No alarms and no surprises, please. Silence. Пожалуйста, не нужно тревог и не нужно сюрпризов. Тишины! ***
Что это? Солнечный свет или врачебные лампы? Так быстро несётся койка, так спокойно лежится на земле.
Джим наклоняется перед ней, загораживая свет, и улыбается. Лицо Майкрофта дрожит от страха, и Эвр думает, что никогда прежде не видела его таким. Напуганным. Озабоченным. Старшим братом, в конце концов. — Они боятся за меня, — шепчет она, и Джим наклоняется к ней ближе, оставляя короткий, но нежный поцелуй на лбу. Заботливо — так, как он никогда не делал, когда был жив. — Температура стремительно падает, — раздаётся чей-то холодный голос, и чья-то резиновая перчатка прикасается ко лбу Эвр. — Пульс слабый. Слишком большая кровопотеря, — констатирует факт другой, притрагиваясь к её запястью. — Мне только не нравится способ, который ты избрала, — нахмурив лоб, бурчит Джим, наклонившись к Эвр ближе и заправив её волосы за уши. — Портишь такую красоту. — Прости, — с укором отвечает та, — в Шерринфорде достаточно сложно украсть пистолет. А подобрать момент — еще сложнее. Она поднимает руку и притрагивается к его щеке, гладит, как кота, и Джим, кажется, еще чуть-чуть, и довольно замурчит. — Объясните мне наконец, что произошло! — кричит Майкрофт, и Эвр приходится резко распахнуть глаза. Она улыбается и произносит тихо, но с усмешкой: — Майкрофт! А ты так и не понял? Я возвращаю свой Рождественский Подарок! Рука почти не двигается, когда Эвр пытается поднять её; мышцы совсем отказывают, и перед глазами всё плывет, но в свете больничных ламп она видит на руке длинную багровую линию и скачущие по коже буквы: «Д Ж И М». — Ты умница, Эвр. Ты всё сделала правильно, — он берёт её руку, прикладывая к своей груди. — Я уже жду тебя. — Эвр, не уходи… — голос Майкрофта кажется почти молящим, когда двери палаты хлопают прямо перед его носом. Он стоит в коридоре, наблюдая за происходящим через стекло, вспоминая, что смерть — это единственное, что наверняка произойдёт с человеком, единственное, о чём можно знать наверняка, единственное, к чему можно быть готовым. Но разве нужно было делать это именно сейчас?! — Я просто возвращаюсь домой, — произносит она одними губами и видит, как рот Майкрофта дрожит. — Джим! — зовёт Эвр, толкая входную дверь и, быстро перебегая через гостиную, через арку выходит в задний двор. Джим там: сидит на земле в грязной одежде и садовых перчатках, и уныло теребит кусок земли с фиалками. Он не похож на самого себя: слишком прост, слишком одомашнен, слишком нереален… если есть смысл говорить о реальности в таких обстоятельствах. Джим оборачивается на неё, резко вскочив с земли и ошарашенно оглядывая её с головы до ног. Эвр выпускает из себя маленькую девочку, начиная смеяться и бросаясь к нему шею, и Джим слабо прижимает её к себе, пытаясь справиться с нахлынувшим шоком. Шокированно. Джим Мориарти шокирован. Около секунды он не произносит ни слова, но потом отпускает Эвр и, положив ладони на её щеки, начинает ласково покрывать её лицо поцелуями. Эвр глубоко набирает воздух, и Майкрофт дёргается, очевидно надеясь, что сестра наконец-то приходит в себя, но она произносит на выдохе: — Я дома, — прежде чем навсегда закрыть глаза и перестать дышать вообще. Теперь очередь Майкрофта глубоко вдыхать, и он цепляется за волосы, словно хочет вырвать их с корнем. Умерла?*** Such a pretty house and such a pretty garden Что за дивный дом, что за дивный сад *** — Мы в аду, Джим? — Мы нигде. Мы никто. Мы просто есть.