогда? — спросила Оливия. — Расскажи мне… — Мы будем вместе.

***

Нико сел на стул, стоявший у кровати, заправленной белыми простынями. На кровати лежал юноша, почти мальчик. Посмотрев на него, нельзя было даже представить, что с ним произошло. Лицо его было исхудавшим и белее мела. Некогда алые губы были серо-синими. Он выглядел таким больным и, даже, неживым, словно безвольная кукла, марионетка. Нико взял ледяную руку парня. — Уилл, пожалуйста, очнись, — прошептал он. — Ты очень нам нужен… Ты нужен мне, Уилл. Лежащий на кровати Уилл Солас, никак не реагировал на мольбу Нико. Ди Анджело уже вторые сутки не спал, не ел, а только и делал, что сидел у этой кровати в ожидании чуда. Выглядел он не на много лучше Уилла. Впрочем, как обычно. Нико оперся спиной о стену и, откинув голову назад, уставился в потолок. Свет изредка моргал, и в полной тишине больничной палаты был слышен треск лампы. — Что мне делать… — прошептал он. Его глаза неожиданно для него самого наполнились горячими слезами. Нико вдруг вспомнил то, что заставило его улыбнуться. Он вспомнил, как Уилл часто напевал одну песню, которая его страшно бесила. Сейчас ди Анджело все бы отдал, лишь бы услышать ее снова. Слезы покатились по его щекам, и сквозь хрипы он слабо напел. — I’m in love with an angel…* — он усмехнулся, вытирая слезы. — Heaven forbid…* — слезы покатились с новой силой. — Ты говорил, что она тебя раздражает, — вдруг прохрипел Уилл. — А ты говорил, что она про меня… Но я никогда не понимал, что ты имеешь ввиду, — тихо ответил Нико. — Почему я осознаю это только сейчас, когда ты без сознания… — Потому что ты дурак, Мальчик-смерть, — выдохнул Уилл. — Я дурак… Но я исправлюсь. Когда ты очнешься, мы выиграем эти чертовы испытания, спасем Оливию, и тогда всё закончится и мы будем вместе. Уилл вздохнул. — А еще мы вылечим тебя от шизофрении… — Да, обязательно! Это тоже сделаем! Солас закатил глаза. Он приподнялся на локтях, стараясь не отключиться заново. Нико перевел взгляд с потолка на Уилла. Выпрямился и поморгал. — Уилл… — Ура! — Уилл попытался сказать это громко, отчего его лицо скорчилось от боли. Нико нервно засмеялся. — Уилл… Уилл… — Нико еще несколько раз повторил его имя, продолжая нервно смеяться. — Да, я, Да! Это я. Я да, я! Обними меня или клянусь тебе у меня наберется сил треснуть тебе. Нико вскочил со стула и буквально прыгнул на парня. — Боги, Уилл. Я тебя люблю! Слышишь?! Не смей больше жертвовать собой. Эгоист! Как ты мог пойти на это? Как ты мог?! — Нико обнял Уилла, продолжая причитать. — Подожди… Нико! — Уилл постарался слегка отодвинуть Нико. Ему сейчас даже сидеть было тяжело. — Что…в чем дело?.. — парень, казалось, испугался. — Что ты только что сказал… Повтори… — Уилл вглядывался в лицо Нико. — Я сказал…сказал, что ты эгоист… — Нет, до этого… — Я сказал, что…люблю тебя. — Нико тяжело сглотнул и посмотрел Уиллу в глаза. Солас почувствовал, что в нем просто не осталось сил что-то ответить, поэтому вместо этого, просто поцеловал Нико, хотя это скорее можно было назвать прикосновением губ, чем поцелуем, и безвольно упал на спину. — Даже не думай отключаться! — сказал ди Анджело. — Нико… — В глазах Уилла темнело. — Я… — Что, Уилл?! Что?! Уилл постарался сказать, но слова будто застряли в горле. Нико не дождался ответа и побежал за дежурным в лазарете. — Я тебя тоже…