Дневник филлорийских королей

      Здешний мир, покрытый толстенным слоем доледниковой пыли и грязи — полная миллеровская задница; картинки с больших экранов живыми пейзажами постапокалипсиса мелькают у Марго перед глазами. Хэнсон простейшим заклинанием, находясь в железной коробке на глубине нескольких метров под землей, оттирает со своих маноло бланик помет какой-то двухголовой мутированной твари, мысленно посылая квест к херам — спасти Элиота и Квентина девушка-то сумела, успела во время до поворота ключа, но вот кто теперь спасет ее. Просто миг, и Марго оказывается посреди выжженного пустыря с полудохлым мальчишкой под ногой, а на границе рассвета начинается намагниченный дождь, кислотными каплями своими обжигая кожу; благо, магия в крови; благо, хоть тут она остается рабочей при королеве.       — Наматыванием соплей на кулак ты ничего не добьешься, крошка.       — Сморозишь очередную фигню, и этот каблук засядет в тебе так глубоко, что аж дышать не сможешь, сладкий.       Мерфи, чертов Джон Мерфи, как очередная партия дерьма, плюхается на голову волшебницы небесной карой, видимо, Эмбер на том свете сильно постарался. А Хэнсон ведь собственноручно за пару минут до прихода радиации, о которой парень бормотал, подлатала его, заживила воспаленные раны и вправила вылетевшие кости, пожалела бродячего щеночка, выброшенного и покалеченного — она, по правде же, схватилась за единственную соломенку, подкинутую древними богами.       — Блять, я не знаю, как ты это сделала, но пора делать ноги, если не хотим подохнуть. — говорил тогда он, оглядывая Марго с опаской; кружевное платье и золотые побрякушки знатно выделялись из хаки-пушки-джекбуты части местной последней коллекции. Мерфи за руку незнакомку схватил, — практически уникальную птичку поймал — под возмущенные возгласы ее быстро устремляясь к бункеру Финна; тучи бежали быстрее их.       — Твою мать, если с этими туфлями что-то случится, клянусь, будешь языком их вылизывать. — сперва кричала девушка, — Пресвятые угодники, что за дыра, эта ваша планета. — потом шептала она.       Но Джон не язвил больше, смотрел на недо-королеву из угла пристально, настороженно, выискивал подвохи между блестящих темных кудрей и вплетенной в них тонкой витиеватой короной. Марго же колдовала — кропотливая работа филлорийских мастеров над повязкой на женском глазу здесь выглядела черезвычайно неуместно. Марго скрывала ее магией, а Мерфи зачарованно смотрел в оба жженых зрачка.       — Как такое вообще возможно?       — Долбанный квест по спасению всего вселенского волшебства круто меня поимел, дорогуша. — Хэнсон растягивается на подобие кровати, как кошка; мигрень появляется сиюминутно. — У меня вопрос получше: какого черта случилось с вашей жалкой планетой, какой сейчас год и почему я нашла тебя нашпигованным, как индейка на день благодарения?       — Не все обладают королевской выдержкой, я тому доказательство, — дальше парень рассказывал о ядерном апокалипсисе, Ковчеге и несчастной Сотне, вскормленной ложью и вышвырнутой шкодливыми котятами в открытый космос, — Оказалось, здесь костями выстланы все тропы до всех известных точек на картах. По нам палили, как по мишеням. Выжили только…       — ...Дай угадаю, самые сильные?       — Те, на кого остальным плевать. — девушка усмехается уголками винно-красных губ, как купажное полусладкое, — вот почему, милашка-Кью до сих пор дышит — а Джон улыбается ей в ответ.       — Видимо, нам суждено было разделить на двоих эту жестяную могилу, не находишь?       На грубоватой мужской коже рубцы и язвы, на шее шарф из подгнивших больничных бинтов; Марго где-то в самом дальнем уголке практически чувствующей души при взгляде на этого взрослого не по годам мальчика больно. Его ведь помотало так, будто Зверь самолично запихивал в капсулу, словно он же петлю затягивал и выбивал из-под ног почву, руку свою шестипалую помещая на горло. Хэнсон думает, что квест, возможно, специально прислал ее — яркую, стойкую, еще полностью не сломавшуюся — помочь Джону Мерфи, склеить его по кусочкам мозаики, разгладить по хлипким швам. Создать из зверька, трепыхающегося под похоронный марш, достойного короля, а пока только:       — Плебей и королева? Звучит, уж слишком канонно, малыш. Давай вознесемся небес.